Лунный Рыцарь

Размеренные дни Агнесс Бонневиль оборвало одно-единственное сообщение. Оно же заглушило все тревоги и заботы дня. Лишь клик по присланной подругой ссылке, и… «Сегодня трагически оборвалась жизнь одного из самых известных и перспективных актеров…» — сухим и будничным языком сообщал автор статьи. Прикрепленная дальше фотография заставила молодую женщину вздрогнуть и судорожно сглотнуть. 

 Бертран! Конечно, она помнила эти большие синие глаза, из которых просто не могла уйти жизнь, потому что он сам был жизнь, любовь, свет… 
Агнесс вышла из мессенджера. Ввела его имя в поисковике. «Что?..» Дата и место рождения, дата и место смерти… Вместо последней даты значилось сегодняшнее число. Этого не могло быть. И не должно было быть. Но было. …День проходил как в тумане. Пальцы девушки быстро бегали по клавиатуре, составляя черновик отчета, а перед мысленным взором стоял он. Как живой. Как будто не было пяти лет расставания, переезда из Парижа в Гренобль и тихой жизни вдали от столицы. Бертран Ульель, что ты со мной сделал?..

Да только ли со мной? Она прекрасно помнила их знакомство одним осенним днем на съемках в Париже. Ее героине предстояла трехминутная сцена с его героем, и Агнесс, новичок на съемочной площадке, настолько нервничала поначалу, что не могла вымолвить и слова. Хотя наверняка она одна-единственная прочла сценарий за месяц до съемок и знала все реплики и сюжетные повороты наизусть. 

 Она вспоминала, как брела со съемок, едва ли заслышав, как костюмерши обсуждают ее, ловя насмешливые взгляды молодых актрис…

 — Кофе? — путь ей вдруг преградил Бертран, протягивавший ей закрытый пластиковый стакан. В другом мире и в другой ситуации Агнесс конечно, отказалась бы. Но тогда она просто молча взяла кофейный стаканчик, поблагодарив своего визави сдержанным кивком. Слово за слово - и началась беседа. Агнесс, дрожа от волнения и разочарования, рассказывала собеседнику свои эмоции и чувства во время репетиций. Умолчала только о том, как было тяжело выдерживать взгляды окружающих женщин, которые, казалось, предвещали ей позор и больше ничего - хоть и мнительной она была, но гордой. Бертран утешал и давал советы. А потом, только они собирались расходиться - вдруг привлек опешившую молодую женщину к себе и открыто, не таясь, поцеловал в губы. Ей тогда показалось, что от этого на какой-то миг все ее существо вспыхнуло теплым светом. Все объяснялось просто: начинающая актриса нашла своего терпеливого учителя, а он - теплую, искреннюю и отзывчивую собеседницу, так непохожую на разряженных и пустоголовых красоток, которые его так часто окружали на съемках. И конечно, Тот Вечер, проведенный вместе, неожиданно помог ей. Робкая мышка (как шутил потом Бертран), отыграла свою роль с блеском, приковав к себе всеобщее внимание. …Агнесс переступила порог квартиры, которую она снимала с того времени, как оказалась в городе. Долила воды в чайник, достала чашку. Ушла под душ. 

Прохладные струи не прояснили мыслей и чувств. Память все еще лихорадочно прокручивала страшное сообщение. 

 Где? Когда? Почему?!
Она знала от него самого, в каком восторге он был от риска, опасности, адреналина. Помнится, однажды он приехал за ней на мотоцикле, чтобы отвезти на съемки. Агнесс совсем не предполагала, с какой скоростью они будут нестись в потоке дорожного движения. Лишь ветер свистел в ушах и дыхание замирало, когда они проскакивали в междурядье, едва не задевая зеркала параллельно идущих машин. Но Ульель по приезде лишь отвечал смехом и поцелуями на ее упреки. Парочка их общих сценических партнерш (и по совместительству подружек), болтавших за столиком неподалеку, замолчали, неприкрыто наблюдая за ними…

 «Еще бы! — проносилось в памяти Агнесс, — наверняка они мечтают занять мое место. А есть ли оно, это место?..» Насколько она успела заметить за время знакомства с ним, Бертран был душой компании, и вокруг него всегда крутилось много девушек. Но вот уже месяц он едва ли обращал внимание на кого-то из них. Но все же не верилось, что он может быть с ней, может увлечься, полюбить… Взошла луна, разливая молочно-белый свет на снежное покрывало за окном, в незадернутые шторами окна, разбрызгивая его из окон прямо в сердце. Агнесс подошла к окну гостиной, служившей ей одновременно и личной комнатой. Она выглянула в окно, отстраненно подумав, что теперь и зима будет с привкусом горечи. И весна. Ведь он ее не встретит… В этот момент в маленькой кухне что-то мелодично звякнуло, полилось, мягко зашелестело, точно кто-то был там. Неуютные чувства отвлекли молодую женщину от тяжких и безрадостных мыслей. Она никогда не слышала о том, чтобы здесь лазили воры, и ей внезапно стало страшно. Кто мог забраться сюда? Агнесс прекрасно помнила, что закрыла входную дверь на ключ, что окна также закрыты, но шаги были так реальны… Не долго думая, она метнулась к туалетному столику, схватив самое тяжелое, что могла придумать — деревянную шкатулку, украшенную резьбой, где обычно хранила мелкие драгоценности и сбережения, взмахнула ей над головой, и... 

 — Вина прекрасной даме?.. — вошедший Бертран едва успел отставить бокалы и уклониться. Минуту Агнесс ошеломленно смотрела на него, прижав руку ко рту, а потом просто осела на пол. Бертран без раздумий сел рядом, прямо так, в дорогом синем костюме, в котором когда-то снимался для рекламы духов, и мягко погладил по волосам плачущую женщину. Прикосновение отдавало морозным холодом, но Агнесс этого не замечала. Для нее время, кажется, остановилось. 

 — Неужели ты… ты… — Я пришел к тебе. Она отпустила. — и он неопределенно кивнул на окно. — Кто?.. — не поняла Агнесс, перестав плакать на какое-то время. — Га… — Нет. Она. Я принесу вино и плед, подожди немного. 

И правда, он закутал ее в плед, протянул бокал, и снова сел напротив. Агнесс глотнула вина и закрыла глаза, но тут же быстро распахнула их: ей не хотелось, чтобы видение так быстро рассеялось. — Мы так и не попрощались. — коротко напомнил он. — ты скрылась и от тебя не было даже сообщения. — Прости… — глухо отозвалась молодая женщина. Она уже и не помнила, отчего была ссора и почему она была обижена на Бертрана настолько, что сбежала из столицы. Чувствуя, как снова подкатывают слезы, она отставила бокал и потянулась обнять его. Он не развеялся от прикосновения, не испарился, как должны были сделать призраки, о которых она иногда читала. Но морозный холод внезапно окутал и ее, слегка пощипывая прижавшуюся к его плечу щеку, нос…

 — Ты ничего не помнишь?.. — Агнесс отстранилась, ошеломленно растирая ладонью щеку. — Отчего же, помню… — он грустно и задумчиво улыбнулся. — Тогда был ясный и солнечный день. Многие катались в Ла-Розьер, и даже без шлемов. Я свернул на самую легкую трассу, столкновение, и… темнота. Она больше знает. 
 Агнесс поежилась. — Представь же наконец, твою таинственную подругу. — произнесла она с ноткой сарказма, но Бертран, кажется, даже и не обиделся. — Я не знаю ее имени. Знаю лишь, что она каждый вечер, как только выходит, зажигает звезды. Когда ее нет, это делаем мы. За ее плечами — бесконечность, для нее нет ночей, дней и вечеров, но я-то еще помню наше исчисление времени. Агнесс снова потянулась за бокалом и глотнула, почувствовав, как дрожь отпускает. Потом провела кончиками пальцев по его щеке. Он улыбнулся в ответ на это прикосновение. Знакомый шрам. Когда-то он волновал ее, сводил с ума, открываясь при его улыбке. А сейчас?.. 

Она не успела задаться этим вопросом и хорошенько поразмыслить над ним. Глаза закрывались, сильно клонило в сон. Из последних сил Агнесс нашла руку Бертрана и сжала ее. — Не уходи, пожалуйста. — попросила она жалобно. — просто хочу знать, что с тобой все в порядке. Прошу… — Я вернусь. Вернусь… — он мягко пожал ее руку. Это было последнее, что запечатлелось в ее памяти, прежде чем сон накрыл ее, точно теплым одеялом.