Моя Кесем

      Я любил тебя всю жизнь и за миг потерял.

***

      «Что мне день? Что мне ночь? Луна или солнце светит - какая разница? Без тебя стук дождя и вой ветра заглушают пение птиц. Без тебя сердце болит, кровоточит, молит о пощаде. Без тебя мысли путаются в клубок, не давая думать о чем-то другом. Свежий утренний воздух душит, а не дает силы. Солнце выжигает ясный взор, не давая видеть красоту мира. Без тебя я словно ослеп, словно лишился слуха, разума. Вот как я по тебе скучаю. Вот как чувствую и страдаю».       Моя рука дрогнула на последних словах. Я с силой сжал перо в руке, размазывая чернила по пальцам. Больно закусил щеку, затем сжал переносицу, заглушая порыв эмоций. Каждый день изливаю чувства на листы. Каждый день вспоминаю свою прекрасную госпожу. Кесем - самая любимая в обозначении…       Вновь среди ночи срываюсь, на ходу накидываю рубашку и спешу в конюшню. Мой верный конь энергично топчется, готовый кинуться в дорогу. Я быстро запрыгиваю на него, покрепче удерживая вожжи. Мы галопом мчимся в Эдирне.       Буквально через часа четыре я оказываюсь перед дворцом плача. Забытым, замершим и одичалым. Он угрюмо смотрит на меня, не встречая даже маленьким приветственным огоньком света в окошке. Я оставляю лошадь поодаль, сам прокрадываюсь к саду, чтобы обойти стражников. Я не усну сегодня, если не добьюсь правды. Если не узнаю, что госпоже ничего не угрожает. Пускай наши сердца отдалились. Пускай думает, что угасли мои чувства к ней. Главное, что я никогда не оставлю ее. Я буду невидимой тенью. Буду миражом, следовавшим повсюду. Буду ангелом, хранящим ее жизнь.       Вкрадчивой поступью я подобрался к одному из окон первого этажа. Попасть было невозможно, они не открывались и были достаточно узкими. Карабкаться на второй этаж? Проблема не из легких. Тогда я принял решение взобраться на балкон при помощи выступающих кирпичиков.       Тихо и без труда я очутился наверху. Моя тень едва скользнула по входу в покои, прежде чем я заметил внутри Хаджи. Он стоял позади Кесем, которая сидела в кресле, смотря на языки пламени, играющиеся в камине. Он время от времени подавал ей воду, какие-то примочки и угощения. Я незаметно наблюдал, пытаясь понять, что происходит.       Спустя недолгое время Кесем поднялась с кресла. Легкая ткань ее ночного платья струилась по изумительной фигуре. Я так соскучился по ее силуэту. По прекрасному лику, точенной талии, нежным рукам. С приятным вздохом я улыбнулся.       Затем моментально напряг зрение, не веря своим глазам. Ткань легко выдавала неровности фигуры, осторожно округляя животик. Я проморгался, протер глаза и все равно видел тоже самое.       - Выходит, соврала…зачем? - задал сам себе вопрос, тихо, почти неуловимо слышно. Выходит - нет никакой болезни. Уехала добровольно, потому что нужно время, чтобы придумать, что делать с плодом. С плодом наших чувств. Посчитала, что я не должен о нем знать. Посчитала, что меня это не касается.       Я с обидой и злостью ударил кулаком по перилам балкона, ловко перелезая их и спускаясь вниз. Гнев застелил глаза, ведя меня обратно к верному скакуну.       Уехав от дворца, я и мой конь шли по полю, устланному белоснежными цветами. При лунном свете они будто бы светились и искрились. Я шел медленно, ведя скакуна рядом. Пальцы проходились меж лепестков, лаская нежный бутон каждого растения. Мысли были заняты раздумьями о нашем малыше. Что она решила? Что сделает с малюткой, когда подойдет срок? Вероятно - отдаст кормилице, обеспечит ей хороший дом и приличное пособие за молчание и уход. И все это молча. Значит, решила не говорить. Решила за меня, что я не буду отцом для нашего крохи.       Я с гневом сжал один из цветков, откинув его в сторону. Что же делать? Пытаться поговорить - бесполезно. Она уже все решила за нас троих. Это одна из ее отрицательных черт - решать судьбу за других; но такая важная черта для великой Валиде.       - Как мне быть? Как вразумить? - повернулся к своей лошади, кладя ладонь на бархатную морду. Конь лишь игриво фыркнул, понимающе прикрывая глаза. - Вижу, ты тоже не знаешь…       Летняя ночь была довольно теплой, потому я задремал под каким-то деревом недалеко от дворца. Желания ехать обратно в Стамбул не было.       Утром я пробудился, когда первые лучики бледного солнца коснулись моего лица. Поле было застелено густым туманом, опускающимся даже на макушки деревьев. Вокруг было видно лишь небо и бледноватое солнце.       Свежий влажный воздух ударил в грудь, когда я глубоко вдохнул, потягиваясь. Мышцы немного задубели от статичной позы. Конь бродил рядом, устало топчась, желая выдвинуться в дорогу. Я достал из кармана кусочек сахара и протянул ему, награждая верного друга за терпение.       Ближе к полудню во дворец приехала лекарь. Все это время я выжидал ее недалеко от ворот. Как только ноги Хатун коснулись земли, я тут же схватил ее за руку и отвел в сторону.       - Хатун, не пугайся. Надеюсь, помнишь меня? Скажи мне, Кесем султан… - я огляделся по сторонам и наклонился чуть ближе, переходя на шепот, - Кёсем султан ведь в положении? Ждет ребенка, верно?       Она испуганно и судорожно замотала головой, пытаясь вырвать свою руку из моей. Я нахмурился, едва тряхнув женщину, чтобы угомонилась.       - Отвечай честно, Хатун, иначе хуже будет. Если не сознаешься, я приведу повелителя с главным лекарем. Выбирай, что лучше?       Она как-то тяжко вздохнул, подняв сожалеющие глаза в сторону дворца, затем повернула на меня голову и робко кивнула. Легкая улыбка озарила мое лицо от осознания, что мне не показалось и моя любимая действительно носит мое дитя под сердцем.       Я отпустил лекаршу, наказав молчать о нашем разговоре. Хотя, она и так не скажет, ведь, как я выяснил, по молодости ей отрезали язык за разглашение врачебной тайны. Жестоко и совсем без жалости. Так поступают с теми, кто не умеет держать свой язык за зубами - кромсают по самый корень.       Конечно, я хотел пойти к Кесем и поговорить. Но, глядя на мой слегка растрепанный и вальяжный вид - свободные брюки, заправленные в сапоги, легкая рубашка, расстегнутая на груди - не позволили бы стражникам и слугам поверить, что я здесь по делу. Тем более Хаджи ага что-то знает про нас с Кесем.       Сев на своего скакуна, я помчался на ближайший рынок. С собой у меня было немного денег, хватит на какой-нибудь сюртук или накидку.       Прикупив черную мантию с капюшоном, я отправился обратно во дворец. Страже не было никакого дела до меня. А внутри уже получилось незаметно проникнуть к покоям. Врываться вот так просто не получится, тут же схватят. Нужен план.       И тут меня осенило, что сегодня суббота. День, когда Кесем любила принимать ванну. Нет, вы не подумайте, моется она каждый день, но именно по субботам позволяет себе понежиться в пенной водичке подольше. Обязательное условие - все наложницы должны во время купания отсутствовать внутри бани. Это отличный шанс поговорить наедине.       Обычно она шла в баню сразу после заката солнца. Потому, как только желтый диск стал заваливаться за горизонт, я вошел внутрь бани. Тихой тенью притаился в темной углу за колонной. Освещения было мало, горели лишь свечи вокруг ванны, как и любила госпожа. Но сейчас ее здесь еще не было. Лишь какая-то Хатун вспенивала воду, добавляла ароматические масла, следила за тем, как лежат фрукты на подносе. Меня она не замечала.       Через некоторое время она поспешила выйти. Значит Кесем вот-вот войдет. Я скинул мантию, сапоги. Внутри было довольно жарко, влажно. Тихие шаги послышались, когда я уже сидел на одной из мраморных плит перед резервуаром с душистой водой, ожидая госпожу и совсем не скрываясь. Она вышла на середину помещения, удивленно раскинув руки.       Подняв взгляд полный разочарования, я встал с плиты. Влажные прядки волос упали на мое лицо, придавая моему виду небрежности и брутальности. Рубашка была расстегнута до самого пояса, оголяя загорелые рельефы моего тела.       - Как ты посмел сюда заявиться?! - она не кричала, возмущалась шепотом. Ее изящная фигура была обернута в хлопковое полотенце. Я едва мог отвести взгляд. Полотенце отлично скрывало ее животик, поэтому я даже на мгновение усомнился в том, что видел ранее.       Молча подойдя к ней поближе, смотря прямо в глаза, я положил горячую ладонь на животик. Рука едва поглаживала его через ткань. Она тут же прикрыла глаза, с сожалением вздыхая и опуская голову. Она все поняла. Моя вторая ладонь покоилась на ее талии, не решаясь отпустить госпожу. Я пытался не терять зрительный контакт, не давал ей увести взгляд от меня. Смотрел с болью и тоской.       - Почему, любимая? - выдал сквозь зубы, держа узел эмоций внутри грудной клетки. - Почему соврала?       Кесем подняла на меня раздраженный взгляд. Будто бы я что-то никак не мог взять в толк.       - Я не хочу…чтобы тебе что-то угрожало. - ее ладонь сжала мое предплечье, указывая на то, чтобы я отпустил талию.       - Что мне может угрожать?! Наше дитя? - лицо мое вмиг стало хмурым, обозленным.       - Кеманкеш, я знаю тебя! Я знаю, что ты бы не успокоился и пошел до конца! Давил бы на меня, что нужно покинуть дворец ради нашего малыша. Я знаю! Ты не понимаешь простой истины - я госпожа. Валиде Османской династии. Я не могу просто взять и уйти. Да и к тому же, твоя настойчивость легко приведет тебя к плахе палача!       - Но ты оставила ребенка! Не стала убивать… не согрешила ради власти. Что ты с ним сделаешь после рождения? - Мои глаза сузились, ожидая самое жестокое решение. Мне было глубоко плевать на то, что меня могут казнить.       - Это тебя не касается.       - Касается! - я слегка тряхнул ее за плечи, заставляя опомниться. - Я имею на него такое же право. Он моя кровь и плоть. И не тебе одной решать его судьбу. Либо мы принимаем решение вместе…либо ты никогда меня больше не увидишь. - ультиматум был слабый, но на мое удивление в ее глазах промелькнул испуг.       - Шантажировать меня решил? Да кто ты такой? - Голос слегка дрожал, выдавая, что мои слова подействовали на нее.       - Кто я такой? - Я выждал пару секунд, смотря ей прямо в глаза, затем довольно резко впился в губы, страстно и безжалостно целуя. Я не давал ей оторваться или сопротивляться, целовал жадно до потери воздуха. Затем отстранился. - Все еще есть вопросы, кто я для тебя такой?!       Кесем отвернулась. Я тяжело дышал, стоя за ее спиной, наблюдая за реакцией. Плечи возлюбленной едва подрагивали, указывая на то, что она плачет. Я закрыл глаза рукой, с укором вздыхая. Вновь довел ее.       Теплые ладони коснулись бархатной кожи на плечах султанши. Затем переместились на талию, я прижал ее к себе, обнимая под грудью. Горячее дыхание обжигало ее шею, ушко. Я прошептал:       - Ты ведь знаешь, как трудно нам будет расстаться. Я пытался все это время тебя забыть. Залечивал рану в сердце, штопал ее всеми нитками мира, лишь бы понадежней. И вот вижу тебя…мою беззащитную и хрупкую. Такая ты только для меня… и снова рана на сердце кровоточит. Снова болит и сжимается. И залечить ее никто не сможет, кроме тебя. Позволь мне быть рядом. Не отталкивай, любовь моя.       Ее руки коснулись моих. Она повернула голову, робко и нежно целуя мои губы. Я отвечал ей, позволяя обнять себя. Любимое тело в моих руках. Знакомые руки, родные глаза и уста. Дурманящий разум аромат спелой дыни.       Мы простояли так еще немного. Затем я снял с себя рубашку, потянул край полотенца, скидывая его с Кесем. Она вопросительно посмотрела на меня. Я лишь лукаво улыбнулся, подхватил ее на руки и вступил в теплую воду.       Мы медленно погрузились в обволакивающую жидкость. Я опустил госпожу на себя, крепко обнимая.       - Не могу же я нарушить твои планы по субботнему купанию в одиночку.       - Не совсем в одиночку, - она усмехнулась.       - Мне уйти? - Слегка приподнялся, показывая серьезность намерений.       - Нет! Сиди, сиди. - она тут же остановила меня за грудь, отталкивая обратно.       Моя улыбка выдавала все эмоции. Выдавала то, как сильно я по ней соскучился. Как истосковались мои руки по любимому телу. Одна моя ладонь покоилась на ее животике, другая бездумная бродила вдоль талии, изучая знакомые изгибы.       - Ты не ответила…что будет с нашим малюткой? Что решила на его счет?       - Тсф… - она едва зажмурилась, нехотя переходя к этой теме. - самый простой вариант - отдать кормилице и содержать их.       - Это будет значить, что ребенок не будет знать своих родителей. Нет, Кесем, это ужасный вариант.       - У нас нет другого выхода. Что ты предлагаешь? Взять его в гарем? Сказать повелителю, что я осмелилась на связи с другим мужчиной? Нет…это верная смерть.       Я не стал начинать тему по поводу побега, зная, что это лишь вновь стриггерит очередную ссору.       - Тогда я сам найду выход. Не позволю нашему счастью расти в чужих руках. Кесем, я счастлив, что у меня есть вы… - я вкрадчиво посмотрел в глаза, убеждая в правдивости своих слов. Она улыбнулась, поглаживая мою щеку.       - Госпожа?! - в баню заглянула Хатун. Нас она не видела из-за колонны. Кесем резко вздрогнула, поднимаясь из воды и накидывая полотенце на грудь.       - Что случилось, Хатун? Зачем ты врываешься? - строгий тон султанши немного взбудоражил меня. Мне открывался шикарный вид обнаженного тела. Капельки воды стекали по бархатной коже, пламя свечей отражалось на ее теле, играясь и переливаясь. Моя рука невольно легка на бедро возлюбленной, аккуратно поглаживая.       - Простите, Валиде султан. Во дворец прибыл повелитель. Желает увидеться с вами. Ждет в покоях… - Хатун склонилась и вышла.       Кесем не обратила внимания на мои ласки, переступила борт ванны, надевая халат на мокрое тело. Волосы завязала в тугой пучок.       - Не к добру, что повелитель проникся ко мне своей милостью и стал навещать. Это не на руку… дальше будет труднее скрывать живот. - поднявшись следом, надевая свою одежду, я вдруг остановил суетящуюся госпожу за руку, приблизил к себе, нежно и успокаивающе целуя.       - Все будет хорошо, не переживай. Я буду ждать следующей встречи. Как меня найти, ты знаешь…       Мы кивнули друг другу, крепко обнявшись, словно в последний раз. Она ушла, а я, одевшись, стал незаметно уходить. По телу разливалась приятная нега от нашей встречи. Как бы не пытался я себя обмануть, но мое сердце не врет. Воет и кричит о моих чувствах.