Детство - это неизлечимо

Как часто мы возмущаемся, когда родители берут наши вещи без спросу? А когда перекладывают их с места на места, называя это порядком, в котором вы ничего не можете найти? А когда решают за вас? Это, наверное, самая большая проблема. Может они и мудрее, но кто дает им право решать за нас? В особенности ужасно, когда такие решения приводят к крутым изменениям. Конечно, возможно и в лучшую сторону, но кто сказал, что это легко? Зачастую – изменения это всегда трудно. Женя находилась в ужасном положении. Сейчас она боролась сама с собой. Здравый смысл или собственные желания? В подростковом возрасте ужасно то, что ты начинаешь анализировать, взвешивать все «за» и «против». Ты мыслишь по-взрослому. Прекрасно понимаешь, когда твои поступки глупы и какой выбор правильный. С точки зрения здравого смысла, конечно. Это как когда друзья зовут гулять, а ты понимаешь, что если пойдешь - не успеешь сделать домашку. Только это мелочь. Оценка не так важна, и даже, схлопотав двойку, последствия не будут глобальными. Ну, покричат родители... Возможно ты даже не пожалеешь о своем выборе. А когда от решения, возможно, зависит будущее? Жене все просто кричали, что год обучения в Америке – это то, что может кардинально изменить ее жизнь. А особенно бесплатное! Она ведь ничего не теряет! С одной стороны, Васнецова, конечно, понимает, что ей действительно повезло. Но хотела ли она такого счастья? Как объяснить, что она просто-напросто боится? Одна. В чужой стране. Почти с нулевым знанием языка. Конечно, обещают поддержку и все такое... Но это всего лишь слова... Все равно страшно. Почему среди тысяч многодетных семей Москвы, выбор пал именно на нее? *** За два месяца до конца каникул, Людмиле Сергеевне позвонила директриса школы №69. Она сообщила, что по Москве запускают проект в помощь многодетным семьям. Не сказать, что Васнецова особо воодушевилась или обрадовалась, но заявления на участие составила и передала в руки Таисии Кириловны. По условиям, участником проекта мог стать любой ученик десятого или одиннадцатого класса, семья которого считалась многодетной. Женя и Даша подходили по всем пунктам. Не особо веря в удачу, – Людмила Сергеевна вообще крайне подозрительно относилась к такого рода проектам, обычно в них никто и ничего не получал, – женщина ничего не сказала дочерям. Тогда было не до этого. Смерть Давида Антоновича забрала все силы. Как физические, так и моральные. *** Знаете такую поговорку «Не было бы счастья, да несчастье помогло»? Так вот, по мнению средней Васнецовой, в ее ситуации все было с точностью до наоборот. Она не хотела в Америку. Не хотела и все. Ее устраивала ее жизнь, ее школа, ее знания, ее друзья. А все кричали: «в Америке образование лучше!», «выучишь язык!», «заведешь новых друзей!». Ей говорили, что выбор должна сделать она сама, при этом каждый день, напоминая, что такой шанс упускать нельзя. Евгении так и хотелось сказать: «Не поеду и все!». Но блин, этот дурацкий здравый смысл! Это ведь действительно абсурд – не воспользоваться таким шансом. В общем-то она все уже решила. Она никогда не считала себя слабой и сейчас не сдастся. Пусть будет трудно – ничего. Почему-то было страшно сообщить о своем решении. *** В квартире царило праздничное настроение. В гостиной накрыли стол, позвали много гостей. Этой ночью Женя улетала в Америку и ей решили устроить проводы. Было немного грустно, но это и понятно – год, не такой уж и маленький срок. Людмила Сергеевна накрывала на стол. Маша, Даша и Пуговка помогали ей. Галя помогала собирать вещи старшей сестре. Конечно, чемоданы давно уж были собраны, но каждый раз вспоминалось что-то, что Женя забыла положить. Именно поэтому, в помощь девушке была отправлена Галя, которая вообще редко что-то забывала. Проводить среднюю Васнецову пришло много народу. Здесь были и ее одноклассники, и друзья по тхэквандо, по танцам. Приехал Сергей Алексеевич, пришла бабушка. Все что-то ей дарили. Кто амулет, кто талисман, а кто просто какую-то безделушку на память. Единственными, кто не пришел, были Воронцовы. С ними Женя попрощалась еще с утра. Вообще прощанием это было назвать сложно. Катерина Геннадиевна обняла девушку, а Денис лишь пожелал удачи. Он вообще странно отреагировал на известие о том, что Женя улетает на год. То ли обрадовался, то ли обиделся. Женя терялась в догадках, но прекрасно понимала, почему Воронцовы не пришли. Слишком свежи еще раны от потери. *** - Денис, иди обедать, - Катерина Геннадиевна заглянула в комнату к сыну. - Нет, мамуль, я не хочу, - Воронцов сидел на диване и задумчиво смотрел мимо книги. Он чувствовал вину по отношению к Жене. Она поддержала его в трудное для него время, а он бросил ей всего лишь сухое «удачи» на прощание. А она ведь уезжает на целый год. Денис и сам не знал, как реагировать. Как хороший друг он должен был обрадоваться. И он обрадовался. Где-то глубоко внутри. А на деле он чувствовал себя преданным. Самым ужасным было то, что он прекрасно понимал, что девушка ни в чем не виновата, особенно, учитывая, что она даже не сама решила участвовать в этом проекте. Денис всеми силами старался не показывать, растущую с каждым днем обиду, но с утра не смог побороть себя. Ему хотелось сделать Жене больно. Пусть и таким низким способом, пусть она и не знает за что. - Мам, а во сколько Женя уезжает? - Где-то часов в семь. - Ясно. Спасибо. *** Женя никогда не была плаксивой, но сейчас, слезы так и норовили сорваться с уголков глаз. Мама, бабушка, Маша и Галя уже вовсю рыдали, поочередно обнимая девушку. Даша кусала губу, но, как и Женя, не позволяла себе разрыдаться. Только их слез тут еще и не хватает. Что-то подсказывало Жене, что еще чуть-чуть, и она никуда не улетит. - Ну, все, ну хватит, а то ведь я так на самолет опоздаю! – девушка вырвалась из объятий мамы и стерла рукавом, вырвавшуюся слезинку. – Я обещаю, что как только прилечу и хоть немного обустроюсь – выйду с вами на связь. - Женя улыбнулась и снова попала в объятья, теперь уже Даши. Она сама решила, что в аэропорт поедет одна. Так было легче не растеряться. Поедь они все вместе опят были бы слезы, а значит здраво мыслить ни кто бы не смог. - Удачи тебе, Жень. - Спасибо, Даш. Я буду скучать по вам. Очень-очень,- девушка снова обняла и поцеловала всех, начиная с Пуговки и заканчивая папой, на которого уже давно не обижалась. Проследив, чтобы Сергей Алексеевич погрузил в багажник все чемоданы, Женя залезла в такси и немедля захлопнула дверь, называя водителю пункт назначения. Она уговаривала себя не оборачиваться, но тело не слушалось. Мама рыдала, уткнувшись в грудь Сергею Алексеевичу, Даша успокаивала Галю, а Пуговка Машу и бабушку. «Зато может родители помирятся» - промелькнуло в мыслях. Уже почти потеряв из поля зрения своих родных, взгляд уцепился за едва заметную тень в окне. «Денис». А ведь с ним она так толком и не попрощалась. *** Парень стоял, упершись взглядом в белый подоконник. Машина с шашечками, давно уж скрылась за поворотом. Даже семейство Васнецовых отправились в восвояси. Было противно. Противно больно и... тоскливо, что ли. Он не знал от чего. От того, что все сложилось именно так. Денис оттолкнулся от белой поверхности, рука сжалась в кулак и со всей силой впечаталась в немного шершавый подоконник. На костяшках остались царапины. Схватив наушники, парень вышел из комнаты. - Мам, я погуляю. - Куда? - но дверь уже захлопнулась. *** В наушниках играла какая-то грустная музыка. Незажившие раны давали о себе знать. Может Женя и была ни в чем не виноватой, но именно она стала последней каплей. Сначала лучший друг, потом папа, а теперь и Женька. Они все предали его. Не важно, что не специально. Злость. Боль, безысходность. Он не думал, что отъезд девушки вызовет в нем столько эмоций. Но она знала, что нужна ему. Именно сейчас, когда ему как никогда нужна была поддержка. Она помогала ему все это время, пыталась отвлечь. И что теперь? Лучше б у него вообще не было друзей. Ни Глеба, ни Жени. Было бы легче. Наверное... Все-таки он почти не расстроился, узнав, что Глеб улетает. Да, он был хорошим другом, даже лучшим. Но почему-то больно не было. И предателем Гулова никто не назвал. Может потому, что об его отъезде все знали заранее, а может и не поэтому. Кто его знает? Денис знал лишь то, что отъезд Жени оказался намного болезненней. Если разобраться, то нетрудно понять почему. Глеба не было с ним в самые трудные минуты, а Женя была. Да и вообще, с девушкой его связывали более теплые отношения. Почти что любовь. Любовь брата к сестре. А может и что-то другое... Сейчас уже поздно разбираться. Сейчас он чувствовал только ненависть. Искреннюю ненависть, которую никогда не позволял себе чувствовать по отношению к близким людям. А сейчас она была направлена на Васнецову. За что? Да за то, что сделала больно! За то, что предала и оставила одного. Рядом промелькнула вывеска какого-то круглосуточного магазинчика. В голову забралась безумная идея, которую еще два месяца назад он моментально бы откинул. Воронцов прекрасно осознавал, что алкоголь ему не продадут. Таков закон. И именно поэтому, все несовершеннолетние прекрасно знали пару способов как его обойти. Уже через пять минут, местный бомж и алкоголик, Афанас Петрович, добродушно протягивал парню бутылку, вторую пряча куда-то под свое потрепанное пальто, которое носил в любое время года в независимости от погоды. Денис с сомнением покрутил бутылку в руках. На секунду вернулся здравый смысл и Воронцов протянул сосуд алкоголику. - Что, открыть помочь? – задорно оскалился дедок, обнажая ряд корявых, грязных зубов. – Ничего... Да ты не бойся, выпей – легче станет. Бутылка снова перекочевала в руки к Денису. Не дав себе возможность передумать, парень поднес бутылку к лицу и запрокинул голову. Противная жидкость тут же обожгла горло, глаза затянуло какой-то пеленой, бутылка чуть не выпала из рук, но предусмотрительный Афанас Петрович, не дал разлиться жидкости. Денис закашлялся, судорожно ловя ртом воздух. - Ничего, парень, - бомж одобрительно похлопал Воронцова по спине. – В первый раз всегда трудно. *** На секунду Денис приоткрыл глаза, но тут же зажмурился. Голова просто раскалывалась. Рядом он успел заметить мать, всхлипывающую и держащую его за руку. Судя по иголкам, что он чувствовал где-то чуть ниже внутренней стороны локтя, он находился в больнице. Попытки что-то вспомнить принесли лишь жуткую головную боль. В следующий раз Воронцов очнулся в сравнительно более сносном состоянии. Теперь память наоборот, услужливо подкидывала все новые и новые подробности его опрометчивого поступка. Катерина Геннадиевна в комнате отсутствовала, чему парень не сказано обрадовался. Он не знал как смотреть матери в глаза после такого поступка. Денис попытался сосредоточить взгляд на настенных часах – это ему удалось с трудом. Сколько он выпил и пил ли он еще после того первого глотка Воронцов – увы – не помнил. А может, и к счастью... *** - Люд, я решила, что мы уедем. - Куда? – видимо Людмила Сергеевна не очень-то удивилась такому заявлению подруги. - Обратно в Уфу. У нас там и квартира есть, - женщина на минуту замолчала. – Я оставалась здесь только потому, что не хотела тревожить Дениса. Я думала, что ему здесь легче, а оно – видишь как сложилось. В общем-то я и билеты уже купила... Поедем в старую жизнь... Вдвоем, - вдова спрятала лицо в ладони, беззвучно рыдая. Ей было неимоверно тяжело.