Как дышат русалки?

Эмили проснулась раньше остальных ребят и, не желая тревожить их золотые сны, выскользнула из палатки. Она быстро прошла через утренний лес, во все трели обсуждавший повестку дня, и вскоре оказалась прямо на берегу. Легкие волны набегали на песок и оставляли на нём свои извивающиеся следы, походившие на пустынных змей. Эмили умиротворенно замерла в моменте, открываясь тревожащим ее размышлениям. Она уже несколько дней вдали от дома, привычных и знакомых лиц, от которых знала, чего ожидать. Знала, в какие дни не стоит попадаться отцу после работы, в какой момент мать вновь оставит ее за старшую в доме. Знала все потаенные сплетни и пересуды в том числе насчет своей персоны в школе. Знала и другую сторону медали. Но хотела ли она вернуться? — Это похоже на какую-то забавную игру, не правда ли? — Тигровая Лилия вновь возникла подобно искровому разряду посреди неба. Эмили подскочила на месте. — О чём ты? — Посмотри на волны: они словно играют сами с собой по известной только им тактике… Но каждый раз, когда одна волна пытается догнать другую, та ускользает, оставляя за собой лишь тонкий след. И всё, что под силу первой волне — стереть его, чтобы оставить свой. На её место приходит третья волна и игра повторяется, до тех пор, пока ветру не надоест ее поддерживать. — Ты говоришь о волнах, будто они живые. — А разве это не так? Всё море — это одно огромное живое существо. И даже больше: это стихия. — Тигровая Лилия не сводила глаз с горизонта. А может быть с того, что было за ним. Мест, где живут чудовища. Terra incognita. — Ты бы хотела ей управлять? — спросила Эмили, внимательно разглядывая собеседницу. Та, в свою очередь, делала вид, что упорно того не замечает. — Даже если бы и хотела, мне это всё равно не под силу. Никто не может управлять чем-то столь древним и сильным. Индейцы никогда не пытались управлять морем или другой стихией. Но народ Пиканини всегда глубоко ценил и уважал каждую из них. И с благодарностью принимал дары, к слову, — Тигровая лилия, — Иногда даже не нужно пытаться. Бывает, что нужно просто довериться. — Однако мы не можем всегда плыть по течению, — возразила Эмили, — иногда приходится брать все в свои руки и прокладывать путь самой. — Ты совершенно права. Если бы мы всегда и только плыли по течению, ничего бы из нас не вышло. Тут нужно поймать равновесие, иначе пирога может и перевернуться. Нужно научиться слушать себя и окружающий тебя мир, прислушиваться к нему. Но и не отдаваться ему целиком. Эмили вновь предалась анализу. Тигровая Лилия была другая. Она совсем не походила на Алису или нее саму. Она не страшилась новых знакомств, не прятала эмоции, не старалась походить на метафорического идеал, что живет по всему талмуду правил. И это не только восхищало, но и пугало одновременно. Однако становилось ясным одно: Эмили хотела бы однажды стать на нее похожей. Вот только однажды — понятие весьма растяжимое. Для разных сказок «однажды» разнесено во времени лет на двести. Когда вырастет? А выросла ли Тигровая Лилия? — Ты так много знаешь и тем не менее осталась девочкой? — Я не осталась. Мне гораздо больше лет, чем тебе кажется. Не выросла, но повзрослела, значит. — Сейчас мне почему-то кажется, что ты сознательно решила остаться именно в этом возрасте. Если такое возможно. Подобное противоречит привычному ходу времени, но по какой-то причине это похоже на правду. — Ты не думала, как часто мы недооцениваем мудрость детей? — Тигровая Лилия изящно увернулась от ответа. Поистине волшебным образом навык выслеживания слабых мест дикого зверя преобразовался в опыт ведения в диалоге. — Она заключена в их искренности и непосредственности. У взрослых практически никогда нельзя услышать того самого заливистого детского смеха, от которого феи Нетландии черпают волшебные силы. У детей самые яркие сны, беззаветные мечты и самые безрассудные фантазии. И если бы взрослые почаще прислушивались к детям, кто знает, каким был бы мир? Я ещё не закончила. Детям чужды шаблоны и рамки. Дети могут без лишних вопросов и лишних рассуждений сделать вот так, — Тигровая Лилия изогнула брови, скорчив рожицу. — И быть счастливыми только из-за этого. Взрослым это уже не под силу. И не потому что они плохие, а потому что взрослая жизнь просто по-другому устроена. И далеко не всем взрослым удается не потерять своё детство, не забыть его. Я бы очень хотела, чтобы и ты, Эмили, не забыла. Прошу тебя, не стань потерянным взрослым! Это гораздо хуже, чем быть потерянным мальчиком. «Искательница» молчала. Едва ли здесь можно было ответить сразу. И, что более важно, быстрый ответ здесь означал поверхностное обдумывание. А подобное было недопустимо для Эмили. Весь разговор напоминал ей первый день в Стране Чудес, когда на встрече с Додо слова словно присоединились к бегу по кругу и забыли, как произноситься — настолько всё казалось странным, что никак нельзя было ответить на чью-то реплику. Девушка заправила выбившуюся прядку за ухо и посмотрела на Тигровую Лилию. Та молчала, давая необходимое для ответа время. — Знаешь, не каждый день я произношу столько заумных слов. И не каждый раз они оканчиваются напутствиями. Так что выше нос, всё уложится в твою голову аккуратным формуляром. Даже не хочу думать, откуда она знает офисную терминологию. Тигровая Лилия вдруг нахмурилась на мгновение, обдумывая позволительную для ее возраста шалость. --Эй! — Эмили от неожиданности и вскрикнула. Плечо обожгло разницей температур: дочь индейского вождя окатила её холодной морской водой. — Определенно не все! — задорно крикнула Тигровая Лилия. — Тогда это определенно вендетта! — и не желая проигрывать, Эмили опрокинула скво в приливную волну. Чего она не ожидала, так это того, что индейский цветок потянет ее за собой. Завязалась настоящая морская битва, на шум которой сбежалась вся компания. Джек, увидев их, мокрых с ног до головы, хотел быстро удалиться, но был пойман и утянут на поверхность пристанища Посейдона. После такого уйти было бы просто непростительно. Алиса со Шляпником-младшим пару минут просто глубоко изумленно смотрели на творившееся безумие, но затем их постигла та же участь, что и Джека. И они совсем не были против. Потом. Отовсюду летели брызги, переливавшиеся на солнце, крики дерущихся смешивались со звуками из леса. И среди всей какофонии слышался он — звук, от которого все феи во всех уголках острова сиюминутно почувствовали себя во много раз сильнее. Так звучал самый. настоящий. искренний смех. *** — Сейчас Джек научит вас летать, — сказала Тигровая Лилия за завтраком. Джек поперхнулся кофе. Шляпник-младший, сидящий рядом, похлопал его по спине. — Блестяще. А читать мысли не научу случайно, не подскажешь? — Насчёт этого я сомневаюсь. Хотя кто знает, как ты коротал дни в Замке. А вот летаешь ты и вправду неплохо, — Тигровая Лилия продолжала невозмутимо намазывать клубничный джем на тост. — Я думала, что без волшебной пыльцы взлететь невозможно, — произнесла Эмили, припоминая оригинальный текст, — по крайней мере, так было в книге Барри. — Птицы и летучие мыши с тобой не согласятся, — аккуратно заметил Шляпник-младший, — А также москиты, мухи и множество других мошек на букву «М». — Мошек, от которых Дина спасалась в летний жаркий день, — пробормотала Алиса, промокая губы льняной салфеткой, — Если когда-нибудь вы зададитесь вопросом, едят ли мошки кошек, потому что обратное и без того очевидно, то и мошки кошек едят. — Действительно. Но у них всех есть одна важная особенность: крылья. — сказала Эмили. Она была бы совершенно не против испытать себя в воздухе, но иногда надо здраво оценивать свои возможности. — В отличие от нас. — Зато мы в Нетландии. Здесь есть кое-что получше горстки хитина и кожистых крыльев. Здесь магия. — Выделив последнее слово интонацией, Джек окончательно смирился с неизбежным. Если в Стране Чудес они с Эмили выбирали путь, то сейчас Тигровая лилия так или иначе будет их компасом. С ударением на второй слог, по lдавней морской традиции. — Питер Пэн уже давно не охотится, и знаешь, почему? Да потому что он настолько хорошо может представить еду, что она появляется наяву. — Джек прав. Мы в Нетландии — месте, где мечты становятся реальностью. И это не красивые слова, так прописал сам автор. — Стоит лишь поверить. По-настоящему поверить, — сказал Джек, поднимаясь на ноги. Тигровая лилия спрятала усмешку. Когда она видела его в последний раз перед уходом в Замок, «вера» была последним словом, которое ему подходило. — Ты правда умеешь летать? — спросила Эмили без недоверия, но с неподдельным интересом. Если мне не суждено полететь наяву, то пусть мистер талант покажет всю суть сослагательного наклонения. Вместо ответа Джек вспрыгнул на камень, служащий опорой вместо бревна в первой двери, уверенным движением оттолкнулся от него и… прохладным ветром взмыл в воздух. Тигровая Лилия не любила в чем-либо уступать. Поэтому, с удовлетворением отметив искреннее потрясение своих новых знакомых, она с пируэтом присоединилась к Джеку в воздухе. Сделав быстрый круг около застывшей компании, тот вскоре аккуратно приземлился возле палатки, не забыв подать руку также спускающейся спутнице, следуя джентльменским обычаям. Правда, в них мало что упоминалось насчет правильного поведения при приземлении с высоты ели. — Это… Это было по-настоящему. — первой обрела дар речи Эмили. Совершенно реальные люди, с которыми она пила кофе, только что без крыльев, магии и даже самолета оказались способны на ту самую левитацию, что описывают в детских книгах. — Так значит, надо всего лишь поверить? — недоверчиво спросила Алиса. Ей в свое слишком многое приходилось принимать на веру, чтобы она не начала разбираться во всем сама. — Поверить — это правильно, разумеется, но чересчур общо, — сказал Джек. — Поставьте перед собой понятную цель. Какова она? — Научиться летать? — предположила Эмили, складывая руки на груди. Защитные жесты все реже мелькали у нее на протяжении путешествия, но до окончательного избавления от них было еще далеко. — Нет. — твердо возразил Джек. — Это следствие, но никак не причина. Вам нужно поверить в себя и в свои силы. Доверьтесь себе, доверьтесь окружающему вас ветру, как бы странно и страшно вам не было. Настоящее доверие — истинное сокровище, но в этом случае сделка более чем выгодная. — Хорошо бы поверить в себя, — тихо подал голос Шляпник-младший, отходя в тень, — мне гораздо легче поверить, что меня вообще нет. Чувствуя всю бурю чужих печальных эмоций, для которых гамма красок на палитре варьировалась бы от сизо-серого до глубокого депрессивного синего, Джек взглядом провел прямую линию от Шляпника-младшего до Тигровой Лилии. Получив молчаливое согласие в безмолвном диалоге с последней, он бросил мимолетную улыбку и сказал уже голосом: — Приятель, отойдём на пару минут? Взяв несопротивляющегося сына Шляпника под локоть, Джек ушел на побережье, оставляя девушек под индейским руководством. Тигровая Лилия проводила их пару задумчивым взглядом, а затем с привычным задором развернулась к Алисе и Эмили. — Оставим мальчикам приватный разговор, а сами вернемся к животрепещущей теме. Поверить в себя — самый важный шаг. И сразу после него вам стоит — подумать о чем-нибудь удивительном и приятном. О чем-нибудь окрыляющем, воодушевляющим и наполняющим вас. Алисе комбинация показалась весьма несложной. В своё время отчасти похожий диалог она слышала в Зазеркалье. То имело место в саду, где цветы говорили, когда скучающая лилия отвлекла её внимание до прихода Черной Королевы. Внезапно мысль о цвете лилии с прытью Белого Кролика залетела в ее голову. С луковичным какого цвета она вела беседу?.. — Поверить в себя… — задумалась Эмили. Легко сказать. Все шестнадцать лет моей жизни мне говорили не высовываться, а не демонстрировать свою личность. Как вообще теоретически понять, что я что-то могу? — По мне, это ощущается как что-то теплое и согревающее, — пришла на помощь Алиса, призвав воспоминания об уходе с запасной позиции королевы. — как будто ты выпила любимый чай. И в то же время ты чувствуешь под собой твёрдую и надежную опору, от которой можно оттолкнуться. — А дальше советую выбирать мысли правильно, чтобы взлететь, а не опуститься на самое дно, — добавила вишенку на торт Тигровая Лилия. В подтверждение своих слов Алиса присела в половину плие и, оттолкнувшись от земли, поднялась на пару десятков дюймов в воздух. Её движения были далеко не такими уверенными, как у Джека, но для первого подъема угол отклонения находился в пределах допустимой погрешности. В конце концов, она не впервые летела. Пусть до этого планировать удавалось только вниз. — Порой верх находится внизу? Так иногда любит говорить мой старый знакомый. — довольным голосом произнесла наблюдающая Тигровая Лилия. — Это было необыкновенно. Эмили, твоя очередь. Мы верим в тебя. Та глубоко вздохнула. Сколько раз она слышала эту фразу от матери и сколько раз подобные слова означали лишь дополнительную ответственность… Но здесь было не так. От нее ждали, но не давили авторитетом, верили, но не из-за чего-то, а просто потому что хотели помочь. И Эмили очень не хотелось их подвести. Я смогу. Не назло всем, а ради себя. Я должна быть той, кто себя вдохновляет, ведь так? Или нет? На ум совершенно некстати и невовремя пришёл Джек с его фразой стать удобной самой себе, а не окружающим. Его молчаливая, а периодами и вполне звучная поддержка во время всех её приступов неуверенности в себе. Его янтарные глаза — редкого цвета, который столь редко встретишь наяву, и длинные пальцы, держащие карандаш или перебирающие гитарные струны. Он был. Хм, а Алиса была права, это действительно чувство надежной опоры. И тепла, разливающегося по всей грудной клетке. Я справлюсь. Я верю в то, что это все реально. — Да. Я полечу. — отрезала Эмили, повторяя последние фразы, как мантру. Ее взгляд устремился в небо, перегоняющее пушистую вату облаков. Выпрямив спину и отключившись от других внешних раздражителей, Эмили высоко подпрыгнула, всеми силами стараясь удержаться в воздухе. Прохладный ветер обволок ее со всех сторон и, памятуя слова о доверии стихии, девушка постаралась расслабиться. — Получилось! –Тигровая Лилия выглядела совершенно счастливой. — Продолжай! Продолжай думать об окрыляющих тебя вещах. И вдруг Эмили пришло на ум другое счастливое воспоминание. Каждое лето они семьей выбирались из душного Лондона в их маленький домик на вересковой пустоши. Рядом с таинственным, как она его про себя называла, садом, на столетнем дереве свисали веревочные качели, за которые они постоянно сражались с сестрой. И лишь по ночам Эмили могла беспрепятственно кататься на них одна — тогда она раскачивалась так, что казалось, что даже звезды двигались вместе с ней. — Аккуратнее! Алиса, хватай ее за руку! Еще немного, а то ведь совсем в облака улетит, а там холодно, — насмешливо-обеспокоенный голос дочери индейского вождя перенес Эмили обратно. Оценив обстановку на воздухе, она только удивленно ойкнула: две ее спутницы были ниже на несколько десятков футов. — Вот что значит выбрать правильные мысли, — признала Алиса, наконец поравнявшись с ней. — О чём ты думала? — спросила Тигровая Лилия. Забавно, что сейчас эту фразу можно трактовать и как упрек, и как любопытство. Но пожалуй, остановимся на втором варианте. И уж точно не стоит говорить о Джеке. Еще одной ухмылки мне не выдержать. — О семье, — коротко ответила Эмили, — и о домике на вересковой пустоши. — Обязательно сохрани это воспоминание, раз он тебя так окрыляет, — Тигровая Лилия растянула губы в кошачьей улыбке. Она слишком давно находится на этом острове, чтобы не знать, что здесь, как парадоксально бы ни было, именно семья всегда важнее всего. Именно на острове потерянных мальчишек и забывших о своем прошлом русалок. — А о чём думаете вы? — спросила Эмили. — Я о том, как Питер Пэн спас меня из плена Джеймса Крюка — забавная была история, мы все долго смеялись. И о наших редких встречах с Покахонтас. Не припомню, чтобы по оригинальному тексту там была комедия. Стоп, что? Покахонтас?! — А я — о веселой компании мистера Додо и зазеркальном саде. Об этой логике я подумаю попозже. Она здесь определенно есть, но отчаянно ускользает из памяти. — И вправду светлые и чудесные мысли. Но с каких пор ты общаешься с Покахонтас? — А почему нет? — невозмутимо откликнулась Тигровая Лилия. — Разве разные истории — преграда? Если это так, то вы первые с Алисой должны были об нее споткнуться, когда попали в Нетландию. — Справедливо, — на это у Эмили не было аргументов. — Быть может, пришла пора узнать, как Шляпник-младший и Джек? — тем временем спросила Алиса, на ходу оправляя фантомную юбку. Пальцы прошли сквозь воздух. Но Тигровая Лилия лишь качнула головой в знак несогласия. — Не думаю, что их сейчас стоит трогать. В своё время они обязательно к нам присоединятся, можете быть уверены. А пока летим, я покажу вам наш лагерь. — А можно? — глаза Алисы загорелись. Об индейцах в библиотеке двора не было написано ни строчки, хотя находились книги не только ее времени, но и много старше. Ходили лишь истории и легенды о далеких народах, живущих за океаном далеко от знакомого Оксфорда. — Разумеется. А ради чего тогда вы учились летать? Только советую присобрать волосы — на ветру они быстро растреплются. А растрепанные кудри совсем не походят на нежные лепестки цветов. Не так ли, Алиса? — Тигровая Лилия подмигнула. — Учись у Эмили — прямые волосы, яркие, как пожар — совсем как георгин. У Алисы от сосредоточенного выражения на лице образовались морщины. События десятилетней давности всплывали неохотно, слово часовому механизму не хватало масла для эффективной работы. Эмили честно пыталась распознать намёки Тигровой Лилии, но в голову совсем ничего не шло, кроме предвкушения встречи с Пиканини и эйфории от того, что они летят. ** — Ну, приятель, и что это было? — Джек вместе с Шляпником-младшим медленно прогуливались по побережью, где песок ещё с утра был беспорядочно разбросан. — Вот имел неосторожность сказать, — досадливо поморщился тот, — теперь ведь ты не отстанешь. — Определенно. — Ты всё равно не сможешь понять. Ты всегда был. Твои близкие никогда не делали вид, словно тебя не существует. Словно ты призраком витаешь между ними. — Отец избегал тебя? — Мать умерла от чахотки, когда я был совсем ребенком. Отец уже тогда имел некоторые проблемы со здоровьем, проработав на производстве шляп, а с её смертью он совсем изменился. Начал изобретать безумные веди, едва ли кому-то во всем белом свете нужные. — Например, кровать-будильник? — Джек помнил, как старший Шляпник веселился от этой мысли, а Эмили наоборот, насторожилась. — В том числе. Он запирался в своём кабинете, не обращая внимания на нас с братьями. Мы как-то пробовали подслушивать, чем он занимается там, но слышали лишь бессвязную быструю речь. За пятичасовым чаем он почти никогда не смотрел на нас, а если и смотрел, то начинал быстро и раздраженно что-то бормотать, веселясь без повода. Мы решили по очереди выходить с ним на прогулки по саду, чтобы хоть как-то отвлечь его от чертежей и безумия. Джек внимательно слушал, не перебивая, и лишь иногда жестами показывал отойти в сторону, чтобы ненароком не наступить в воду. — В тот злополучный день был мой черед. Мы с отцом поначалу вышли на привычный для него маршрут, однако неожиданно он свернул совсем в другую сторону. Ему казалось, что его кто-то зовёт. Он даже вытащил карманные часы, чтобы свериться со временем. Затем отец стремительно ускорил шаг так, что я едва поспевал за ним. Бег был его юношеским увлечением, и спустя много лет мы едва могли его догнать. Мы оказались в незнакомой части сада, где цвели экзотичные цветы, дикие и не привычные нам. Отец развернулся ко мне и впервые за столько лет посмотрел на меня осмысленным взглядом. Но мои надежды, что этот беспробудный кошмар наконец-то закончится, оборвались как старые истлевшие нитки. Меня взяли за руку и затянули за собой. Мгновение спустя мы уже летели вниз по кроличьей норе, и я мимоходом подумал, в нашем саду кроликов отродясь не было. Как ты понимаешь, мы перенеслись в Страну Чудес, как ее потом назовет Алиса. И я склонен считать это название наиболее достоверным. Что было потом? Литературно выражаясь, с горящей сковороды мы переместились прямо в чистое пламя безумия. Отец завёл дружбу с Мартовским зайцем — два безумца нашли друг друга, поссорился из-за музыки со Временем и застрял навечно в пяти часах. Однако временная петля задела и всех остальных, кто был тогда с ним. Правда, старик Время по какой-то причине ещё и изолировал меня. Поэтому я не мог уйти от безумца-отца и вообще покинуть ту злополучную поляну, пока меня не нашли вы с Эмили. Но с тех пор я понял, что с музыкой я свою жизнь никогда не свяжу, как бы ни желал. Со временем шутки плохи. Шляпник-младший перевёл дыхание и посмотрел на горизонт: там вдалеке виднелось огромное белое облако, по форме напоминавшее котелок. Под действием ветра оно медленно уплывало, скрываясь за лесом. Быть может, то были лишь его домыслы, но он бы искренне желал, чтобы это был символ. Джек некоторое время молчал, подбирая правильные слова. Рассказ друга совсем не походил на те отношения, которые были у него с его собственным отцом. Те едва ли можно было назвать образцовыми или классическими и тем не менее, он всегда получал поддержку и внимание. — То, что с тобой произошло, поистине ужасно. Чудовищная ошибка. Но не твоя, и не Времени, а твоего отца. Он не должен был уходить в себя после утраты настолько глубоко, оставляя вас с братьями сиротами при живом отце. — Тут Шляпник-младший разочарованно поджал губы. Джек же продолжал. — Однако не повторяй его глупости. Ты — не он. Никто из нас — это не копия своих родителей, как бы мы не были похожи на них внешне. У каждого из нас свой путь, полный штормов и штилей, черных и ярких тонов, негармоничных трезвучий. Он никогда не будет простым, но если выберешь его, ты никогда не станешь своим отцом. — Откуда такая уверенность? — Ну хотя бы оттуда, что ты не занимался шляпами, терпеть не можешь изобретать, предпочитая выбирать проверенные варианты, а твоими пальцами, доставшимися тебе явно от матери, у тебя гораздо больше возможностей научиться настоящей музыке. Уж я знаю реальную ценность последнего пункта, поверь. — Ты серьезно их рассматривал? И не знаю, что хуже: то, что ты в целом анализировал подобную тему или то, что ты их сравнивал с пальцами моего отца… Джек тихо выдохнул. Он, как никто другой, знает: если человек старается острить, значит, ещё далеко не всё потеряно. Даже если поначалу ирония получается не самой лучшей пробы. Они на верном направлении. — А ты серьезно сейчас хочешь сказать, что это единственное, что ты уловил из сказанного мной? Довольно скудный улов, не находишь? — С остальным дольше разбираться. — Можно начинать с малого. — предложил Джек, — Как твое имя? Настоящее имя. Потому как мне чертовски надоело называть тебя Шляпником-младшим. Да и не к лицу тебе эта кличка. Его собеседник явно колебался. И были причины: раскрывать душу, когда ты слишком долго держал все свои эмоции в себе и гасил их, крайне тяжело. А делиться какими-то личными вещами вроде имен и подавно. Но как бы ни было непросто, всё равно делать приходится. Внутренние стены зачастую становятся тюрьмой для эмоций носителя, а не надежным щитом от окружающего мира. — Джон, — всё же представился он после раздумий и протянул Джеку руку, несмело улыбнувшись. — Приятно наконец с тобой познакомиться, Джон. — Джек крепко пожал ее. — Взаимно, — последовал абсолютно искренний ответ. И только теперь стало возможным возвращение домой. *** — Ты и вправду считаешь, что я мог бы заняться музыкой? Они уже обратно заходили в лесную часть острова, когда Джон спросил, теребя низ пиджака. Джек лишь пожал плечами. — Насколько я понял, ты зарекался. Но если ты всё же хотел бы, я бы мог тебя научить паре простых приемов. — На гитаре? — глаза Джона загорелись, совсем как у Алисы при предложении о новом путешествии. — Ну, другого инструмента я с собой не брал. Да и не особо я умею на других, чего уж там скрывать. Я почти уверен, что Алиса должна играть на фортепиано, её наверняка этому обучали, как аристократку. А у Эмили может быть хороший певческий голос, если однажды она поборет свою стеснительность и возьмет несколько уроков. — Неужели мы все для тебя, как раскрытые книги? — Нет, по книжным сравнениям — это к Тигровой Лилии. Я очень стараюсь быть художником, мне надо подмечать изюминку каждого, чтобы сделать картину живой. Так что, ты готов заработать свои первые мозоли на пальцах? — Прямо сейчас?! — Почему нет? Гениально, Малыш Джеки. Ты снова начинаешь говорить, как она. Вот что значит дурное влияние. Получив едва слышное согласие, Джек вытащил из палатки гитару, и они вдвоём, усевшись на бревно около костровища, начали творить музыку. *** — Это всегда так болит? — Спустя примерно полсотни приливов Джону медленно, но верно удалось сыграть свою первую музыкальную композицию. Отпечатавшиеся образы струн на подушечках пальцев саднили. Джон убрал натруженные пальцы с ладов и, придерживая инструмент за гриф, передал гитару молчаливому Джеку. — Спасибо. — просто сказал он. Краткость — душа ума. Джек не любил проявления привязанности в привычном варианте. И уж точно не собирался сейчас ее показывать. Поэтому он выбрал наиболее привычный для себя вариант реагирования. — Всегда пожалуйста. — Джон получил в ответ его фирменную усмешку. — А теперь ты всё-таки поднимешься в воздух, потому что иначе мне Тигровая Лилия голову оторвёт. Поверь на слово, она может! — Едва ли этот мир переживет такую жертву! — Вот и я о том же! Значит так, самое главное — поверить в себя. Помни, ты только что сыграл мелодию на гитаре, первый раз взяв её в руки. Ты нашел в себе силы выбраться из чертовой временной петли, и я говорю не об уходе с поляны Безумного Чаепития. Так что с полетом ты справишься, я уверен. Не забудь думать о чем-либо возвышающем тебя, волнующем и может быть, даже пьянящем. Джон коротко кивнул и сконцентрировался. Возвышающем… Сами собой у него перед глазами вспыли братья, их вечные игры и детские драки, их маленький серый дом, и мать, наливающая молоко в чай. Удивительно, он почти не помнил, как она выглядела, но помнил её бледные нежные руки, когда она обнимала его, её шуршащие пышные юбки, ощущение бархата ее одежды и, незабываемый чайный аромат. Классический Эрл Грей, но обязательно с добавлением земляники, которая была собрана в их саду. Волнующем… Чудесном… Странном… Алиса! Фигуры семьи сместились с доски, чтобы уступить место одному златовласому ферзю. Юная первооткрывательница, когда она в первый раз пришла к его отцу. Такая любопытная и в то же время серьезная, рассудительная. Всегда во всём старалась разобраться, докопаться до сути, даже если эта суть была в полной бессмысленности. А когда она выросла и вернулась из Зазеркалья, такая статная и гордая, любящая двойное дно, чтобы доставать из него белого кролика, он не мог сдерживать улыбки, наблюдая за ней. И наконец прошедший разговор, когда он нашел в себе силы разрушить собственные стены. А если так, то он действительно сможет. Сможет полететь. Он действительно верит в себя. В эту самую секунду его ноги оторвались от земли. — Да! Теперь о чём-нибудь пьянящем, — послышался снизу голос Джека, старающийся быть монотонно-наставническим, но все равно слишком искрящийся радостью. А если он и впрямь научится играть? Научится творить музыку? Нет, он никогда не станет своим отцом. Он обязательно сойдёт с ума, станет безрассудным и будет порой предпочитать чувства голосу разума, но никогда не потеряет связь с миром, с его семьей, с его новыми друзьями. Он больше никогда не будет бесплотной тенью. А именно такие безумцы всех умней. Джон поднялся ещё выше. Теперь ему казалось, что он всегда умел летать, но до того его крылья были связаны, и сейчас они все же высвободились из плена. Джек стрелой взметнулся к нему, издавая победный клич. — Как насчёт экскурсии по Нетландии с высоты птичьего полета? ** — Летим же! — Тигровая лилия описала мертвую петлю и протянула Алисе с Эмили руки в приглашающем жесте, — Раскурим трубку мира! Девушки взмыли в небо и бросились наперегонки со смеющейся во весь голос дочерью индейского вождя. — Постой, я первая! — Эмили вырвалась было вперед, но её сразу же опередила Алиса, нежелающая быть замыкающей. — Не догонишь! — А вы куда направляетесь, можно полюбопытствовать? — послышался насмешливый голос Тигровой лилии где-то слева. — Я, например, полечу в противоположном направлении. А куда вы — не знаю. Вернее, знаю — в той стороне дерево Висельника, но он нам совсем не по курсу. — Ой, мы сейчас, — Эмили быстро развернулась. — А нам долго лететь? — А ты уже устала? — Ни в коем случае! — В этом нет ничего страшного. Скажите, если нужен будет привал. Полёты всегда выматывают. — Поэтому ты предпочитаешь ходить по земле? — спросила Алиса. — Я предпочитаю стоять двумя ногами на земле, это правда, но сейчас сезон охоты. Если мы пойдем по земле в сторону лагеря, есть вероятность, что нас подстрелят, как дичь. А наше племя передвигается совершенно бесшумно, как вы могли заметить, так что вы даже не успеете испугаться. — Убедила. Летим! И они полетели над темно-изумрудными кронами леса, мимо Русалочьей Лагуны, мимо высоких гор с тонкими кольцами белых облаков, мимо кристально чистого водопада, широкими ступенями ниспадающего с гор прямо в Бухту Каннибалов. Позже вспоминая этот эпизод, Эмили искренне возмущалась — Тигровая лилия показала тогда им весь остров, сделав невероятный крюк. Ведь от их палатки до индейского лагеря можно было дойти меньше, чем за час пешком. Но в тот момент Эмили с Алисой, пролетая мимо новых мест, завороженно застывали, и Тигровой лилии приходилось их каждый раз звать, чтобы они не теряли концентрацию. Наконец показались верхушки вигвамов, и девушки почувствовали еловый запах от костра. — Вот мы и на месте, — скво легко приземлилась, как будто летала каждый день. Что, впрочем, было не так уж и далеко от истины. Эмили и Алиса выглядели куда более утомленными и держались на ногах довольно неуверенно. — Тигровая Лилия, ты привела в племя чужаков? — раздался низкий звучный голос. У них племенная традиция — бесшумно подкрадываться из-за спины?! — Здравствуй, отец, — поприветствовала вождя Тигровая лилия. Эмили обернулась. Перед ними стоял высокий немолодой мужчина с пронзительным взглядом из-под бровей, внимательно изучавший её с Алисой. На вожде были надеты белые брюки свободного покроя и широкое красное пончо, сотканное из тонкой шерсти. На его руках и шее висели кожаные браслеты с белыми продолговатыми бусинами, а в длинных черных волосах, заплетенных в небрежную косу, было воткнуто длинное пестрое перо неизвестной Эмили птицы. Его лицо уже затронули возрастные морщины, а во взгляде карих глаз читались не только опыт и мудрость, но и смелость и твёрдость духа. Эмили порядком струхнула. — Позвольте представить вам моего отца. Мы зовём его как Отец Своего Народа. Отец, это Алиса, она прибыла на остров из Страны Чудес. — Не той ли самой, где открыты двери в зазеркальный мир? — Именно той, сэр, — Алиса почтительно поклонилась. Её руки совсем немного подрагивали. — Тогда моя дочь когда-то давным-давно встречалась тебе в той стране. У бледнолицых есть такая игра, где поле расчерчено поочередно белым и чёрным. — Это так, мы зовем ее шахматы. — Да, она самая. Моя дочь была чёрной пешкой и приняла образ чудесного цветка, в честь которого была названа. Как она мне потом рассказывала, ты и сама была пешкой, но прошла долгий путь и стала Королевой. — Это истинная правда, с. Отец Своего Народа. — тут уголки губ вождя на секунду приподнялись. — За одиннадцать ходов я стала из пешки Белой королевой, а Тигровая Лилия, с которой я встретилась в саду в самом начале игры, показалась мне самым прекрасным и в то же время остроумным цветков из всех, что я тогда видела. Эмили недоуменно посмотрела на Алису и Тигровую Лилию. Последняя только легкомысленно улыбнулась и в ответ лишь пожала плечами — мол, жизнь порой любит резкие и слепые повороты по серпантину. — Что же, Алиса из Зазеркалья, будь желанной гостьей нашего племени. А кто твоя вторая спутница, Тигровая Лилия? — Это Эмили, — представила подругу Тигровая Лилия. — И её путь от пешки до Королевы только начинается. — Я бы так не сказал. — возразил вождь, вглядываясь в лицо девушки. — По тому, что я вижу, в этом мире половина пути пройдена. Перепуганная Эмили также почтительно поклонилась вождю. Отец Своего Народа вдруг по-отечески улыбнулся. Он не желал быть врагом для людей с чистыми помыслами. — Эмили, познающая себя и мир вокруг, я рад приветствовать тебя. Будь желанным гостем моего племени. Я буду рад, если ты узнаешь новое из своего визита к нам. — Благодарю вас, Отец Своего Народа. — голос Эмили сел. Индеец по имени Воронья стопа, а именно такое имя официально носил вождь индейского племени Пиканини, проводил девушек к общему костру, где остальные индейцы уже жарили недавно схваченную добычу. — Готовы к трубке мира? — с задором спросила Тигровая Лилия. Алиса только коротко кивнула. Эмили и вовсе так засмотрелась на жизнь окружавших её индейцев, что даже не услышала вопроса спутницы. А тут наяву, прямо перед тобой, готовится жаркое из ягуара, вокруг возвышаются множественные вигвамы, и в нескольких шагах лежат охотничьи томагавки, луки и стрелы с диковинным оперением. И меня саму только что представили индейскому вождю! Невероятно. Кстати о вероятности и комбинаторике. — Алиса, так ты была знакома с Тигровой Лилией ещё до встречи в Нетландии? — спросила Эмили. Алиса утвердительно кивнула, расправляя собранные волосы. — Да. У меня были подозрения, но я и подумать не могла, что история с людьми и цветами повторится. Когда я только попала в Зазеркалье и успела пройти от силы четверть клетки до первого хода — встречи с Черной Королевой, передо мной открылся потрясающей красоты сад. Думаю, что ты и сама помнишь, если читала книгу. Сад, где цветы говорили. И первой из всех со мной вступила в диалог именно лилия. Тигрового окраса. — Всё именно так и было. — довольно подтвердила дочь вождя. — А как ты вообще оказалась в Зазеркалье? — обратилась к ней Эмили. — Только не говори, что это был авторский замысел. — Не поверишь, но нет. Это произошло по чистой случайности. Я изучала литературу в Замке, ещё давным-давно. Мне было интересно, появляется ли моё имя в какой-либо из других известных историй. По правде говоря, первым этот вопрос мне задал Джеймс Крюк, заключив со мной пари. Поиски завели меня в библиотеку Замка, и я вскоре я обнаружила там поистине чудесный фолиант. В котором моё имя стояло рядом с именами сестёр Алисы. А так как время в Замке и всех его Дверях подчиняется совсем другим законам, чем в твоём мире, Эмили, то можно оказаться в начале истории, написанной за сорок лет до появления твоего персонажа на свет. Я решила попытать счастья. Почему нет? Кто же знал, что впоследствии мы с Алисой встретимся вновь, когда она уже вырастет, а я не буду цветком и буду пребывать на своём родном острове. — Тигровая лилия на последних словах отвела взгляд. — Да, Вайолет и Роза тоже были в том саду, — сказала Алиса. — Они всегда походили на цветы — такие же милые, красивые, но без каких-либо серьезных мыслей в голове… Вот теперь Эмили припоминала, что эта информация уже встречалась ей. Правда, за границами обычного текста истории. Джек бы сейчас закатил глаза, когда я снова сказала бы, что я читала это в примечаниях. — Я думала, что он просто изобразил сами цветы с теми же названиями, а не твоих сестёр непосредственно. — Нет-нет, именно так и было. — Алиса уселась на траву и скрестила ноги по-турецки. — Если в саму Страну чудес он поместил моих старших сестер, то младшим досталось Зазеркалье. — А тебе повезло побывать в обоих местах. — Меня мистер Кэрролл знал лучше всех. — Алиса опустила взгляд, предаваясь воспоминаниям о детстве. — И потому прекрасно понимал, что в отличие от остальных, я не смогу усидеть на месте. Он знал, что я слишком люблю искать приключения и отгадывать загадки, поэтому я не смогла бы провести всю жизнь только в одном саду. Или около лужи, постоянно бегая по кругу. — Именно поэтому ты добилась, чего хотела. Именно такие как ты становятся Королевами и выигрывают собственную партию, которые сами и начинают — задумчиво произнесла Тигровая Лилия и тут же обратилась к Эмили, — бери себе на заметку. Ведь твоя жизнь — это та же самая шахматная доска. Тем временем жаркое было готово. Индейцы принялись раздавать каждому свою порцию великолепно пахнущего мяса ягуара. Алиса и Эмили в недоумении уставились на небольшие куски мяса, доставшиеся им как гостям племени: девушками никогда доселе не приходилось пробовать подобное. Тигровая Лилия, уловив их замешательство, объяснила: — Не переживайте за животное, этот ягуар даже не почувствовал боли: наш малышка Барс попал ему томагавком прямо в шею, перерубив сонные артерии. Ешьте, по вкусу напоминает жестковатую говядину, но нам нравится. Эмили первой осторожно надкусила. Сок свежеприготовленного мяса наполнил её рот. Восхитительно. — Ваше владение мастерством охоты достойно звания гроссмейстера. — Алиса поборола отвращение от описания убийства и тоже решилась на пробу. Тигровая лилия зарделась и не без гордости продолжила. — Пиканини с самого детства учат передвигаться бесшумно, а томагавки мы начинаем метать сразу после того, как произносим первое слово. Вдруг заиграл рожок, а потом почти сразу к нему присоединился певучий голос флейты и ритмичное перестукивание барабанов. Поющие голоса сливались воедино, образуя полную гармонию с инструментами, и Эмили могла поклясться, что, слушая индейскую музыку, она слышала птичьи трели. Словно во флейте поселился соловей, который поёт далеко не только над Беркли-сквер. — Это традиционная индейская мелодия, звучащая каждый раз на празднике удачной охоты. В ней мы восхваляем Великого Духа, его мудрость и милосердие, бурные реки, полные рыбы, жаркий ветер разносящий запахи дичи, травы диких прерий. Каждое слово тщательно продумывается и заучивается всем племенем, ведь бесцельное пение может нарушить покой духов. Здесь нет места фальши и косноязычию. Если кто-то допустит ошибку при пении или игре, вождь останавливает обряд и всё начинается сначала. Эмили и Алиса тихо сидели, вслушиваясь в каждое слово. Всё же индейцам открыты тайны, что для них, англичан навсегда останутся замками без замочных скважин и ключей. Для них каждая мелочь, каждый каприз природы имеет вес. Они по-настоящему переплетены с ней, связаны морскими узлами и неразрушимыми узами, и ничто не в силах разорвать эту связь. Вскоре музыка стихла, и индейцы стали передавать друг другу по кругу ту самую трубку мира, выдувая из неё кольца густого белого дыма. Алиса тихо фыркнула в ладонь. Этот запах вперемешку с грибным она не забудет никогда. Когда дошла очередь до девушек, те ее приняли и, внимательно следуя инструкциям Тигровой Лилии, вдохнули терпкий дым табака, изо всех сил пытаясь не закашляться. Им обеим это категорически не понравилось, однако нарушить обычаи означало бы неуважение. Считав неоднозначную реакцию гостей племени, Тигровая Лилия приняла решение, что пришла пора возвращаться в лагерь — в темноте в месте, которого нет, тяжело искать дорогу даже жителям острова. А уж стать потерянным в ночном лесу — участь, что она бы не пожелала никому. Девушки попрощались с Пиканини, поклонились вождю Вороньей стопе, известному как Отец Своего Народа, и поднявшись в воздух, полетели домой. Туда, где их явно должны были ждать. *** У ночного костра пахло новыми впечатлениями. Здесь можно было найти аромат крепкого табака, жареного мяса и елового дыма, морского бриза и даже лесной земляники. Джон вновь назвал своё имя, окончательно расставив точки над i, чем вызвал искренний восторг у Алисы и Эмили. Они с радостью заново знакомились и узнавали их компаньона. Когда все ушли спать, и у костра остались лишь Джек с Тигровой Лилией, он спросил её: — Как ты думаешь, если бы мы смогли собрать все эти запахи в, скажем, разные стеклянные емкости и плотно закрыть крышкой, остался бы аромат? — Чтобы осталось какое-то вещественное доказательство того, что всё происходило на самом деле? — Да. — А ты оставляешь воду из банки, в которую макаешь кисть, когда дорисовываешь картину? Ты можешь её оставить, почему нет. Вот только ты всё равно её выливаешь. Или я чего-то о тебе не знаю? — Ты знаешь обо мне всё, — улыбнулся Джек, отпивая из термоса чай. — Приятно слышать. И даже если бы ты для каждой картины брал новую банку или стакан, ты всё равно выливал бы оттуда воду. Потому что вода в банке — это не картина. Это просто цветная вода. Так же и здесь. Это лишь запах дыма и запах моря. Важны не они — важны мгновения. Только тогда они становятся для тебя чем-то большим, чем просто отголосками прошлого. Джек коротко кивнул в знак согласия. Костер продолжал потрескивать, вытачивая искры из влажных дров. — Ты сегодня молодец. — сказала Тигровая лилия после недолгой паузы, — С Джоном. — Я думал сегодня, что я такого сделал, отчего он решил мне излить душу. Я был совсем не против, но почему именно здесь и сейчас? Неужели ничего из этого нельзя было сделать в Стране Чудес? — В Стране Чудес вы с Эмили уже сделали многое. Вы освободили его из временной петли. Эмили накричала на его отца, — Тигровая лилия усмехнулась. — Иногда я забываю, что ты всё видишь, — хмыкнул Джек, — Но только иногда! Кстати почему только Эмили смогла его видеть? — Потому что она не из этого мира. — Я тоже не из Страны Чудес! — Ты знаешь, о чём я. Ты уже давно здесь и привык к странностям и магии. А она мало того, что по натуре любопытная, так и априори будет вглядываться внимательнее тебя в новый для нее мир. — Вот тут этого у нее не отнять. — улыбнулся Джек. — И что теперь? — А что теперь? — Ты ведь знаешь, что будет дальше. — Знаю. Но тебе уж точно не скажу. Но путь ещё не окончен, это я точно тебя могу заверить. Что бы ни утверждал мой отец, вечно куря свою трубку. — Ну, может, оно и к лучшему. — Несомненно. Джек умолк, выражая невербальное согласие. Они ещё около часа сидели молча, слушая лишь потрескивание костра, легкий ночной прибой да сонное шевеление леса, пока не пришла пора Тигровой Лилии уходить к себе. При виде уходящей скво, Джек тихо произнес. — Я скучал. Я знаю, что она меня услышит. Тигровая Лилия обернулась. Быть может, то был лишь блик от пламени, но глаза ее заблестели, несмотря на приподнятые уголки губ. Вскоре она скрылась в лесной чаще. — Я тоже. — До завтра, Тигровая Лилия. Последние слова Джек практически шептал. И весьма вероятно, что последние слова слышались лишь в его мыслях. — До завтра, Малыш Джеки. Но может быть, и нет…