1971

Полтора месяца спустя

Все шло своим чередом. С мамой мы стали общаться реже, так как каждый раз во время разговора, она обязательно напоминала мне про Маттиаса. Модестас же тщательно скрывал свой роман с той шатенкой, прикрываясь Беловым. Мне он говорил, что был с Серёжей, а другу говорил, что был со мной. Наконец-то я ухожу в долгожданный отпуск! Три недели меня не будет на работе, я не буду выслушивать ворчание Владиславовны, по поводу того, что её бывший муж козёл, как и сыночек-тряпка. По Любке буду скучать. — Поздравляю, — Белов встретил меня с работы. — Спасибо, — подхожу к нему, — ты почему без шарфа? Холод такой. — Меня греет твоё присутствие. Отношения с Серёжей были похожи на первую влюблённость. Когда твое сердце бьётся сильнее от любой мысли про дорогого человека, ладошки потеют, а мозг отключается. Как школьница. — Как прошла тренировка? — беру под руку. — Продуктивно. — Ты чем-то расстроен? На тебе лица нет. — Не против, если мы до меня дойдём? Повязка с колена спала. — Хорошо. Зайдя в квартиру, Белов сразу же пошёл ставить чайник, перед этим, повесив моё пальто на плечики. — Ты голодная? У меня есть свежая уха с красной рыбой и, — заглянул в холодильник, — всё. — Нет, — улыбаюсь, — я за отпуск проставилась. Сыта. — А я поем, — поджал губы, — чаю? — Можно. — Колено, — зашипел, — минутку, — уходит. Разогрев суп, налила в тарелку и нарезала хлеб. — Ты чудо, — поцеловал в висок, ставя чайник на газ. — Модестаса сегодня дома не будет, — прикусила губу, — сказал, что останется у тебя. Белов задорно рассмеялся. — Вот же, — заправил волосы за ухо, — когда он уже признается? — Стесняется наверное. — Хотя, подумай, мы с тобой тоже хороши. Сами молчим же. — А ты хочешь, чтобы Модестас вынес обоим мозг? — Вот, — махнул рукой, — он не хочет этого же. Я сейчас поем, и пойдём до вас. — Зачем? Какой-то глупый вопрос. — Тебе надо собраться. Мы завтра вылетаем в Америку на игры. — А меня кто-нибудь спрашивал? — насупилась, — Серёжа. — Я уже выбил место, тем более, ты в отпуске. — Потом все будут шептаться, мол Белов спит с сестрой Паулаускаса. — Во-первых, мы не спим, а во-вторых, Сева нормальный мужик и никому ничего не расскажет, — сел есть суп. Дома нас ждал сюрприз. — Света нет. Постучавшись к соседке, узнала о том, что у них всё нормально. — Может, лампочка перегорела? — проходит в квартиру, — а нет, здесь тоже. — Утром позвоню электрикам, — вздыхаю, — вот тебе и Америка. Холодильник потечет… — Зачем им звонить? — снимает драповое пальто, — мне нужен нож, изолента и какие-нибудь отвёртки. — А не долбанёт? — Я закончил восемь классов, а потом в училище на электрика отучился, — усмехнулся, — и да, фонарик есть? Мечта, а не мужчина. Открыв щиток, Серёжа надул губки, а после принялся за работу. Он что-то невнятное бурчал себе под нос, но через двадцать минут с начала его манипуляций, в коридоре все же загорелся свет. — Да будет свет! Сказал электрик. — Ого! — хлопаю в ладоши, — а что было? — Ерунда. Ты не против, если я у тебя сегодня останусь? Утром вместе в аэропорт поедем. Чемодан с собой. — На здоровье. Прекрати смущаться! Вечером мы собирали меня. Белов развалился на диване, пока я перебирала вещи, которые хочу взять с собой. — Там жарко? Или как у нас? — Теплее, но не жарко. Ты когда-нибудь была в Америке? — Нет, — смотрю в зеркало, прикинув на грудь красное платье, — лишь в Литве. Только с Модестасом увидела Германию и Грузию. — Ничего страшного, я покажу тебе больше. Вот те штанишки неплохие, — подошёл к шкафу, — клёш. Ещё и чёрный. — У меня к нему есть кофта с похожими рукавами. — Получается, костюм? — Да. Надо же рубли на валюту обменять! — опомнилась. — Мы с Модей уже все сделали, если что, то это можно сделать там, — успокоил. — А можешь ещё и радиоприёмник починить? — стесняюсь, — он ужасно хрипит. — Приедем и починю. Договорились? — Договорились. Собравшись, оставила Серёжу на диване с телевизором, а сама отправилась в ванную комнату. Надо привести себя в нормальный вид. Почему я так разволновалась? Точно, Белов же остался у меня с ночёвкой, ещё и Модестаса нет. Как мы будем спать? Кто где? — Тише, — схватилась за раковину, — первый раз замужем? Нет. Выдохни. Пока брила всё, что можно, даже незаметный пушок над верхней губой, вспотела. Пришлось мыться заново. Раза три почистила зубы. — Ай, — выщипываю брови, — как же больно. Надо выпить корвалолу. Иначе, дело не пойдёт. — У тебя что, — опять разговариваю сама с собой, — никогда секса не было? Был, — отвечаю, — давно, но был. А с Беловым не было! Это бредни сумасшедшего. Надеюсь, шум воды приглушает мою болтовню и Серёжа ничего не услышит. Готова. Пошла. — Чёрт, — схватила серый халат. Сейчас бы вышла в одной майке и трусах. Дура… — Чай будешь? — заматываю волосы в полотенце, — там есть морковные кексы с персиковым вареньем. Он почему-то расстроился. — Хочу, — вздохнул, — нельзя. — Один. — Нельзя. — Один. — Давай, — поднимается с дивана. Белов любитель сладкого. Он смаковал кекс и мычал, прикрывая глаза. — Что сегодня произошло на тренировке? Ты обещал рассказать. — Помнишь, нас на таможне тормознули? — отпил чай. — Конечно. — Многие везли что-то из Эссена, это изъяли как контрабанду, и на ребят завели уголовные дела. Кроме нас с тобой и Гаранжина. — Весело. И что делать? — Олимпиада в следующем году, следовательно, это замнут, но в Америке к нам будет крайне пристальное внимание. Владимир Петрович боится провокаций, особенно, после его заявления. — Просто будем вести себя так, словно ничего не произошло. — Видишь ли, — поёрзал, — табуретка новая? — Целых четыре штуки купили. — Раскошелился Модестас. Продолжу, он боится провокации на площадке. Предположим, что один из американцев толкнет нашего, и никто из парней не станет терпеть это. Что начнётся? — Драка, которая отправит более результативных игроков на скамейку до конца игры. — Верно, — кивнул, — либо в больницу. Он нас предупредил, но… — Все будет хорошо.

Утро

Переживала я зря. Больше себе напридумывала. Серёжа, дабы меня не смущать и не ставить в неловкое положение, ушёл спать в комнату Модестаса. Он дождался того, пока усну я и поправив одеяло, аккуратно закрыл дверь. Утром был какой-то спектакль. Брат появился на пороге квартиры в тот момент, когда мы с Серёжей уже собрались и завтракали. — Импровизируй, — шепнул Белов. — А ты как здесь оказался раньше меня? — Модя в шоке. — Надо было дольше языком болтать на кассе, — усмехнулся, — пришёл, а тебя опять нет. Я уже с чемоданом, — кивнул в сторону коридора. — Вышли из дома вместе, а пришли порознь, — завариваю чай, — ты завтракать будешь? — Да, — кивнул, — а то мы от Серёги выбежали и ничего не успели. Врёт как дышит. — Что делали всю ночь? Все сплетни разобрали? — накладываю манку в тарелку. — Разумеется, — хором. Видимо, брат не предупредил Белова о том, что этой ночью должен был быть у него. Судя по взгляду. Ладно, включу дурочку и сделаю вид, что ничего не поняла. Дождавшись такси, загрузили чемоданы и сели в машину. — От него несёт женскими духами, — одними губами произнёс Серёжа, открывая мне дверь. — Что-то сладкое. — Или цветочное. Модестас был весь как на иголках.

Америка

Мой восторг сложно описать словами. У них прямо на улице растут пальмы! А сколько красок, сколько всего. Это Америка, чёрт возьми. — Так, — Моисеев вышел из автобуса, — внимания к нам много, следовательно, ведём себя прилично, пределы отеля не покидаем. Завтра днём первая игра. — Владимир Петрович! — Мишико, — можно мы прогуляемся? Хочется Америку хоть посмотреть. — Пожалуйста, — Ваня, — мы неподалёку будем. Хоть чуть-чуть. Сжалившись над парнями, Гаранжин дал добро. — Распустишь, — вздохнул мужчина. — Они молодые, — улыбнулся, — а пас на доверие так и работает. — Не хочешь сбежать? — прошептал Серёжа, наклоняясь ко мне. Кивнув в сторону брата, дала понять, что нет. Ибо вызовем подозрения. — Разберусь, — подмигнул. Хорошо, что мы заселились в отель во время обеда. Столовая оказалась вполне приличным рестораном со шведским столом. Ох, как наемся сейчас. — Идём? — за спиной появился Белов, — Модестас всю ночь был очень занят, и сейчас отсыпается. А я только поесть хотела. Не мог ты появиться через двадцать минут? — Твой чемодан уже в номере, — трясет ключами, — и всё у меня. — Тебе так не терпится уйти отсюда? — Я хочу показать тебе Америку, — взял под руку, — идём. Мы незаметно покинули отель. Тот черный костюм, который так ему понравился, отлично смотрелся с белыми кроссовками и курткой. Было тепло. Не удержавшись, Сережа купил нам мороженое. — Есть с черникой, а есть шоколадное, — указывает на холодильник, — какое хочешь? — Здравствуйте, — начинаю говорить по-английски, — а какое из них самое сладкое? — Добрый день, — улыбнулся темнокожий продавец, — черничное. Оно ещё и с карамелью. — Спасибо, — киваю. — Ты знаешь английский? — удивляется. — Пока Модестас девчонок в углу зажимал, я училась, — улыбаюсь, — буду шоколадное. Почему выбрала именно его? С целью угодить сладкоежке. — Как же сладко, — облизнул губы, — это лучшее мороженое в моей жизни. Почему у нас такого нет? — Будь оно у нас, ты бы уже всё съел, — вытираю его моську. — Опять? — Всегда. Некоторые прохожие узнавали Серёжу и здоровались с ним, желая победы. Тот с улыбкой провожал каждого. Улицы Соединённых Штатов наполнены жизнью. Колоритом. Кто-то играет на инструментах, ведёт какие-то проповеди, митинги или просит милостыню. Много дорогих машин, людей в фирменной одежде, разноцветных табло и афиш. Увидев ларёк с едой, загорелась желанием. Точнее, желудок, а не я. — Хот-дог будешь? — Горячую собаку? — рассмеялся. — Да. — Добрый день, можно два хот-дога и два молочных коктейля? — Конечно. Серёжа разговаривал на английском с хорошим русским акцентом. Как и мы с Модестасом на русском с литовским акцентом. — Привет. К нам подошел парень с дредами и косами, в какой-то огромной майке и штанах. Яркий. — Это вам, — протянул лист бумаги. Незнакомец сделал набросок нас с Беловым, как мы стоим и ждём еду. У него определённо есть талант. — Спасибо, — пожимает ему руку, — сколько мы должны? Это очень круто. — Бесплатно, — подмигнул, — вы красивые. — Вы так добры! — улыбаюсь. — Удачи вам! — похлопал по плечу. Он вернулся на лавочку, надевая наушники. — Ты не поверишь, но, — забирает заказ, — твой брат мне во всём признался. — Выкладывай. — Имени её он не назвал, — присел на стул, — сказав, что не хочет пока делать громких заявлений. — Ну всё, потеряли пацана. — Двоих, — подмигнул. Рядом с Серёжей время пролетало незаметно, и вот, возвращаясь домой по темным улицам, мы услышали знакомый голос. — Мишико? — спросил Белов. — Кажется, — прислушиваюсь, — да. Саша, Ваня, Мишико и Зураб весело отрывались в подпольном клубе. Парни вышли покурить. — Вот, — прошипел, — о чём я тебе говорил, а завтра игра. — Дорогие наши! — крикнул Коркия, — какими судьбами? — Что за праздник? — улыбаюсь. — Нас раскидали как котят, — ответил Зураб. Клуб оказался стриптиз-баром. Алкоголь лился рекой, музыка орала во всю, голые девушки крутились на шестах, а народ был настолько пьяным, что одна парочка совокуплялась прямо на лестнице. Белов закрыл мне глаза. — Я пока найду телефон, — кричит, — вызову подмогу. Их в отель возвращать надо, а нам не справиться вдвоём. Найди безопасное место. — Хорошо. Тут даже встать негде. Всё такое липкое, грязное. Моя брезгливость упала в обморок. — Гаранжину позвонил, — подходит, — они с Севой в пути. Сыграем? — смотрит на дартс. — Давай. В ожидании Владимира Петровича и Савелия, мы провели несколько игр. Орлиное зрение Белова и его меткость меня удивляет. — Выпьем же за упокой Советского баскетбола! — прокричал Мишико, — ура-а-а! — Что случилось? — к нам подошел тренер. — Поиграли немного с местными, — бросает, — даже не студенты. — А кто? — руки в боки. — Простая шпана, — отвечаю. — Каков результат? — Минус двадцать, — хором. — Вот бараны, — прошипел, — так, сейчас тихо их выводим на улицу, сажаем в такси и домой. Завтра устрою разбор полётов. — Хорошо. — А вы тут как оказались? — оглядел с ног до головы. — Модестас уснул, а я решил показать Сонечке Америку. Человек первый раз здесь. — И как? — бросил взгляд на меня. — Неплохо. — Поберегись! Пьяный Ваня бежал в нашу сторону с кием, при этом прицеливаясь. Гаранжин дёрнул Серёжу, а Белов схватил меня за куртку и оттащил в самый последний момент. Кий разбил доску ровно на две части, а после отлетел в сторону, снося всё на своём пути. Надо было видеть то, как мы пытались затолкать парней по машинам. — Красавица, — икнул Мишико, — поехали в Грузию, там так красиво! — Обязательно поедем. — Выходи за меня замуж. Такое сокровище надо беречь и хранить, а то украдут! — Завтра идём в ЗАГС. Только, сейчас мы поедем домой, хорошо? — Хорошо, моя дорогая! В отеле пришлось им рты закрывать, чтобы те не орали и не разбудили остальных. — Спать, — затаскиваем их в номер, — доброй ночи. — Ты паспорт взяла? — Коркия не унимается. — Я взял, — Белов похлопал его по спине, — спите уже. — Спасибо, ребят, — кивнул Гаранжин, — без вас не знаю, что было бы. — Доброй ночи, — хором. Дойдя до номера, Серёжа отдал мне ключи. — Представляю, что будет завтра, — усмехается. — Ты не виноват. Бояться нечего. — Я про игру. Нас порвут. — Будет уроком. Приблизившись ко мне так, чтобы между нами осталось несколько сантиметров, Белов посмотрел в глаза, как бы спрашивая разрешения. — Я тоже этого хочу, но, — целую в нос, — тебе надо выспаться. — Для тебя у меня найдутся силы. Нежно прикоснувшись к его груди, я поцеловала его. Без похоти или страсти. Бережно. Боясь спугнуть момент. Я балдею от этих губ. Торопиться никому из нас не хотелось. Мы оба наслаждались этим периодом влюблённости, узнавая друг друга. Серёжа обхватил мою талию, слегка прижав к себе, а после разорвал поцелуй. — Не смогу удержаться, — облизнул губы, — если бы не завтрашняя игра, то я с огромным удовольствием провёл с тобой бессонную ночь. — Это взаимно. — Мне голову сносит от твоего аромата, — вдохнул, — голоса, прикосновений и вида. А мне от тебя. Я утопаю в этих глазах и даже не буду пытаться сопротивляться.

Утро

Перед разбором полётов от Гаранжина, Модестас зашёл ко мне и разбудил. — Как вы вчера с Беловым пересеклись? — возмущается. — Доброе утро. — Только, — замялся, — говори правду. — Ты трясешь с меня правду, — потягиваюсь, — при этом сам врёшь. Думаешь, я не знаю, что ты тогда не ночевал у Серёжи, не был на вечерних внеплановых тренировках? — Придумывай больше. — Модестас, когда ты лжёшь, то похож на тушканчика. Я прекрасно это понимаю и отчётливо вижу. Не хочешь поделиться со мной тем, где ты пропадаешь несколько недель подряд? — Не хочу. — Вот и всё, — зеваю. — Как? — Где ты был? — Это личное. — Ну вот и это, — укрываюсь одеялом, — личное. Что-то пробурчав, он вышел из номера, громко хлопнув дверью. — Истеричка.