Букет из лилий и нарциссов

VI La Valse D'Amélie ― Yann Tiersen              Нарцисса вскоре заглянула на кухню. Мужчина, долгое время делая вид будто не видит ее, заваривал кофе и готовил завтрак.       ― Ты вовсе не должен…― пробормотала девушка, но осеклась на полуслове.       Не должен проявлять заботу? Не должен следить за ее состоянием пока она не здорова? Все это казалось Нарциссе чем-то не совсем правильным. У нее был супруг, который пусть не одаривал ее столь щедрыми подарками внимания и любви, но делил с ней кров, кровь и плоть, был далеко, но мысленно следил за каждым шагом в новый мир их сына. Наверное. В глубине души Нарцисса знала, что сахарная вата, липнувшая сейчас к ее губам и мысленным выражениям, давно перестала быть значимой ― на деле отношения с Малфоем зашли в тупик с самого первого дня появления в их доме сына. Но даже уделяя Снеггу крупицы своего внимания, пытаясь показать ему мир своими глазами и дать глоток воздуха из своей груди такими небрежными жестами, она ощущала себя мерзко, распутно. Пусть у нее с супругом все не так гладко, как хотелось бы ― она в браке и смотреть по сторонам не должна.       В браке, в котором все еще испытывает крупицы чувству к своему супругу.       Малфой едва прикусила губу и отвела взгляд в тот самый миг, когда мужчина обратил на ее внимание.       Он, смотря на нее, как нельзя лучше понимал испытываемые ею чувства ― Северус переживал их вместе с ней и казалось, что они дышат одними мыслями и чувствами. Он не был в столь тесных отношениях с Люциусом, но имел его доверие, а в ответ проявлял уважение. Под каким бы углом сейчас не находились Нарцисса и Снегг, зельевар помнил ― у нее есть супруг, а в его сердце горит безответная любовь. Им, даже если бы так захотела судьба, не по пути. Но чувства сейчас они испытывали идентичные, будто два смущенных подростка перед признанием.       Едва поджав губы, зельевар вернулся к готовке.       ― Тебе лучше вернуться в постель.              Отстранённость его тона, с которой он плавно пытался отречься от общего между ними ― будто желая дышать другим воздухом, зазвенела в ушах и лишь благодаря эйфории, в которой находилась Нарцисса сейчас, она не приняла услышанное к сведению; едва кивнув, девушка вскоре покинула кухню.              Часовая стрелка медленно переползла к трем часам. Солнце, разыгравшись, решило поджарить все живое и неживое на улице. Снегг, так не любящий жару, мысленно радовался возможности укрыться от нее в прохладных коридорах поместья Малфоев. В голове ленивыми облаками всплывали события сегодняшнего дня: он принес завтрак в комнату Нарциссы и к собственному удивлению обнаружил ее там ― подозревал, что девушка вновь убежит в сад. В тишине они провели одностороннюю трапезу, под его наблюдением она выпила необходимые лекарства и после Северус ушел. Он слышал мерное сопение младшего Малфоя: няня, проходившая мимо мужчины с таинственным свертком в руках, легкой походкой спешила к спальне. Снегг проводил женщину взглядом и остановился, заострив свой взор на невидимой точке в конце коридора.       Люциус выказывал знаки тревоги и беспокойства еще до рождения сына. Эмоций, который бы показывали его безмерную радость после, Северус не видел. Возможно потому, что не ходил по пятам за ним и не стоял у изголовья постели ночью. В чужие дела особой охоты залезать не было, но все же вопрос связи в этом семейном треугольнике между Нарциссой, Люциусом и Драко стал все чаще беспокоить его. Не в последнюю очередь сыграла роль лекаря для молодой матери. Мужчине выделили свои комнаты на третьем этаже и каждое утро просыпаясь здесь, в поместье Малфоев, Северус чувствовал, что учится жить и дышать новым для него воздухом ― воздухом Малфоев. Единственное, что гармонировало с его душевным настроением ― это схожесть цветовой гаммы интерьера с интерьером его дома в Паучем тупике. Снегг не был любителем броских цветов и красок, потому спокойно уживался в полумраке зеленого и серого оттенков. В поместье всегда было прохладно, что было однозначным плюсом для знойных, как этот, дней. Нередко в голову забредала мысль ― неужто горделивостью своей натуры Люциус возымел себе четырехэтажное изваяние, ведь, насколько было известно Северусу, в поместье проживали лишь Малфои, которых было не столь много. Но вопрос быстро сошел на нет ― он здесь лишь временный гость и уделять особое внимания к мелочам не было сил и рвения.       Начиная с самого начала, которое маг вспоминал нередко, Снеггу здесь не понравилось. Вернее, он не был преисполнен радостью остаться здесь на неопределенный срок, вместо того чтобы довольствоваться одиночеством в своем доме, далеко от лишних глаз. Но сказанные столь изысканно и учтиво слова-просьбы Люциуса сгладили все шероховатости и Северус, скрипя душой, согласился. Помимо столь частой в его мыслях фигуры, как Нарцисса Малфой, он нередко думал обо все еще горящей в его сердце любви.       Лили.       Мужчина вышел на улицу и, будучи погруженным в мысли, не заметил этого. Он медленно шел по тропе воспоминаний, из которых состояла его жизнь, заново переживал душещекочущие моменты и скрипел зубами от обиды, что накидывалась на него время от времени. Рыжая копна волос игриво рисовалась в его глазах маленькой девочкой у дуба: ее, усыпанный веснушками, словно мандаринами по свежей траве, носик часто хмурился, а столь нежно льющийся голос до сих пор теплился в окраинах души мужчины.       ― Петуния всегда сыплет на меня ругательствами, ― жаловалась девочка, очерчивая носочком простых, но настолько прекрасных туфелек один из раскидистых корней дуба. ― Говорит, что это плохо ― что я умею колдовать, а она нет.       Северус слушал ее вполуха: будучи невзрачным мальчишкой, с взлохмаченными черными волосами и такими же черными большими глазами он с интересом рассматривал Лили, будто впервые в жизни видел девочку. По правде говоря, почти так и было ― маленький Снегг редко выходил на улицу и не видел соседских детей. Она была для него святым обликом цветущей жизни. Не только ее имя было цветком ― она сама, не замечая, превращалась в букет юных лилий, что колышутся от игривого майского ветерка. Она улыбалась ярче любого солнца, известного Северусу, была рядом так, как не был рядом еще никто. И даже после поступления в Хогвартс, когда судьба разлучила их по разным факультетам, Лили оставалась цвести для Северуса, пусть и издалека. Совместные пары зельеварения и трансфигурации проносились мимо со скоростью Хогвартс-экспресса: ему было достаточно одного взгляда в сторону рыжей макушки, чтобы наполнить скудный мир красками. Все было изваянием писателя, так сладостно пишущего сказки, но лишь до тех пор, пока на горизонте грозовой тучей не прогремел Джеймс Поттер. Северус узнал, каково это ― ненавидеть; тяжелым вздохом сопровождался отворот головы, стоило задиристому Поттеру приблизиться к нежному цветку Лили. К его цвету ― Лили в мыслях принадлежала лишь Северусу и делить ее с кем-либо он не собирался. Но то были лишь детские доводы; дело обрело более острые пороги, когда они стали юношами, а Лили расцвела девушкой-цветком. Стычки с Гриффиндорцами стали чаще, она пыталась утихомирить Поттера, но тщетно. И все бы продолжалось также ― новый день наступал бы с ворохом новых криков и прозвищ в сторону Северуса, новой незатейливой драки, дабы показать главного, и строгими взглядами преподавателей ― если бы не острое, как нож слово, соскочившее с губ юного Снегга.       Грязнокровка.       Все двери мира закрылись на плотный засов, цветущие лилии скрылись, будто предвещая дождь, свет так ярко светившего солнца погас. Она не принимала его извинений и ее можно было понять. Понять не могло лишь сердце Снегга, изливающееся кровью; язык больно жгло при каждом слове, а мысли, что носились очумелым ураганом, разобрать было трудно; бесполезно. Alec Benjamin - Water Fountain (Slowed)       

      Северус, будто очнувшись ото сна, поднял взгляд. Из потока воспоминаний его вырвал шум журчащей воды: он столь долго шел, что вышел к фонтану, который, как ему было известно, крылся в самом сердце сада Малфоев. Мужчина взъерошил волосы и подошел к фонтану ближе. Время утекло столь же быстро, как вода утекала из одной мраморной фигурки в общий бассейн фонтана. Сказанных слов было не вернуть и жизнь приложила руку к тому, чтобы разлучить цветы и тьму окончательно: Лили вышла замуж за Джеймса, Снегг стал Пожирателем смерти. Их тропы были разведены столь далеко, что даже при всем желании, они бы не пересеклись. Взгляд карих глаз вместе с остатками души утопал в водной глади. Северус коснулся холодного мрамора и мысленно представил нынешнюю Лили перед собой. Постарался представить, как она улыбается; и у него получилось. Ее неизменно зеленые глаза, что скрывают в себе целый лес таинственности, нежности и лукавства. Его Лили вовсе не изменилась, по крайней мере в памяти Северуса она осталась именно такой.              ― Северус?       Поначалу мужчине показалось, что она стоит прямо за ним: по спине табуном пробежали леденящие мурашки и плечи невольно напряглись. Но стоило Северусу обернуться, он сдавленно и с неким облегчением выдохнул: это была всего лишь Нарцисса.       Еще один цветок в этом прекрасном саду.       Она была встревожена: взгляд ее небесных глаз, пытаясь окунуться и ощутить всю глубину северусовских очей, не скрывал открытого беспокойства, переживания и явного непонимания.       Слова норовили вырваться, но Нарцисса упрямо молчала; молчала, будто вывела из безмятежного сна скульптуру и оживила ее одним своим присутствием, а сейчас боялась повторить свою ошибку. Снегг был не менее встревожен: на его лице читались следы горьких воспоминаний, выгоревшие раздумья и невысказанные слова. Сейчас уже поздно.       Они стояли, напуганные друг другом, упавшие каждый в свои раздумья; стояли и смотрели друг на друга, не зная что делать. Первым из оцепенения вышел Снегг.       ― Как ты себя чувствуешь? ― его голос прозвучал непривычно мягко и сонливо.       ― В порядке, ― не окунаясь во взгляд этих холодных глаз, можно было бы с полной уверенностью сказать, что Нарцисса весьма горделива и даже сейчас пытается задрать нос повыше. Но она просто боялась разрушить эту задумчивую пелену тумана, в который попала по случайности, потому отвечала кратко.       Мужчина едва поджал губы и круто развернулся, огибая фонтан. Девушка смотрела ему вслед, пока темная макушка не скрылась средь зеленых зарослей сада.