Глаза Шоты горели. У него была хроническая сухость глаз, так что это не было незнакомым ощущением, но в большинстве дней жжение усугублялось длительным использованием причуды. Сегодня они горели от гнева, который он испытывал.
Когда он добрался до учительской, он подавил желание хлопнуть дверью; это было бы иррационально. Конечно, он был зол и расстроен, но это не давало ему повода вести себя, как подросток, закатывающий истерику, пытаясь привлечь чьё-то внимание. Поэтому он зашёл также как и всегда, не тратя драгоценную энергию на лишний энтузиазм.
—
ЭЭЭЭЙ, Шота! Опаздываешь и пропускаешь время для сна? Должно быть, у тебя был довольно беспокойный день!
Приветствие Хизаши было встречено равнодушным взглядом, предупреждающим, чтобы он убавил громкость.
— Я только что провёл полчаса, общаясь с одним из моих учеников, — он почувствовал, что другие учителя обратили на него своё внимание в тот момент, когда он подошёл к своему столу и начал рыться в ящике в поисках глазных капель. — Я буду
очень признателен, если ты не будешь нагружать мои барабанные перепонки.
— Как всегда прямолинеен! — Шота просто закатил глаза на слова Хизаши и начал переформировывать планы уроков на основе тех данных о своих учениках, которые ему удалось узнать сегодня. Но один конкретный ученик и его слова так и не выходили из его головы.
— Полчаса — это довольно долго для того, чтобы говорить с одним студентом. — Немури не обращалась непосредственно к нему, но она определённо говорила достаточно громко, чтобы быть уверенной, что её услышат. — Разве это не просто очередное исключение?
Подняв взгляд, он увидел сгорающую от любопытства Немури, сидящую за своим столом. Она вытянулась вперёд и смотрела на него пристальным взглядом.
Обычно он просто отмахивался от подобных вопросов и позволял им самим разбираться в причинах, но прямо сейчас он был разочарован. Столкнувшись с проблемой, он привык тут же её решать. С точки зрения логики вполне обоснованно уничтожить корень проблемы до того, как она станет чем-то значимым. Тем не менее, когда дело дошло до Мидории, он понятия не имел, с чего начать. У ребёнка, очевидно, были проблемы, если его реакцией на поощрение были нервный срыв и истерика. И это уже не говоря о том, насколько нездоров уровень сосредоточенности, который показал мальчик для поступления в школу лучших героев, даже
не осознавая, что теперь он посещает указанную школу. Слишком много переменных, которые нужно учитывать и с которыми нужно работать, практически ничего, что Шота мог бы исправить, кроме…
«Вы единственный человек, который когда-либо говорил, что я могу быть героем».
Причудливая дискриминация, к сожалению, была частым явлением. Он знал не понаслышке, как дорого платили те, кто хоть как-то отличался от других. Ну а быть беспричудным в обществе, которое буквально одержимо этими самыми причудами, - это верный способ остаться неудачником в любых начинаниях.
Немури всё ещё ждала его ответа, поэтому он решил максимально использовать её внимание и, соответственно, других учителей, которые присутствовали в данный момент. Ленивый осмотр комнаты показал, что Инуи был единственным, кто вернулся к своей работе, в то время как Ишияма и Такаши притворялись, что делают то же самое. Хизаши держался особняком, в наушниках, но, вероятно, ожидал услышать всю историю, когда они вернутся домой. Без сомнения, он также пожаловался бы на «логическую уловку», которую собирался использовать Шота, но он понял, что для начала мог бы сделать, чтобы разобраться с проблемой Мидории, и не собирался сдерживаться просто из вежливости.
— На самом деле, это был беспричудный студент. — Шота не сказал, что он исключил Мидорию, но ему даже не нужно было этого делать. Они все и так это предполагали, и благодаря этому он смог бы выяснить, как они относятся к студенту без причуды. Это дало бы ему шанс убедиться, что они не собираются игнорировать ребёнка, не присоединятся к, вероятно, значительному списку людей, которые игнорировали его потенциал из-за его беспричудности.
— Не удивительно, что ты в итоге исключил беспричудного ребёнка… — начал Такаши, его обычная ухмылка казалась мрачной.
— Это немного грустно, но исключение есть исключение, так что плати, Ишияма. — Серый герой вздохнул, когда Немури наклонилась над его столом, чтобы забрать свой выигрыш.
— Так вы думаете, что это было оправданно?
Все четверо, — Хизаши снова присоединился к ним после того, как увидел, что Немури забрала свою ставку, — переключили своё внимание на Шоту, сидевшего напротив них и по очереди смотрящего в глаза каждого. Он молчал, пока они обдумывали свои ответы; они работали вместе достаточно долго, чтобы узнать тот самый вопрос, на который он хотел бы получить вдумчивый ответ.
Такаши заговорил первым, пустые глаза его маски без колебаний встретились с глазами Шоты:
— Как я уже сказал, в этом есть смысл. Человек без причуды не сможет добиться успеха в героике, так что лучше положить этому конец сейчас, а не после того, как он пострадает.
Ишияма кивнул в знак согласия.
Он перевёл взгляд на Немури, которая всё ещё выглядела смущённой. Она приподняла бровь и нарушила молчание, драматично вскинув руки в воздух.
— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Шота? Я знаю, что ты бы не исключил кого-то без веской причины, а отсутствие причуды поставило бы любого в невыгодное положение.
— Правильно. Вот почему я не исключил Мидорию. — Он пристально посмотрел на каждого из них, останавливая их возгласы, и задержал взгляд на Хизаши, который, казалось, не совсем понимал, что происходит, но имел дурную привычку забывать, какой уровень шума считается нормальным. — Несмотря на то, что он был в невыгодном положении, он всё же поступил в самую престижную школу героики в стране, заняв второе место в общем зачёте. Он также занял девятое место в моем тесте на оценку причуд. И, как я могу судить, это было без какой-либо поддержки со стороны, поскольку люди не склонны верить, что беспричудные могут быть героями. — В этот момент даже Инуи переключил своё внимание с бумажной работы на Шоту. — Он спросил меня, может ли он стать героем, и я ответил «да». Как вы все знаете, я не из тех, кто выдаёт пустые банальности и поддерживает нелогичные мечты. Но Мидория доказал, что у него невероятный потенциал, поэтому я надеюсь, что вы все будете относиться к нему с уважением, которое вы бы оказали любому другому ученику.
Покончив с этим, Шота вернулся к своей работе и позволил остальным перешёптываться между собой. Ему хотелось бы думать, что другие учителя в любом случае проявили бы к мальчику такое уважение, но воспоминание о том, каким смиренным был Мидория, подтолкнуло его к действию; в конце концов, печаль приходит из многих мест, но смирение приходит из опыта. И Шота не собирался позволять UA усугублять проблемы, с которыми столкнулся этот парень.
— Так ты никого сегодня не исключил? — Это была очевидная попытка поднять настроение, предпринятая общительной персоной Немури с дразнящей ноткой в голосе.
Чувствуя, что остальные приняли его слова близко к сердцу, Шота клюнул на приманку, хотя и сосредоточился на расписании, которое он формировал на следующие несколько недель.
— Нет. — Недоверчивое лицо парня, когда ему сказали, что он в UA, промелькнуло у него в голове, и он усмехнулся, решив сосредоточиться на юморе этого момента, а не на разбитом сердце. — Даже если бы я исключил его, ребёнок даже не понял, что он был на курсе героики UA, поэтому я сомневаюсь, что его бы сильно заботило, если бы я это сделал.
—
ЧТО? — Шота резко обернулся, чтобы впиться взглядом в Хизаши; его волосы развевались с активированной причудой, когда усиленный другой причудой крик разнёсся по офису. Однако это мало что дало, так как крики всех остальных начали накладываться друг на друга и создавать ещё больший шум.
— Нет, я согласен с Ямадой,
что?
— Как можно
не понимать чего-то подобного?
—
Что?
— Ладно, это явно неправда.
— Ну, это довольно неожиданно. — Спокойное заявление прорвалось сквозь шум других учителей.
Все головы повернулись на голос Недзу, который сидел за оставленным без присмотра столом, как будто он был там всё это время.
— А чего ты
ожидал? — Шота не мог скрыть подозрения, сквозившего в этом заявлении. Тот факт, что пушистый директор ожидал чего угодно, вывел Шоту из себя. Да, Недзу был умён и добродушен, но у него также была садистская жилка и уровень хитрости, который напугал бы любого, у кого есть хотя бы половинка мозга и малейшее понимание правдоподобного отрицания.
— Я не уверен! У него было достаточно навыков, чтобы поступить в UA без поддержки причуды, поэтому я признаю, что он разбудил моё любопытство. Я распределил его в твой класс, так как это был бы самый быстрый способ проверить, есть ли у него потенциал — его либо немедленно вышвырнут, либо он останется в геройском классе, который идеально подойдёт для борьбы с его беспричудностью. Однако поступление в школу без осознания того, что он сделал, имеет несколько последствий, которые я не учёл.
Градус напряжения в помещении немедленно повысился, поскольку учителя столкнулись с реальностью, в которой ребёнок без причуды сумел сделать то, что не смогло предугадать одно из самых умных существ на свете. В сочетании с тем фактом, что они всё ещё обрабатывали информацию о том, что студент без причуды также поступил в UA, не осознавая этого, не удивительно, что в учительской стояла гробовая тишина.
— Айзава, не мог бы ты зайти ко мне в кабинет? Я бы хотел провести краткую дискуссию о студенте и о том, что делать дальше.
Остальные хранили молчание, а Шота встал и последовал за удаляющейся спиной Недзу, не уверенный в том, куда зайдёт этот разговор.
Было распространено мнение, что офис Недзу располагался где-то на верхних этажах здания, однако на самом деле то место существовало только для того, чтобы производить нужное впечатление на гостей: простых посетителей или чиновников. Настоящий кабинет Недзу находился всего в нескольких минутах ходьбы от остального персонала. Он был менее величественным, чем комната на верхних этажах, но в нём было гораздо больше информации и, соответственно, более высокий уровень безопасности, по сравнению с которым хранилище с высокой степенью защиты было бы просто ничтожным.
Он наблюдал, как маленькое млекопитающее заварило чай и поставило пару чашек на стол, после устроившись в кресле напротив него.
— Теперь, если не возражаешь, я хотел бы услышать всё с самого начала.
Шота сделал глоток чая и начал рассказ с первого впечатления. Он проанализировал результаты Мидории на каждом тесте и то, как мальчик становился практически незаметным, когда не выполнял их. На самом деле, он был необычайно тих всё время, которое шла оценка, и его можно было бы упустить из виду, если бы не неожиданные методы, которые он использовал для повышения своих баллов. Недзу молчал, внимательно слушая, как Шота рассказывал о прошедшем учебном дне. Он был краток, рассказывая о своём разговоре с Мидорией. Хотя было важно подчеркнуть, как плохо с ребёнком, должно быть, обращались, чтобы он так сильно сломался при простом поощрении, это был личный момент, который не нужно было описывать в мельчайших подробностях.
Недзу сложил пальцы вместе, насколько ему, по крайней мере, позволяли его похожие на лапы руки:
— Он сказал, что у него не было никакой подготовки? Формально или как-то иначе?
— Он сказал, что у него не было
абсолютно никакой подготовки или навыков, прежде чем мне пришлось заставить его понять, что он поступил на курс героики. — Он допил остатки чая, прежде чем откинуться на спинку стула. — Кроме того, чтобы убедиться, что учителя и другие ученики хорошо к нему относятся, я не уверен, что ещё мы можем сделать.
— Действительно, ситуация, в которой мы оказались, очень необычная.
Шота подавил желание застонать. Такого рода проблемы обычно возникали позже в течение года, после того, как студент уже получил некоторый реальный жизненный опыт и понял, насколько опасной и неприглядной может быть на самом деле геройская деятельность. Этих учеников можно было бы направить к Инуи, поскольку похожий на собаку герой был специалистом по терапии, связанной с героикой, но, абсолютно ничего не зная о прошлом Мидории и не понимая всей полноты его проблем, они мало что могли сделать.
Недзу, казалось, разделял аналогичное мнение.
— Я считаю, что наш лучший вариант на данный момент — относиться к нему, как к любому другому студенту, хотя я хотел бы встретиться с ним. Если не учитывать его ментальные травмы, он невероятно умный человек, и мне бы не хотелось, чтобы это пропало даром.
Шота надолго замолчал, услышав скрытый смысл в заявлении Недзу.
— Ты хочешь тренировать его?
— Возможно. Я воздержусь от встречи с ним, пока он не освоится, так как сомневаюсь, что кому-то понравится встреча с директором в начале учебного года.
Недзу больше ничего не добавил и начал расставлять их чайные чашки, и Шота воспринял это концом разговора. Он встал, мысленно прокручивая список того, что ему нужно сделать к следующему дню, и прикидывая, сможет ли он закончить всё это и поспать перед патрулированием. Он уже почти вышел за дверь, когда Недзу снова заговорил. В его глазах горел огонёк, которому Шота не доверял.
— Присматривай за ним, Айзава. Этот мальчик — переменная, которую трудно объяснить, — он уже столько раз выигрывал, что я понятия не имею, что может случиться дальше. — Он улыбнулся, обнажив зубы, слишком острые для любого грызуна. — Как это интересно и как волнующе.
~~~
Подпевая мелодии, играющей на радио, Инко резала свинину для сегодняшнего ужина, а после принялась подготавливать другие необходимые для измельчения ингредиенты. Сегодня она должна была работать допоздна, но она ни за что не собиралась пропускать первый школьный день Изуку. Потребовалось немного уговоров и манипуляций, чтобы заставить одну из её коллег поменяться с ней сменами, но это того стоило.
Конечно, это означало, что она провела большую часть дня в напряжении, убирая дом сверху донизу, а затем расхаживая взад и вперёд, когда нечем было занять руки. В конце концов, она решила пораньше приготовить ужин, чтобы иметь возможность уделить Изуку всё своё внимание, как только он вернётся домой.
Радио было хорошим фоновым шумом, но и оно не могло полностью отвлечь её от беспокойства в груди. Изуку поступил в школу своей мечты, он был на пути к тому, чтобы стать героем, но он всё ещё был юным, всё ещё беспричудным, и Инко не была уверена, сможет ли он справиться с этим. Она подспудно ожидала, что в какой-то момент дня зазвонит телефон и её попросят забрать сына, потому что произошла какая-то ошибка.
Дверная ручка начала поворачиваться, и глаза Инко расширились от ужаса, когда она поняла, о чем именно только что подумала. Она быстро вымыла руки и снова выбросила эту мысль из головы. Направляясь к открывающейся входной двери, она укрепила свою решимость: что бы ни случилось сегодня, она поддержит Изуку. Она не собиралась сомневаться в нём без причины, не после того, как он так усердно работал, чтобы попасть в UA.
— Вот ты и дома, Изуку! Как прошёл твой день?
Её улыбка сразу же начала исчезать, когда она увидела лицо своего сына, его глаза явно покраснели от слёз, даже если других следов уже не было.
— Изуку, что не так, что случилось? — Она чувствовала, как её беспокойство перерастает в панику. Она взмахнула перед собой руками, когда Изуку вдруг посмотрел на неё и улыбнулся.
И весь воздух будто вышел из её тела.
Его улыбка была похожа на неровно склеенные осколки от разных кувшинов, едва держащие нужную форму, но она была искренней. Когда он ответил: «Всё было здорово», она ни на секунду не усомнилась, что он говорит серьёзно, несмотря на его покрасневшие от слёз глаза и хриплый голос. Это не было фальшивой улыбкой, за которой скрывалось то, чем он не хотел делиться, или бледной имитацией радости, которую он испытывал, когда был младше. Это вообще не казалось радостью. Это было что-то новое, что-то хрупкое и драгоценное, и ей, наконец, пришлось признать, что что-то было не так и она это упустила.
Поэтому она ничего не могла поделать с начавшими слезиться глазами, кроме как сдавленно выдохнуть: «Это хорошо» — и крепко обнять его. Вскоре он плакал также, как и она. По его лицу текли новые слезы, и она поклялась выяснить, что она делала не так последние несколько лет.
~~~
Только первые лучи рассвета начали освещать его комнату, как Изуку проснулся, услышав сигнал будильника на своём телефоне. Он был почти удивлён, что вообще сумел проснуться, так как он даже не мог вспомнить, как заснул. Несколько часов, которые он провёл в постели, прошли без сновидений, неся облегчение от мыслей, терзавших его весь вечер. Но теперь, когда он, пошатываясь, переоделся в старую рубашку и шорты для утренней рутины, он почувствовал, как эти мысли снова зашевелились. Они будто понимали, что он проснулся, и вновь старались перевернуть в его разуме всё с ног на голову.
Он с трудом мог отвлечься на утреннюю пробежку, старательно сосредотачиваясь на окружающей среде и своих действиях.
Три квартала. Он повернул налево, пытаясь следить за потрескавшимся тротуаром, но заметил трещину слишком поздно и, споткнувшись, упал.
Не думай об этом.
Пять кварталов. Он резко свернул направо в переулок, чтобы срезать путь. Используя мусорный контейнер в качестве опоры для прыжка, он схватился за сломанную часть пожарной лестницы, сделав мысленную заметку снова отправить электронное письмо владельцу здания, что их пожарная лестница всё ещё сломана. Таким образом перепрыгнув через забор, он ускорился и побежал на следующую улицу.
Не думай об этом.
Снова перейдя на бег трусцой и удерживая глубокое дыхание, он заметил, что Аспен снова опаздывает на свой патруль в 4 утра. Одно из двух: либо это, либо он недавно изменил маршрут патрулирования. Словно для того, чтобы доказать его неправоту, секунду спустя пёстрый зелёный герой перебежал улицу, оставляя за собой шлейф листьев.
Он также сказал «нет».
Не думай об этом.
Изуку завершил последний отрезок своего утреннего маршрута, перелезая через сетчатый забор, который когда-то не пускал местную ребятню, включая его самого, в лес. Так было до тех пор, пока Бакуго не решил, что они собираются отправиться в приключение. Теперь этот лес не казался таким загадочным или волнительным, но для Изуку он стал ещё более важным, поскольку он использовал этот лес для проверки своих навыков. Не имея доступа к надлежащему снаряжению, он использовал деревья, чтобы практиковаться в лазании, поначалу не доверяя себе крутые стены зданий. Даже после того, как это перестало быть необходимостью, он всё равно продолжал приходить сюда, наслаждаясь тишиной. Пробираясь через подлесок, он улучшал свою скорость, выносливость и внимательность — пропущенный даже самый крошечный корень мог привести к полному рту грязи и поцарапанным ладоням.
Прислушиваясь к раннему утреннему пению птиц, он хорошенько потянулся на поляне, которая стала его домашней базой, прежде чем развернуть пращу. На стволах и ветках деревьев, на коробках и банках, которые он расставил вокруг поляны, — повсюду были нарисованы мишени, а несколько из них даже свисали с навеса. Навес был неуклюжим, а по краям совсем неровным, но для Изуку этого было достаточно.
В течение часа всё, что он делал, — это работал над своей точностью и силой, которую вкладывал в каждый бросок. Он позволил себе потеряться в этом ритме, пока ему не пришло время отправляться домой.
Когда он бежал домой трусцой, ему, наконец, пришлось признать, что всё изменилось. Обычно он тратил это время на то, чтобы спланировать свой день: что ему нужно сделать для школы и что для того, чтобы выследить следующего героя. Но теперь это было… не нужно. Следующего героя не было. Конечно, у него были заметки о других про-героях, преподающих в UA, и следующих нескольких героях по алфавитному списку, но-
Сотриголова сказал «да».
Эта мысль была слишком сильной, слишком ошеломляющей, даже после того, как он прокручивал её в голове снова и снова прошлой ночью.
Он даже не мог отвлечься на школьные задания, потому что вчера был только первый день. Он уже был знаком со всеми правилами UA, и никто не задал домашней работы или не затрагивал какие-либо широкие темы, поэтому не было никакой отправной точки, от которой он мог отталкиваться в своих исследованиях. Это вызвало новую очередь нервных вопросов, и ему снова пришлось напомнить себе, что он поступил в UA. Казалось, произошла ошибка; с чьей стороны, он не был уверен. Однако люди не могут поступить в UA случайно. Должен ли он вообще там учиться, если он даже не понял, что поступил туда? Там было так много более способных людей с такими удивительными причудами, так что, несомненно, они заслуживали этого места больше, чем он-
Изуку вовремя опомнился, когда чуть не врезался в уличный фонарь, не подозревая, что он ускорялся вместе со своими мыслями. Он не мог справиться с этим, не со всем сразу. Поэтому он сделал то, что привык делать в течение года: выбрал новую цель и сосредоточился на ней. «Приготовиться к школе» не было достаточно долгосрочной целью, но он чувствовал, что теперь его внимание переключается на то, что ему нужно на день, а не на всё остальное, что грозило захлестнуть его.
Только во время переодевания в форму после душа он не смог отвлечься. Влетев на кухню перед очень испуганной Инко, он дико жестикулировал сам себе, а его рубашка была застёгнута лишь наполовину.
— Мама, когда у меня появились мускулы?!
Инко непонимающе смотрела на него, слушая его слегка панический тон, прежде чем медленно отозвалась:
— Изуку, о чем ты говоришь?
Изуку не знал, что ответить, решив просто снова махнуть рукой.
— Ты разве не тренировался? — Инко медленно нахмурилась в замешательстве, пока он стоял напротив неё и выглядел чрезвычайно ошеломлённым. — Изуку, так чем ты занимался?
— Я, э-э-э… не понял? — До Изуку слишком поздно дошло, что, вероятно, было не очень хорошей идеей сообщать своей маме, что он не полностью воспринимал весь прошедший год, и что он сам только сейчас осознал, как мало он воспринимал сознательно. — Наверное, я просто был очень занят, ха-ха, я-собираюсь-продолжать-готовиться-к-школе-пока!
Организовав поспешное отступление в свою комнату, Изуку глубоко вздохнул и начал собирать свои школьные учебники.
Пока он перебирал стопки тетрадей в поисках необходимых и старался не опрокидывать стопки бумаги, когда тянулся за учебниками, он впервые за несколько месяцев начал по-настоящему видеть свою комнату. Это было всё то же пространство: кровать, полки, шкаф, письменный стол, — но всё изменилось. Там, где когда-то на стенах гордо висели плакаты с героями, их заменили или закрыли карты, вырезки из статей, календари и планировщики. Его небольшая аккуратная коллекция записных книжек «Анализ героев для будущего» точно была где-то на его переполненных полках, но он не мог быть уверен, где именно, учитывая огромное количество записных книжек, теперь заполненных подробностями о героях, которые он использовал для отслеживания тех, кому он задал свой вопрос. Даже цветные пятна его фигурок и коллекционных предметов исчезли, он продал их ради того, чтобы иметь возможность пополнять его аптечку первой помощи и покупать билеты на синкансен в другие города, так как его карманных расходов на это явно не хватало.
Это ведь не так уж много значило, верно? Всё это стоило того, чтобы лишиться всех этих предметов. Конечно, это была коллекция, которую он собирал и ценил годами, и которую никогда теперь не смог бы восстановить, но сейчас он был на пути к тому, чтобы стать героем. Собирая свой ланч и направляясь в школу, он сказал себе, что это того стоило.
(Он не думал обо всех героях, мерч которых у него был, о том, как они разговаривали с ним, когда встречались в реальной жизни. Он не думал о том, как быстро он решился продать фигурки Всемогущего и Старателя и плакаты с их изображением. Он не думал о том, что от большей части коллекции он избавился, даже не осознавая этого.)
