Пасынки Илуватара

Деревянная тяжелая дверь, несколько ступенек вверх, еще одна дверь — и комната, довольно просторная, если бы она не была так захламлена. В углу кучей свалены оружие и доспехи. На стенах развешаны знамена, наряды, предметы непонятного назначения. На полочках стоят детские игрушки — деревянные кораблики и разномастные повозки. Несколько странных деревянных птиц, покачиваясь, висели на ниточках под потолком. Окна большие, широкие. Высота от пола до потолка — футов пятнадцать. Светло. Пахнет кожей, лавандой, какой-то дрянью, железом, ржавчиной, какой-то чрезвычайно вонючей смолой, очень слабо — чем-то съестным. Немного пахло бумагой и чернилами. Где-то еще — присутствие запаха повозки, что везла их сюда. Здесь не живут. Это временное пристанище. Много человеческих детенышей, в основном — девочек. Но и молодые мужчины есть. Ужасный мысленный гвалт, ни одна мысль не додумывается до конца, мысли скачут с предмета на предмет. Какой-то безголосый менестрель терзает нечто, похожее на лютню. Отвратительные звуки. Почему никто не скажет ему замолчать? Разве можно по доброй воле слушать такое пение? В родном лесу за подобную, с позволения сказать, музыку можно и по шее получить... «Куда они меня привели? Я пленник? Почему же руки не связали и оружие не отняли?» — Ломион послушно подчинялся тычкам орка и изо всех сил старался удержаться на ногах. В «Бригантине» их уже ждали. — Ну, Мышастик, колись. Как ты на нехорошую квартиру угодила? Ты откуда вообще про нее узнала?! Тебе не положено — мала еще. — Да-да, и как тебя на свалку к чокнутой Браэн занесло? Каким, блин, мусорным ветром? — Я им про Обломиона рассказать хотела! Они ж еще не знают! — Ага, а в гугле их забанили. Весь «Брокилон». Разом. Ну, давай с начала, что ли. Мышка в сотый раз повторила свою историю. — Ах, воот чьи острые уши тут торчат, — протянула Дафна. — Ню-ню. — Разберемся, — угрожающе пообещал Один. — А чучело это ты где подобрала? — перебила Дафна. Мышка рассказала про Ломиона. — «Само приползло», — подытожил Пашка. — Мышка-Мышка, а ты у него документы спрашивала? — Н-неет... — Они у него вообще есть? — Н-не знаю... Один поднялся. — Сейчас узнаем. Он бесцеремонно отобрал у Ломиона лук, колчан со стрелами, снял пояс с ножнами, сложил все это на стол и обыскал эльфа. Ломион попытался прощупать его, чтобы понять, за пленника его держит этот орк или нет, но обнаружил только равнодушие. Орк обшаривал его, как труп. — Пусто, — сообщил Один, придвигая Ломиону его оружие. — Ни денег, ни документов. — Оп-па... Кажется, ребята, мы огребли большую проблему, — проговорила Дафна, вытаскивая из кармана пачку сигарет и щелкая зажигалкой. Ломион позеленел. — А проблема, между прочим, целый день голодная! — встряла Мышка. — Мне его жааалко! Мышке вообще всех было жалко. -Так кто тебе с ушами? Браэн, что ли? Сама ты себе с ушами. Притащила туриста — вот и корми его. А нам поговорить надо. Парни, айда в мастерскую. Мышка тут же пристала к эльфу. — Слышь, чудик, печенья хочешь? Вкусное! — она вытащила из пакета шоколадное печенье и демонстративно захрустела им. — Ням-ням! Будешь? На, тут еще много! Ломион обнюхал пакет и, покачав головой, вернул обратно. Срабатывало правило, четко усвоенное дома: если еда пахнет странно, незнакомо — не ешь. — Не будешь? Не любишь печенье? А ириску хочешь? Тоже нет? Хм, да чем же тебя кормить-то... Девчонок охватил азарт. Ломиону наперебой совали пряники, чипсы, конфеты, шоколадки, хлеб, колбасу, — он от всего отказывался. — Может, тебе хоть чайку налить, а? — расстроилась Мышка. — Ты ж целый день не емши бегал! Чай будешь? — С пирогом! — добавил кто-то из девчонок постарше — Точно! — захлопала в ладоши Мышка. — Может, ему покупное не нравится. Может, он там у себя к домашней еде привык. — От моих пирогов еще никто не отказывался! На вот, поешь, чудушко. С картошкой, сама пекла! Пирог пах вкусно, хотя и непривычно. Значит, можно есть. Ломион действительно проголодался. Он осторожно откусил кусочек. Потом еще и еще. — Ой, смотрите — ест! Точно, он домашнего хотел! Девчонки зашуршали пакетами. — А у меня плюшка с корицей есть, бабушка пекла! — А у меня банка прошлогодней смородины с сахаром! Заныкала себе на днюху, чтобы наши гоблины не сожрали раньше времени. «Гоблинами» Дафнины девчонки звали реконструкторов из «Бригантины». Перед Ломионом выросла целая гора снеди. «Странно. Вели как пленника, но привели и оставили без охраны вместе с детьми. Значит, не считают опасным. Значит, я не пленник. А кто тогда? Они принимают меня за человека. Наверное, им никогда не приходилось встречать лайквэнди». В это время в мастерской вовсю шел Светлый Совет, как называли подобные совещания и ролевики «Ормала», и моделисты из «Бригантины». Только на сей раз на совете обсуждалась проблема куда серьезнее обычных. — Вот интересно мне, какой наркотой можно накачать человека, чтоб ему так память отшибло? Я тоже хочу этой чудо-травы, — Дафна мечтательно возвела глаза к потолку. — А нефиг бухать с кем попало! — буркнул Пашка. — Небось думал, наивный, что все, кто в плащах, — братья и сестры. Ну и нарвался. Пошел с таким, мажор доверчивый, а его завели на нехорошую квартирку, напоили и обобрали. Запросто. Вот тебе и рашен экзотик. Теперь ни денег, ни документов, как звать — и то не помнит. Хорошую дрянь ему подсыпали. — Головой подумайте. Кой лях финну у нас делать? Они все в Выборге нажираются и по ежепятничному циркуляру выставляются вон. Это была очень длинная фраза для Одина. — Не скажи. С автотрассы к нам может попасть что угодно. Мутная, короче, история, — подытожила Дафна. — Так куда его девать? Пашка вытащил мобильник, прикидывая самые надежные вписки. — К Сереге нельзя — у него язык как помело. У Славки сестра с мелким ребенком. К Ритке родня из Катера нагрянула. В общагу лестеха разве что? — Да ты спятил! Кто его там пасти будет? К нам тоже нельзя — у нас сегодня Мышка ночует. Свободное место остается разве что на потолке. К Соньке с «Чиндогу»? — Так Сонька на соревнования со всеми собаками уехала и только через два дня вернется. — Опять облом. В клубе оставлять нельзя. Что делать будем? — Один, а если к тебе? — заикнулся Пашка. Дафна благоразумно помалкивала. — На кой лях? Оставили б его там, где подобрали. — На нехорошей квартире? Один, а ведь тебя там сегодня видели. И случись что с туристом — Браэн с Илонкой тебе ту старую поножовщину с полетами в окно живо припомнят. И второй раз мой папаша уже ничем не поможет. Пашка понимал, что наносит удар ниже пояса, но иначе заваренная Мышкой каша угрожала угробить репутацию, а может — и существование клуба. Один промолчал, отвернувшись. Дафна тут же ласково запела: — Один, ну мы же договорились, да? После клуба зайдите оба к нам, отстираем это чучело, шмотки подберем ему какие-нибудь. Чайку попьем. Я мясо в фольге запекла — знаю же, ты сладкого не любишь... Поздним вечером того же дня вся компания собралась в крохотной «однушке» у Дафны и Пашки, где по всем горизонтальным поверхностям громоздились стопки выкроек и заказы в разных стадиях реализации, а стены занимали книжные полки. На относительно свободных пятачках ютилось два ноутбука. Дафна не кривила душой, говоря, что свободное место у нее разве что на потолке. — А может, объявление в интернет закинуть? Зафоткать чувака и в пяток англоязычных ролевых сообществ выложить. Я хоть сейчас могу! — высунулась с неожиданным предложением Мышка. — МЫШКА! НЕ СМЕЙ! — зарычали все хором. — А что такого? — заморгала Мышка. — Голову включи. — произнес Один. — В «Бригантине» ошивается иностранец. Без денег. Без документов. По-русски не говорит. — Скажем так, не говорит ни на одном известном нам языке, — уточнила Дафна. — Именно. А кому принадлежит наше помещение? — Авиазаводу... — А что такое авиазавод? — Стратегический объект! — заученно ответила Мышка. — Но он же давно под офисы сдан... — И что с того? Секретность не снимали. Дальше сама. — Менты... — Хуже. Гэбисты. — Ой-ой... — Вот тебе и ой, — Дафна тяжело вздохнула. — Ох, Мышка-Мышка, подставила ты нас по полной программе. Большое тебе спасибо. Мышка надулась. — А мне его все равно жалко! Я не могла его бросить! — Жалко — у пчелки! — рявкнула выведенная из себя Дафна. — Вот и везла бы его к себе, раз добрая такая. — У меня же предки! Я не могу! — И кто ж тебе с ушами? А все туда же — «я за него отвечаю»! Ты за себя-то не отвечаешь, школота безмозглая. — Девочки, девочки, не ругайтесь, — поспешил замять ссору Пашка. — Ты, турист, иди мыться. Мышка, ты предкам позвонила? Звони живо, скажи, что у нас заночуешь. И чтоб про нехорошую квартиру и туриста — ни звука. — Ага, счас позвоню... Я неприхотливая, — заискивающе проговорила Мышка. — Мне много не надо. Я и на коврике в уголке могу... — Коврик для Мышки? — И тапочки для тараканов! Дафна уже грела в микроволновке мясо. Ломион под Пашкиным конвоем послушно пошел в ванную. Вода пахла немногим лучше, чем ручей в мертвом лесу. Ржавым железом и еще чем-то неживым. Плохая вода. Эти люди хотят, чтобы он встал под струю? Ни за что. — Чего стоишь? Лезь давай. Ломион упрямо помотал головой. — О-одиииин! — жалобно позвала Мышка. — Объясни ему, что к чему! Он тебя послушается! Ломион сжался. Опять закрытые мысли и запах угрозы. Один бесцеремонно сгреб эльфа в охапку, запихнул в ванну прямо в одежде и включил душ. — Смотри. Вода. Горячая. Холодная. Мыло. Мочалка. Намылился. Смыл. Вперед. Четкий мысленный ряд. Предмет-слово-действие. Уже хоть что-то понятно. Делать нечего — пришлось Ломиону, ёжась от отвращения, вставать под этот дурно пахнувший дождь. Дафна кормила Одина ужином. Мышка вертелась рядом, цапала из вазочки то печенье, то конфетку и то и дело убегала в коридор — подслушать, что там делает в ванной этот непонятный чудик. В ванной шумела вода, и ничего не было слышно. Тогда Мышка приоткрыла дверь — совсем чуть-чуть — и заглянула в щелочку. Ее глаза округлились, рот приоткрылся, аккуратно выщипанные бровки поползли вверх. — Ни фига себе!— прошептала школьница и тут же помчалась к Дафне, которая уже устроилась в комнате за ноутбуком. — Дафна, Дафна! Ой, что я видела! — Что? Голого мужика? Тебя это так шокировало? Ну, деточка, все когда-то бывает в первый раз. — Да... то есть нет... Пашка, заткни уши! Обычно реконструкторы так обращались к Мышке, когда собирались ругнуться матом. — Я — «заткни уши»?! Мышка, ты заболела? — Нууу... Мне при тебе неудобно... Это дамские разговоры... — Из принципа не заткну! Мне, может, тоже интересно. — Да говори уж. Что там у твоего шведа такого особенного? — Дааафна! — выдохнула Мышка. — У него депиляция! ПОЛНАЯ! Ни одного волоска! НИГДЕ! — Черт, мне тоже интересно. Не врешь? — Чтоб мне лопнуть! Сама посмотри! — Это при живом-то муже? Паша, солнышко, сходи — отнеси этому чудику полотенце. И проверь, не утонул ли он там. Пашка вернулся, не менее ошарашенный, чем Мышка. — И правда — гладкий, как младенец. Умереть — не встать! — Ну? Убедился? Что я говорила?! — подпрыгивала на месте Мышка. — Что я говорила? Теперь и Дафну разобрало любопытство. — Пашенька, солнышко, ты мне разрешишь взглянуть? Ну, хоть одним глазочком? Для общего развития. А? Спасибо, милый. Чмоки-чмоки! Мышка побежала следом. Обе девицы прильнули к щелочке. — Ну? Видала такое когда-нибудь? — шепотом спросила Мышка. — Ни разу, — созналась Дафна. — Офигительно вролился парень. Чокнутая Браэн нервно курит в коридоре! Пошли, шмотки ему подберем. Не нагишом же ему идти. Дафна полезла в шкаф, вытащила какие-то потрепанные джинсы, которые ждали разжалования в половые тряпки, но пока еще годились для поездок в лес, и футболку с кошачьей мордой на груди. — Пашка, в твоем он утонет. Придется мне делиться. Эх, добрая я, добрая, добрая, как кобра я. Сама себя не похвалишь — никто не похвалит. Назначения мягкой тряпки, выданной ему вместе с мылом и мочалкой, Ломион так и не понял. Он вылез из ванны, отжал одежду и волосы, отряхнулся, как привык дома и вышел в коридор. От двери отскочила Мышка, закрыла глаза ладошкой, отвернулась и завизжала как резаная. Ломион не понял, что он сделал не так. Дома сородичи не стеснялись своей наготы, но отвернуться считалось хорошим тоном. А визжать-то зачем? Орк шагнул из комнаты, швырнул Ломиону какую-то одежду и приказал: — Оделся. Быстро. Не в кишлаке. «А, понятно. Он хочет, чтобы я надел это. Но чем же я его так обидел? Где я поступил неправильно? Почему он воспринимает меня с таким омерзением? И где-то в глубине сознания мелькает картинка темного глинобитного сарая... Наверное, его родное орочье стойбище. А что он среди людей делает? И почему он слушается людей? Ведь повелевают тут люди, а орк подчиняется им, хотя сильнее и опаснее их всех, вместе взятых. Слуга? Да нет, слишком властен для слуги. Пленный? Похоже на то. Может, у себя на родине он был королем?» Ломион не знал, есть ли у орков короли, но подозревал, что, наверное, есть. Как у синдар Дориата или нолдор Нарготронда. Сам он орков видел только издалека, снимая их стрелой еще на подходе к лесу. Натянув на себя, что было приказано (ощущения от прикосновения неживой материи к телу были препоганейшие), он пригладил пальцами влажные волосы и, держа в охапке мокрую одежду, тоже вошел в комнату. Орк сунул ему сумку из совершенно непонятного материала, скользкого, как лягушачья кожа и шуршащего, как палая листва, но тем не менее никогда не бывшего живым. — Это, — он указал пальцем на одежду, — туда. — А хайров-то у тебя сколько, чудик! Я прям завидую, вон какая грива! — пропела Дафна. — Чем мажешь, а? Признавайся. Ответа она не получила. Ломион не понимал. Пока — не понимал. — Охохонюшки-хохооо... — Дафна открыла маленький деревянный ящичек и вынула оттуда можжевеловый гребень. — На, горюшко. На ярмарку везла, да не все продалось. Дарю. Помни мою доброту. Измученный Ломион осел, где стоял. И тут же к нему подскочила неугомонная Мышка. — Сейчас высохнет как есть, потом не распутаешь! Дафна, а можно, я его расчешу? Ну позязя! — Блин, нашла себе Мышка игрушку! Ну, расчесывай, фиг с тобой. Некоторое время Мышка старательно распутывала мокрые золотые пряди, потом снова раздался ее звонкий голосок: — Ой, смотрите, у него и ушки почти острые! А на кончиках — киииисточки! Тоооненькие!! Мимимимимимими! Мышка довольно сильно ущипнула Ломиона за ухо. Тот вздрогнул, мотнул головой и отодвинулся. — Мышка! Рррры! — прикрикнул Пашка. — Пластика, — поморщилась Дафна. — Совсем буржуи зажрались. Браэн номер два. Один, забери это чудо, пока Мышка его на сувениры не разодрала. — Она демонстративно зевнула, прикрыв рот ладошкой. — Аааау... Спать-то как охотааа... Один поднялся и уже привычно сгреб Ломиона за шиворот. — Идем. «Опять куда-то ведут... Мандос, где ты?» Идти, по счастью, пришлось совсем недолго, по тропке мимо каких-то заборов. Длинное двухэтажное здание, вверх по лестнице. Ломион уже не запоминал дорогу. Его сил едва хватало на то, чтобы перебирать ногами. Открыв дверь пинком, орк втолкнул Ломиона в комнату, зашел сам, захлопнул дверь и, судя по звуку, запер на ключ. Свет вспыхнул неожиданно и почти сразу — мертвенно-синеватый, колеблющийся, как пламя свечи на легком сквозняке. Ломион разглядел обстановку комнаты — окно, забранное снаружи решеткой, гладкие стены, краска на которых выцвела настолько, что первоначальный цвет можно только угадать. Ничего, что бы могло что-то сказать о хозяине, нет. Никаких изображений, ни украшений — ничего. Старая лежанка в углу. Деревянный — но тоже сделанный не руками — шкаф в другом углу. Деревянный некрашеный табурет. Но при этом — чисто. Ни пылинки, ни соринки. Как будто в этой комнате никто никогда не жил. Орк указал на металлическую балку наверху стены. — Шмотки — на трубу. Затем извлек из шкафа свернутые коврик из непонятного материала и спальный мешок, кинул в свободный угол. — Ты — туда. Ломион не заставил себя упрашивать. Это, конечно, не то, что было дома, но вещь знакомая. Следы запаха костра, следы запаха леса. От знакомых запахов стало не так жутко. Эльф забрался внутрь и свернулся клубочком. А хозяин комнаты словно забыл о его существовании. Сняв верхнюю пятнисто-зеленую одежду, он аккуратно сложил ее на табурет и лег. Когда он откинул с лица волосы, Ломиону стало видно, что длинная челка скрывала месиво шрамов. Следы огня. Левого глаза не было вовсе. Заросшая щель. Те же следы огня на теле. «Где ж его так угораздило?! — мысленно ахнул Ломион. — В Браголлах?! Но это другой мир. Может быть, люди его спасли из огня, и он остался с людьми, сородичи назад не приняли? Но для чего людям спасать орка? И кто же позволит ему воспитывать детей?! А этот, похоже, воспитывает не одну только девочку. Там, где меня сегодня накормили, было много человеческих детенышей, и все они относились к орку с почтением, как к старшему родичу... Как люди его терпят? И почему эта малышка ему доверяет?» Орк протянул руку к стене. — Все. Отбой. Спать. Опять четкая цепочка: слово-образ-действие. Свет погас.