Последняя из рода Валерия

Земли Страпагоссии разделены на восемь марзов – областей. И в каждом марзе есть центральный город, в котором концентрируется власть, собираются налоги и отправляются в столицу, в Уатердейл. В Уатердейле сидит Горнан, правящий всей страной, и несколько представителей великих родов, входящих в его совет. А в центральных городах марзов король посадил приближенных к себе людей, чтобы удерживать власть.

***

- Во Влаофии сидят Флоры, - Филипп хмуро глядел на огни граничного города Асакс, который в отличии от богами забытого Тириса был густонаселен и богат, его центральные улицы так точно. Окраины и есть окраины. – Как давно они были в Уатердейле, Леала? Люмина проследила за мыслью Даргоффа, вспоминая последние приемы в столичном дворце. - Больше пятнадцати лет назад, - белокурая госпожа поправила небольшую сумку на своем плече, одну из тех, которую Филипп спрятал в лесу на следующий день после их приезда в приют Шакха. У него была такая же, даже Николаю, Валери и Киту достались. – Я помню главу Флор, Оберона. Влаофию он покидает крайне редко, в Асаксе нам бояться нечего. Но когда дойдем до центра, риск усиливается. - Вот когда дойдем, тогда и решим, - кивнул сам себе Даргофф, направляясь вперед.

***

Комнатушка была тускло освещена свисающей с потолка лампой и пробивающимся из щели между полом и дверью светом. Было тесно, большую часть места занимал огромный, истерзанный времен деревянный стол, а в воздухе отчетливо ощущался запах дешевого пойла и сигар. - Ваше жаркое, господа! – веселый хозяин сиего кабака и располагающейся над ним маленькой гостиницы толкнул жирным бедром дверь, вваливаясь в комнату, ставя на середину стола огромный чан с еще бурлящим блюдом и шесть тарелок. - Благодарим, - кивнул Филипп, с конкретным звоном бросая мужику серебряную монету. - И вам не хворать, - проверяя оплату на достоверность, задорно хохотнул дядька и удалился в поклоне. Тяжелая дверь громко закрылась, вновь оставляя путников в обществе смрада и сумерек. Они глядели друг на друга, каждый думая о своем. - Такими монетами лучше не разбрасываться. Пустят кишки потом в темном углу, а заветный мешочек себе заберут. Али слухи пойдут, что вельможи в городе, подумают, что заплутали, встречать придут, - Николай прикладывал к разбитому лицу кружку холодного эля, косо глядя на сидящего напротив Даргоффа. Филипп напряженно откинулся на неудобном стуле, глядя на поучающего его сироту, стараясь не убить его прямо сейчас. - Вы обещали рассказать мне все, когда доберемся до Асакса, - прошептала Валерия, отрывая аристократа и сироту от войны смертельных взглядов, - мы добрались, и только тратим время на набивание животов! – она отбросила в сторону слегка поржавевшую вилку, исподлобья глядя то на Филиппа, то на Леалу. В комнатушку вновь с грохотом вошел мужик, занося кувшин с выпивкой и пахнущий луговыми цветами чайный напиток. Валери резко замолчала, утыкаясь глазами в трещины на столе. Ее била дрожь, пальцы непослушно раздирали до конца полы платья, пока горячая рука Николая не легла поверх ее, слегка сжимая. Он будто говорил, что не оставит ее, что они пройдут через все вместе, если надо, справятся даже с Даргоффом и Люминой, убегут и не вернутся. Филипп громко, тяжело вздохнул, продолжая мирно раскачиваться на деревянном стуле, словно и не слышал возмущений рыжей. В маленькое окно, с грязным стеклами, о которых точно не заботился владелец этой халупы, беспрерывно стучала веточка дерева, подгоняемая разбушевавшимся ветром и крупными каплями дождя. Леала была права, Вавер наступил, и стоило бы запастись теплыми вещами. - Без малого шестьсот лет великий король Горнан, да благословят его наши боги, греет своей задницей Страпагосский трон. И столько же лет практически каждый житель Страпагоссии, Зверфлиха и Гнолгарда считает род Валерия оборванным и вырезанным, - Филипп поднял глаза на Валери, очерчивая ее растрепанные рыжие волосы, и остановился на зеленых глазах. – И Горнан сделал все, чтобы все забыли о тех светлых веках, когда землями правили дети, внуки и правнуки Валерия, и беспрекословно подчинялись каждому велению нового короля. Даргофф хмыкнул, словно его забавляли сказанные им же слова, краешком рта улыбнулась и Люмина, сидящая рядом с ним. - Мы не забыли. Нет, не забыли. Зверфлихцы помнят, мы помним, как было хорошо. Нас тогда не обижали в городах. Нет, не обижали. Встречали с достоинством, - затараторил громко Вульфи, стараясь облизать испачканную в жиже похлебки шерсть на морде. - Зверфлих слишком мал, чтобы представлять угрозу. А королю Гнолгарда нет дела до власти других государств, пока его казна пополняется золотом, - качнул Филипп головой, с пренебрежением глядя на волка. – Но не все забыли, остались те, кто помнит, - он улыбнулся, его лицо перестало быть пугающе серьезным, приобретая мягкие черты, но лишь на мгновение, - это я и Леала. Столичный аристократ резким рывком закатил рукав своей светлой рубахи, следя за тем, как подражает его движениям белокурая госпожа, подобно ему вытягивая руку вперед. Сироты и волк наклонились вперед, Николай даже отнял кружку от своего лица, чтобы та не мешала обзору, но теперь его охлажденную щеку обдавало горячее дыхание Вульфи, вывалившего розовый язык. Рядом с Валери напряженно ерзал на месте Кит, молчавший все время пути до Асакса, обычно говорящий часами без устали. Мальчику было страшно и интересно одновременно, но он старательно прикусывал свой бескостный язык, боясь сморозить глупости в сторону столичных гостей. - А разве такие ставят не оборванцам в крупных городах, которые ухитрились украсть горсть ржи и попасться? – Николай хмыкнул, облокачиваясь обратно на твердую спинку. Каждый слышал, как скрипнули зубы Филиппа, ожидая что к этому режущему слух звуку прибавится еще и пар из носа. - Если ты беспробудный идиот, помалкивай, пока не спросили, а если спросили, тем более молчи, - рявкнул Даргофф. - Это печать Валерия, символ его власти, силы и воли, - спасая всех от близкого ора своего спутника, пояснила Леала. – Ты не знаешь этого, потому что все о ней стерто, даже в самых старинных свитках не отыскать информации. Валери со странным чувством в районе солнечного сплетения разглядывала жилистую, покрытую глубоким, но давно зажившим шрамами руку и рисунок на предплечье. Узоры, заключенные в круг правильной формы, напоминали языки пламени костра, непокорные, живые. У Леалы был точно такой же рисунок, но выглядел он намного ярче из-за светящейся даже в покое кожи девушки. - Я его уже видела, - рыжая тревожно облизала губы, нависая над столом и чужими руками, - во снах, не знаю, не понимаю, - нервно вцепилась в свои волосы, словно собиралась выдрать половину из них, и зажмурила глаза, борясь с пульсирующей болью в голове. - Тише, Валери, это твои старые воспоминания, воспоминания твоей матери, которые она отдала тебе в день разлуки. Они вернутся со временем, не стоит гнаться за всем сейчас, толку от этого не будет. Только голова разорвется, - безэмоционально посоветовал Филипп. – А видела ты его в день своего рождения, шестьсот лет назад, когда предок Леалы, мой предок и твоя мать, Амарис Валериус, скрывались в разрушенном войной храме Имаст. Амарис ранили, но ее пугала не близкая смерть, не уход за пелену нашего мира, а что ты не успеешь родиться, задохнувшись в утробе раньше, чем Веларис Даргофф или Эйрен Люмина успеют достать тебя. Что не успеет родиться последняя из рода Валерия, и шансов у Страпагоссии не будет, - Валери старалась унять гул в ушах и не обращать внимание на заглатывающего литрами чай Кита, сосредотачиваясь на ледяных глазах рассказчика. – Но ты успела, нарушая тишину храма громким плачем только что появившегося человека, а твоя мать лишь успела прижать тебя к себе, покидая этот мир. Тебе не было места в этом мире, Валери. Ищейки Горнана нашли бы тебя по уникальному запаху королевской крови. И Эйрен открыла портал, путь в другой мир, ставя тебе на руку невидимую метку, чтобы следующий Люмин смог вернуть тебя обратно, когда придет время. Такую же метку, как у нее и Велариса, способную противостоять магии других Люминов, находящихся во власти Горнана, способную передавать воспоминания и цель от отца к сыну, от матери к дочери, от родителя к ребенку. Наши родители мертвы, Валери, и метка на наших руках, а цель ясно звучит в головах. Отыскать принцессу и вернуть ей престол. Филипп закончил, пряча печать обратно под плотным рукавом, продолжая смотреть в расширенные изумрудные глаза. Плевать он хотел на изобилие вопросов, которые, он был уверен, через считанные мгновения посыплются изо рта Николая или его мелкого брата, волка же в расчет вообще не брал. Даргофф ответит лишь на то, что спросит Валери, что еще захочет узнать о своем прошлом и планах на будущее. - Подождите, я что-то заплутал в ваших речах ненароком, - Кит чесал пальцем, который секундой ранее был в его носу, щеку, глупо хлопая глазами, - Валери сорок два, грянет Кнель, будет сорок три. А вы сказали шестьсот лет назад, ошиблись не иначе, - уверенный, что за находку столь сильной несостыковки в рассказе господина и реальности его наградят, мальчишка гордо вздернул подбородок. - Помалкивал бы ты, дурачина, - шикнул на него Николай, прекрасно понимая, что в таких вещах Даргофф не спутал бы числа. А перед глазами рыжей вновь замелькали образы, уносящие ее в недавний сон, о котором она с легкой дрожью в коленках рассказывала своему другу. Странные хады, добрые люди, огромные каменные дома, не схожие даже со здешними дворцами. Другой мир, тот мир, в который ее отправила Эйрен Люмина. Но шестьсот лет… - О строении миров ничего не известно, но все знают, что их больше, чем один. И некоторые из них связаны, словно близнецы в утробе матери. И у нашего мира есть близнец, так похожий и так отличающийся. Живут там такие же люди, как и мы, но нет ни Зверфлихцев, ни Гнолгардцев, не прижились они там, вымерли очень давно. И время в том мире течет по-другому. Пока проходит там год, у нас пролетает двадцать шесть. И если попадем мы в тот мир, то состаримся и умрем намного быстрее. Но младенцы легче переносят изменения, их тела привыкают к тому миру, развиваясь по его правилам. И пока Валери росла там, взрослела, у нас прошло шестьсот лет. И Горнан за века успел уверовать, что огненных королей и королев больше не будет, - громким шепотом произнесла Леала. - Но, но, мои воспоминания, приют Шакха. Я росла в нем. Тетушка Маргарет растила меня. Она… А Николай… Кит… Вульфи, мы знакомы так давно. Жители Тириса, все помнят, как меня подбросили к границе города, - девушка заикалась, пытаясь собрать мысли воедино Белокурая госпожа с грустью в глазах смотрела на испуганное лицо и широко распахнутый рот, желающий заглотить побольше отрезвляющего разум воздуха, но выходило лишь вздохнуть смрад кабака, который был удивительно заполнен гостями в ночной час. Ничего не понимали и мальчики с волком, прокручивая в голове все воспоминания, связанные с Валери. Николай помнил, как его грязного и голодного, с четырехлетним Китом на руках притащила в приют Маргарет, волей случая повстречавшая их на базаре в соседнем марзе, помнил, как встретил в приюте девушку с удивительно яркими рыжими волосами. - Люмины прошлых веков могущественнее нынешних, - Филипп бросил извиняющий взгляд на Леалу, но та лишь подтвердила его слова легким кивком. – Оттягивать неизбежное бессмысленно. Это все иллюзия, все ваши воспоминания друг о друге не стоят и гроша, потому что это фальшивка, весь ваш несчастный Тирис волей случайности и Эйрен попал под магию Люминов. Все, что вы помните, было, за исключением одного «но», Валери попала туда, когда ее вернули в Страпагоссию, - ни сожаления в голосе, ни попыток подточить острые углы правды, ничего не было в голосе парня, когда он открывал глаза сиротам на события их прошлого. Валери вскочила со своего места так быстро, что несчастный Зверфлихец, мимо которого она пронеслась с невероятной скоростью, испуганно прижал острые уши. - Прекрасно, Филипп! – несвойственно своему светлому образу зашипела Леала. - Это честность, Люмина. Истерики лучше выслушивать сейчас, чем на границе Гнолгарда. - Гнолгарда… - в унисон выдохнули два брата, уже переставая считать, что Даргофф разыгрывает хорошо отрепетированную театральную сценку.

***

Громкие, спотыкающиеся шаги и скрип деревянного пола. Дверь в который раз за все время врезалась в косяк, выпуская девушку в общий зал кабака. Она бежала вперед, к темной лестнице, чтобы взметнуться наверх и отыскать отведенную ей комнату. Даже на похотливые, развратные взгляды и пьяные окрики она не обращала внимания. И вот нужная комната встретила ее приятной, пощипывающей прохладой, когда рыжая, не в силах дойти до кровати, упала у ее спинки, пряча лицо в согнутых коленках. Она рыдала взахлеб, до боли закусывая губы, чувствуя соленый вкус крови смешанный с густой слюной. Валери не хотела верить в это. Не хотела верить словам, так просто выброшенным в мир не безызвестным Филиппом. Она помнила до мельчайших подробностей каждую прогулку с Николаем, помнила, как однажды, после ночной разгрузки хад, они лежали на голой земле между Тирисом и лесом, разглядывали небо, вырисовывая в хаотично разбросанных звездах знакомые образы. Люмины тех времен и правда намного могущественнее нынешних, если способны внушить столь подробные мысли и чувства… В дверь громко, но не настырно постучали несколько раз, покорно ожидая ответа. Валери не отреагировала, предусмотрительно заперев комнату на не очень надежную щеколду, которую при желании выбьет любой пьяница дистрофик. - Валери, это Леала, - голос светлой госпожи слабо пробивался сквозь толстое дерево, но разобрать слова не составляло труда. – Я могу помочь. Рыжая уже не просто рыдала, она задыхалась в своих эмоциях, рвано дергая плечами и телом, пыталась успокоить хотя бы руки, заламывающие собственные пальцы. Люмина предлагает ей помощь. Ей предлагает помощь та, чья родственница виновата в том, что Валери глупо верила, будто она и правда кому-то нужна, что есть те, кто о ней позаботится, кто вспомнит о ней, даже находясь далеко, кто будет смирно стоять, понурив голову, когда сестры в храме скорби накроют ее тело черным полотном, произнося молитву Бзиску, призывая принять его еще одну душу. - Убирайся! – в дверь полетело первое, что нащупала девушка, еще одна сумка Даргоффа, которую он ей вручил. Она с треском врезалась во встречающее ее препятствие, послышался звон содержимого, а из ослабившейся горловины вывалилось несколько метательных ножей. Стук на мгновение прекратился, погружая комнату в тишину, только истеричное дыхание Валери нарушало ее. А потом все заново, кулак уже более настырно лупился в дверь, пока его обладатель активно стремился попасть внутрь. - Ты что, глухая? – она рванула дверь на себя, в сторону со звякающим звуком отлетела потерпевшая поражение щеколда, а на пороге стоял Николай, заносящий кулак для очередного стука. Валери замерла, продолжая смыкать пальцы на холодной, железной ручке. Ее взгляд пересекся со спокойным, родным взглядом сироты, пока она сама выглядела просто жалко. Красные, опухшие от постоянного трения глаза, разводы слез на щеках и растрепанные волосы. Она вздрогнула, когда Николай сделал маленький шаг вперед, а потом бросилась в его объятия, истерично хватаясь руками за его острые, худоватые плечи. Мимо них прошел какой-то пьяный мужик, отвешивая подобие поклона, и еще один, какая-то женщина тащила за руку зареванного мальчишку. А они так и стояли, находясь в своем маленьком мире, будто и не покидали то поле, на котором лежали, разглядывая звезды. - Заходи, - Николай медленно шагнул вперед, следя, чтобы девушка не споткнулась о выступающий порог, и зашел в комнату, прикрывая за собой дверь. Валери не отрывалась от него, дыша в грудь, боялась, что если отпустит, захочет взглянут в глаза, он исчезнет, растворится в воздухе светлой магией Люминов. Но Николай не растворялся, даже когда уложил ее на кровать, аккуратно убирая с лица прилипшие пряди кучерявых волос, стирая слезы, лишь обнял, накрывая себя и ее пыльным одеялом. - Плевать, что они там несли, Валери. Воспоминания здесь, - он слегка переусердствовал с давлением, тыча в лоб рыжей пальцем. – Если мы помним, значит, все настоящее. Понимаешь? Она не ответила, продолжая сминать рубашку Николая на спине. Уставшие глаза бесконтрольно закрывались, пока парнишка продолжал болтать о глупых словах Люмины и Даргоффа. Валери уснула.

***

Рыжая открыла глаза, разбуженная яркими лучами солнца. Удивительно, стоило им пересечь не такой огромной лес, как неприятно коричневые тучи, веками висящие над Тирисом, куда-то исчезли, а все жители Асакса довольно любовались голубым небом начинающейся сонной поры. Огляделась по сторонам, надеясь, что проснулась вновь в комнатушке Приюта Шакха, а в углу привычно будет трещать буржуйка. Но нет, в углу кряхтела старостью лампа, так и не потушенная с вечера, на полу валялись вылетевшие из сумки вещи, а Николая, который вчера остался с ней, уже не было рядом. Еще более древние, возможно повидавшие кого-то из рода Валерия, часы указывали, что время движется к десяти часам. Неслыханное для Валери время подъема, Маргарет не терпела столь глупой траты времени, как сон, поднимая своих подопечных с первыми лучами скупого солнца. А в выходные уже и сам организм не давал понежится в теплой постели. Девушка тяжело поднялась на ноги, взглянула в зеркало, ужасаясь увиденной картине, а рядом, на тумбочке, лежала записка и нечто, завернутое в плотную ткань. Глаза прошлись по до боли изящному почерку, до которого Валери потребовалось бы исписать ни одну страницу толстой книги. Леала Люмина уже была здесь, оставив ночной беглянке чистую одежду, гребень и медную монету, чтобы пустили в умывальню. И она, хмуро прижав к себе мешок с вещами, пошла на ожидающие ее купания. Они были просто необходимы. Да, в Приюте Шакха они мылись после разгрузки и погрузки хад, в другое время трата воды была строга запрещена и каралась ударами плетью в цепких руках Маргарет. Но сейчас Валери чувствовала, что от Леалы и Филиппа по-прежнему будет пахнуть розами и хвоей, и быть рядом с ними замарашкой ей не хотелось. Горячая вода смыла с нее не только слои пыли и грязи, но и некоторые эмоции, унося вслед за собой в дыру слива. Мыло пахло удивительно вкусно для такого непрезентабельного места, и девушка покинула умывальню довольно бодрой и свежей. А в комнате ее ожидала еще одна записка, и теперь Валери сомневалась, что Люмина поднималась к ней второй раз, скорее это все ее магии, тайны которой рыжей еще предстоит узнать. Ее ожидали внизу, в той же комнатке, где они сидели вчера. - Живее, Валери! – стоило ей спуститься, как на нее ураганом налетел Кит, быстро хватая за руку и таща вперед. Кабак пустовал, все ночные гости либо дрыхли в гостинице, либо давно продолжили свои скитания по стране от города к городу, от выпивки к выпивке. - Доброе утро, - хмуро бросил Филипп, глядя на вошедшую в комнатушку девушки, мигом садящуюся рядом с Николаем. Выглядел он тоже заметно лучше, чем вчера, ссадина и воспаления от встречи с нагинатой Даргоффа были практически незаметны, да и в общем юноша стал даже более привлекательным в свежей рубахе и с непривычно расчесанными волосами. - Леала постаралась, чтобы я выглядел не менее прилично чем вы все, - уловив взгляд зеленых глаз, ответил сирота. - Ты пострадал из-за нас, и это меньшее, что я смогла сделать. Заживет быстрее, а пока все следы скроет морок, - улыбнулась Люмина, переводя голубые глаза на Валери. – Чудесно выглядишь, я волновалось, что платье не подойдет, но все просто прекрасно. Рыжая ответила улыбкой, стараясь сделать так, чтобы она выглядела действительно искренней и благодарной. - Обменялись благодарностями? Замечательно. Думал, до полудня здесь сидеть будем, пока вы наговоритесь, - сказал Филипп, отпивая из чашки. – Как спалось, Валери? Удалось переварить появившийся титул? Мы сегодня выдвигаемся на Гнолгард и, либо ты идешь по своей воле, либо по моей. А тебя, я не боюсь, можешь не дышать так тяжело, - краем рта усмехнулся столичный житель, замечая, как напрягся Николай. - А что в Гнолгарде? Мы встретимся с королем, да? Будем гостями? – не выдержал Кит, обрывая еще не начавшийся ответ девушки. - Там холодно, да, холодно! И очень серо, там не любят чужаков, да, не любят. Особенно нас, - Вульфи почесал за ухом, еще больше раздражая Даргоффа, который просто желал услышать ответ Валери и приступить к сборам. Для рыжей ответ был уже очевиден. Ей надо идти с двумя аристократами, они показали ей все, раскрыли свою тайну, раскрыли ей ее собственные секреты. Она была уверена, они знают больше, знают про ее семью, у кого она жила все годы в другом мире, знают, что делать. - Мы пойдем все вместе? Николай, Кит и Вульфи тоже? – спросила она - Есть пророчество, Валери, - осторожно сказала Леала. – Мы думаем, что Горнан не знает о нем, это наше пророчество, Люминов, служивших когда-то Бзиску. И за службу он позволял им заглядывать в будущее. И пророчество гласит о том, что нас должно быть шестеро, Шут, Ребенок, Ведьма, Воин, Зверь и Принцесса. И только в таком составе мы сможем изменить судьбу Страпагоссии. - Забавно однако. Принцесса – это Вал. Ведьма – ты, Леала, ребенок – Кит, зверь – Вульфи, воин – Даргофф, а я, выходит, - шут? – фыркнул Николай, прикасаясь к незаметной ссадине на лице. - А есть какие-то другие предложения? – усмехнулся Даргофф, - да, Валери, мы идем все вместе, как бы я ни хотел сократить список до трех имен. Что в Гнолгарде, расскажем по пути туда, мы уже задерживаемся. Сирот на лесной поляне должны были найти, а нашу пропажу заметить. Сомневаюсь, что трех сирот и одного зверя будут искать, а вот меня и Леалу… Горнан скоро узнает, что мы ушли, и чем ближе мы будем к границе, когда выпустят ищеек, тем лучше. Филипп вздохнул, вновь делая несколько глубоких глотков. Он ожидал увидеть хоть какой-то страх на лице его собеседников, когда упомянул ищеек, но просчитался. Николаю и Киту нечего было терять, как и Вульфи. А у Валери и выбора то не было. - Сейчас разделимся, Леала и Валери купят нам вещей и припасов, а мы вчетвером дойдем до хадстана, посмотрим, сколько добираться до Влаофии и возьмем билеты, - распорядился Филипп, собираясь встать изо стола. - Я пойду с девчонками, - сказал Николай. - Ты слышал, что я сейчас сказал? – прорычал Даргофф. В Уатердейле под его каблуком находилась вся стража Уатерхолла, и стоило ему только сказать, так сразу приказ был исполнен. И сейчас он ожидал именно такой реакции от сирот. - Давай начистоту. Твое дело — это битвы, и учить тебя размахивать палкой я не буду. А мое дело – выживание. Хочешь, чтобы им продали втридорога всякого хлама? Пускай, но только монеты имеют свойство заканчиваться, - удивляя Валери своими ораторскими способностями, ответил сирота. - Я помогу им, а тебе помогут Кит и Вульфи. - Он прав, Филипп, - кивнула Люмина. Аристократ скривился, но через время кивнул, таки покидая комнату.

***

Зверь, ребенок и воин бок о бок шли к центру Асакса, Вульфи изредка останавливался, нюхая воздух, прохожих и лавки, но под тяжелым взглядом Филиппа догонял своих путников. - Хадстан? А что такое хадстан, Филипп? Расскажешь мне? – Кит, которого больше не сдерживали пинки и шлепки Николая, скакал рядом с Даргоффом, задавая вопрос за вопросом. Мальчишку не останавливал ни ледяной взгляд, ни нервное дыхание. Ему просто было интересно, куда они идут. Кит видел большой город, видел и хадстан и пассажирские, в сотни вагонов хады, везущие жителей через всю страну. Просто не помнил этого, попав в приют Шакха ребенком, а детские воспоминания быстро стираются временем. Они шли по широкой улице, зазываемые торговцами и яркими вывесками. Марз Фэнсиса и Влаофии, как небо и земля. В Фэнсисе все города похожи на Тирис, даже большие, только центральный отличается своим богатством. Но вот города Влаофии, это совершенно другое. Каждый из тройки гостей этого чудного городка, даже сам Филипп Даргофф, оглядывались по сторонам, впитывая взглядом всю яркость цветов, какую только могли видеть людские глаза. - Филипп, а Филипп, - продолжил Кит, нагоняя шагающего чуть впереди аристократа, неаккуратно наступая на волочащийся по земле подол плаща. Даргофф зло зашипел, но мальчишка уже понял, что убивать его никто не собирается, если верить какому-то старинному приданию, а значит можно и попытать крепкие нервы на прочности. – А ты бывал здесь? Ну, раньше. Нет, а где бывал? Поведаешь? Уж больно интересно, что творится в людных местах. Столичный господин упрямо молчал, пропуская мимо ушей летящие в него вопросы, упорно разглядывая указатели и знаки, чтобы поскорее отыскать хадстан и вернуться в комнатушку, собирать вещи. - Я бывал, да, бывал! – неожиданно для всех подал голос Вульфи, высовывая длинный язык, чтобы немного охладиться. – На празднестве цветов в том году бывал, прямо во Влаофии, и даже Флоров видал, да видал. И ранее бывал, хорошее место тут, хорошее, гостем тут был. Волк почувствовал, как его с интересом разглядывают ледяные глаза Даргоффа, который от столичных учителей, приставленных к нему в детстве отцом, слышал лишь, что Зверфлихцы лишенные ума дикари, так и живущие по инстинктам и правилам крови. А сейчас рядом с Филиппом шел если не человек, то схожий по разуму с ним зверь, вовсе не дикий, пусть и со странной речью, но все же. Любопытное наблюдение, может и Гнолгардцы окажутся не такими жадными до золота и хмеля, как о них говорят. - Сколько лет то тебе, волк? – почесывая подбородок спросил Даргофф. - Пятьдесят, как и тебе, да, тебе, - Вульфи почувствовав, что парень больше не представляет опасности, позволил себе его обнюхать, ловя еще оставшийся аромат столичного одеколона на волосах. - Вот только живете вы подольше нас, верно? – для себя еще раз уточнил Филипп, получая кивок ушастой головы в качестве ответа. А Кит все бегал вокруг беседующих спутников, стараясь вовремя поймать перерыв в разговоре, чтобы и его вопросы получили достойные ответы. Но все никак не удавалось, Вульфи тараторил, облизывая бороду языком, повествуя о своих путешествиях до появления в Тирисе. И, как бы ни хотелось столичному жителю это признавать, но в голове у огромного волка было огромное количество историй о том, как он бывал практически в каждом марзе Страпагоссии. Сам же Даргофф таким списком походов похвастаться не мог, выезжал максимум на охоту в леса близ Уатердейла, а сейчас это и вовсе его первая столь дальняя поездка. - И топи Маринские видел? – уже не сдерживал своего удивления скупой на эмоции Филипп, когда троица была на подходе к вытянутому серому зданию с нарисованными хадами на всех стенах и табличках. - Видел, да, видел. Когда из Зверфлиха…уходил. Шел через них, так бы и потонул, да, потонул. Если бы мне не помогли. Но было страшно, да, страшно, - бормочет волк, слегка вздрагивая, отчего серая шерсть в один момент слегка встает дыбом. Аристократ кивает, быстро хватая за шкирку Кита, собирающегося утащить яблоко из недалекой лавки, и заходит внутрь серого здания, сразу же утыкаясь носом в чужой растрепанный затылок. Очередь, да будет Бзиск ей судьей. Народу столько, что все небольшие окошечки с продающими билеты милыми дамами работают с невероятной скоростью, но дело продвигается невероятно медленно. Даргофф скрипит зубами, понимая, что тут ему не хадстан Уатердейла, где любая, даже самая огромная очередь расступалась перед его широкой, уверенной походкой, когда ему требовалась купить билет или взять в распоряжение несколько хад для личного пользования. Сейчас же его равнодушно окинули взглядом несколько человек, хотя он не уверен, возможно даже не его, а тяжело дышащего волка. Да и уступать очередь никто не собирался, продолжая с пеной у рта отстаивать свое место. - Иди в правую колонную, Кит. Ты в левую, Вульфи, я буду здесь. Может боги смилуются над нами, и мы уйдем отсюда до заката, - прошипел Филипп. Именно сегодня все жители Асакса вспомнили, что через неделю во Влаофии будет празднество цветов, а вместе с этим и ярмарка с трескающимися от изобилия товаров лавками, и непременно сегодня стоит купить туда билеты.

***

Леала шагала так же быстро, как и ее неизменный спутник, но при этом ни на мгновение не теряла присущих только ей легкости и изящности. А вот Валери и Николай еще как их теряли в придачу к сбившемуся дыханию и появившемуся покалыванию в боку. Выносливость во время разбора хад, и во время бега за родовитой особой – немного отличающиеся друг от друга вещи. - Так и пропустить чего полезное можно, Леала, - на выдохе сказал Николай, - покупки – вещь тонкая, любит медлительность и придирчивость, - начал он уговаривать госпожу хоть немного замедлить шаг. И девушка, заметив красные щеки и испарину на лбах, смиловалась, дожидаясь своих спутников. Теперь они чинно брели в противоположную от своих компаньонов сторону, ведущую к главному рынку Асакса. Да, небольшой, всего три переулка, по десять лавок на каждом, но все нужное найти уж точно не составит труда. Да и стоимость товаров здесь уж точно поменьше, чем в тех лавках, мимо которых проходили не так давно Кит, Вульфи и Даргофф. Валери слегка сгорбившись шла около расслабленной Люмины, вечно держащей свои спину так ровно, словно ни один силач не способен ее сломить. Рыжая прекрасно видела, как смотрят прохожие на светлую госпожу, как провожают ее взглядом, как удивленно оглядывают очень светлую кожу и невесомые волосы. Да, она понимала, на нее никогда не будут так смотреть, она не сможет ходить так же ровно, оглядывать окружающих спокойным взглядом, не несущим за собой ничего особенного. - А вот это не правда, - легко улыбается Леала, беря Валери под руку и слегка ускоряя шаг, чтобы глазеющий подобно брату и Зверфлихцу по сторонам Николай не вздумал подслушивать их разговор. - Что? – сиротка встряхивает головой, делая вид, что не понимает, о чем говорит девушка из древнего рода. - Этому учатся, Валери, - продолжает вести Люмина, - а ты принцесса. Принцессы могут все, если захотят этого. И я помогу тебе научиться всему, этикету, походке, взгляду, способному заставить любого замолчать. У нас много времени, и когда ты предстанешь перед поддаными в Уатерхолле, никто не посмеет сказать, что ты не истинная наследница Страпагоссии. Рыжая молчит, слушая слова белокурой девушки с удивительно теплыми голубыми глазами. Нервно сглатывает, когда та непринужденно говорит о ее титуле, о коронации, о правлении целой страной. Невидимая метка Люминов, все еще находящаяся на ее теле, неприятно ноет, словно подпитываясь переживаниями своей хозяйки. - Откуда ты…? – мямлит Валери, удивляясь, как быстро и легко Леала поняла ее чувства и мысли. - Оо, я знаю этот взгляд, Валери. Очень хорошо знаю, - она быстро оглядывается, проверяя, не отстал ли Николай, и, удостоверившись, что молодой человек так и плетется за ними, пиная носом ботинка мелкие камушки, продолжает свою мысль. – Только мой взгляд предназначался Филиппу, у него всегда все получалось лучше. Танцы, переговоры, фехтование, простые светские беседы. Идеальный наследник своего рода, - Леала грустно хмыкает теряя взгляд под ногами, - но потом я подумала, что тоже так смогу. Это вопрос времени, и я и правда смогла. И ты сможешь. Валери странно кивает, так сначала и не понять, приняла ли она слова своей спутницы всерьез, или просто пропустила мимо ушей, делая вид, что слушает. Но вот она вскидывает свои зеленые глаза на Люмину и широко улыбается, благодарно кивая. Почему-то ее удивляет, что девушка из столицы так добра с ней, ведь первое впечатление Валери о Леале было весьма скверное, пускай белокурая госпожа ничего и не сделала. Всего лишь выглядела весьма высокомерно, а в Тирисе и этого хватит для ненависти. - А можешь еще рассказать мне про… - неуверенно тянет рыжая. - Даргоффа? – вновь улыбается Люмина. - Да, он меня… - неловко продолжает Валери. - Пугает, - заканчивает белокурая девушка, понимающе кивая. – Он всех пугает, не волнуйся, ты привыкнешь к нему и его холодному характеру. Жизнь и судьба Филиппа вынудили его стать таким. Наши родители умерли в одно время, но только у меня все еще был весь мой род, а у него никого. Он последний Даргофф, несущий на своих плечах всю ответственность, которая досталась ему не только с меткой, но и с потерей отца, - Леала с грустью вздыхает, будто перед ее глазами все еще стоит напуганный смертью родных маленький мальчик с ясными, влажными глазами. – Филипп лучше, чем может показаться на первый взгляд, я уверяю тебя. И ты поймешь это, когда проведешь с ним больше времени. У него есть цель, Валери, и эта цель - защитить тебя. Рыжая вздрагивает, не то от слов Люмины, не то от резко нагнавшего их Николая, вставшего по левую руку от нее. - Прибыли, и если темы вашего разговора закончились, можем начать покупки, - голос парня непривычно хрипит, смешиваясь с рвущимся наружу недовольством, хотя он и пытается его скрыть. Леала спокойно кивает, сворачивая в сторону, чтобы нырнуть в первые ряды лавок, и Николай без лишних слов следует за ней, оставляя замешкавшуюся Валери позади. Гомон торговцев неприятно оглушает, иногда сбивая с толку, Валери крутит головой, невольно обращая внимание на каждого, кто обращается к ней, желая продать свое барахло подороже. Она бы так и стояла на месте, утопая в хаосе торговых рядов, если бы вокруг ее пальцев не сомкнулись чужие, горячие, вытягивающие ее на подобие свободы. - Не отставай, рыжая, - бросил он и пошел вперед, продолжая держать ее за руку. Они проходили между сувенирными лавками, пекарнями и кузницами, ища что-то более похожее на место, где можно купить теплую одежду и еду. И спустя долгие пол часа брожения по казалось бы совершенно небольшому рынку, они нашли то, что искали. Кафтаны, утепленные рубахи, меховые шапки и высокие, практически по колено, сапоги. Если в этой части Страпагоссии вавер относительно теплый, пускай и начинают идти дожди, то стоит только пересечь границу с Гнолгардом, как в лицо ветер тут же бросит несколько горстей снега, унося вслед за собой любое воспоминание о солнечных временах. - А Вульфи мерзнет? - спросила Леала, задумчиво проводя руками по длинным, плотным рукавам висящих в ряд кафтанов. – Позвольте вас, - подозвала она потирающего руки мужичка, - нам необходимо шесть кафтанов, столько же рубах и шапок, рукавицы тоже понадобятся. И сапоги, - и чем дольше перечисляла Люмина, тем шире и довольнее становилась улыбка хозяина сего места. Перед столичной госпожой тут же вывалили, как было сказано, лучшие экземпляры, предлагая выбрать нужный размер сапог. И пока девушки примеряли одежду, чтобы не тонуть в ней и не тащить лишний вес на себе, Николай придирчиво оглядывал кафтаны и все остальное, уже готовясь, что их, если и не собираются в наглую обокрасть, срезая кошель тонким лезвием, то содрать в несколько раз больше положенной цены, это бесспорно. Когда девушки убедились, что все вещи подойдут, а Николай подтвердил, что у Кита именно такой размер ноги, Люмина достала из скрытого кармана в юбке мешочек с монетами, собираясь без вопросов отдать именно то количество, которое ей сейчас назовут. - Нуу, тут не меньше пятнадцати золотых, господа, - протянул мужик, даже не скрывая, что доволен их покупкой еще больше, чем они сами. И Николай даже поперхнулся, сгибаясь пополам от подобной наглости. Серые глаза загорелись невиданным доселе Валери огнем, когда сирота, до этого стоявший на пороге, резво вошел внутрь, практически набрасываясь на торговца. - Сколько, сколько? Я не расслышал! – прошипел Ник, сцепляя зубы. - А что же вы хотели, господин? – пожимает плечами мужик, словно и не понимает таких криков из-за названной им цены. – Меха, вы только потрогайте их! Только неделю назад животинка бегала по лесам Уатердейла, а теперь вот она, ждет вас. А ткани, ткани! – взвыл он, входя в хорошо отрепетированную роль, на которую клюют все богатеи, заходящие сюда, пока ожидают отбытие своих хад во Влаофию. - Да что ты? – аж охнул парень, всплеснувши руками. – Таки из Уатердейла меха, а ткань, не иначе, шилась специально для тебя в приютах Асегхны, - хозяин лавки уже собирался закивать головой, подтверждая слова своего покупателя, но осекся, видя недобрые глаза. – Только вот мне кажется, что эти лохмотья, - Николая подцепил пальцем торчащий у капюшона клок меха, - вы содрали с бездомной псины. А рубахи, спасибо, что не из кабачных тряпок сотканы. Мужичок невольно отступил на несколько шагов назад, врезаясь бедром в тяжелый стол, на котором лежали товары. Уверенность во взгляде куда-то пропала, а до этого свободно пляшущие по вешалкам с одеждой руки заметно тряслись. - Ну что вы, господин, я бы никогда, - громким шепотом начал мужик, но Николай не дал ему закончить. - Тогда и не стоит начинать. Сколько мы должны? - сирота зло прищурился, ожидая ответа. - Деся… Пять, пять, обсчитался я, не иначе. Прошу простить, господа, возраст, - вытирая рукавом пот со лба, протараторил дядька, сражу же заталкивая все проданное в мешки, чтобы легче нести было. Николай довольно кивнул, позволяя Люмине расплатиться, а сам схватил мешки, чтобы девушки не тянули тяжести. И попрощавшись с менее счастливым мужичком, пошли искать лавку с едой. И там Николай вновь доказал, что не зря потащился с девчонками, сбивая цену за нужные продукты до непозволительного минимума.

***

Когда Филипп, Кит и Вульфи вернулись в гостиницу, Николай, Валери и Люмина уже успели сытно поужинать, а теперь довольно болтали о прошедшем дне. - Даже не думай мне спрашивать, Леала, - устало рычит Даргофф, падая на стул с другой стороны от Валери, слегка грубо пихая ее локтем. – Горячего нам и выпить, - махает он рукой хозяину, и тот сразу кивает, направляясь на кухню, - отправляемся во Влаофию завтра, в пять пятнадцать, я разбужу. Все купили? - Да, Николай нам очень помог, - кивает Люмина, глядя на взбешенного товарища. - Замечательно…

***

- Ваша Милость! Ваша Милость, - в тронный зал без позволения короля вбегает старик Фелгос, спотыкается, рискуя упасть прямо в ноги Горнана, сидящего на троне. Уатердейл уже накрыли сумерки, а с минуты на минуту начнется полноценный вечер. И без того всегда мрачное лицо повелителя Страпагосских земель кажется еще более темным, когда тени от длинных штор накрывают его с головой. - Что еще Фелгос? Решил, что мне недостаточно вести о кражах в столице, и собираешься поведать мне очередную скверную весть, - сипит Горнан, наклоняя вперед к своей Правой руке, чтобы разглядеть лучше, что же он так активно сминает в руках. Послание, без конверта или печати, бумага грязная, засаленная, один словом – так и пахнет бедностью и смрадом окраин. Вот только, кто мог прислать ему такую недостойную его внимание вещь? - Это из Тириса, Ваша Милость! Только прилетела пташка, которую мы отправили туда вчера, и сразу помчался к вам, - Фелгос рискует достать лбом до твердого пола, когда в поклоне подходит к Горнану, протягивая письмо. Темные глаза с прищуром бегают по кривому почерку, порой с трудом разбирая слова. С каждой минувшей строкой, предложением и абзацем, лицо и губы короля искривляются в порыве ярости все сильнее. Он теперь знает все. Что с десяток подопечных приюта Шакха покалечены или убиты, трое пропали, а Люмину и Даргоффа никто не видел с момента зажжения белого костра, когда они вместе с другими жителями города невольно вспоминали пламя Валерия. Простолюдины прочесывают лес, но пока так ничего и не нашли. Нет ни следов сирот, ни следов вельмож. - Поднимай ищеек, Фелгос. Либо нас предали, либо Филипп настолько глуп, что подох в Тирисе и утащил за собой Люмину…