Plague from the sewers

      Леонардо распахнул глаза, разбуженный громким криком. Приглушённый расстоянием истеричный вопль бесцеремонно вытолкнул черепашку из мира снов в реальность. Вопль было слышно даже сквозь закрытые двери комнаты. Лео на автомате подскочил с постели и высунул голову из дверей вагона. На выходе он подхватил на всякий случай свои катаны, оставленные им у дверей. Когда поднялся по короткой лестнице к центральной части логова, мимо него пробежали Рафаэль со Сплинтером — тоже, очевидно, разбуженные жутким воплем. Лео пошёл за ними.       — Эй, народ? — потерев тыльной стороной ладони правый глаз, обратился к ним черепашка, останавливаясь за их спинами. — В чём дело? — Он ещё не до конца проснулся, поэтому не сразу сообразил, что остановились они у дверей комнаты Донателло. — Вы тоже слышали? — поинтересовался он.       Раф всегда чутко спал. Поскольку он был лидером до битвы со Шреддером в их четвёрке, этот статус буквально обязывал отвечать за жизни братьев, поэтому он даже во сне, казалось, был начеку.       У Лео чуткий сон только-только начал зарождаться, и пока что мутант был не в восторге от того, что тело вскакивало посреди ночи, реагируя на любой тревожный звук. Особенно если он обрывал приятный сон.       Майки в отличии от них наоборот спал как усыплённый слон (вероятно поэтому его сейчас с ними тут и не было), которого даже пароходным гудком прямо в ухо не поднимешь. Такой уж он был.       Услышав крик, Раф тут же по старой привычке инстинктивно вскочил и рванул выяснять, в чём дело. По пути он встретил Сплинтера, который тоже был обеспокоен и поднят с постели услышанным. Сплинтер сказал, что крик шёл из комнаты Донателло, к которой они и подбежали.       Рафаэль осторожно постучал в двери комнаты брата, проигнорировав вопросы Лео и его самого, и спросил:       — Эй? Донни? У тебя всё там нормально? — он старался звучать мягко, но при этом искренне обеспокоенно и уверенно.       Прошла минута. Ответа не последовало.       — Донни? — попробовал ещё раз Раф, постучав снова.       И вновь в ответ тишина.       Раф с тревогой посмотрел вниз — на Сплинтера. Тот был взволнован не меньше. Лео озадаченно наблюдал за обоими. Он уже сообразил, где они и, вероятно, почему. С осознанием этого ему тоже сделалось тревожно.       Двери комнаты Донни не поддались на аккуратные попытки их открыть.       — Давайте я, — предложил до этого стоявший в стороне наблюдателем Лео.       Сплинтер и Рафаэль расступились, уступая ему дорогу.       Слегка размяв плечи, Леонардо встряхнул клинки. Те, мигнув пару раз, вспыхнули лазурью, ответив хозяину магией. Черепашка начертил аккуратный большой овал светящимся кончиком лезвия на дверях комнаты брата, открывая в неё портал.       В комнате горел свет, поэтому Раф и Сплинтер, вошедшие первыми, сперва зажмурили глаза, привыкая к повышенной яркости после полутьмы коридора. В следующее мгновение оба застыли на месте.       Лео зашёл последним, закрывая за ними портал. Сперва он упёрся взглядом в широкую спину Рафаэля. В нос ударил какой-то неприятный запах, но исходил он не от Рафа. Вопросительно поглядев на его шипастый тёмный панцирь, Лео шагнул вправо, чтобы тоже увидеть, на что они со Сплинтером смотрели.       Клинки выпали из дрожащих рук, со звонким лязгом ударившись о пол.       — Донни! — первым с места сорвался Раф.       Донателло сидел на правом боку, прислонившись плечом к стене рядом с подножием своей кровати в луже… кажется, собственной крови. Лужа эта была очень большой по размерам. Донни был без сознания. От виска, которым его голова прислонялась к стене, вверх шла широкая, размазанная по стенке полоса крови. Из краешка приоткрытого рта Донни тоже вытекала тоненькая струйка крови.       Лео отшатнулся на шаг назад, едва не упав, не отрывая вытаращенных в ужасе глаз от этого зрелища. Он был слишком напуган и шокирован увиденным, чтобы заставить своё тело хоть на сантиметр сдвинуться в том направлении.       Вторым к Донателло, придя в чувства, подбежал Сплинтер. Он, уже не обращая внимания на кровь под ногами, не наступив в которую к телу Донни было не подойти вплотную, сел рядом с ним, пачкая в алой жидкости полы своего ночного халата.       Рафаэль растерялся. Все мысли в голове от увиденной картины перепутались и затянулись в тугой клубок, подскочивший к горлу. Он почти умоляюще посмотрел на подбежавшего Сплинтера с выступившими слезами отчаяния и страха на глазах. К таким ситуациям он морально не был готов от слова «совсем». Одно дело пустяковые синяки, ушибы или вывихи, и совершенно другое — вот такое. Будь Сплинтер сейчас далеко, Раф наверняка бы разнервничался ещё сильнее. Ему бы понадобилось драгоценное время, чтобы собраться с мыслями и придумать, что делать. Он почувствовал себя до жгучей ненависти слабым и беспомощным внутри в эту минуту.       Сплинтер не обратил внимания на его взгляд. Йоши был сосредоточен и напряжённо серьёзен. Он прижал два пальца к шее Донателло, проверяя пульс на наличие. Пульс присутствовал, но крайне слабый. Сплинтер облегчённо выдохнул. Раф понял без слов, и его тоже немного отпустило, хотя слёзы всё ещё продолжали струиться из глаз.       Шея у Донни не была сломана, однако кровь на стене от виска намекала на возможную серьёзную травму головы. Можно было также заметить, что его повязка вокруг правого глаза из фиолетовой сделалась тёмно-бурой, насквозь пропитавшись кровью.       Дальнейший осмотр выявил, что на теле Донни присутствовала и ещё одна не менее серьёзная травма — его левая нога была сломана. Это было совершенно очевидно и невооружённым взглядом, поскольку стопа была вывернута под несколько неестественным углом.       Помимо всего прочего кожа Донателло сделалась какой-то серой, тусклой и полупрозрачной: сквозь неё почти отчётливо просвечивали серовато-зелёные или красноватые вены в некоторых местах. Похоже, что на переломе и другом внешних повреждениях дело не заканчивалось.       Сплинтер встал.       Перво-наперво нужно было обеспечить Донни лежачее положение. Если у него была черепно-мозговая травма (на что явно указывала кровь от виска), ему нельзя было оставаться в сидячем; однако и сильно тревожить и перекладывать его с одного места на другое было так же неприемлемо.       — Леонардо! — строгий голос Сплинтера прозвучал буквально как гром среди ясного неба. Когда Сплинтер называл кого-то из сыновей по имени, да ещё и целиком, это обычно не сулило ничего хорошего. Лео вздрогнул и повернул голову, отзываясь на своё имя, но взгляд его по-прежнему был прикован к Донни. — Нужно вытереть кровь с пола и уложить его сюда. Достань тряпку!       Лео не отреагировал на просьбу.       — Не стой столбом, Лео! — рявкнул на него разозлившийся на нервной почве Раф.       Синий вновь сильно вздрогнул от резкого крика в свой адрес, но по-прежнему не сдвинулся с места — тело всё ещё сковывали страх и ужас, он физически не мог пересилить этот ступор.       Сплинтер покачал головой в ответ на негодующий взгляд Рафаэля. Тот, раздражённый безалаберностью брата, хотел уже было сам сорваться с места и выполнить просьбу, но Йоши его опередил. Он подобрал одну из катан Лео и сам начертил портал в нужные места, достав всё необходимое: помимо тряпки и ведра, в которое предстояло выжимать кровь с пола, он захватил и бинты из аптечки.       Получив тряпку в руки, Рафаэль не медля принялся оттирать пол рядом с Донни от крови, стараясь работать как можно быстрее и усерднее.       — Лео, — на этот раз Сплинтер обратился к нему мягче и сдержаннее. Лео посмотрел на него, но его мысли подсознательно всё ещё крепко фиксировались на покалеченном теле брата. — Возьми, пожалуйста, подушку с одеялом, — попросил Сплинтер. Его голос звучал ровно и спокойно. — Если ты выполнишь мою просьбу, — обратился он к черепашке, заметив, что его дрожащий в испуге взгляд вновь отвлекается на Донни, — ему станет лучше.       Он не стал говорить пресловутое «всё будет хорошо». Он сам не был в этом уверен и не хотел с этим обманывать, как бы это не ужасало.       Лео наконец-то сумел вывести тело из оцепенения. Он уже немного успокоился — разум наконец начал проясняться, отходя от шока. Взяв подушку с кровати Донателло и прижав её рукой к груди, он потянул к себе одеяло. С него, позвякивая друг о друга, на матрас выкатились две маленькие пробирки. Подобрав одеяло под руку, Лео удивлённо взял их в свободную руку. Осмотрел, придерживая двумя пальцами на ладони. На их стекле виднелись тоненькие едва уловимые взглядом трещинки, но они были слишком незначительны, чтобы сквозь них начало проливаться содержимое.       Содержимым в обеих пробирках была красная жидкость, заполнявшая их почти доверху. Одна была чуть светлее и рыжее другой.       Заметив белые прямоугольные полосочки, наклеенные на стекло, Лео перевернул пробирки двумя пальцами так, чтобы можно было увидеть надписи на них. На одной — той, в которой жидкость была краснее — было написано «Донни». На второй — «Мутант» со знаком вопроса на конце.       Раф закончил оттирать пол. Он вытер его настолько насухо, насколько это было возможно. По крайней мере лежать на нём точно можно было. Он заметил ещё одну лужу в центре комнаты. Она не была кровавой — вероятно, это была рвота. Чтобы не осталось запаха, стоило использовать порошок.       Раф встал, поднял за ручку ведро с плескавшейся на его дне красной жидкостью, выжатой из тряпки, и без каких-либо просьб молча направился к той луже. От него веяло напряжением и сосредоточенностью. Поставив ведро рядом с лужей, черепаха отправился за порошком. Изнутри дверь комнаты Донни оказалась более податливой и беспрепятственно открылась, выпустив Рафаэля в коридор.       Лео посмотрел вниз перед собой. Сплинтер протягивал к нему руки. Аккуратно отложив пробирки на тумбочку рядом с кроватью брата, Лео отдал Сплинтеру одеяло с подушкой.       — Его нужно подвинуть, — сказал Йоши, переведя взгляд на сидящего у стены без сознания Донни. — Места слишком мало. — Лео это не понравилось. Он понял, что двигать придётся ему. Времени терять было нельзя, Раф ушёл, а Сплинтер Донни не поднимет. Лео бы лучше пошёл обходным путём и подвинул кровать, но та буквально упиралась изголовьем в стену, так что двигать её было некуда. — Нужно положить его на бок, на здоровую часть головы.       Лео понял просьбу. Собрав всё своё мужество в кулак, он присел на колени вплотную к Донни. Тот выглядел настолько беспомощно в этот момент, что у Лео аж ком подступил к горлу и сжалось сердце с непривычки видеть обычно энергичного и гордого брата таким беззащитным и слабым, будто от него самого оторвали целый кусок. Он бережно, насколько это было в его силах, подхватил Донни под ноги и панцирь, максимально аккуратно придерживая плечом ему голову, чтобы та оставалась без лишних движений. Он полностью сосредоточился на своих действиях, боясь навредить ими случайно ещё сильнее.       После того, как Лео, чуть приподняв с пола, подвинул Донни на нужное расстояние, Сплинтер застелил пространство рядом с ним одеялом, положив на него подушку к подножию кровати. Вместе они аккуратно уложили Донни на бок, осторожно придерживая ему голову.       — Нужно снять повязку, — сказал Сплинтер.       Он намеренно только отдавал команды. Ситуация, в которой они оказались сейчас, была крайне нестандартная. Если она повторится с кем-то снова, и Сплинтера не будет рядом, по крайней мере Лео, как новый лидер команды, будет знать, что делать, пройдя через это сейчас.       Лео всерьёз забеспокоился, что не справится с этим. На лбу выступили капельки пота, однако просьбу он выполнил без возражений. Сперва осторожно снял с головы Донни его наушники и очки. Отложив их на кровать, пальцы быстро развязали узелок на затылке Донни. Повязка кровью прилипла к коже — Лео отлеплял её чуть ли не с ювелирной осторожностью. Он не был морально готов к тому, что увидит за ней, но дело нужно было довести до конца, хотел он того или нет. Он нервно сглотнул, отлепляя окровавленную ткань от виска.       Реальность оказалась снисходительнее ожидания. Никакой дырки, сквозь которую были бы видны кости или что-то подобное, на виске Донни не было, только большая гематома, из центра которой и сочилась кровь. Лео ещё заметил несколько царапин над и под правым глазом, из которых тоже подтекала кровь; одна из них заходила Донни почти на нос. Их следовало бы как-нибудь обработать и наклеить хотя бы банальный пластырь.       В комнату вернулся Раф с белой банкой порошка в руке. Он посмотрел на Лео и Сплинтера. Сплинтер кивнул ему через плечо, взглядом говоря, что ситуация под контролем. Лео даже не повернулся, сосредоточившись на повязке: он аккуратно вытягивал второй её краешек из-под головы Донни в этот момент. Раф кивнул Сплинтеру в ответ и принялся вытирать лужу с пола.       Лео обматывал голову Донни бинтами, чётко следуя инструкциям отца. Он был так сосредоточен на своих действиях — никогда не простил бы себе, если бы от его рук серьёзно пострадал кто-нибудь из братьев. Это буквально чувствовалось в каждом его движении.       — Пусть пока полежит немного. Если станет лучше, — сообщил Сплинтер, когда Лео закончил с повязкой, — переложим на кровать.       Лео кивнул. Он чувствовал себя выжатым как лимон — и морально, и физически. Взглянул на фиолетовую повязку Донни в своих руках. Стоило её замочить, чтобы отстирать от крови, пока та не засохла, иначе сделать это потом будет гораздо труднее. Сплинтер сказал, что посидит с Донни, поэтому Лео решил пойти заняться этим. Занять себя хоть чем-нибудь, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, свалившихся на голову или хотя бы просто попробовать их осмыслить.       Раф закончил мыть пол и тоже отправился в ванную за ним следом.       Горячая вода сильным напором била по потемневшей уже полностью фиолетовой повязке, медленно вымывая из ткани кровавое пятно. Лео смотрел на этот процесс отрешённым, прикованным к одной точке взглядом.       Позади Раф разбирался с ведром, сливая его изначальное содержимое и промывая как следует вместе с тряпкой.       Оба молчали.       Их разумы пытались обработать и понять прошедшие события и впечатления от них, каждый по-своему.       Лео хорошенько простирал повязку с мылом. Получилось вполне себе. Пятно крови практически полностью сошло. Повезло, что она была свежая. Донни всегда с особым трепетом относился к чистоте своих вещей.       Ведро звякнуло о бетонный пол, поставленное на место — под раковину.       Лео выключил воду и повесил повязку стекать на балку над ванной. Обернувшись, он встретился взглядом с грудью Рафа. Поднял голову.       Раф слегка замялся, отвёл взгляд в сторону.       — Прости, что там… прикрикнул на тебя, — произнёс он. Обычно он не любил извиняться перед Лео, но сейчас тому пришлось непросто, да и он действительно вспылил. — Я был… я не хотел…       Рука Лео опустилась на его плечо, прерывая. Раф вопросительно посмотрел сначала на неё, потом в глаза Лео.       — Не бери в голову, — сказал тот. — Это уже в прошлом. Я… на тебя не злюсь и не собирался за это.       Он отвёл взгляд. Хотел добавить «я понимаю», но промолчал. Он был подавлен случившемся и не хотел сейчас ещё и очередной ссоры с Рафом. Внезапно он почувствовал, как его притянули за руку и крепко обняли. Слегка оторопев поначалу, он помедлил, но всё-таки ответил на объятия, уткнувшись мокрым носом в слегка грубоватый пластрон Рафа, принимая их. Кажется, им обоим было необходимо это — что-нибудь такое, чтобы разрядить обстановку и сбросить накопившееся напряжение.       Они оба переживали за Донни. То, что произошло, никак не укладывалось в голове. Это казалось чем-то за гранью реальности. Почему? Как? Что случилось? Вопросы сыпались как из рога изобилия, но ответы на них знал один только Донни. Донни, который лежал сейчас с ушибленной головой и сломанной ногой в тотальной отключке.       А ведь ногу тоже следовало бы перевязать. Леонардо не был уверен, что ему хватит сил ещё и на это. Ему с лихвой хватило впечатлений от уже увиденного и сделанного собственными руками. Однако, если Сплинтер попросит, просьбу так или иначе выполнить придётся. И он её выполнит. Ох, кому-то пора поучиться стойкости, с болезненной досадой подумал он про себя.       Из множества вопросов вытекал и ещё один немаловажный: как рассказать о случившемся Микеланджело? Он ведь всегда был крайне чувствительным. Тем более, если что-нибудь случалось с Донателло. Между ними двумя со временем образовалась какая-то отдельная, особая крепкая связь. И если с Донни что-нибудь случалось, Майки как правило болезненно переносил это. Со стороны Донни в отношении оного было почти аналогично. Поэтому было несколько тревожно, как психика Микеланджело отреагирует на случившееся с Донни. Сказать ему, что Донни «приболел» — будет просто феерией неуважения к нему, да и слишком тупо. Рассказать правду так или иначе придётся. Придётся попытаться подобрать правильные слова.       Дело было плохо. Очень плохо. Складывавшаяся картина совершенно не радовала. Травмы Донни требовали серьёзного медицинского вмешательства. И эта бледность и серость его кожи не предвещали ничего хорошего. Но Сплинтер не был врачом. Он был актёром. Он знал вопрос только на уровне первой помощи, но не более.       Обращаться за помощью к людям будет безумием. Они слишком рьяно реагируют на тех, кого не в состоянии понять их мозг, а значит те априори становятся либо угрозой, либо врагами. Сплинтер ни в коем случае не хотел подвергать Донни такому риску. Но помощь так или иначе требовалась, и чем скорее — тем лучше, это был твёрдый упрямый факт. Болезнь или травмы не будут вести с тобой переговоры. Они будут и всё, и ты либо их лечишь, либо пускаешь на самотёк, усугубляя состояние.       Был и другой вариант — обратиться за помощью к своим — мутантам или ёкаям из нижнего города. Среди их бесчисленного множества точно должен был найтись хотя бы один врач или целитель. Однако у этого варианта была и обратная сторона — придётся раскрыть незнакомцу (или незнакомцам) своё логово, да и большинство мутантов недолюбливали черепах. Эта затея сопровождалась не меньшим риском. Даже если ёкай или мутант будет дружелюбно настроен, за ним могут проследить или же угрожать впоследствии. И всё-таки этот вариант был пока что наиболее приемлем. Люди куда страшнее монстров в своём страхе. А с монстрами в нынешней ситуации хотя бы можно будет попробовать договориться.       Сплинтер посмотрел на сломанную ногу Донни. Перелом стоило зафиксировать и как следует перевязать. За это он взялся уже сам, решив, что с Леонардо на сегодня уже достаточно впечатлений. Как бы он не хотел поучить сына самостоятельности, тут уже требовалась куда более вдумчивая и максимально осторожная рука.

***

      За завтраком Лео и Раф были какие-то чересчур молчаливые. От Майки это не укрылось. Да это даже от глухого бы не укрылось, обычно от них было столько шума, особенно с тех пор, когда Сплинтер назначил лидером Лео в их четвёрке; Раф иной раз даже за столом не упускал возможности поучать того, как правильно должен вести себя лидер, вываливая на него целую тираду об ответственности за жизни родных братьев, находившихся под его руководством, особенно если до этого из-за каких-то беспечных действий Лео вся общая миссия шла под откос. А такое случалось далеко не редко. Майки тоже не нравилось, когда так получалось, однако ссоры Лео с Рафаэлем иной раз его с Донни даже веселили. «Ага, а вот и спектакль прямо по расписанию на завтрак» — выразился однажды Донни, безразлично уткнувшись в экран планшета, когда эти перепалки за столом уже стали в порядке вещей. Но сейчас Донни рядом не было. И атмосфера за столом напрягала.       Не укрылась от Майки так же и мокрая фиолетовая повязка на балке над ванной, пока он умывался. Что-то было не так. И общее напряжение, буквально витавшее в воздухе, служило тому подтверждением.       — Ребят? — чуть застенчиво обратился к братьям Майки. — Что с Донни?       Оба вздрогнули, не отрывая взглядов от собственных тарелок. Было видно, что они ждали этого вопроса, однако оказались не до конца к нему готовы.       Донни обычно тоже присутствовал на завтраках. Не всегда, но по большей части их не пропускал. А тут он даже не взял приготовленные им вчера вечером для себя на утро сэндвичи, хотя за едой он обычно в это время уже как раз спускался на кухню практически всегда.       Громко проглотив кусок жареного бекона, Раф отложил вилку с ножом на их места рядом с тарелкой. Лео тоже проглотил своё, но первым отвечать не решался.       Начал Раф:       — Майки. В общем. Сегодня ночью кое-что случилось, — он старался держаться спокойно, но проницательный слух Микеланджело уловил тревогу и растерянность в его голосе, — и Донни, он… — тут он запнулся. Он осознал, что совершенно не представляет, с какого конца подходить к этому разговору и как описать Майки случившееся.       Инициативу на себя перенял Лео. Он подсобрался с мыслями, пока Раф говорил, встал из-за стола.       — Пойдём, — коротко произнёс он, остановившись позади Майки, взглядом зовя того пойти с ним.       Раф тоже вышел из-за стола, поравнялся с братом, и оба направились к выходу из кухни.       Микеланджело это не понравилось. Что-то во всём этом было нехорошее. Сперва их игра в молчанку за завтраком, теперь это почти синхронное загадочное поведение. В глубине души Майки уже буквально ненавидел, когда эти двое вели себя так — так… спокойно друг рядом с другом. В подобном их поведении для него было что-то противоестественное, неправильное, даже самую малость пугающее. Он настолько привык к их бесконечным ссорам, что другие модели их взаимодействия друг с другом уже просто не воспринимались — или раздражали, или на подсознательном уровне не предвещали ничего хорошего.       Тем не менее Майки всё-таки встал из-за стола и пошёл за ними.       Они не знали, как подготовить Майки к тому, что ему предстояло увидеть в комнате Донателло. В головах был абсолютно пустой лист у обоих. К такому казалось невозможным подготовить, и эта мысль угнетала.       Они остановились у дверей комнаты Донни. Майки перевёл вопросительный взгляд с одного брата на другого. Оба стали какие-то грустные и ещё более напряжённые, чем до этого.       Раф постучал в двери комнаты. Те послушно разъехались в стороны. Было видно, что ему не хотелось пересекать порог комнаты, однако они с Лео всё-таки вошли внутрь. Майки осторожно прошёл за ними следом.       И оцепенел.       Донни лежал на кровати, на левом боку. Голова и левая нога были стянуты стерильными белыми бинтами. На носу, над и под правым глазом были налеплены пластыри на царапины. Но не это больше всего бросилось в глаза, хотя и тоже возымело определённый шокирующий эффект, а сам Донни в целом — он был бледен, чуть ли не как смерть.       Лео и Раф с сочувствием смотрели на потрясённого зрелищем Майки. Как бы они не не хотели показывать ему эту картину, они не хотели ему и лгать. Долго прятать от него Донни не получилось бы. А когда он узнал бы правду, ложь от родных братьев стала бы для него ножом в спину, так что пусть уж лучше увидит всё сейчас. Да, это будет ужасно. Да, это будет больно. Но это будет правда. В чистом её виде.       — Ч-что с ним случилось? — почти шёпотом в полголоса спросил Майки. Он всё ещё смотрел на Донни с неподдельным страхом и смятением в глазах, не двигаясь с места.       — Мы не знаем, что точно произошло, — ответил ему Раф. — Мы услышали крик ночью из его комнаты. А когда пришли, он уже лежал тут без сознания. — Кровавые детали он, разумеется, опустил. Пусть лучше они остаются в памяти только троих свидетелей.       После того, как Донни переложили на кровать, Раф ещё раз как следует с порошком отмыл как центр комнаты, так и место рядом с кроватью, где была лужа крови, дабы в комнате стало стерильнее.       В сознание Донни так и не возвращался. Нужно было тщательно следить за его состоянием, поэтому остаток ночи Лео и Раф провели рядом с ним, почти без сна.       Майки наконец сдвинулся с места. Он медленно прошёл вперёд и опустился на колени перед кроватью Донни.       Донни лежал неподвижно. Грудная клетка едва заметно расширялась, говоря о том, что её обладатель дышит. Если не брать во внимание повязку на голове, пластыри и сероватый оттенок некогда насыщенно зелёной кожи, он, казалось, просто спокойно спал.       Майки отвёл от него полный тяжёлой печали взгляд. Ему было трудно поверить в то, что с Донни произошло подобное. Мозг упрямо отказывался принимать это. Ещё вчера ведь всё было отлично, а теперь всего лишь за одну ночь вот это? Нет, этого просто не могло случиться по-настоящему.       И тем не менее вот он Донни — лежит сейчас перед ним покалеченный без сознания.       Майки поднял голову — вновь посмотрел на Донни, на этот раз уже со слезами в глазах. Ему до воющей в груди тоски не хотелось расставаться с ним. Он не знал, насколько всё было плохо, но подсознание почему-то как назло подкидывало только самые худшие сценарии. Он осознал в этот момент, что до чёртиков боялся потерять родного брата. Мысли об этом исходи отдавали сдавленной болью в грудь.       — Насколько… всё серьёзно? — озвучил застрявший в голове вопрос он, обратив наполненные слезами глаза к братьям, стоявшим у дверей. — Он?..       Вопрос был понят и без продолжения. Он буквально блестел отчаянием в его глазах. Это отчаяние, казалось, перекинулось и на Рафа с Лео. Братья отвели взгляд. На их глазах тоже выступили слёзы. Они сами не знали ответа. У Донни несколько раз за ночь сильно подскакивала температура и он заходился ужасным кашлем. Пару раз его вырвало. Причём снова кровью, но уже не так сильно и много. Под утро его состояние более-менее стабилизировалось, но кто знает, надолго ли оно удержится. Обычно стабильность в таких ситуациях была обманчива, как затишье перед бурей, за которым непременно следовало что-то ужасное. По крайней мере в фильмах, книгах или комиксах всегда так и бывало.       Сплинтер отправился за помощью. Сказал ждать его самое позднее — под утро, но пока ещё не вернулся.       Краем глаза Майки заметил две пробирки, сверкнувшие стеклом с прикроватной тумбочки рядом с часами. Он потянулся к ним и взял в руку. Повернул. Прочитал надписи на них.       — А это что? — спросил он, шмыгнув носом.       Лео и Рафаэль подошли к нему и тоже взглянули на пробирки в руках Майки.       Лео вспомнил:       — А. Лежали у него на кровати, когда мы пришли.       Майки ещё раз повертел их в руках, внимательно рассматривая содержимое. Он вытер слёзы рукой и стал, казалось, более сосредоточенным.       — Похоже… на образцы крови, — заключил он.       — Думаешь… они как-то могут относиться к тому, что произошло? — спросил Раф.       — Возможно, — черепашка уже почти окончательно успокоился и как-то даже посерьёзнел. — Донни никогда бы не оставил что-то ценное без присмотра или в ненадлежащем месте. Это же Донни.       Майки поднялся с пола и направился к закрытым дверям, что вели в лабораторию Донателло. На небольшой сенсорной панельке, вшитой в стену рядом с дверью, он набрал код. Панель пискнула, мигнула фиолетовым, и двери в лабораторию медленно начали разъезжаться.       Раф и Лео только и смогли открыть рты от удивления.       — Откуда ты…       — Пока вы с Лео выясняете отношения, у нас с Донни своя компания. Он дал мне отдельный личный код на случай, если с ним что-нибудь случится, — объяснился Майки.       От первого предложения Лео и Раф получили неприятный укол вины. Эти слова не были сказаны со злобой, раздражением или чем-то подобным, однако сумели довольно сильно задеть за живое — возможно потому, что это была правда. Они с Лео порой так упивались разборками друг между другом, что забывали о существовании ещё двоих своих братьев, которые не редко в эти моменты присутствовали и наблюдали за их драмами. Они как родители, которые не стеснялись орать друг на друга прямо в присутствии ребёнка.       Раф и Лео подошли к Майки и остановились за его спиной, ожидая, когда двери откроются. Майки был полон сюрпризов. И они ещё никогда не видели его таким серьёзным и сосредоточенным. Не менее поражал и тот факт, что Донни доверил код от личной лаборатории Майки. Майки! Да что вообще доверил его кому-то из братьев. Он терпеть не мог, когда кто-нибудь неумелый ковырялся в его вещах, тем более в гаджетах.       Когда двери полностью разъехались в щели круглого проёма, в лаборатории почти сразу же зажёгся свет, мигнув пару раз.       Лаборатория была выполнена в чёрно-бело-фиолетовых тонах. В центре стоял большой круглый стол, заставленный всевозможным оборудованием. За ним стояли стеллажи с различными или коробками, или прямо в открытую лежавшими на полках инструментами. Для глаз обычного обывателя это всё выглядело как полный бардак, но для хозяина этого места всё стояло, лежало или же висело ровно на своих местах. У Донни тут был свой так называемый «творческий беспорядок».       — Допустим, — сказал Лео, осматривая новое для него помещение, закинув клинки себе на плечи. — Ну, а дальше что? — обратился он к Майки. — Ты знаешь, что делать?       — Я нет, — ответил Майки. — А вот Донни знает.       Лео с Рафом непонимающе переглянулись друг на друга.       Майки шагнул вперёд. Свернув вправо, он через пару шагов остановился у небольшого прямоугольника — чёрного щитка с яркими фиолетовыми зигзагообразными полосами по бокам. Щиток был вшит в стену на уровне головы Майки. Дверцу щитка полностью занимала панель с кнопками. Майки указательным пальцем нажал самую верхнюю кнопку на ней — длинную и прямоугольную, как пробел на клавиатуре. Кнопка замерцала фиолетовым. Из верхней части щитка выскочил кругляшок, осветив лицо Майки фиолетовой клетчатой сетью. Майки подставил под неё глаз. Сузив сеть на нём, панель пару секунд обрабатывала информацию, затем сеть исчезла — Майки проморгался, — зигзагообразные полосы сбоку щитка мигнули пару раз фиолетовым, сопровождая это одобрительным писком, и дверца с кнопочной панелью медленно открылась. Из щитка повалил холодный пар. Майки достал из него шприц-пистолет с такой же, как на щитке, фиолетовой полосой вдоль чёрного корпуса. Шприц был заряжен небольшой пробиркой с фиолетовой жидкостью. Майки вытянул левую руку и без лишних мыслей вколол шприц в тыльную сторону предплечья, чуть ниже сгиба.       — Мнх! — от иглы под кожей сделалось больно. Майки сильно зажмурился, прикусив нижнюю губу, дожидаясь, пока вся фиолетовая жидкость из пробирки уйдёт в вену. Вынув из-под кожи шприц, он громко выдохнул, прислонившись плечом к стенке.       — Что ты сделал? — с тревогой спросил Раф.       До этого они с Лео в ступоре наблюдали за действиями Майки, как загипнотизированные, пытаясь осмыслить, что на их глазах происходило.       Майки поднял руку с опустевшей пробиркой в шприце пистолета:       — Донни как-то рассказал мне, что однажды сумел сделать нас такими же умными, как он сам. Никто из нас этого не помнит. Но это было тогда, когда мы пытались захватить драконий клык. Раф, помнишь, когда ты пытался сфоткать того голубя с пиццей в клюве?       — Так нормально и не получился, — слегка огорчённо буркнул Раф в сторону.       — Тогда, — продолжил Майки, — всё пошло не по плану, и наши мозги вышли из-под контроля. Здесь, — он показал им шприц, — была более стабильная версия того вещества. Грубо говоря, здесь часть «сознания» Донни. Ну, или, точнее, его интеллекта. Правда хватит этого ненадолго, — он отшатнулся от стены и направился к столу в центре комнаты, — эффект рассеется приблизительно минут через пять-десять.       — Погоди-погоди, — прервал его Лео. У него уже мозг начал закипать от переизбытка странных событий на одно утро. — У него для всех такие заготовлены? — по каким-то непонятным причинам этот вопрос показался ему наиболее важным из целой кучи куда более значительных остальных.       — Нет, — твёрдо ответил Майки. — Он тестировал эту сыворотку только на мне, поэтому доза есть только на меня.       Да уж, Донни тут был, конечно, в своём аморальном репертуаре.       — И ты сейчас хочешь с помощью этого, — он указал на пистолет в его руке, — выяснить, что произошло с Донни?       — Да ты просто гений, а? На что ещё это по-твоему похоже? — Лео начал улавливать в репликах Майки раздражённый тон Донателло. И он вообще не представлял, как ему к этому относиться.