Скучная жизнь подземелья.

       Проснувшись, Пифос некоторое время удивлённо рассматривал небо. Оно было какое-то... неживое. Нет, оно всё так же накрывало землю синевой, а по нему плыли белые облака, но глядя на него Пифос чётко понимал, что в нём нет жизни. Даже яркий голубой цвет неба был каким-то тоскливым и... Нет, не мёртвым, а именно что неживым. Это было сложно объяснить, но это было так.        Когда он сумел понять, что же не так с небом, хоть и не понял почему, у него появилось время подумать и о чём-то ещё, и в первую очередь он обратил внимание на доносившуюся до него музыку. Странную, неправильную, но вместе с тем очень хорошо сочетающуюся с неживым небом над головой. Некоторое время он потратил на то, чтобы просто слушать эту мелодию и смотреть на небо, но потом он понял, что если продолжит, то станет таким же, как это небо, как эта странная мелодия, ещё не мёртвым, но уже не живым. Странная музыка одновременно убаюкивала и бередила дух, заставляя чувствовать себя неуютно, но при этом навевала желание просто лежать и ничего не делать.        К сожалению, даже поняв, в чём таится опасность, он не смог заставить себя пошевелиться, продолжая лежать, сложив руки на груди, и смотреть в неживое небо. И даже поднявшаяся из глубины духа паника была какой-то вялой, да и затухла она быстро. Но по крайней мере она позволила перевести своё внимание на что-то другое, на себя и то, где он находился.        Судя по ощущениям: лёгкому покачиванию, легко ощущаемой сырости и звуку ленивого плеска воды, а так же поднимавшихся слева и справа деревянных бортов, он плыл в лодке. Плыл не быстро и как бы не дрейфовал, ведь звука от вёсел или паруса слышно не было. Понимание этого породило лёгкое любопытство, за которое удалось уцепиться и заставить себя повернуть голову, чтобы посмотреть на один из бортов.        Древесина, из которой был сооружён правый борт, оказалась очень качественной, доски были не просто хорошо ошкурены, а тщательно отполированы, демонстрируя ровный узор древесины. Вот только она была неживой, так же как и небо сверху. Нет, понятно, что срубленное дерево умирало, но вот изготовленные из него доски оставались живыми, благодаря чему и сооружённая из них лодка тоже. Она дышала под ударами волн, она радовалась, когда её спускали на воду, имела свой характер и могла даже помочь своему хозяину, самостоятельно изменив курс или отказавшись плыть в опасное место, пусть это и случалось очень редко. Но эта лодка была неживой. Ещё не мёртвой, но уже заканчивающей своё последнее плавание. Это чувствовалось так же ясно, как и в случае с небом.        Появившиеся мысли растормошили его разум, и хоть тот всё время пытался снова погрузиться в такую блаженную негу недеяния, Пифос заставил себя пошевелиться, а потом и вовсе сесть. Удалось это ему легко, как будто он не лежал до этого неизвестно сколько неподвижно, и если отбросить продолжавшее подтачивать его дух желание снова лечь и продолжить созерцать неживое небо, чувствовал он себя вполне себе живым. Оглядевшись, он увидел, что действительно плывёт по реке на небольшой никем не управляемой лодке. По берегам реки росли деревья, иногда перемежаемые зарослями высокой травы, но все растения, несмотря на свой зелёный и здоровый вид создавали то же самое неживое впечатление. Как будто бы они должны были умереть, но забыли это сделать, так и оставшись стоять вдоль неспешно несущей свои воды такой же неживой реки.        Осмотрев тщательно лодку и убедившись, что кроме него самого в лодке больше ничего не было, Пифос вновь направил своё внимание наружу. Долго рассматривая медленно проплывающий мимо берег, он понял, что так и не увидел никаких признаков жизни. Ни животных, ни птиц, ни насекомых, он не заметил никого. Тогда он принялся всматриваться в воду, пытаясь уловить хоть какое-то движение в её глубине, но тоже никого не заметил.        Напрягши свой разум и память, он был вынужден признать, что никогда раньше не видел ничего подобного, ни на земле, ни в Подземельях. Эта мысль вызвала какую-то ускользавшую ассоциацию. Он попытался её ухватить, но поначалу у него ничего не получалось, пока он не начал прокручивать последнюю мысль заново, разбирая её по пунктам.       –Подземелье... Точно, мы были в Подземелье, - наконец-то вспомнил он. - Мы? Да, я был не один...        Вспомнив этот момент, Пифос начал вспоминать и остальное, и то, что он вспомнил, заставило его выругаться. Во всём был виноват герой. Впрочем, как и всегда. Они постоянно влипали из-за него в неприятности, и если сам герой выходил из них без каких-либо проблем для себя, то вот они регулярно огребали по полной, особенно если дело касалось Подземелий чужих богов. Вот и в этот раз тот проигнорировал все советы и решил действовать как привык, силой. И даже так им всё могло сойти с рук, ведь они всё равно не сумели преодолеть двери, перекрывающие проход на следующий этаж, но герой сломал ключ, который перед этим отнял у одного из местных искателей.        Именно тогда всё и произошло. Пол просто ушёл у них из под ног и они провалились в пропасть. Единственное, что немного примиряло с произошедшим, это то, что в этот раз герой не сумел выбраться, так как прыгнув вверх, в попытке выбраться из дыры, в которую они падали, он ударился головой об перекрывающий выход камень, отправившись вниз следом за ними. В результате они оказались во тьме, падая в неизвестность, и только обдувавший их тела с силой ветер не давал забыть, что они всё ещё летят вниз, о чём было легко забыть, не имея других ориентиров. Ведь ощущения тела обманывали и зачастую было непонятно, в каком положении ты падаешь и где находится низ.        Было ли ему страшно? Несомненно. Они падали в бездну. В полной темноте. Даже пол под ногами нельзя было нащупать, да и было непонятно, есть ли он там ещё. Ведь они видели, как быстро восстанавливался потолок у них над головой, так что может быть и пол так же быстро исчез, просто они этого уже не могли увидеть.        Кажется кто-то кричал, но в шуме ветра было сложно разобрать, да и не до этого ему тогда было. Паника первых мгновений сменилась страхом, а потом и вовсе ужасом, так что в тот момент ему было немного не до того, что происходило вокруг. Но постепенно ужас стихал, ведь нельзя долго бояться на одном и том же уровне. Нет, он не ушёл полностью, но он уже не мешал появляться мыслям. И пусть те поначалу были не очень связные, но это уже было не то заполненное чистым ужасом существование, когда его крутило и вертело ветром как непонятно что, а он мог только размахивать руками и ногами, в тщетной попытке ухватиться хоть за что-то.        Падение было долгим. Очень долгим. Впрочем, он не мог сказать, сколько он так падал, ведь не было никакого ориентира, за который можно было бы ухватиться, но ему казалось, что прошла вечность. За это время он успел перебрать все имеющиеся у него Навыки и средства, в попытке придумать способ остановить падение или хотя бы осмотреться. Он даже попробовал воспользоваться "розжигом", плетением позволяющим призвать небольшой огонёк для поджигания дров или свечи, но у него ничего не вышло. Магия вообще вела себя очень странно, как и направленные наружу Навыки. Правда, последних у него было всего два, так что полной уверенности не было. А вот Навыки направленные внутрь уже работали без проблем, что говорило о том, что проблема не в нём, а том месте, где он находится, точнее падает.        Всё закончилось внезапно. Вот он падает, а вот произошла вспышка и он очнулся уже в лодке. Не было боли или каких-то других ощущений, просто всё потонуло во вспышке и он потерял сознание. При этом вспышка хоть и была яркой, но она не резала глаза и он не помнил, чтобы увидел что-то вокруг себя, просто мир потонул в ярком, но не слепящем свете и пришла тьма.        Что же, хоть что-то стало понятно. Вот только всё ещё было загадкой, где же он оказался и как. Думать о том, что он достиг дна и разбился, не хотелось. Да и не был мир вокруг похож ни на одно из описаний мира мёртвых, ни для избранных богом, ни для всех остальных. А уж думать о том, что он умер в Подземелье, а значит и его дух сейчас путешествует по миру мёртвых этого самого Подземелья, думать и вовсе не было никакого желания. К тому же тот факт, что мир вокруг хоть и не был живым, но не был и мёртвым, дарил некоторую надежду. Слабенькую, ведь его куда-то несли ленивые воды неживой реки, а значит должен быть какой-то финал у этого всего, но на то она и надежда, чтобы позволять цепляться за свою жизнь даже в казалось бы самых безнадёжных ситуациях.        Вспомнив, кто он и что было до того, как он очнулся тут, пусть и не получив ответа, как же он всё-таки тут оказался, Пифос обдумал ситуацию и понял, что если он хочет избежать того, что его ждёт в конце пути, то стоило бы для начала добраться до земли. Ведь река не остановится, а значит она рано или поздно донесёт его до своего конца. В то же время земля остаётся на месте, а значит у него будет время хотя бы подумать. Не то чтобы он не мог сделать это тут, но это сосущее изнутри желание лечь и просто смотреть на неживое небо, позволив лодке нести его дальше, не давало ему возможности отвлечься и ослабить самоконтроль. Поэтому он хотел добраться до берега, может там это желание пропадёт или хотя бы ослабнет, чтобы он мог нормально обдумать ситуацию.        Вот только принять решение и приступить к его выполнению, это немного разные вещи. Ведь вёсел или других предметов, которые бы позволили ему грести, в лодке не было, как и не было ветра, которым бы он мог воспользоваться, соорудив из своих вещей примитивный парус. А раз так, то осталось только грести руками.        Опустить руку в воду было страшно. Всё-таки река вызывала у него какое-то подспудное опасение, поэтому как-то контактировать с ней не хотелось. Но выбора у него не было, а значит пришлось пересилить свой страх и начать грести. Так что закатав правый рукав, он принялся грести, для начала попытавшись развернуть лодку если и не поперёк течения, то хотя бы под углом, направив нос в сторону берега. И поначалу казалось, что ничего не произошло, кроме того, что рука стала мокрой. Это немного успокаивало и позволяло сосредоточиться на задаче. Вот только когда у него всё же получилось и он принялся грести к берегу, работая то правой, то левой рукой, попеременно, то стал замечать, что руки начали терять чувствительность.        Поначалу он не придал этому значения, всё-таки вода хоть и ощущалась тёплой, но и в Благословенном море можно было замёрзнуть, если сильно долго находиться в воде. К тому же, у него начало получаться и берег пусть и медленно, но приближался. Вот только когда он решил отдохнуть и согреть руки, то понял, что ничего не меняется, а руки как ничего не чувствовали, так и не чувствуют. Не было ни холода ни тепла, даже прикасаясь к дереву бортов он не ощущал какие они, насколько гладкие или шершавые, а сдавив борт лодки со всей силы он ничего не ощутил, только увидел, как лопается кожа на пальцах и трескается дерево под ними.        Возможно, раньше он бы испугался происходящего, но сейчас он только бездумно сидел и смотрел, как кровь впитывается в кожу, а раны затягиваются прямо на глазах. Сколько он так просидел было непонятно, так как обстановка вокруг никак не поменялась за это время. Но в какой-то момент он просто продолжил грести. Ни о чём не думая и не обращая ни на что внимание, он грёб к берегу, пока лодка не села на мель. Как оказалось, в этом месте от узкой полоски пляжа тянулась обширная песчаная же отмель. Если бы он сохранял здравость рассудка, то обязательно заметил бы это, но в том состоянии, в котором он сейчас находился, зацикленный на одной задаче, он даже не сразу понял, что лодка уже никуда не движется, а остановилась в нескольких шагах от берега, увязнув в песке.        Некоторое время он продолжал грести, но потом даже до его заторможенного разума дошло, что он никуда не движется. Посмотрев вокруг и увидев, что до берега совсем недалеко, он без колебаний выпрыгнул из лодки и пошёл к берегу, не обращая внимания на начавшие терять чувствительность ноги. Достигнув берега он оглянулся и увидел, как самостоятельно снявшаяся с отмели лодка отходит обратно на глубину. И вместо того, чтобы застыть от ужаса, он спокойно смотрел на самого себя, полулежавшего на носу лодки, опустив правую руку к воде так, чтобы касаться ту пальцами. В какой-то момент другой, правильный он поднял свой неживой взгляд и посмотрел прямо ему в глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом один опустил взгляд, продолжив свой путь в никуда по предназначенному ему судьбой пути, а другой отвернулся и пошёл прочь от реки.        Идя через небольшую рощу, он размышлял о том, кто же он теперь такой. Ведь Пифос, как ему и надлежало, уплыл по неживой реке дальше, к концу всего этого, а он, обладая всё ещё живым телом и уже неживыми руками до локтя и ногами до колен, был непонятно кем. Он не хотел становиться мёртвым, но и среди живых ему не было больше места. А самое главное, раз Пифос отправился к финалу любой жизни и даже нежизни, то он должен был найти или придумать другое имя, которое бы означало именно его.        Дойдя до края рощи, он вышел из-под зелёных крон неживых деревьев и огляделся. Перед ним простиралась степь, а вдалеке можно было увидеть группы деревьев или даже маленькие рощицы. Вот только степь была точно такой же как и деревья за спиной, и кроме него самого в зоне видимости не было ни одного движущегося объекта. Он посмотрел на небо, лениво удивившись, что только сейчас заметил отсутствие на нём Солнца, что, наверное, и не удивительно, после чего пожал плечами и пошёл вперёд.        Река текла слева направо, и раз там, откуда он приплыл, ему не место, а туда, куда она текла, он уже сам не хотел, то ему оставалось только одно направление. Что он там увидит и дойдёт ли хоть куда-то, он не знал, да и ему это было всё равно. Главное, что сейчас ему есть куда идти, а когда ты идёшь, то всегда куда-нибудь приходишь. Так что он решил положиться на этот принцип и просто идти вперёд, пока у него есть на это силы. Хотя он сомневался, что у него получится по настоящему устать, да и есть ему почему-то не хотелось, но скорее всего это из-за того места, где он находится, в котором всё ещё не умерло, но уже и не было живым.       

      Наказание. Долгожданное открытие

              Наблюдая за очередным так удачно подвернувшимся добровольным подопытным, Подземелье было вынуждено признать, что в этот раз ему снова попался кто-то стоящий. Среди провалившихся вместе с героем, этот был вторым, кто под действием обстановки, очередного разыгранного сценария и эффекта его Присутствия сохранил некое подобие адекватности. Вообще, оно было вынуждено признать, что большую часть из попавшихся в ловушку людей стоило оставить этаже так на двадцатом-двадцать пятом, слишком они оказались слабы. Только некоторых можно было спускать до тридцатых этажей, чтобы отправить их отыгрывать придуманный им сценарий.        Всё-таки оно много чего понапридумывало, да и его массовики-затейники из числа Мега-мозгов, кто был ответственный за компоновку новых сценариев и их воплощение, тоже без дела не сидели, собирая новые варианты приключений, используя старые наработки. Вот только многое из этого на верхних этажах воплотить бы не получилось, как из-за необходимого для этого пространства, так и из-за слишком низкого давления маны и слабости возникавшего при большой концентрации маны Подземелья эффекта его Присутствия. И только на этажах ниже тридцатого оно могло развернуться, создавая огромные пространства и перестраивая их практически на ходу, чтобы создать эффект настоящего бескрайнего мира.        Впрочем, если эти люди оказались слишком слабыми, а их разум не достаточно стойким, то это только их проблемы. В конце концов, нечего лезть к тому, с чем ты не можешь справиться, а если лезешь, то будь предельно внимателен и отработай до идеала самый главный приём любого правильного приключенца, побег.        На самом деле, Подземелье понимало, что нельзя было быть готовым к тому, что оно им устроило, так что винить людей в слабости было... немного не правильно. Вот только это они вломились к нему и начали по хамски себя вести, так что оно имело полное право обидеться, что оно и сделало. И пусть обиделось оно на героя, а они попали под раздачу что называется за компанию, но если вы согласились сопровождать такое хамло, то будьте готовы огребать за его выходки, если уж не можете удержать его в узде. К тому же, герой тоже получит своё, пусть с ним всё было и немного сложнее.        В отличие от остальных людей, герой был... героем. Настоящим, а значит с монолитом вместо черепа, в котором просто нет места мыслям о проигрыше или сдаче. Поэтому хоть давление МП и вызывало у него некоторый дискомфорт, но оно не могло поколебать его уверенность в собственной правоте и неуязвимости. И повод для такой гордости у него был, так как Присутствие Подземелья на тридцать третьем этаже он переносил довольно неплохо, а любые препятствия и ловушки он проходил с упёртостью и грацией носорога.        Казалось бы стоило расстраиваться, ведь ничего не могло остановить этот локомотив, который упёрто пёр вперёд, не замечая попыток его задержать, но вместо этого Подземелья только довольно мысленно потирало руки. Дело в том, что буйствующий на выделенном специально для него полигоне герой позволил обнаружить некоторые моменты, про которые Подземелье знало из доставшегося от Босса архива, но никак не могло их нащупать.        Дело в том, что согласно имевшейся в архиве инструкции, после определённого этажа Подземелье начинает... смещаться из материального мира в нематериальный. У каждого Подземелья это происходит на разном этаже, всё зависит от его грэйда, но самые нижние этажи всех древних Подземелий находятся не в материальном мире. Так что даже если боги нанесут по ним удар достаточной силы, чтобы испарить даже сотню этажей, всё, что у них получится, это выбить здоровенный кратер, а вот сами Подземелья уцелеют. И пусть их верхние этажи будут уничтожены, но вот нижние, которых нет в материальном мире, сохранятся, что позволит им потом восстановить разрушенное, вновь открывшись на поверхности, при этом выйти наверх они могут уже в другом месте.        Исходя из всех расчётов, его этажи ниже тридцатого как раз должны были начать такое смещение, что придавало ему некоторую уверенность при контакте с богами и позволяло не бояться их гнева. Вот только не имея возможности посмотреть на себя со стороны, а будучи привязано к своему телу и отрезано от окружающего мира своими же стенами, Подземелье не могло оценить, насколько верно его заключение о том, что его нижние этажи имеют смещение в сторону нематериального. Поэтому приходилось довольствоваться тем знанием, что оно получило от Босса и строить новые лаборатории, в которых Мега-мозги и гоблины-ассистенты пытались бы нащупать это пространственное смещение.        К сожалению, результаты хоть и были, именно на основе их и были созданы улучшенные Врата и прочие новинки, но ни один из них не позволял дать точную оценку ситуации с его телом. Но теперь, когда на полигоне одного из самых глубоких этажей находился герой, данные для исследований потекли рекой. И чем дольше герой находился внизу, чем активнее действовал, тем больше поступало информации, тем больше из неё удавалось получить знаний.        Поэтому сколько бы герой не уничтожал выставленных против него противников, сколько бы не наносил повреждений окружающему, Подземелье было готово терпеть и восстанавливать или перестраивать уже разрушенное столько, сколько нужно. И именно поэтому оно не спешило победить героя по настоящему, позволяя тому упиваться своей силой. Ведь если бы оно действительно хотело того убить, то достаточно было сосредоточить на нём всё своё внимание, или банально натравить на него автоматонов с автоматами Гаусса и рельсотронами. В этих случаях героя бы ничего не спасло, так как тот просто не умеет противостоять таким угрозам. А если бы и умел, то это бы всё равно ничего не решило.        А ведь эти знания были нужны ему как воздух. Ведь как прикажете создавать устойчивую связь между материками, если те расположены на различных литосферных плитах, а сами плиты находятся в постоянном движении от формирования к разрушению? Ведь та же Африка, как и Америка, к берегам которой орки планируют организовать экспедицию, находятся на другой плите, и если прокладывать тоннели к ним игнорируя этот факт, то легко можно было лишиться тех участков себя, что находились бы на других литосферных плитах. Ведь какими бы прочными не были стены его тела, но то количество энергии, что производят сталкивающиеся или рождающиеся плиты , было способно порвать любое Подземелье как Тузик грелку.        Зато если оно поймёт, как можно проложить тоннель полностью за пределами материального мира, то сможет обойти это ограничение. И не просто обойти, но и попробовать найти другие миры, сделав новые выходы уже в них. Ведь какая разница, делаешь ты выход в том же мире или другом, если само ты находишься не в материальном мире? Да никакой, только понимание того, что другой мир ещё нужно найти, что не имея возможности направить своё внимание в этот самый имматериум, ты не сможешь выйти за пределы планеты, на которой оно появилось. Ну а "заброшенные" филиалы, которые будут обнаружены авантюристами и которые официально не будут с ним связаны, только подтвердят ту картину мира, которую оно потихоньку выстраивает в головах аборигенов. Ну и заодно объяснят, зачем нужен аэропорт и куда летали самолёты, про которые авантюристы пока ещё не знают, но вскоре узнают, ведь они уже почти добрались до авиазавода.        А герой... Герой пусть пока бесится и ищет способ выбраться из "Мира мёртвых", а оно будет изучать его, продвигая науку и расширяя свои возможности.