Связь

Два последних выходных дня Шортмен чувствовал бурю эмоций, которых не мог объяснить. Даже его семья это заметила. И не только семья...

Суббота.

Казалось бы, суббота, выходной, всё должно быть прекрасно... Но не у Арнольда. С самого утра мальчик был на нервах, сам не понимая почему. И вот, когда пришло время обедать, он позвал всех, но пришёл только Оскар со своей женой. — Кимбо, я просила позвать разведчиков на охоту, а не... - начала бабушка, но была прервана злым вздохом внука. — Я позвал их, бабушка, но не думаю, что это мои проблемы если они не хотят идти. — он сжал вилку в руках — И кстати, меня зовут не Кимбо, а Арнольд! Арнольд! - вдруг вилка в его руке согнулась под давлением пальцев. Дедушка, который первый оправился от шока, недовольно нахмурился. — Это было некрасиво с твоей стороны, Арнольд... — Отлично! Я наелся! — выкрикнул он и вышел из кухни, сам не понимая, что на него нашло. Да что это с ним?! Что за странное настроение со вчерашнего дня?! Зайдя в свою комнату, он плюхнулся на неё и замер. Раздраженность резко сменилась спокойствием и удовлетворением. Только вот сразу за этим пошло чувство стыда, потому что то, как он вёл себя на кухне его совершенно не устраивало. Собираясь встать и извиниться, он остановился, почувствовав усталость, появившуюся из неоткуда. Что за...?

Воскресенье. Ужин.

И снова это произошло за ужином в воскресенье, когда мистер Хьюн решил пересказать печальную историю со счастливым концом о его дочери и его самого. Но проблема не в истории, а в том, что когда Хьюн чуть ли не плакал из части, где они с дочкой трагически расстались, Арнольд почувствовал непонятное веселье, которое заставляло его улыбаться. Эта улыбка была замечена рассказчиком и он, конечно же, принял это как знак неуважения. — Над чем это вы смеётесь, молодой человек? — спросил он, указывая на мальчика вилкой. Арнольд, находя эту ситуацию самой неловкой, наперекор себе, продолжал улыбаться. — Н-ну... — он взглянул на дедушку, который сам не узнавал своего внука. Внука, который был воспитанный. Внука, который никогда не посмеётся над чужим горем а наоборот, протянет руку помощи и утешит. Однако, сейчас, тот же "сострадательный внук" слушал рассказ о расставании отца и дочери и улыбался, как будто в этом было что-то смешное. — Арнольд... Мне кажется, тебе нужно выйти. — укоризненно сказал дед. — Кажется... Да.. — опозоренный, он вышел с улыбкой. С улыбкой. Тяжёлый случай, не так ли? И сейчас, идя в школу, он думает о том, откуда у него эти чувства. Они все такие... Разные и... Он просто не успевает их улавливать... Сегодня утром он снова был раздражён, хотя всё было хорошо и причин для раздражения не было. А сейчас... Он ничего не чувствовал... "Это так странно... Такое чувство, что я чувствую за кого-то или с кем-то... Хотя, этого и быть не может, просто потому что это не возможно." Поворачивая за угол, он, по традиции, не заметил человека, у которого, он уверен, эмоций навал. Особенно сейчас, когда они столкнулись. — Смотри куда идешь, Репоголовый! — яростно выкрикнула она, отряхивая своё платье. Мальчик хотел извиниться, но внезапно, почувствовав странное чувство, которое вообще не относилось к данной ситуации, нахмурился. А точнее нахмурился, уставившись на Хельгу. Чувство... Волнение? Он волновался сейчас? Что?! Хельга, тем временем, начинала нервничать, заметив пристальный взгляд своего возлюбленного. Он что, что-то знает?! Репоголовый вдруг распахнул глаза. Не выдержав, Хельга съязвила. — Сделай снимок, это продлиться дольше. Репоголовый, я что, картина?! Хватит на меня пялиться и уйди с дороги! — она оттолкнула его и ушла вперёд. Арнольд стоял в шоке, ничего не понимая... Что за буря эмоций? И хотя это были всего лишь две эмоции, которых он с уверенностью смог распознать: волнение и страх, они всё равно были на столько яркими, что мальчик распахнул глаза. "Удивительно..." - подумал он и заметил, что Хельга пропала из виду. И как она может так быстро бегать? Или шагать... Не прошёл он и двух шагов, как снова почувствовал прилив той теплоты, которую испытал во время головной боли ночью и несколько раз в выходные. Это было очень приятное чувство, но... К чему оно? Немного задумавшись, он огляделся. Никто не выглядел удовлетворенным. И... И что же? Тем временем, Хельга зашла за угол и, достав своё сердце, залепетала: — О, Арнольд! Такой задумчивый, такой тихий. Что с тобой? Ты так странно смотрел на меня, что я напугалась, не узнал ли ты мой секрет. Что говорить? Я всю жизнь буду бояться тайны своего сердца, но я обещаю, что когда-нибудь я... — Кгхр... Кгхр... БАМ! — Достал... — тихо сказала та, и направилась в школу. На протяжении всего учебного дня Арнольд чувствовал разные эмоции, но самая частая эмоция это удовлетворение, которое раздавалось теплом где-то там, внутри. Это было очень приятно и много раз во время урока Арнольд даже улыбался от наслаждения, но.. Откуда эти чувства? На следующем уроке литературы, Арнольд решил осмотреться. Сейчас он чувствовал тепло намного чётче и, может быть, идея о том, что это не его чувства, не такая уж и невозможная. — Итак, класс. Сегодня вы должны написать небольшие стихи. Можно из четырёх строк, а можно и больше. Тема на ваш взгляд. — Мистер Симмонс оглядел учеников и остановил свой взгляд на Хельге, что не ушло от глаз Арнольда. — Некоторые из вас очень способны. — Арнольд нахмурился. Способны в стихах? Хельга? — Поэтому, прошу, постарайтесь. Итак... Когда все принялись придумывать свои стихи, Арнольд снова почувствовал тепло внутри, смешанные с щепоткой беспокойства. "Кто, ну кто же это чувствует?!" В поиске ответа, Шортмен огляделся и остановился на Ронде. Её лицо было нейтральным. Не то. Шина. Нет. Фиби.. Нет. Надин.. Нет... Вдруг он посмотрел на Хельгу и увидел выражение её лица. Наклонив голову, он нахмурился. Её лицо было не напряжённым и на губах было подобие улыбки. Её руки мягко водили по листку, словно это было что-то дорогое ей... Она выглядела... Удовлетворённо? Стоп, но если это так, то значит... И тут она заметила его взгляд и, распухнув глаза, зашипела: — Куда смотрим, а, Репоголовый? Что, своей головы не хватает? Арнольд почувствовал. Он почувствовал волнение. Неужели... — Нет, Хельга, я просто... — в шоке начал объяснять тот, но был прерван порицанием учителя. — Арнольд, Хельга, что там у вас происходит? Пишите, не отвлекая других. Находя в этих словах спасение, он повернулся и уставился вперёд. "Я чувствую странные чувства, но почему, я не знаю. Возможно ли то, что это не мои чувства или... Или мне нужно сходить к врачу... " — он взглянул на своего друга, который пытался написать стих. — "Мне нужно рассказать об этом Джеральду... Не подумает ли он, что я сумасшедший? Вряд ли... А Хельга..." — он взглянул на обладательницу розового банта — "Ещё ничего не известно. Ничего..." Решив проверить достоверность того факта, что он чувствует то же, что и Хельга, мальчик попытался придумать хотя бы две строки своего стиха. "В печальном событии я улыбаюсь, А в радостном дне и вовсе срываюсь." Что за...? Ох, кажется, его по настоящему весёлое настроение закончилось ещё в пятницу.