Говори

Триш стояла перед зеркалом в репетиционной. В Sonic Boom стало очень тихо, рабочий день давно закончился. Триш попросила у Элли разрешения остаться ненадолго, якобы по важному делу. На самом деле девушка просто хотела побыть одна. За последнее время произошло слишком много всего. Всё так навалилось внезапно… Даже настроения менять очередную работу совершенно не было… Перемены в жизни — это хорошо, но не всегда вовремя. Да, Триш понимала: в их неразлучной четвёрке уже не будет таких простых и непринуждённых отношений, как раньше. Просто не получится… Де Ла Роза долго была влюблена в Деза, но, оказалось, не она одна. Однажды, когда Элли была очень расстроена из-за каких-то непоняток с Далласом, да и Остин тоже постоянно капал ей на мозги, то отдаляясь, то флиртуя, вот в такое-то время вдруг на горизонте появился рыжеволосый спаситель. Конечно, Дез ведь такой милаха. Он всегда утешит друга в беде. Ну, и доутешал до того, что Элли его полюбила не как друга. И теперь они уже несколько недель встречаются. Они счастливы и не замечают, как плохо в это время их друзьям. Мун, оставаясь один, либо яростно барабанит по клавишам пианино, как ненормальный, либо кидает дротики дартс в своё отражение. А Триш перестала всем язвить. Стала тихой и незаметной, даже скинула немного в весе. И музыкант, и его менеджер страдали как раз из-за того, что их друзья предпочли их обществу и любви любовь друг друга. Конечно, они не забывали про Остина и Триш, но большую часть времени Элли и Дез проводили вдвоём. Собираясь же вчетвером, никто из них не понимал, почему работа над клипами и песнями не ладится… Хотя двое из четвёрки — Триш и Остин, — догадывались, в чём дело. Мун страдал по Элли, Триш — по Дезу, и оба завидовали счастью пары. А вот сами Элли и Дез этого совсем не понимали. Жизнь не спрашивает нашего совета или разрешения, человек предполагает, а судьба располагает, ничего не поделаешь… Триш попыталась улыбнуться своему отражению в зеркале. Не получилось. «Плевать на них!» — подумала девушка, устало опускаясь на кресло рядом с окном. Вдруг дверь в комнату тихо скрипнула. В репетиционную зашёл Остин. Увидев Триш, он немного удивился и в нерешительности остановился. — Я не ожидал, что ты здесь… — пробормотал блондин и хотел уже выйти за дверь, но Триш подала голос: — Ничего страшного, тут хватало места на четверых, хватит места и нам двоим. Мун, как и раньше, застыл на месте. Его поразил голос девушки. В нём было столько невыразимой, плохо замаскированной тоски и отчаянья, что у него внутри будто что-то дрогнуло и заболело. Он вдруг понял, что в чём-то они с Триш очень близки. — Да я просто хотел подумать… Привести мысли в порядок. Столько всего навалилось вдруг, — грустно сказал ей парень. — Плюс один, Остин, я тоже хотела побыть одна. Но мне кажется, в нашем случае лучше разговор по душам, чем тупое одиночество. — Согласен, давай, мне кажется, нам с тобой есть о чём поговорить… — Ты начинай… говори, — попросила Триш, ей не удалось скрыть в своём голосе острую грусть, бессильное осознание безысходности ситуации. — Да, я буду говорить… Но… — Говори, Остин, пожалуйста, говори… Остин вздохнул, собираясь с мыслями. Разговаривать с людьми, друзьями, тем более с такой обычно весёлой и беззаботной Триш его никогда не тяготило. Но сейчас настроение у парня было хуже некуда. Он подошёл к Триш, которая смотрела на него, забравшись в кресло с ногами, ожидая, что Мун начнёт говорить. На ногах у девушки были смешные розовые носки с голубыми сердечками. Почему-то при взгляде на них Остину захотелось весело улыбнуться. Ему стало теплее, всё же он только зашёл с улицы, а в этот вечер было довольно прохладно. Он, не задумываясь долго, где расположиться, сел прямо на пол, на небольшой ковёр рядом с креслом Триш, так, чтобы смотреть в зеркало, висящее на противоположной стене, в котором они оба отражались. — Ну, что мне сказать. — Остин глянул на Триш сбоку и всё же улыбнулся. — Надо разобраться, Триш, как нам жить дальше… Брюнетка при слове «нам» почему-то покраснела. Остин ещё раз взглянул на неё, потом перевёл глаза на зеркало. — Как жить дальше… нам, — сказала Триш тихо, будто не хотела, чтобы Остин её услышал. — Я насчёт «Твиксов». Сладкой парочки, — усмехнулся Остин без тени грусти. Он уставился на ступни Триш в прикольных носочках. Тут девушка пошевелила ими, раздумывая, наверно, что ему ответить. Остин уже не в силах был сдержать свой смех, да что там, дикий хохот, рвущийся наружу. «Это наверно, нервное», — подумал Мун, оправдывая себя напоследок, прежде чем заржать. Триш развернулась к нему, не понимая, что это так развеселило музыканта. Этим она сделала только хуже, ведь её носочки теперь оказались прямо перед глазами Остина… — У-у-у-уха-ха-ха-ха! Да-а-а, кру-у-уть… — заливался блондин, зажмурив уже глаза, чтобы не смотреть на голубые сердечки. Но смех не отпускал его, из глаз уже лились слёзы, а живот болел, он чуть ли не катался по полу, если бы смеялся стоя — давно бы уже упал! — Я чего-то не догоняю, Остин, может, скажешь, что ты нашёл тут смешного?! — слегка возмутилась Де Ла Роза, вставая с кресла и поднимая безвольную от долгого смеха тушку Остина за руку. Мун повис на низенькой девушке и продолжал не то всхлипывать, не то ржать, зарывшись лицом в густые кудряшки около её правого уха. Коленки ему приходилось подгибать, но, оказалось, волосы Триш такие приятные на ощупь и пахнут абрикосами, поэтому Остин оставался в таком неудобном положении до тех пор, пока девушка мягко, но решительно, не усадила его во всё то же кресло. — У тебя носочки очень смешные, упоротые просто, — жутко краснея и пряча глаза, признался Остин. — Ну ты и даёшь, парень! — Триш была в шоке. — Я, знаешь, молчу про твою сегодняшнюю рубашечку! — Девушка ткнула ему в грудь длинным ноготком. — А что, скоро Рождество, олень в красном колпаке на фоне ёлочки — очень даже в тему!!! — шутливо возмутился Остин, и они вдвоём, уже не сдерживаясь, заржали в полный голос на всю студию. — Да, вот и поговорили «серьёзно», — сквозь смех прохрипел блондин. Триш, смеясь, упала на подлокотник кресла, а потом скатилась прямо на самого Остина. Сдавленно пискнув, Остин засмеялся ещё громче. Вся ситуация его очень забавляла. Он и его менеджер сидят в репетиционной и вместо того, чтобы грустить, хохочут, как чокнутые над собственной глупостью… А может, и в жизни надо поступить также? Рассмеяться в лицо проблемам, неудачам и разбитым мечтам? Плюнуть на боль и непонимание, жить дальше, глядя вперёд только с улыбкой на лице и идти к своим целям, несмотря ни на что? И Триш, и Остину в голову одновременно пришли такие мысли. — Я хотела ска… — Я хочу вот что сказа… Парень и девушка начали говорить в одно и то же время, поэтому их смешная ситуация ещё более усугубилась. Зато обстановка в комнате стала по-настоящему тёплой. Им даже стало жарко — Мун расстегнул рубашку (под ней была смешная жёлтая майка с изображением омелы), а Триш сняла с шеи и плеч свой лёгкий шарфик. — Ладно, давай я скажу, — решительно начал Остин и, сам не понимая зачем, взял руку Триш в свои тёплые ладони и начал разглядывать «линии жизни». Триш немного вздрогнула, когда парень провёл указательным пальцем ей по ладошке. Но такое внимание было приятно, девушка могла себе в этом признаться. — Вот, что я подумал. Я, конечно, олень ещё тот, но… мозги у меня тем не менее есть. Я видел, ты любила Уэйда. Хоть он и не замечал этого. Он думал, наоборот, что ты его ненавидишь, а ведь ты-то ему всегда нравилась, Триш… Остин говорил тихо, голос звучал красиво, слегка усиленный отличной акустикой репетиционной комнаты. Триш замерла, будто боясь вспугнуть его мысли и слова, как стайку робких молоденьких воробушков. Она сидела, глядя на задумчивое, непривычно серьёзное, но не грустное лицо друга, а тот смотрел в зеркало на неё, чего Триш пока не заметила. — Да, наверно, если бы они с Элли не полюбили друг друга, Дез был бы с тобой, открой вдруг ты ему свои чувства. А я тогда был бы… Если бы не был таким придурком… Я был бы с Элли. — Остин, ты же… — Триш хотела сказать «с Кирой», но что-то её остановило. — Да, Триш, я тебя понимаю, лучше, чем кто-либо, мы в одинаковой ситуации… — Ага, — Триш кивнула. Остин всё держал её руку, водя по ней пальцами, а смотрел при этом в зеркало, ей в глаза. Будто почувствовав его взгляд, девушка повернулась к зеркалу. В нём отражалось большое коричневое кресло. В кресле сидел очень красивый парень, с мягкими светлыми волосами, уже вышедший из раннего подросткового возраста, но ещё не потерявший детской наивной лукавости карих глаз. Он двумя руками держал ладонь девушки, сидящей рядом с ним на подлокотнике. Пальцами рассеяно водил ей по руке, словно пытаясь на ощупь запомнить линии на её коже. Девушка — полненькая, с милыми ямочками на щеках и пышной копной тёмных кудряшек. Их взгляды тут же встретились, Остин почувствовал, что щёки краснеют, а это было очень странно для него, если не сказать — страшновато, с непривычки-то! Он уже долго смотрел на Триш, даже не ожидая, что она тоже посмотрит на него в ответ. Теперь парень и девушка, с зардевшимися аки помидорчики щеками смотрели друг на друга в зеркало и не могли оторваться… Наконец, Остин, смущённо улыбнувшись, выдавил: — Ну, а теперь ты, Триш, твоя очередь, говори… Триш ответила, но не сразу. Сначала она задумчиво посмотрела в окно. Была уже ночь, пора бы идти домой… Но выходить из тёплой репетиционной совсем не хотелось. Ночь нашёптывала что-то звуками прибоя и цокотом ночных насекомых. Остин смотрел на свою вдруг погрустневшую собеседницу, и ему внезапно захотелось просто обнять её и сказать: «Триш, не грусти, а то мне тоже больно. Я хочу чаще видеть твою улыбку». Но тут Де Ла Роза повернулась к нему и тихо сказала: — Мне нечего сказать тебе, Остин. Ты уже всё сказал сам. Ты единственный, кто понял меня лучше, чем я сама. Ты победил. — Это не баскетбол, чтобы были победители и побеждённые. К тому же мы с тобой были всё равно в одной команде. Вместе. Не говори, что ты слабая, потому что я знаю — это не так. Триш, ты бы не нравилась мне, если бы не была сильной. Ты должна быть немного уверенней в себе. И тогда… — Ох, Мун, — Триш нахмурилась, — не лечи меня советами, блонди! Разберись сначала со своими заморочками. А уж потом… — Триш, это ты о чём? Я уже всё понял, с Элли ничего у меня не будет. Я не собираюсь мешать счастью сложившейся пары. Как-нибудь переживу, что уж там… — Идеалист. Да, конечно. Но если бы Элли не была моей лучшей подругой, я, не задумываясь, отбила бы Деза! — Ага, а раньше в этом плане пошевелиться ты не могла? Когда Деззи-ру по тебе сох? — Всё. Давай сменим тему. А то это никогда не кончится. — Моря никогда не кончаются. Особенно моря слёз, — задумчиво проговорил Остин. — Ты этого где набрался? Из тетради Доусон? Остин замялся, а потом тихо сказал: — Нет, это моя новая песня. Я её сам сочинил… — Правда? — не на шутку удивилась Триш. — Хочешь, спою? Только тебе. Я не хочу пока, чтобы её вообще кто-то услышал. По крайней мере, сейчас и в моём исполнении. — Конечно, спой. — Триш замерла на кресле и тут только обнаружила, что Остин продолжает держать её за руку. Она отвернулась к окну, чтобы он не заметил её покрасневших щёк, а блондин сразу запел, без вступлений, насвистывая грустную мелодию в «проигрышах» между словами*: Моя жизнь была легкомысленна, И всё доставалось мне просто так, А поступки все не осмыслены, Вёл себя я просто как дурак. Но теперь летит всё под откос, Прошлого не вернуть, я отчаялся, Моё счастье убито, но не в этом суть, Никогда не был я так одинок, Окружает меня лишь море слёз. Лишь одна надежда осталась со мной, Может быть, снова я найду любовь, Ты скажи мне, что будет всё хорошо, Осуши, я прошу, это море слёз… Остин пел, а у Триш на глазах наворачивались слёзы. Она чувствовала то же самое, что и он. Со слезами из неё будто бы выходила вся злость и обида, что скопилась. Остин замолчал и просто грустно и спокойно смотрел на неё. Тишина повисла в воздухе. — Ладно, Триш, мне больше нечего сказать. Я пойду… — Не уходи, Остин, мне без тебя… будет плохо. — Не плачь. — Парень провёл по её щеке рукой, вытирая слёзы. Триш же вдруг разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Остин обнял её. — Я не уйду, Триш. Я с тобой, не плачь. И Триш поняла, что теперь всё будет хорошо.