Memory

Комната, казалось, замерла от появления внезапно пришедшей гости. Эфсун, которая в этот момент что-то весело, увлеченно рассказывала Гюлемсер, вмиг потеряла все краски лица, последним, что осталось от радости на нем, была улыбка, которая медленно сползала, превращаясь в искривленную линию. В глазах, расширившихся от удивления, играла буря эмоций. Ферди тоже замер, но в отличии от дочки, он был не удивлен, а раздражен и даже зол. На что, Эмир еще не понял. — Госпожа Первин? — только и смогла выдавить из себя девушка Бровь Первин дернулась, она никак не могла смириться с таким холодным обращением дочери. Все, кто находился в комнате, притихли. По лицам семьи Армаган они поняли, что это не простой гость. Но после произнесенного имени, и у них сложилась картинка происходящего. — Что ты здесь делаешь? Тебя здесь никто не ждет! — сквозь зубы процедил Ферди. Первин молча взглянула на Эфсун. Она в этот момент взяла отца за руку, и со страхом посмотрела на него. Она боялась не Первин, а реакции отца. Он был уже давно не молод, и такое появление, могло негативно сказаться на его сердце. Больше всего Эфсун не хотела и даже боялась, что между родителями начнется скандал. Она не хотела этого видеть и слышать. Когда она была маленькой, они закрывали ее в комнате, думая, наверное, что там ничего не слышно, и долго могли выяснять отношения. Тогда она пряталась в шкаф и тихо-тихо плакала. С того времени она не переносила внутрисемейных конфликтов, поэтому как только отец, все больше повышая голос, начал кидать обвинения Первин, а она в ответ загораживалась холодными железными фразами, Эфсун, схватив голову руками, быстро выбежала сначало на террасу, а потом в сад. Эмир незамедлительно последовал за ней, успокаивающе взглянув на Первин. Он решил, что она отправилась в конюшню, поэтому прошел туда. Но девушки там не было. Не увидев Эдже в ее стоиле, он заседлал Агата и двинулся в лес. Пройдя через дерево-арку и каменистый лаз, он вышел к озеру Эфсун. Девушки он не обнаружил, но, как и в прошлый раз, он увидел ее лошадь. Он оставил Агата рядом с Эдже, а сам пошел на поиски их хозяйки. На каменной косе ее не было, на поляне не было. Он прошел дальше. Над берегом озера возвышалось огромное, крепкое дерево, крупная ветка которого уходила вглубь водоема. С нее к водной глади спадали длинные веревки качелей. На них, как раз, и сидела девушка. Сейчас, когда Эмир ее нашел и мог не переживать, что с ней что-то случилось, он обратил внимание на то, как это местечко изменилось с приходом полной темноты. Из-за того, что солнце село не так давно на небосклоне еще виднелись фиолетовые оттенки облаков. Единственным источником света была почти полная луна. Она казалась огромным фонарем, дорожка от света которого пролегла через все озеро, окрашивая его воды в ярко-серебристую краску. Деревья виделись лишь силуэтами, это добавляла большей таинственности месту. Кое-где светились маленькие огоньки-светлячки, Эмир вспомнил, как такие же огонечки мерцали в первый день их знакомства. Он перевел взгляд на качели. Несмотря на то, что ветка дерева была очень далеко от воды, деревяшка сидения свисала очень низко за счет длинных веревок. Эфсун сидела почти неподвижно, только волосы слегка развивались на ветру. Ее ноги по щиколотку были в воде, и от них по озеру шли круги. Эмир, поняв, что с ней все нормально, отпустил свои мысли и застыл в созерцании этой прекрасной картины. Он решил не тревожить Эфсун и попытался присесть на влажную от росы травяную полянку, но наступил на сухую ветку, которая хрустом выдала его нахождение здесь. Эфсун обернулась, взмахнув волосами. Ее лицо хорошо было освещено лунным светом, поэтому Эмир смог разглядеть, что она прибывала не в лучшем настроении. — Прости, я не хотел мешать, просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке, — тихо, чтобы не нарушить таинственность ночи проговорил он. — Ничего, ты не помешал, — девушка сама удивилась своим словам. Если бы любой другой человек пришел сюда, когда она хотела побыть одна, ее настроение вмиг испортилось. Но сейчас этого не произошло, даже наоборот, ей так было спокойнее. Эмир прошел ближе к воде и сел на больших ветвистых корнях, которые уходили в воду. — Это ты ей сказал, что я здесь? — тихо, надеясь на отрицательный ответ спросила девушка. — Нет, но она услышала твой голос, когда звонила мне. Я, правда, не собирался ей ничего говорит, — как будто боясь спугнуть дружескую нотку общения, проговорил Эмир. У нас на телефонах стоит программа, по которой можно отследить, где мы. Наверное она этим и воспользовалась. Девушка кивнула. — Ты расстроилась из-за ее приезда? — Не приезду, хотя желания ее видеть у меня тоже нет. Просто сейчас в доме гремит такой скандал. И в любом случае при их встрече он бы случился. А я семейные ссоры не переношу с детства, — кожа Эфсун от света луны казалась белой, а глаза блестели стекляшками. Казалось, вот-вот и из них покатятся слезы. Но девушка упорно их сдерживала. — Она за тебя очень беспокоилась. Может мы вернемся, и вы поговорите?— он говорил это с тревожной надеждой. — О чем мне с ней говорить? Даже если бы у нас в Стамбуле наладились отношения, в чем я очень сомневаюсь, сейчас я все равно не помню ничего хорошего. А говорить, о проблемах 15-летней давности просто глупо! — было видно, что ей не понравилось предложение мужчины она изо все сил пыталась бежать от разговора с Первин. — Ты можешь с ней не говорить, а просто выслушать то, что скажет она? — аккуратно гнул свою линию Эмир. Эфсун закатила глаза. — Что выслушать? Почему все это время я жила, думая что не нужна матери? Или почему дочкой меня называет совершенно другая женщина? Что мне слушать? — она хотела кричать, но из груди вылетал только беззвучный хрип. — Эфсун, я знаю, что у вас сложные, даже очень сложные отношения, но, поверь, я также знаю, что вы обе любите друг друга. На этих словах ресницы Эфсун дрогнули и она взглянула на мужчину глазами полными слез. — Это больная любовь, нельзя любить того, кто причинил столько боли, кем бы он не являлся, — Эфсун наконец-то за 15 лет впервые признала, что до сих пор любит мать. Она говорила полушепотом, но по-другому у нее не получалось. — Как бы нибыло, но ты ее любишь, это видно. А она всегда говорит о том, что для нее самое главное заслужить твое прощение. И, поверь, это не для того, чтобы потом в небесной канцелярии за ней не числилось непрощенных обид. Просто жить с мыслью о том, что ты сделал больно своему самому родному, любимому человеку, очень тяжело. Эфсун слушала его, и ей хотелось в это верить. — Ладно, — она дернула головой— ты прав, нам нужно поговорить. Эмир аккуратно улыбнулся. — Тогда пойдем. Он встал и протянул руку Эфсун. Приподняв подол платья, она встата с качелей в воду и подошла к нему — Пойдем, — положила свою ладошку в его руку. Эмир помог ей вылезти на берег, и они пошли к лошадям. Уходя, мужчина кинул взгляд на озеро. Там рядом друг с другом плыли два прекрасных белых лебедя.