Букет из лилий и нарциссов

III Ludovico Einaudi - Elegy for the Arctic       Зельевару пришлось хорошенько потрудиться, чтобы привести светловласую девушку в чувства. Истощение, нагнетающие мысли, что сжирали ее изнутри, и тяжелые роды забрали все, чем можно было существовать телу. Нарциссе срочно была необходима подзарядка: как вода засохшим цветам, как солнечный свет зверушкам и ветер флюгеру.       Северус бережно уложил девушку на постель и принялся кропотливо жужжать: нашел воды и некоторую еду, принеся ее с кухни; выполнил сложную работу по части магии. Тело сильно ослабло, а магия, что тихо трепыхалась в глубине души искоркой, грозилась угаснуть. Наложив восстанавливающие заклинания на супругу Малфоя, Северус бегло провел пальцами по собственным волосам и вздохнул. Вид Нарциссы оставлял желать лучшего: сейчас, лежа на белых простынях, она едва ли отличалась от них цветом; выпиравшие острые ключицы говорили о скудности питания, весь вид ― об отсутствии времени на элементарный уход за собой. Пройдя к окну, Снегг раскрыл шторы и впустил сладкий, пропитанный дождем воздух в спальню. Мысли, медленно утягивающие его в раздумья, кружили где-то над садом, прячась и играя средь деревьев и кустов. Слова Люциуса вспыхнули в голове ярким воспоминанием: зельевар в серьез задумался над отношениями между супругами, но быстро отогнал эти мысли, посчитав неправильным обсуждать такое даже у себя в голове.       Люциус не говорил много о Нарциссе ― в школе они часто ходили рука об руку, сидели, чуть ли, не за одним столом и обменивались волшебными журавликами, в которых таились любовные послания. Воспоминания об этом отпечатались в памяти первокурсника Северуса не хуже первых уроков зельеварения. Снегг помнил, как нервничал Малфой старший, узнав о беременности супруги; даже если она была запланирована. И все же ― проводя линию от школьного юнца Люциуса, что носил цветы своей возлюбленной, шептал нежности и так крепко целовал ее в тени деревьев, до нынешнего, вечно занятого Люциуса, что вовсе не заходит в спальню к своей супруге и сыну, то можно сделать вывод: спичка страсти быстро погасла. Возможно, тут был момент неподготовленности Малфоя старшего к такой ответственности, как ребенок; возможно, он не знал, как подойти к Нарциссе верно. Но будь это правдой, или чем-то похожим на нее, то от супруга исходили бы попытки сделать шаг, протянуть руки новому, совместному будущему с их Нарциссой сыном.       Северус мотнул головой. Он не видел, не видит и на вряд ли увидит подноготную их отношений, потому не может судить чету Малфоев за такое поведение. Точнее, своего товарища ― Люциуса.       Простыни еле слышно зашуршали мягким льном; Нарцисса приподнялась на постели. Окинув взглядом комнату, что, словно, стала чуть живее, девушка слегка свела брови; окна раскрыты настежь, на прикроватной тумбе громоздится кувшин с водой и тарелка с фруктами, Северус стоит у окна. Но чего-то не хватало. И Нарцисса быстро поняла чего именно: в колыбели было подозрительно тихо. Переползя на край кровати и поднявшись, девушка быстрым, насколько позволяло ее состояние, шагом прошла к колыбели. Снегг медленно обернулся и, заметив грубое несоблюдение постельного режима, тихо рыкнул, метнувшись бесшумной походкой к Нарциссе.       Его пальцы цепкой хваткой сомкнулись вокруг бледной кисти Нарциссы, едва она подошла к колыбели сына.       ― Где Драко? ― девушка подняла взгляд тусклых глаз к Северусу; средь небесно-голубых прожилок зашевелилось беспокойство. Северус же смотрел на нее спокойно, утягивая, в пучину контроля и собранности.       ― Тебе пока нельзя вставать.       ― Где Драко? ― перебила его молодая мать, произнеся фразу громче, а тон ― тверже. Не успел Снегг ответить что-либо, как в комнату раздался стук: Цисси сразу же обернулась, а сердце ее забилось трепетно жаждущей свободы птицей. В комнату вошла Беллатриса и увиденное не совсем понравилось ей: Снегг, что непоколебимой скалой стоял рядом с колыбелью и держал Нарциссу за руку, и Цисси, что с надеждой и беспокойством смотрела на дверь, а ныне ― на сестру.       ― Где Драко? ― вновь повторила девушка, слыша, что ее голос начинает дрожать. Белла выгнула бровь, не сводя взгляда с руки зельевара, словно требуя объяснений за столь грубый жест.       ― Белла... где.       ― Северус, ― тон Беллатрисы, холодный, и пробирающий до самых косточек, заставил младшую сестру замолчать. ― Что происходит?       ― Разве что-то не так? ― зельевар искусно вздернул брови, картинно удивляясь.       ― В этих комнатах разрешено находиться лишь мне, Люциусу, лекарю и няне, ― старшая из рода Блэк медленно проговаривала каждое слово, будто Снегг был умственно отсталым и не понимал быстрой речи. ― Что здесь делаешь ты?       ― Белла... ― на глазах Нарциссы заблестели слезы; после обморока слабость пусть и одолевала все тело, но девушку тревожило отсутствие сына в колыбели и странная состыковка Снегга с сестрой. Она ничего не понимала; материнское сердце обливалось кровью, а контроль, слетевший, подобно листочку в ветреный день, не мог удерживать девушку в каких-либо рамках.       ― Тебе разве не сообщили? ― прерывает Цисси Снегг, продолжая играть скупыми эмоциями на лице; в глубине души он признавался себе ― ему нравилось видеть раздражение, что медленными горячими волнами накатывало на Беллатрису.       ― Здесь может находиться лишь лекарь и... ― стала повышать голос Беллатриса.       ― Я ― новый лекарь Нарциссы, ― рявкнул Северус, в миг обрывая любые возможные вспышки в свою сторону.       Миссис Малфой, скрипя зубами, попыталась вырвать руку из крепкой хватки северусовских пальцев: ее щемило чувство неизвестности и раздражало явное игнорирование ее вопроса Снеггом и Беллатрисой, будто она ― маленький капризный ребенок, которого не слышат во время обсуждения взрослой проблемы.       ― Где мой Драко?! ― отчаянно выкрикнула она, когда по щекам заструились горячие слезы; Беллатриса, в миг потушив свой запал новой ярости к Снеггу, обратила на сестру внимание. Снегг хрипло выдохнул и отпустил девушку, пусть прекрасно знал, что она помчится без остановки, истратит все свои силы, но не успокоится, пока не найдет сына.       ― Няня сидит с ним внизу…― сникшим голосом ответила старшая сестра, с неким состраданием и сожалением, извинением во взгляде смотря на обессилевшую сестру, чье сердце рвало и металось от неизвестности происходящего с сыном. Нарцисса шумно втянула в себя воздух и упрямым, не столько твёрдым, как хотелось бы, шагом, направилась к двери; Беллатриса покорно отошла в сторону, а Снегг с молчаливым неодобрением проводил ее взглядом.              ― Значит… Люциус попросил тебя стать ее лекарем на время его отсутствия? ― Беллатриса, скрестив руки на груди, пыталась дотянуться до колючей истины. Несколько минут тишины после ухода Нарциссы позволили уверенно встать на свои места на огромном шахматном поле и начать игру.       Снегг кивнул.       ― Он настоятельно просил проследить за ней, поскольку действия лекарей, что наблюдали за ней ранее, не давали…       ― Будто с тобой результат будет, ― обрывает мужчину на полуслове девушка.       Снегг стискивает зубы и с полминуты сверлит Беллатрису взглядом. Идя по лезвию ножа, важно удерживать равновесие. Диалог с самой безумной Пожирательницей смерти, которую Снегг встречал когда-либо, был сопоставим с походкой по лезвию. Впрочем, все Пожиратели смерти безумны.       ― Прошло всего немного времени чтобы…       ― Чтобы яд, что ты подсыпаешь ей, начал действовать? ― девушка свела брови и пропустила горькую ухмылку. ― Речь идет о моей сестре, Северус, и в данном случае ты ответствен за ее самочувствие.       Мужчина выдерживает взгляд Беллы и глухо вздыхает.       ― Ее физическое состояние близится к норме ― тяжелые роды дали о себе знать, но она быстро возвращается в норму. Большую роль в ее общем состоянии играет состояние душевное и…       ― Северус, ― старшая из рода Блэк, подбирая слова, прикусывает нижнюю губу. ― Если тебе не столь ясна предыдущая фраза, я повторю: ты и никто другой ответствен за состояние Нарциссы Малфой. Ты лекарь, приставленный к ней и будь добр выполнять свою работу.       Снегг выгибает бровь.       ― Ты даже не понимаешь, о чем говоришь.       В ответ девушка лишь смеется.       ― Не понимаешь ты, какие проблемы уготованы тебе, если с ней что-то случится.       Беллатриса покидает комнату, а зельевар, пропуская сквозь плотно сжатые зубы слова ругани, отходит к окну.       Стать лекарем, что лечит тело ― дело одно. Но стать лекарем души ― задача, которого кажется простой, но на деле кроет в себе моменты повышенной сложности ― совершенно другое. Объяснять это безумной сестрице Нарциссы было сопоставимо с попыткой объяснить мандрагоре сладость тишины ― то есть бесполезно. В делах душевных важна была ювелирность, с которой в работе с неизвестной ему особой, Снегг не горел знакомиться. Послеродовая депрессия ― известное явление и выбираться из поглотившего Нарциссу Малфой состояния она будет сама. Дела чувственные и такие личные, как ход мыслей, не касались лекаря.