Синее

      Это был очень тяжелый день, половину которого я провела в университете, другую половину – на работе, и единственное, что мне хотелось сделать по возвращении поздним вечером ночью домой – это упасть на кровать и уснуть. И чтобы никто меня не беспокоил. Вселенная меня не услышала или решила проигнорировать. В дверь постучали.       Я издала крик боли в подушку, чтобы немного его заглушить, и, собрав все оставшиеся силы в кулак, героически поднялась с кровати.       На пороге оказался потрепанный Бруно. Хотя, «потрепанный» – мягко сказано. В крови, не знаю, что было бы лучше – в его или чужой, было все. Раны на лице чуть запеклись, но красные дорожки были размазаны по всему лбу, носу и правой щеке, белый воротник тоже теперь был не таким белым, а в уже бордовых пятнах, да и в остальном Бэнгнайф выглядел помято и устало, кажется, на ногах он держался из последних сил и очень тяжело дышал. Как бы он не свалился на меня прям здесь, не удержу же.       – Хорош собой, да, знаю, – заговорил наконец он, а я заметила, что все это время стояла с открытым ртом, – но давай ты меня рассмотришь после того, как впустишь.       – Ох, да, – спохватилась я, отходя с порога, чтобы впустить нежданного гостя пациента.       Когда на первом же шаге уже в прихожей, он чуть не упал, пришлось подставить ему свое плечо, и уже так, почти в обнимку, мы добрались до ванной.       – Чтобы я добровольно позволила тебе изгваздать мой серый диван? Здесь я хоть смогу отмыть все, – недовольно буркнула я.       Бруно лишь фыркнул.       – Красный отлично смотрится с серым.       – Мы оба знаем, что вкус у тебя так себе.       На мое привычное замечание он нахмурился больше, чем обычно, но промолчал.       В той же тишине я достала аптечку, разложила на стиральной машине все, что может мне понадобиться, включила маленький светильник, разумно встроенный в ванной комнате, за что я не один раз уже благодарила хозяина и дизайнера квартиры, направила его на «больного», чтобы получше рассмотреть нанесенный ему ущерб – в приглушенном свете прихожей это сделать не представлялось возможным – и ужаснулась. Что отразилось у меня не только на лице, но и в том, что я отшатнулась от бортика ванной, на котором расположился чернильный командир. Мое беспокойство передалось и ему.       – Мел! Что там? Успокойся! – постарался он придать своему голосу холодной уверенности, но было понятно, что он неприятно взволнован тем, что же я такого увидела.       – Вот же тебя угораздило! – я снова подошла к нему, приближая свое лицо к его, чтобы получше рассмотреть, убедиться, – кажется, тебе сломали нос, он так распух. С кем ты подрался, что не поделили?       – Распух!? – воскликнул он, подрываясь со своего места, чтобы подойти зеркалу и на этот раз самостоятельно оценить ситуацию.       Может, со «сломанным» я немного перегнула палку, но то, что нос действительно увеличился в размерах – сомнений не было.       – Ну, может это просто ушиб. Болит? – вкрадчиво уточнила я.       – Конечно, болит, Мел! – кажется, у него даже заслезились глаза, но он просто не мог позволить себе еще и этой слабости.       – Спокойно, – кое-как я посадила его обратно на бортик ванной, – дай мне посмотреть.       Что там из признаков? Боль, заложенность, синяк, отек и припухлость, кровотечение, головокружение? Итак, точно болит, точно опух. Я намочила тканевую салфетку в холодной воде и постаралась как можно аккуратнее стереть кровь с прямого носа. Изменений в его форме не заметно. Показался синяк. Я улыбнулась.       – Радуешься моему горю? – хмыкнул Бруно, смотря на меня снизу-вверх.       – Наоборот, дурак, – отозвалась я, – радуюсь, что я поторопилась с выводами. Дышать тяжело?       Он попробовал вдохнуть с закрытым ртом, и я наконец заметила, что все это время он его не закрывал, и закивал головой. Кажется, желания разговаривать у него не было.       – Ладно. Давай попробуем снять отек.       Когда я оказала всю возможную первую помощь при ушибе носа, которую помнила, дело оставалось за малым – разобраться с застывшими разводами крови на лице и царапинами, откуда она, собственно, вытекала. Как я и приказала, Бруно запрокинул голову назад, что должно было помочь поскорее снять припухлость – не мог же он в таком виде показаться на людях, – а я принялась вытирать красный цвет с его светлой, но не бледной, что довольно редко для англичанина, кожи. Особенно пострадал лоб – его левую часть рассекали два параллельных друг другу и довольно глубоких пореза, на щеке же была обычная царапина, которая уже совсем скоро оканчательно заживет. Третий приклеенный пластырь ознаменовал конец сеанса оказания первой медицинской помощи горе-колдуну, которого не заставишь обратиться к специалистам Обратного Лондона.       – Так что все-таки случилось? – спросила у теперь лежащего в гостиной колдуна, выходя из ванной, где постаралась что-то сделать с испачканным белым воротником его куртки. Мы оба знали, что теперь она точно окончательно испорчена, и мы оба знали, что у него точно есть еще несколько таких же про запас.       – Мерхен, – коротко ответил он, но этого было достаточно.       – И как?       – Ну, как можешь заметить, я вполне живой, – снисходительно улыбнулся он, пожав плечами, – а вот Золушка – не очень. Вообще был очень… насыщенный день, – он продолжил, говоря немного под нос, – познакомился с твоими пар… подружками. Как там их? Спангкоул и Ниихаши?       – Да, – удивленно ответила я, – а как так получилось?       Нинни и Ноэль работали с Бэнгнайфом? Вот это новости. Теперь я удивлена тому факту, что он остался жив, еще больше. И как так вышло? Не просто же в разных департаментах работают, совершенно на разных должностях, между ними что-то чуть меньше пропасти.       – Вообще, они мне неплохо помогли, хотя грубиянки те еще, – Бруно ухмыльнулся, – я даже предложил им места в Инксе, но они отказались ни минуты не раздумывая, дурехи.       Я на это лишь улыбнулась. Какие Чернила, когда Нинни метит в Сабли? Да и с Бруно они бы точно не поладили. А Ноэль…? А у Ноэль сейчас другие проблемы и приоритеты, ей уж точно не до нового коллектива и новых обязанностей.       – Ладно, как-нибудь потом расскажешь поподробнее, – я попыталась скрыть зевок и слипающиеся глаза, но на это уже не было сил, – можешь остаться до утра, в принципе.       – Да… хорошо, – ответил он спустя какое-то время, когда я уже заходила в свою комнату.       И все же сразу уснуть я не смогла, скорее, только провалилась в дрему. Поэтому, отчетливо запомнила, как вскоре гость тихо зашел в спальню, аккуратно ступая, почувствовала прикосновение сухих, шершавых, но от этого не менее любимых приятных губ, услышала приглушенное «спасибо, Мел», которое я представляю, как тяжело было ему произнести, даже видя, что я уснула, а еще странное, уже издалека, на выходе из комнаты, брошенное «и все же, Золушку победили не мы». И что это значит?       Утром в квартире я не встретила ночного гостя и завтракала, как обычно, одна.       В этот же день я узнала, что произошло, пока я была погружена в жизнь обычных людей. Девочки рассказали про взрыв здания офиса «Реалистов», про объявившуюся в Обратном Лондоне Мэйси, коллегу Нинни по «Сесиль умирает дважды», да еще и с драконом, которая мерхеном-то и оказалась, про обвинения в сторону Балго, в погоню за которым пустился Бэнгнайф (он, кстати, тоже внес свой вклад в разрушение бедного небоскреба), ну и вынужденную командную работу. А еще про то, что не девочки убили дракона, но и не Бруно.       – Ну, в газете написано, что он нанес последний решающий удар, а они взяли данные из отчета, – неуверенно возразила я, прекрасно понимая, что на эти мои слова Нинни может надолго обидеться, но сдать командира чернил, который улыбался с фотографий на первых полосах всех газет сегодня, я не могла.       С сегодняшнего дня командир Инкса Бруно Бэнгнайф стал героем Обратного Лондона. И, зная правду о том, что его мечта – убийство мерхена – не его заслуга, ему придется все равно мириться с этим званием. И искать другой возможности действительно показать себя героем. Я достаточно хорошо с ним знакома, что быть уверенной в том, что аванс в данном случае его не устроит.       А мне остается лишь надеяться, что в погоне за подвигами он не сгорит. Во всех смыслах этого слова.