Все идет по плану (но это не тот план)

Бруно, если быть честным, заметил, что отношения между ним и горожанами постепенно менялись. Часть жителей Энканто все еще была скептически настроена против него, но такие кадры, как Диего, на которого напал Гектор несколько месяцев назад, стали вести себя тише. С ним разговаривали. Пусть сам Бруно избегал горожан большую часть времени, привычно находя момент, чтобы убежать или спрятаться, некоторые люди подходили к нему, пытаясь завязать разговор. В какой-то момент он осознал, что тетушка Ванесса все меньше смущала, и он даже был в силах проговорить с ней несколько минут без краснеющих ушей. Люди знали о его постановках с того раза, как он вместе с Гекторов выступили во дворе Ривера, и среди людей возраста Бруно это стало известно как театр. Бруно переживал очень долго, когда услышал это от близнецов, и клялся, что его сюжеты недостойны звания настоящего театра, но Гектор сказал не обращать на это внимания и просто играть в свое удовольствие. И Бруно проглотил свою нервозность и сделал это. В своих постановках он отключался, не обращая внимания на теперь довольно большую толпу, которая внимала каждому его слову. Пусть вне театра эти люди даже не смотрели на него… Что ж, ему так легче. Гектор продолжал его поддерживать, по необходимости нацепляя на себя эпизодические роли (конечно, его принцесса была фаворитом публики и всегда производила настоящий фурор, и Гектор не мог перестать говорить об этом каждый раз, когда ему вновь удавалось появиться в платье на самодельной сцене). Однажды на роль даже согласилась Имельда, будучи в удивительно игривом настроении. Вся постановка пошла не по плану, когда Гектор забыл все свои слова, просто уставившись на нее влюбленным взглядом. Тогда Имельда расхохоталась над его глупым лицом и крепко поцеловала, притянув к себе за грудки. Гектор закрыл их лица от зрителей шляпой, подхватив жену за талию, а Бруно экстренно объявил окончание постановки, хотя был уверен, что все точно поняли, что все пошло не так, как было задумано. Однако зрители, по всей видимости, остались довольны выходкой Ривера, потому что покинули их двор, бурно обсуждая роман персонажей, которых играли Гектор и Имельда. Бруно смешливо фыркнул, вспомнив глупое выражение лица Гектора, с которым он смотрел на жену в тот момент. Сейчас Гектор выглядел почти так же. Они устроились снаружи дома Ривера, спускался вечер, и Имельда закрыла мастерскую, чтобы позволить себе отдохнуть. Близнецы суетились неподалеку, создавая какую-то странную конструкцию, состоящую наполовину из дерева, наполовину из металла, и Бруно постарался не вдумываться в предназначение странного аппарата. - Дядя Бруно! Вверх, вверх! – взвизгнула Коко, требовательно вырвав ручки из его ладоней и протянув их привычным жестом вверх. Бруно с преувеличенным кряхтением поднял ее на руки и закружил. Они с Коко танцевали под какую-то свою музыку, и Бруно мог поклясться, что танец с Коко, стоящей на его ногах своими крохотными ножками и счастливо смеющаяся из-за его неуклюжих движений останется одним из самых счастливых воспоминаний в его жизни. Когда его голова уже угрожала закружиться слишком сильно, он остановился, снова опуская Коко на землю. Девочка схватила края своей юбки в горсти и преувеличенно попыталась сымитировать движения своей мамы, заставив Бруно бросить взгляд на старших Ривера. Он опустился на корточки и замер, уставившись на пару. В руках Гектора, конечно же, была гитара, он играл незнакомую Бруно музыку, глухо отстукивая каблуками по земле четкий ритм, его движениям уверенно вторила Имельда. Она пела какую-то старую балладу, но Бруно не вслушивался в слова, потому что не мог оторвать взгляда от ее лица. Ее сверкающие глаза переполнены любовью к мужу и тому, что они сейчас делают, на губах счастливая улыбка. Она была счастлива и наслаждалась этим. Бруно никогда так остро не осознавал, какую боль могла принести этой женщине смерть Гектора, как в данный момент. Она казалась такой суровой, непоколебимой и холодной, но Бруно за месяцы близкого существования научился понимать другие эмоции под этой строгостью, чувствовать, насколько ее сердце переполнено любовью к своей семье и друзьям. Ривера были прекрасной семьей и каждый член семьи отдавал всего себя ради остальных. Бруно мягко улыбнулся, опустив взгляд на Коко, которая звонко хохотала, выстукивая неровный ритм своими маленькими туфельками. Она, заметив его внимание, тут же протянула руки, требуя присоединиться, и Бруно… Что ж, он никогда не мог отказать пронзительным детским глазам, которые с такой надеждой глядели на него. Он протянул ей руки и позволил подтащить себя ближе к Ривера. Коко отпустила его и снова схватилась за юбки, отвернувшись к маме. Бруно глубоко вздохнул и заложил одну руку за спину, вторую поставив перед грудью. Он уловил ободряющий взгляд Гектора (который тут же вернулся к Имельде, превратившись в обожающий) и кивнул сам себе, позволив погрузиться в теперь другую, более звонкую песню. Танцевать в сандалиях было неудобно, его руана не поспевала за резкими оборотами, которые он делал вокруг своей оси, забавно закручивалась вокруг его туловища, но Бруно, хихикая, не останавливался. Он был слишком счастлив, чтобы заметить незваного гостя, но Имельда резко замолкла, и Бруно остановился, едва удержавшись на ногах. Гектор перестал играть через несколько секунд после этого. - Простите! – послышался мужской голос, и Бруно вздрогнул, - я не хотел вам мешать! - No pasa nada, - кивнула Имельда, зачесывая пальцами пряди, выбившиеся из строгой прически. Она глубоко дышала, успокаивая дыхание, ее кожа нежно раскраснелась, - вы что-то хотели? Бруно отступил на шаг, настороженно глядя на молодого человека. Это был Хосе, парень, который возглавлял банду подростков, ранее регулярно преследовавшую Бруно по Энканто в попытках избить. В большинстве случаев ему удавалось скрыться от них, но он не мог не помнить камни, которые ловкий Хосе запускал ему в спину, когда понимал, что Бруно им уже не догнать. Их преследования прекратились с какого-то момента, и, скорее всего, на это повлияла репутация Ривера, которые не стеснялись защищать имя Бруно публично. - Да, - Хосе почему-то выглядел смущенным, и Бруно не мог найти причины, почему он мог бы себя так чувствовать, - на самом деле я хочу Бруно… То есть, поговорить с Бруно. Бруно снова отступил на шаг, чувствуя, как сердце ухнуло куда-то в желудок. Что ему нужно было от него? Видение? Он хотел получить его сейчас? Горожане давно осознанно не искали его, довольствуясь теми видениями, что он передавал через маму. В руку Бруно что-то ткнулось, и он вздрогнул, отмерев. Гектор протягивал ему свою шляпу, встревоженно глядя на него. Бруно уставился на соломенный головной убор, но резко сжал кулаки, решительно мотнул головой и сделал несколько твердых шагов к Хосе. - Ты не собираешься обижать дядю Бруно? – Бруно почувствовал, как Коко прицепилась к его ноге, и ощутил краткий прилив облегчения, - а то папа обидит тебя в ответ. Возмущенное, но смеющееся «Коко!» от Гектора Бруно проигнорировал, глядя на Хосе немигающим взглядом. Тот издал неловкий смешок, пожимая плечами и глядя на Коко. - Нет… Нет, малышка. Я не буду обижать… дядю Бруно. Бруно сжал зубы, ожидая, когда же Хосе обратится к нему. - Бруно Мадригал… Хосе замялся. Он выпрямился, возвышаясь над Бруно на добрую голову, крепко сжал кулаки и глубоко вздохнул. Бруно весь напрягся, как пружина, готовый отскочить прочь и прикрыть Коко, если Хосе кинется в драку… - Я хочу принести свои извинения! Громкость голоса, граничащая с криком, эхом отдалась в ушах Бруно, когда Хосе резко наклонился в глубоком поклоне. Бруно отступил на небольшой шаг, защитно подняв руки к груди, с искренним изумлением глядя на своего постоянного обидчика. - Я прошу прощения за любую боль и неудобства, которые причинил тебе! – Хосе продолжал говорить так громко, что казалось, что он скорее кричит, - Я клянусь больше никогда не вредить тебе ни делом, ни словом! Хосе так же резко выпрямился, вперив в Бруно странный жалкий взгляд широких карих глаз. - Хорошо, хорошо, хорошо, - Бруно неловко забормотал, замахав руками в попытке отвадить от себя зрелище багрового от смущения лица молодого человека, - могу я… П-почему? Что… Хосе глубоко вздохнул и выдохнул, внезапно потеряв весь свой запал и сгорбившись. Он поднял руку, чтобы почесать затылок и отвел взгляд, уставившись куда-то под ноги Бруно. - Через месяц я женюсь на Сесилии. Бруно моргнул. Ему потребовалось мгновение, чтобы вытащить из памяти видение почти двухгодичной давности. К сожалению, его память работала слишком хорошо, когда дело касалось видений. В тот конкретный раз он… он видел свадьбу Сесилии и Хосе, они выглядели абсолютно счастливыми, держась за руки в свадебных одеждах. Но когда Бруно, робко улыбаясь, принес Хосе счастливую табличку, он получил лишь сильный удар по рукам, который заставил его выронить табличку, да громкий недовольный крик. Уже позже он узнал, что Сесилия по какой-то причине неимоверно раздражала Хосе, и он точно не собирался жениться на «этой дурочке». И вот теперь он слышит это. - Н-не понимаю... Хосе вздохнул. - Твое видение злило меня сначала… Мне жаль! – воскликнул он, вспоминая, что его злость выливалась в оскорбления и синяки на коже Бруно, - но потом я… Я подумал… Присмотрелся… На его все еще красном, несуразно вытянутом лице расцвела легкая смущенная улыбка. - Она прекрасна… Я был так глуп… Бруно лишь по-совиному моргнул в ответ. - Поэтому я приношу свои извинения и говорю спасибо за то, что направил меня на верный путь. Я клянусь сделать все, что в моих силах, чтобы моя, - он поморщился, зная, что горожане зовут его группу друзей «бандой», - чтобы моя компания больше не досаждала тебе. Хосе резко протянул руку для рукопожатия. Бруно опустил взгляд на его руку и медленно протянул свою ладонь после некультурно долгой паузы, которую Хосе с честью выдержал, не дрогнув. Бруно ожидал, что парень крепко сожмет его руку, но тот лишь мягко сжал пальцы и отстранился. Не потому, что ему было неприятно, а потому, что он не хотел доставлять Бруно еще больше неудобств. - Знаешь, - Хосе отступил на шаг, - Сесилия хотела, чтобы я пригласил тебя на свадьбу. Я делаю это, то есть, я приглашаю тебя на нашу свадьбу, но мы... Мы не обидимся, если ты не найдешь в себе сил прийти. Я все… Мы все понимаем. Хосе не стал дожидаться ответа, резко развернулся и быстрым шагом, на грани бега, кинулся прочь. Бруно сделал один шаг назад, второй… В следующий миг он ощутил себя сидящим на земле. Боль отрезвила его, и Бруно поднял взгляд на подоспевшего к нему Гектора, на лице которого была горько-нежная улыбка. - Все налаживается, Бруно. Бруно уставился в сторону города, чувствуя, как Коко зарылась ему под руку. Он обнял ребенка, не в силах улыбнуться, но ощущая себя удивительно легким впервые за долгое время. Вероятно, Гектор прав.