Я в душе берегу

— Ирина Алексеевна, могу я с Вами поговорить наедине? — крикнул Кривицкий и ускорил шаг, пытаясь успеть за убегающей мамой ученика. Преодолев несколько метров до противоположного края коридора, мужчина остановился, не рассчитав траекторию, но возникшее между ними расстояние оказалась настолько непозволительно близким, что Павлова непроизвольно сделала шаг назад, мысленно возмущаясь его действиям. — В этом есть какая-то острая необходимость? Если нет, то извините, я спешу, — равнодушно произнесла женщина, внимательно разглядывая пол. Артём уже хотел спросить, куда это так торопиться мать, но та кинула на него выразительный взгляд, давая понять, что сейчас не самое подходящее время. Впрочем, эта ситуация помогла избежать встречи взглядом с человеком напротив. Последнее, чего ей сейчас хотелось — говорить с ним о сыне. — Я думаю, что необходимость есть, — он смотрел на неё как-то неприлично долго и выразительно, поэтому не стоило гадать, о каком разговоре должна пойти речь. Кривицкий уже какой раз за эти несколько часов ловил себя на мысли: «насколько она прекрасна». И подсознание уносило в прошлое, вспоминая те беззаботные и влюблённые моменты из их жизни. Хотелось хоть на секунду дольше побыть рядом с ней, смотреть в ее глаза, тонуть в этом зеленом омуте и просто чувствовать её присутствие каждой клеткой своего тела, вздрагивая от нежности прикосновений. — Давайте всё-таки какой-то в другой раз, — она наклонила голову в сторону Артема. Жест, который она обычно использовала в студенческое время, когда преподаватели или любопытные знакомые заставали их, двоих голубков, вместе, и она таким образом пыталась незаметно намекнуть на то, что сейчас не время и не место. Геннадий был практически уверен в том, что женщина сделала это лишь по одной привычке, абсолютно не задумываясь, но даже это секундное воспоминание отозвалось в нем теплой улыбкой. Но Павлова явно не хотела говорить о чем-либо с ним рядом с Артемом — по крайней мере, Кривицкому хотелось верить, что это было именно так. Он всей душой мечтал об этой встрече столько лет и искренне верил, что она тоже. Тоже просыпалась по ночам, когда виделся сон, где они все еще вместе; тоже не могла уснуть неделями, думая, что что-то еще можно спасти; тоже мечтала об этом самом дне. Пока мужчина предавался воспоминаниям и улыбчиво смотрел куда-то вдаль, у Ирины, наконец, хватило смелости поднять глаза и взглянуть на мужчину. Взгляд упал на его руки. Обручальное кольцо. Его абсолютно точно не было на безымянном пальце. Моментально упрекнула себя в том, что позволила задуматься об этом, ведь это вовсе не её дело. Мотнув головой, словно она хотела избавиться от назойливой мухи, Павлова снова словила на себе пристальный взгляд карих глаз. Кажется, пауза затягивалась. На сына рядом смотреть не хотелось, она точно знала, что увидит в его выражении лица тысячу немых вопросов, на которые придётся отвечать при мужчине, а ей этого никак не хотелось. Решив, что на сегодня эмоциональных потрясений хватит, блондинка взяла сына за руку и поспешила прочь. Артём не понял такой странной реакции матери и, повернувшись к преподавателю, крикнул: «Простите». — Мам, что это такое было? — удивленно произнёс Артем, когда они уже были на улице. — Артём, мне хватило выслушивать нравоучения от директора, от твоего учителя истории, на классного у меня уже нет ни времени, ни нервов. — раздражённо произнесла женщина, вызывая такси. *** Благополучно добравшись до дома, Павлова первым делом направилась в спальню и легла на кровать. Эмоциональные потрясения этого дня, казалось, забрали все её силы. Прикрыв глаза на мгновение, она стала погружаться в сон, но звонкий голос сына не дал женщине уснуть полноценно. — Мам, ты как себя чувствуешь? — взволнованно произнёс парень, присаживаясь на край кровати. Обычно по приходе домой мама всегда снимала уличную одежду и шла готовить ужин, но сегодня всё было иначе. Повернув голову, Ирина взглянула на сына и невольно приложила прохладную ладонь ко лбу. — Что-то я сегодня очень устала, хочу поспать. — тихим голосом произнесла женщина, вновь ощущая недомогание, преследующее ее вот уже который час. — Мама, ты бледная какая-то, может, скорую вызвать? — Артёма одолел лёгкий страх. Конечно, он планировал связать свою жизнь с профессией врача, но не думал, что оказывать помощь людям ему прийдется так скоро. Он, конечно, далёк от глубоких познаний в медицине, но на простое недомогание это было мало схоже. — Нет, всё со мной в порядке. Просто переутомилась. Сейчас посплю немного и приготовлю нам ужин, — она аккуратно накрыла руку сына своей, слегка улыбнувшись. Артём поцеловал мать в щёку и произнёс: — Отдыхай, я сам приготовлю ужин и папе позвоню, он должен скоро прийти. Одобрительно кивнув, Ирина тут же провалилась в сон, а Артём пошёл хозяйничать на кухню. *** Утро не задалось абсолютно. Проснувшись по звону будильника, Артём нехотя поплелся на кухню: там его ждал всё тот же вчерашний ужин. «Значит, мама так и не притронулась к еде», — подумал Артём, напряжённо вздохнув. Несколько раз он пытался дозваться родительницу, но та не отвечала, и, успев испугаться, парень пошел искать её по периметру всей квартиры. Не обнаружив её ни в каких жилых комнатах, впрочем, как и отца, который всё же обещал прийти, Артём поплелся в ванную. — Мам, все хорошо? — предварительно постучав несколько раз по деревянной поверхности, он уже хотел было облегченно выдохнуть, услышав звук льющейся воды, но когда дверь начала открываться, вмиг ему пришлось обеспокоиться еще сильнее: в свои руки он поймал Ирину уже в практически бессознательном состоянии. — Мама! — вскликнул парень, крепко держа ту под руку. Не прошло больше пяти секунд, как женщина пришла в себя и уже ощутимо вцепилась пальцами в тонкую ткань футболки сына. — Как ты меня напугала, — запричитал Артём, пока Павлова пыталась полностью очнуться от минувшего состояния, — ты сможешь дойти до дивана? — увидев утвердительный кивок, вернее, почувствовав его на своем плече, молодой человек помогал всеми силами преодолеть дистанцию до мягкой мебели, ставшей спасением сегодняшнего утра. Маму он не оставит одну, это он решил точно. Точнее было ясно — ни о какой школе сегодня речи быть не могло. *** Кривицкий сидел за своим столом в кабинете биологии, мысленно перебирая, какие ещё документы нужно сдать Добровольскому в течение этой недели. Поток сознания мужчины вмиг перебила одна из учениц 11-Г: — Геннадий Ильич, а Артема сегодня нет в школе, что ли? — хрупкая девушка читает недопонимание в глазах классного руководителя и поясняет. — Ну, он вам ничего не говорил? Почему он не пришел? — Почему Артём не пришел? — словно прослушав всё, что до этого говорила ученица, взволнованно спрашивает мужчина. Заметив хмурое лицо девушки, он приходит в себя и пытается успокоить ее. — Да, Артём сегодня не пришел, он предупредил, что его не будет. Семейный обстоятельства, — слетает с его языка прежде, чем он соображает. И только через пару минут после того, как девушка уходит, понимает, что сердце пропускает несколько ударов. Невольно в мыслях стала прокручиваться вчерашняя встреча с Ириной, её бездонные глаза и безразличие к нему, отчего в сердце что-то отдавало тупой болью. Взглянув на время, Кривицкий словил себя на мысли, что уроки на сегодня закончены, а полдня ещё впереди. Сложив все документы в папку, мужчина стремительно направился в кабинет Добровольского. Поразмыслив о том, что номера телефона ему будет недостаточно, Геннадий решил узнать адрес проживания и поехать к Павловым домой. Объяснить причину такого своего поведения он не мог, но какой-то необыкновенной силой его тянуло туда, к когда-то родному человеку, будто он что-то предчувствовал. — Дмитрий Андреевич, можно? — приоткрыв дверь и услышав негромкое «да», мужчина вошёл в кабинет, располагаясь напротив приятеля. — Ты документы принёс наконец-то? — произнёс Добровольский, так же, как и Кривицкий ранее, заполняя документацию. — Нет, есть дело поважнее, — взволнованно произнёс Кривицкий, пристально глядя на коллегу, нервно теребя руки. — Какое? — искренне удивился мужчина, оторвав взгляд от наскучивших бумаг. Не часто в течение рабочего дня к нему впопыхах забегали подчиненные, взволнованные до такой степени интересными делами личного характера. — Дай мне личное дело Павлова из моего класса, нужно узнать его данные, — на одном дыхании произнёс Геннадий, ловя на себе вопросительный взгляд Добровольского. — Это ещё зачем? Что он опять натворил? — возмутился мужчина, закатив глаза. Ведь только вчера был консилиум в его честь: сегодня Добровольский уже боялся, что могло случиться и чем грозит новая выходка. — Да нет, Дим, мне по личному. — утвердительно произнёс он, смотря на директора. — Мама понравилась? Да, она ничего, — усмехнулся Дмитрий, чувствуя на себе серьёзный взгляд Кривицкого. — Ладно, пойдём в архив, будет тебе и адрес, и всё досье на твоего Павлова. *** Узнав адрес проживания и номер телефона матери Артёма, Кривицкий стремительно направился по знакомому адресу: «Надо же, она живёт всё там же», — вмиг словил себя на мысли он. Значит, прийдется возвращаться в стены, которые еще наверняка помнили их. Преодолев несколько лестничных пролетов и отдышавшись на нужном этаже, мужчина, наконец, решительно нажал на звонок. Терять уже было нечего. Несколько секунд за дверью ничего не происходило, но вскоре послышались быстрые шаги и щелканье замков. — Артём, — сказал Кривицкий, не сообразив ничего лучше, чем просто позвать мальчика по имени. Заготовленной речи у него с собой не было, импровизация — наше все. С Павловой Егоровой всегда было так. — Геннадий Ильич, — застыв с пачкой лекарств в руках, начал Павлов, — а как вы...? Проходите, — оторопел парень, с приоткрытым ртом закрывая дверь за биологом. — Вы должны мне помочь! — воскликнул он, с надеждой глядя в глаза мужчины. На это Кривицкий уже ничего не смог ответить: ученик просто затащил его в квартиру и вел за собой по коридору, параллельно ворча что-то себе под нос. Вид у парня был крайне напуганный, речь сбивалась, и биолог из всех слов, что озвучил молодой человек, понял только: «у вас же есть медицинское образование». Мужчина пытался разглядеть знакомые интерьеры, но всё внимание его привлекли только ободранные обои в соседней комнате — видимо, ремонт был в самом разгаре. Только знал ли Кривицкий, что этот разгар продолжается вот уже которую неделю? Наконец завернув за угол, они оказались в просторном зале. Мысли об этих несчастных обоях и Павлове, который должен был быть дома и мог вернуться с минуты на минуту, застав вполне себе постороннего человека в их квартире, отходят на задний план, когда он видит перед собой Иру. Его Иру. — Ирина Алексеевна, — снова вместо приветствия человеку он зовет его по имени. Павлова непроизвольно вздрагивает, когда слышит до боли знакомый тембр, и с трудом приподнимается, чтобы посмотреть на этого наглого классного руководителя, который имел совесть каким-то образом попасть сюда. — Артём, ты не объяснишься? — блондинка вмиг переводит взгляд с карих на зеленые и ждет внятного объяснения всего произошедшего. Сын стоит неподвижно, не зная, что ответить, и инициативу в свои руки берет биолог. — Я сам пришел, не ругайтесь на Артема, — Павлова в удивлении поднимает брови. Хорошая обстановка, в которой учитель защищает ее сына, пока она его пытается отчитать. — Геннадий Ильич может помочь, он учился на врача, — наконец подбирает слова подросток и доносит свою мысль в первоначальном виде. — Надо же? — ее актерскому мастерству мог позавидовать сейчас не один человек, пока она удобнее устраивается на локтях на своей кровати. — Удивительно, не могла бы подумать, — за этой мизансценой молча наблюдает Кривицкий, с трудом сдерживая желание напомнить Павловой о том самом учебном времени, — только я тоже врач, и справилась бы сама, — Геннадий замечает абсолютно все, как и тот факт, что последнюю фразу она адресует явно не сыну, давая сполна понять, что старых знакомых здесь не ждут. — Артём, — повернувшись к парню, произнёс мужчина, — принеси, пожалуйста, воды. Поняв тонкий намёк преподавателя, парень поспешил прочь из спальни, оставив мужчину и женщину наедине, в надежде, что он сможет положительно повлиять на неё. — Ир, почему ты меня избегаешь? — в спокойной манере произнёс Кривицкий, аккуратно присев на край кровати. Женщина всё так же сидела, облокотившись на локти, уже не сводя пристального взгляда с карих глаз мужчины. Все тело вдруг показалось ватным и не давало пошевелиться. — Как тебе вообще такое могло прийти в голову? — нахмурившись, раздражённо произнесла она, — Слишком много чести. Завалился ко мне в квартиру, как к себе домой, и теперь спрашиваешь, почему я тебя избегаю, — выпалила Павлова, понижая голос, чтобы сын не смог услышать из соседней комнаты, — не поздновато ли ты решил заявиться сюда? — Ты не меняешься, — горько усмехнулся мужчина, отведя взгляд в сторону, — всё такая же. — Какая? — вмиг прилетел словесный ответ. Каждая его фраза распаляла в ней огонь, вновь открывая те кровоточащие раны, которые она старательно пыталась залечить все эти годы. — Красивая… нежная… — он говорил это настолько аккуратно и тихо, будто сейчас может что-то произойти. Весь ее запал моментально стих, но ненадолго, она вновь зажглась, вспоминая всё то, что совершил человек, сидящий рядом. — Ты издеваешься? — внутри что-то дрогнуло, но она не подала виду. — Ты зачем пришёл? Посмеяться надо мной? — её глаза стали непроизвольно покрываться едва заметной пеленой от слёз, отчего стали краснеть. — Мне этого хватило 18 лет назад. Больше мне такого не нужно. Я прекрасно живу без тебя! — её голос сорвался на крик. Теперь она уже не думала о том, что может быть услышана. Пусть сейчас ее услышат все. Она. Прекрасно. Живет. Без. Него. — Ты о чём? — искренне возмутился Кривицкий, вспоминая причину своего отъезда. Ему казалось, что сил злиться у него уже не оставалось по прошествии лет, но она снова напоминала о своем поступке. — Если говорить об издевательстве, то это по твоей части. — Пошёл вон из моей квартиры! — её голос предательски задрожал и лишь одна одинокая слеза пробежала по горячей щеке. — Больше никогда не появляйся в моей жизни! — она толкнула его руку, обессиленно упав на кровать, пряча непрерывный поток слёз на подушке. Пусть он обвиняет её в чем угодно. Так или иначе, она всегда считала, что то была его вина. Слишком больно вспоминать счастье, которое было иллюзией. Они не смогли создать семью, о которой так долго мечтали. Они не смогли сохранить всё то светлое, что было между ними. И сейчас ворошить прошлое было ни к чему. — Ир, успокойся, я тебя прошу, — он нежно коснулся её плеча, но в тот же миг ему прилетела звонкая пощёчина. Лицо горело, но он, не обращая на это внимание, взял её ладонь в свою. Пусть делает, что хочет, он больше не совершит их прошлой ошибки и не отпустит ее руку. Геннадий прекрасно понимал, если он сейчас уйдёт, то следующей встречи может и не быть. Он знал её невыносимый и упрямый характер, который с годами стал только устойчивее и закрепился в ней напрочь. И сейчас, смотря в её плачущие глаза, он не смог произнести ни слова. Внутри всё предательски сжалось и он не смог просто взять и уйти. Крепко прижав женщину за плечи, на непозволительно близкое расстояние, он нежно поглаживал её по спине, а она продолжала плакать от горьких воспоминаний и сотни обид. Но это не могло длиться вечность. Спустя минуту женщина пришла в полное сознание и, отстранившись, стала вытирать слёзы. Голова все еще кружилась, но физическое состояние её сейчас беспокоило меньше всего. Могла ли она подумать восемнадцать лет назад, что будет выплакивать все свои обиды в плечо человека, который стал их причиной. Снова нелепое молчание. Так много хочется сказать, но никто не в силе продолжить диалог. — Я спокойна. — произнесла она настолько тихо, что мужчина даже не сразу понял. — Мам? — из-за двери показалась голова сына с полным стаканом воды. Не дождавшись разрешения, он вошёл в комнату и поставил стакан на тумбу, искоса глядя на обоих. Уж больно странные лица у них были. — Всё в порядке? — Всё отлично. — произнесла Ирина, шмыгая носом. Иронично звучало, учитывая то, какую историю они проживали. — Ты плакала? — вопросительно взглянул он на мать, никак не сложив пазл в своей голове. Уходил пять минут назад, когда все было нормально, как только вернулся, что-то неотвратимо изменилось. — Проводи Геннадия Ильича, — проигнорировав вопрос сына, уверенно произнесла она, пока Артём усаживался на место рядом с мужчиной. Сейчас они были рядом с ней — два самых близких человека, которые изучали её взглядом, не моргая. Впервые в жизни Павлова могла смотреть на них одновременно, а потому совершенно непроизвольно начала сравнение. До этого момента она и не думала, как сильно они могут быть похожи. — Мы не договорили, — встрял в диалог Кривицкий, бегая взглядом от женщины до Артёма. — А… — хотел было произнести парень, как был перебит. — Договорили. — отчеканила Павлова, положив руки под голову, сурово глядя на мужчину. — Артём, сходи в аптеку. — парень не отреагировал никак, поэтому следующую фразу ему произнесли одними лишь губами, — выйди, пожалуйста, — парень быстро покинул помещение, не в силах понять происходящее. Взрослые сами разберутся. Все их загадки и переглядеть были выше его сил. — Ир, ну, детский сад. — искренне возмутился мужчина, взяв женскую руку и нащупав пульс, — что тебя беспокоит? Артём сказал, что нужна медицинская помощь. Павлова ничего не ответила, только лишь молча наблюдала за его действиями. Хотела было сказать первое, что пришло в голову, но затихала на полуслове. Кривицкий сосредоточился на подсчете частоты сердечных сокращений и следил за стрелкой своих часов, не сразу вникая в её слова. — Ты что-то хотела сказать? — подняв свои глаза на её, спросил Геннадий. В голове роились тысячи мыслей, и все они абсолютно отходили от темы их разговора. Но некоторые из них она осознала сейчас достаточно четко и ясно. Хочет и хотела все эти годы. Хотела озвучить, что только что он из комнаты и квартиры прогнал сына. Их собственного сына, который свел их в одном месте сейчас и стал их историей восемнадцать лет назад, в то время, когда они еще не знали, что ждет впереди, когда он так и не узнал об Артеме.