Метаморфозы

— Отец, легче, — опустив руки на пояс, хмурится Тартар, — ты мне так сцепление спалишь. Северус тяжело вздыхает, всё ещё остервенело хватаясь за руль обеими руками. Он чувствует не только напряжение в каждой мышце тела, но и плохо скрываемое волнение, смешанное с восторгом. Он не каждый день за рулём байка сидит. Поправка: он вообще за руль в первый раз садится. Спит Северус этой ночью плохо: в голову то и дело лезут непрошеные мысли. И о мире магглов, и о мире волшебном, и о… Грейнджер. Под покровом ночи сознание тяжело контролировать, мы над ним не властны. Он то и дело вспоминает её испуганное лицо в тот момент, когда Гермиона понимает, что за поворотом прямо у дверей их дома стоят Поттер и Уизли, и её взгляд не даёт ему покоя. Они хотят одного и того же: остаться в этом мире подольше, получить от него всё, что он может дать. Северус почему-то ни разу не задумывается о том, что может быть после всего этого. Он теперь не просто существует, он живёт в этом мире. Живёт так, как никогда раньше. И бестолковые ролики, и треклятый велосипед, и вечерние прогулки не кажутся теперь Северусу такими уж глупыми. Все эти события помогают ему понять такую простую, но вместе с этим такую сложную вещь: жить можно совсем не так, как он жил раньше. Внезапное прибытие Поттера и Уизли надрезает этот розовый занавес, разделяющий мир магглов и волшебников. Они не смогут остаться тут навсегда, не смогут просто взять и забыть волшебный мир и все проблемы, которые тянутся из него, как грязное мокрое пальто, которое никак нельзя сбросить с плеч. Северус в тот момент отвечает ей откровенно, когда говорит, что хочет остаться и не желает повернуть в сторону дома. Слишком многое теперь в этом мире ему нравится, пусть он не признается в этом даже самому себе. Тем ценнее теперь ему кажется каждый новый день в этом месте. Тем больше он дорожит моментами, которые ему уже пришлось испытать. Он никогда не был сентиментальным или чувствительным человеком, этот мир открывает в нем ту сторону личности, о которой он даже не подозревает. Грейнджер открывает ему двери в этот мир, и он ей благодарен. Мерлин, он так ей благодарен, что этому просто не подобрать слов. Северус не готов попрощаться с этим сейчас. У них обоих есть время до осени, слушание назначено на двенадцатое октября. И он использует это время, чтобы получить то, чего был всю жизнь лишён. Вкуса жизни. Вкуса этой потрясающей и такой непредсказуемой жизни. Спящий рядом Тако видит десятый сон, а вот Северус уснуть так и не может. Именно поэтому, стоило Тартару точно по часам в семь утра выйти из своей комнаты, Северус поднимается следом и просит байкера подарить ему возможность испытать самую важную в данный момент метаморфозу. Тартар соглашается без колебаний и даже позволяет себе ухмылку. Кажется, он только и ждёт того момента, когда Северус сам его об этом попросит. Поэтому он берет в руки ключ от Ласточки с брелоком железного шлема и указывает в сторону гаража. Северус чувствует, как дрожат колени, когда Тартар отдаёт ему ключ. Это ведь не просто байк, это неотъемлемая составляющая самого Тартара, и он не даёт оседлать его никому, кроме Грейнджер. Однако наступает день, когда ключи попадают в руки к ещё одной живой душе. Северус не предполагает даже, какой уровень доверия скрывается за этой возможностью. Не представляет себе в полной мере, как сильно это показывает истинное отношение Тартара к Северусу. Это шаг к порогу истинной дружбы. Дружбы, которая вряд ли закончится, когда Северусу придётся покинуть мир магглов и дом Тартара, возможно, навсегда. Отдав Северусу ключи от Ласточки, Тартар даёт ему понять, что двери в его дом для Отца всегда теперь будут открыты. Тартар заверяет, что шум двигателя для Тако и Форка привычны, и они не проснутся, даже если дюжина байков разом проедут под окнами. Он рассказывает Северусу базу вождения, но Снейп внезапно осознает, что понимает многие вещи. Неудивительно, они вместе уже не один движок разобрали. Однако теория — это одно, а вот практика — совершенно другое. — Нежнее надо, — почти с лаской гладит Тартар руль Ласточки, — как с любимой девочкой. Северус вскидывает брови. — С любимой девочкой?.. Тартар собирается изначально продолжить, но вдруг поднимает взгляд и широко улыбается. — О, Васаби проснулась. Гермиона почти вздрагивает, когда понимает, что оказывается замеченной. Она тут же старается сбросить с себя оцепенение и прогнать дурные мысли, которые её чуть было до слёз не доводят. Какая я глупая… Он же не умеет водить, но… Нет, нет-нет, выбрось это из головы. Он бы и не стал, я ошиблась. Северус не ушёл бы, не сбежал бы. Не после всего, что было. Он на такое не способен. Северус оборачивается, глядя на Гермиону со слегка виноватым выражением лица. — Я же говорил, что разбудим, — обращается он на мгновение к Тартару. — Шум разбудил вас?.. Гермиона облегчённо выдыхает, схватившись за косяк двери. Дрожь бежит по телу волной с головы до ног, и Грейнджер не может её контролировать. Кто бы мог подумать, что она так будет рада видеть Северуса с утра пораньше? Она мягко улыбается, скрещивая на груди руки. — Нет, — отзывается она и входит в гараж. — Чем занимаетесь? Тартар зевает, сладко потянувшись. Слышно, как хрустят его позвонки. — Отец попросил научить его водить. Гермиона искренне удивляется, вскинув брови. — Серьёзно? — Да, серьёзно, — передразнивает её Северус. — Не всё же время за рулём быть вам, мисс Грейнджер. Гермиона широко улыбается и подходит к ним, отмечая, как гармонично профессор сочетается с мощным байком Тартара в его нынешнем состоянии. Он набирает мышечную массу и выглядит теперь более мужественно и величественно. Гермиона ловит себя на мысли, что без зазрения совести засматривается на него. — Я чувствую себя неловко, когда за рулём вы, а все мои мысли сосредоточены только на том, как бы не свалиться с сидения в кювет. Грейнджер снова не может не улыбнуться на эти слова, но не только от ситуации в целом. Её приятно удивляет и даже поражает тот факт, что Тартар позволяет кому-то ещё сесть на его байк. Это действительно поразительно. Она одна всё время имела возможность на него садиться. И на то есть веская причина. Кажется, Северус больше не числится в категории «гость». Это уже совсем другой уровень. Она не успевает подумать над этим как следует: Тартар вдруг чертыхается и фыркает, отвернувшись на мгновение в сторону. Северус и Гермиона удивлённо на него смотрят. — Хоть убей, Отец, не понимаю я, за каким чёртом ты Васаби зовёшь какой-то там мисс… Северус вздыхает. — Нас с ней связывают отношения немного иного рода, — снова заводит он шарманку со стандартным ответом. Тартар машет руками, побуждая его замолчать. — Ты ж меня зовёшь Тартаром, а я тебя зову Отцом. Гермиона улыбается, наблюдая за ними. — Я неоднократно говорил, что мне это прозвище не особо… — Давай так договоримся, — прерывает его Тартар, примирительно выставив вперёд руки. — В моем доме ты зовёшь её Васаби, потому что все так привыкли, — смотрит на него байкер, — а в любом другом месте мисс-Грейнджеркай, сколько влезет. Северус сначала хмурится, но под внимательным взглядом байкера сдаётся и согласно кивает. Он вообще к Гермионе редко обращается в стенах дома Тартара, но придётся привыкнуть к этому правилу, что поделаешь. Не так уж много он просит, чего греха таить. — Васаби, ты тоже завязывай, — попадает теперь под перекрёстный огонь Гермиона. Грейнджер примирительно кивает, поджав губы. — Тартар, твой дом — твои правила. — Вот именно! — воодушевлённо соглашается байкер. — Так, ладно, завязываем болтать. Отец, байк сам не поедет, не отлынивай. Гермиона искренне смеётся. Наблюдать за обучением профессора в любой сфере — бесценно. — Да ты подожди, — успокоившись, произносит она. — Может, мы — она сглатывает — с Отцом для начала кофе сварим? Северус оборачивается, забавно скривив лицо. Даже не сказав ни слова вслух, Гермиона и сама понимает, что он имеет в виду. Звучит дико, но выбора нет. — Я потом по делам сбегаю, а вы продолжите. Тартар соглашается и говорит, что пока проверит Ласточку для будущего урока. Он просит Гермиону покормить Эрнеста, и та тут же с энтузиазмом соглашается, кивнув профессору в сторону дома. Тот сразу поднимается с места, направляясь за ней. По состоянию Грейнджер становится понятно, что она не просто зовёт варить кофе, а хочет поговорить. Гермиона торопливо проходит на кухню, вынимает из холодильника заранее подготовленную Тартаром миску с полезной и не вредной едой, одобренной всей их маленькой бандой, и ставит её на пол. — Эрнест! — зовёт она, вытянув шею. — Эрнест, иди кушать! Обычно после таких слов уже через секунду слышится недовольное мяуканье и тяжёлая походка золотого члена их банды, но сейчас подобного не происходит. Гермиона хмурится, заглядывая в гостиную. — Эрнест, кушать! — Да придёт он, — расслабленно отзывается Северус. — Всегда же приходит. Гермиона ещё пару секунд высматривает сфинкса, но затем сдаётся и возвращается на кухню, на автомате доставая из шкафчика турку и зерновой кофе. Она чувствует, что Северус останавливается неподалёку от неё, но головы не поднимает, продолжая начатое. Северус наблюдает за её метаниями, потому что и сам понимает, что до кофе ей есть дело в последнюю очередь. Однако она молчит, так что Снейп не выдерживает напряжения первым. — Сами расскажете или вытягивать придётся? Гермиона замирает с зажатыми в кулаке над кофемолкой зёрнами и сжимает губы. Недолго поразмыслив, она кладёт остатки внутрь и хватается за столешницу, опустив вниз голову. Она даже не знает, стоит ли говорить ему вообще, что она допускает в своё сознание мысль о том, что он может уйти. Сейчас она внезапно осознает, что эта мысль приносит ей… Боль. — Я бы мог проникнуть в ваши мысли и узнать, о чем вы думаете, мисс Грейнджер, — спокойно произносит он. Гермиона поднимает голову, и взгляд у неё оказывается почти испуганный. — Делать я этого, разумеется, не стану, — тут же произносит он. — Вы хотя бы откликнулись, уже хорошо. Грейнджер сглатывает, с силой прикусив внутреннюю сторону щеки. Сказать? Ладно, они всё друг другу говорят. Всё, что касается этого мира. — Вы бы ушли, если бы я потеряла бдительность? — в лоб интересуется она, сверкнув глазами. Северус хмурится. — Бдительность? — не понимает он. — Она-то тут каким боком? Гермиона сглатывает и делает несколько мелких шагов к нему, скрестив на груди руки. Северус это замечает. Она за злостью пытается скрыть свою тревогу. Чем она вызвана? — Профессор, вы просто скажите, — сглатывает она. — Вы хотите уйти отсюда? Из этого мира? — Живых? — ухмыляясь, язвит Северус. Грейнджер почти топает ногами, сжав зубы. — Вы поняли, о чем я говорю, — цедит она. — Скажите прямо, вы хотите уйти? Северус спокойно смотрит ей в глаза. Если бы она задала ему этот вопрос в апреле, он бы незамедлительно ответил согласием, но сейчас, в июле, у него для неё совершенно другой ответ. И он даже не хочет этого скрывать. — Нет, — просто отвечает он. — Почему вы решили, что я этого хочу? Гермиона закрывает на мгновение глаза, чувствуя гулко стучащее в груди сердце. — Ваши слова сегодня ночью породили эти мысли, — снова начинает она суетиться с кофемолкой. Северус наблюдает за тем, как она почти с остервенением крутит рычаг, перемалывая зёрна, и не может скрыть ухмылки. Значит, ей действительно не даёт покоя вчерашний инцидент. Северус мог бы и подколоть её этим, да сейчас не особо хочется. Они в одной упряжке. — Выбросите этот бред из головы, мисс Грейнджер, — произносит он, — и прекратите убивать механизм кофемолки. Гермиона прекращает измываться над машинкой и останавливается, поднимая взгляд на Северуса. Она действительно делает поспешный вывод. Спросонья допускает в своё сознание мысли, которые не имеют почвы. Сейчас не имеют, да. — Мне надо вернуться в дом родителей, — меняет Гермиона тему на более существенную. — И узнать, как там обстоят дела. Северус кивает, двигая к себе кофемолку. Гермиона опускает руки, стараясь успокоиться. Не зная, куда их девать, она суёт их в задние карманы джинсов. Северус прислоняется к столешнице, скрестив на груди руки. — Сходить с вами? — интересуется он. Гермиона благодарна ему за этот вопрос, но в глубине души понимает, что сейчас ей придётся взять на себя всю ответственность. Не на плечах Северуса лежит ноша адвоката и связного с волшебным миром. Это её вина в том, что внезапные гости оказываются на пороге их дома. Это она не отвечает на письма, не он. — Нет, — отрицательно качает она головой. — Я сделаю всё сама. Поговорю с ними, если они там, — Гермиона нервно переминается с ноги на ногу. — Если их там нет, отвечу на все письма. Ответственность на мне, профессор. — Профессор? — наигранно серьёзно произносит он. — Вы нарушаете правило Тартара, мисс Грейнджер. Гермиона прыскает. Напряжение отпускает. — Не поверите, профессор, но вы делаете то же самое. Северус ухмыляется, глядя ей в глаза. — Один-один, — замечает он. — Тартару мы ведь об этом не скажем, верно? Гермиона улыбается, приподняв вверх голову. В уголках её глаз мелькают паутинки. Тревога постепенно отпускает Гермиону, и свет карих глаз снова становится приятным и тёплым. Северус в который раз замечает вещи, которым раньше не придаёт значения. — Верно, — соглашается она. Приятная тишина дома окутывает их с головы до ног. Ни один из них не замечает, что эта утренняя тишина впервые не нарушается звуками, которые обычно издаёт Эрнест, когда приходит завтракать в точно отведённое для этого время. А следовало бы заметить. — Я аппарирую домой, — облизнув губы, заводит за уши волосы Гермиона. — Всё сделаю и вернусь обратно. — Я буду здесь, — глядя ей в глаза, уверенно произносит Северус. — С кофе справитесь? Северус с наигранной обидой вскидывает брови. — Без оскорблений никак, мисс Грейнджер? Гермиона смеётся, забавно сморщив нос. Северус ухмыляется в ответ. Они ещё недолго молчат, глядя друг на друга. — Мне жаль, что я не увижу вашу первую поездку, — сознаётся она. Северус расправляет плечи и вздыхает, будто происходящее сегодняшним утром в порядке вещей. — Поверьте, Тартар не даст мне отправиться в свободное плавание, пока я не сдам его внутренний экзамен, — замечает он. — Так что вы вернётесь как раз вовремя. Гермиона издаёт смешок. — И как ощущения, профессор? — Сдавать экзамен, будучи преподавателем? — Именно. — Я просто в ужасе от комичности ситуации. Грейнджер зажмуривается и искренне смеётся. Северус хватается за переносицу, стараясь скрыть улыбку. Действительно, ситуация трагикомичная. Гермиона успокаивается и, глубоко вздохнув, направляется в сторону двери, обещая покончить со всем этим как можно скорее. Северус напоследок говорит, что готов прибыть в любой момент, если это потребуется, и Гермиона благодарит его, но заверяет, что это не понадобится. Она разберётся со всем этим сама. Это её работа. И её окружение в магическом мире. Бравада исчезает сразу, как она аппарирует в свой район и опасливо выглядывает из-за угла, широко распахнув глаза. Рядом с домом никого нет, но наверняка она не может знать. Глубоко вздохнув и настроившись, Грейнджер выходит на дорожку, ведущую к дому. Каждый шаг отдаётся в грудной клетке гулким ударом сердца, но она не останавливается, не колеблется, не тормозит и гонит от себя мысли о том, чтобы сбежать. Подобравшись к крыльцу, она сначала собирается проверить задний двор, но… Грейнджер хмурится, с прищуром глядя на дверь. Из неё что-то торчит. Поднявшись по ступенькам, она вынимает вдвое сложенный лист и нервно раскрывает его, стараясь не замечать, как у неё дрожат руки. Она тут же узнает почерк Гарри. «Гермиона, привет! Не застали тебя дома. У тебя всё хорошо? Ты не отвечаешь на письма. Дай нам знать, что с тобой всё в порядке, в противном случае мы будем вынуждены прибыть с Кингсли и на месте решить вопрос о твоём нахождении в мире магглов с профессором Снейпом. С любовью, Гарри.» Гермиона бросает руки вниз и на мгновение закрывает глаза. Сердечный ритм снова подскакивает так сильно, что начинает тошнить. Она вновь поднимает лист. «P. S. Мне кажется, что у тебя что-то произошло. Опровергни мои слова, дай мне знать, что всё в порядке. Я беспокоюсь. Рон» Грейнджер чувствует, как подкашиваются колени. Она хватается за деревянные перила и садится на крыльцо, потому что не держат ноги. Глотку сдавливает от кома слёз, застрявшем в гортани, как здоровенная сухая таблетка. Гермиона бросает письмо рядом и накрывает лицо ладонями, судорожно выдохнув. Ноги дрожат, контролировать это она не может. Грейнджер не плачет, её просто трясёт, и она всеми силами старается подавить непонятно откуда взявшуюся ненависть к себе. Мальчики ни в чем не виноваты, и она это понимает. Они продолжают жить в магическом мире дальше, не представляя себе, что творится в её мире. Они никогда и не предполагали в полной мере, что он из себя представляет. Гермиона не говорила им о том, что происходит с ней каждое лето, но это и не казалось необходимым. Это её мир. Исключительно. Совершенно. И она не представляет себе ни тогда, ни сейчас, что посвящает Гарри и Рона в свой узкий круг байкеров, в её опасные для жизни приключения, знакомит с Тартаром, Тако и Форком. Никогда даже не было мысли об этом. Они не вписываются сюда. Это не их вселенная. Она её. Только её и… Северуса. Гермиона хватает письмо и поднимается с крыльца, направляясь в дом. Открыв дверь, она тут же мчит на второй этаж, потому что хочет покончить со всем этим. Покончить с вечным откладыванием на завтра. Усевшись на пол, Гермиона начинает вскрывать все письма. Она читает каждое, одно за другим, только по датам и отправителям классифицирует. Гарри пишет, что счастлив за Гермиону, раз работа приносит ей радость, а также упоминает, что ей следует поскорее уже наконец возвращаться домой, ведь ей предстоит быть крёстной их первенца. Джинни в положении, и сообщить эту новость Гарри приходится в письме. Гермиона рада за них. Разумеется, рада, но это их жизнь. Это их жизнь, а не её, и она может принести своему будущему крестнику хоть вагон подарков, но это не значит, что она должна быть там, с ними. Она хочет быть в своём мире, и эта мысль вдали от мира магического кажется ей естественной и единственно верной. Рон пишет, что скучает по ней, что открывает ещё один филиал «Сладкого королевства» в магической Британии и взял себе помощницу, чтобы она занималась подбором персонала и обеспечивала точку на плаву. Он упоминает о том, что две недели её нахождения в мире магглов постепенно перетекают в более длительный срок, о чем он беспокоится изначально. Её нет уже три месяца, и Гермиона ловит себя на мысли, что задержится и на оставшиеся три, если это потребуется, когда бросает в сторону прочитанное письмо. Кингсли задаёт вопросы по существу, как обычно. Спрашивает только, не целесообразнее ли будет оформить стабильные суточные до момента слушания, потому что, по его наблюдениям, возвращаться раньше она и не собирается. Только от его письма Гермиона ухмыляется. Министр Магии зрит в корень, чего не скажешь об остальных. Профессор Макгонагалл пишет всего одно письмо, в котором упоминает, что молодой преподаватель на должность профессора зельеварения заканчивает обучение уже в августе и готов приступить к работе, если того потребуют обстоятельства. Гермиона помечает это письмо как особенно важное. Вот только с ответом пока не торопится. Джинни заваливает её письмами, спрашивает о здоровье и самочувствии, но в крайнем письме, видимо, сама не выдерживает, либо под натиском Гарри сдаётся и сама пишет о том, что беременна, сетуя, что такие новости сообщает в письме, а не при личной встрече. Гермиона откладывает в сторону последнее распечатанное письмо и укладывается среди бумаги на пол, закрыв глаза. Огромный ушат информации тут же даёт о себе знать болью в височной области. Грейнджер глубоко дышит, стараясь ни о чем не думать и успокоиться. Никогда ещё у неё не вызывает такого тошнотворного отвращения банальная обязанность написать письма. Всё дело в том, что там, где люди счастливы и заняты делом, потребность частого общения с теми, кто остаётся дома, медленно, но верно сходит на нет. Взяв себя в руки, она садится за стол, достаёт чернильницу и пишет ответы Гарри, Рону, Джинни, Кингсли и Минерве с полной отдачей, не считаясь со своей усталостью и не наблюдая времени. Особое внимание она, разумеется, уделяет письмам для Гарри и Рона. Они действительно упоминают о приезде в одном из писем, поэтому Гермиона начинает говорить об этом в ответе с первых же строчек. Гермиона объясняет их с Северусом отсутствие в доме экскурсией в близлежащие города для ознакомления с Великобританией и сменой обстановки. Этим же она объясняет и задержку в ответах. Она сочиняет такие истории, что диву даёшься. И про экскурсии рассказывает, и про местные достопримечательности, и про людей, живущих там. Словом, сочиняет так, что даже сама себе начинает в какой-то момент верить, а для подстраховки решает запечатать вымышленные воспоминания для себя, чтобы потом ложь и правда не смешались в самый неподходящий момент. Грейнджер — адвокат подкованный, и не с таким сталкивалась. Лгать в суде запрещено по законам Министерства Магии и негласным уставам Визенгамота, но она не первый день там работает и прекрасно понимает, что не она одна все эти схемы из раза в раз обходит стороной, если того требуют обстоятельства. Сейчас они требуют. Гарри и Рону она пишет о том, что они могут приехать к ней, если хотят, только просит предупредить о предстоящей поездке заранее. Немало всего предстоит подготовить к их приезду. Таким образом, она ещё и себя обязывает держать в руках, больше не откладывать письма и отвечать на них сразу после получения. Расквитавшись с тяжёлой работой, Грейнджер отправляет все письма и со спокойной душой покидает пределы дома, с воодушевлением отправляясь туда, куда ведёт её собственное сердце. В дом её близкого друга. Аппарировав за пару кварталов до нужного места, Гермиона, оглянувшись по сторонам, быстрым шагом направляется к Тартару, не в силах скрыть радостной улыбки. Она не помнит уже, когда последний раз с таким искренним счастьем шла домой в магическом мире. — Уже неплохо, — довольно кивает Тартар, ухмыльнувшись. — Для первого заезда вдоль дороги очень даже неплохо. Северус глушит двигатель байка у ворот гаража и позволяет себе улыбку. Сердце колотится в груди, руки всё ещё подрагивают от вибрации руля, на щеках горит румянец. Понятное дело, что в первый раз Тартар запрещает ему ехать быстрее восемнадцати миль в час30 км/ч., но Северусу пока большего и не надо! Адреналин гуляет по организму, носится буквально, вызывая приятный трепет в конечностях. Начало положено, и Северус, кажется, действительно чувствует себя счастливым от того, что ему наконец удаётся испытать всё это на собственной шкуре. — Тартар, слушай, — успокоившись, поднимается с места Северус, — ты доступным языком объясняешь, как нужно водить. Не думал разбавить работу в сервисе, ну, скажем… Подработкой инструктором?.. Тартар удивлённо распахивает глаза. — Да ну, чушь не говори, — отмахивается он. — Я не силён в этом… — В чем? Тартар чешет затылок, принимая в ладонь ключи от Ласточки. — В преподавании, — наконец отвечает он. Северус разводит в стороны руки с таким лицом, будто внезапно вспомнил что-то крайне абсурдное. — Ты шутишь? — не понимает он. — А два часа ты сейчас чем занимался? Преподавал, — уверенно добавляет Северус. — Сервис — это отличный бизнес, но почему бы тебе не разбавить его подработкой инструктора, чтобы профессия не приелась раньше времени? Тартар крутит железный шлем в руках, размышляя над его словами. В одном Отец безоговорочно прав. Сервис — его хлеб, его любимая работа и его хобби одновременно, да только его жизнь ведь не стоит на месте, время идёт, мир меняется, и Тартар вместе с ним. Он не хочет потерять интерес к ремонту байков, поэтому смена обстановки — идея отличная. — Я подумаю над этим, — наконец отзывается он. Северус кивает. — Да, — хлопает он его по плечу, — конечно, подумай. — Кто будет кофе? Тартар и Северус одновременно реагируют, поднимая взгляд. Грейнджер стоит в дверях, скрестив на груди руки, и с улыбкой наблюдает за ними уже довольно долгое время. Гермиона видит своими глазами, как Северус ведёт байк сам. Она даже не может выразить, что чувствует. Её просто разрывает от гордости за него. — О, вернулась, — радостно улыбается Тартар. — Будто и не уходила. Гермиона улыбается в ответ, привалившись плечом к косяку двери. — Ты про кофе серьёзно спрашиваешь? — интересуется Тартар. — Конечно, — отзывается она. — Чудно, — прихлопывает он в ладоши. — А то кофе от Отца переваривается с трудом, — забавно округляет он глаза. — Дай Бог, чтоб не пронесло. Гермиона взрывается смехом, Тартар подхватывает следом. Северус смотрит на них обоих с наигранной обидой, бросает взгляд то на одну, то на второго. Грейнджер почти захлёбывается, складываясь пополам, и Тартар пристраивается к ней рядом, шлёпая ладонью себе по бедру. — Обхохочешься, — скрещивает Северус на груди руки. — Нет, правда, просто сражён чувством юмора вас обоих. Гермиона утирает пальцем брызнувшие из глаз слёзы и выпрямляется, с теплотой посматривая на Северуса. Она знает, что он не обижается на эти слова. Даже не просто знает, уверена в этом. — Ладно, загоню пока байк в гараж, буду на заднем дворе, — указывает себе за спину Тартар. — Приходите оба туда. — Да, хорошо, — отзывается Северус. Он подходит к Гермионе и, стараясь не показывать своей взволнованности, слегка кивает, глядя ей в глаза. — Как всё прошло? Гермиона вздыхает, слабо улыбнувшись. — Всё хорошо, — отвечает она, слегка прикрыв на мгновение глаза. — Их не было, я просто ответила на все письма. Северус на автомате кивает, без надобности опустив руки в карманы шорт, потому что не знает, куда их девать. От полученной информации становится несказанно легче. У них обоих снова есть время, и эта новость приносит даже больше радости, чем первый самостоятельный заезд на байке. — Отлично, — сдержанно произносит Северус. — Тогда я пойду к Тартару, — кивает он в сторону заднего дома. — Или мне помочь вам с кофе? Гермиона улыбается. — Не стоит, — забавно морщит она нос. — Мы ещё поработаем над вашей варкой кофе в турке, но позже. Северус фыркает, наигранно надувшись. — Никакой благодарности в этом доме, — сетует он. — Буду на заднем дворе. — Я скоро вернусь, — напоследок бросает она, когда заходит в дом. Улыбку скрыть не удаётся. Гермиона ловит себя на мысли, что это происходит с завидным постоянством. Северус заставляет её улыбаться, не прилагая для этого ни капли усилий. Он просто меняется, ведёт себя так, как привыкает, и его простота располагает Гермиону к себе сильнее, чем можно себе представить. Остановившись у столешницы, она уже вынимает пакет с кофейными зёрнами, как вдруг слышит странные звуки. Грейнджер замирает с кофе в ладони и оборачивается, внимательно вслушиваясь. Звук повторяется. — Что такое… Грейнджер оставляет пакет на столешнице и обходит барную стойку, глядя по сторонам. Утробные звуки продолжаются откуда-то из глубины дома. Словно поддавшись седьмому чувству, Гермиона бросает взгляд на кошачью миску. Она невольно дёргается, судорожно выдохнув. Еда в миске уже заветрилась, к ней не прикасались с того момента, как она вынула её с утра из холодильника. Глотку сдавливает страх. — Эрнест! — громко произносит Гермиона, направляясь быстрым шагом в гостиную. — Эрнест, где ты?! Утробный звук повторяется, и теперь Грейнджер понимает, что это измученное и тяжёлое мяуканье. Таких звуков Эрнест никогда ещё не издавал. Гермиона всё зовёт несчастного кота по имени, мечется по всему дому, старается найти источник звука. — Эрнест, милый, где же ты?! Мяуканье звучит крайне близко, поэтому Гермиона реагирует молниеносно, пробравшись в приоткрытую дверь чулана и включив маленькую лампочку у входа. Она видит Эрнеста на груде каких-то тряпок в углу пыльной комнатушки. — Эрнест! Гермиона хватается за косяк с таким остервенением, что белеют ногти. От страха за живое существо подкашиваются ноги. Она видит, что кот лежит на боку, в таком положении особенно сильно заметно, как сильно его разнесло за последние дни. Грейнджер не может заставить себя подойти. — Тартар! — что есть силы кричит она. — Тартар! Северус! Сюда, скорее! На заднем дворе слышится возня и мужские голоса. Топот двух пар ног присоединяется чуть позже. Северус и Тартар с испуганными лицами вбегают в дом и почти сразу находят бледную от страха Гермиону. Тартар подходит первым. — Васаби, что случилось?! — Там, — захлёбывается Гермиона словами, указывая в чулан. — Там Эрнест… Тартар, он так мяукал, я… Байкер бледнеет прямо на глазах, протискивается в узкий проход и исчезает в чулане. — Эрнест! — совершенно непривычным, таким испуганным тоном восклицает он. — Эрнест, мальчик мой, что с тобой такое?! Гермиона стоит с влажными глазами и тяжело дышит. Сознание девушки играет с ней злую шутку, тут же подбрасывая воспоминания о том, как ей пришлось тяжело переживать смерть Живоглота три года назад. Пожалуй, Живоглот не был ей так близок, как Эрнест для Тартара. У её лучшего друга связь с домашним любимцем немного иного рода. Намного крепче, чем можно себе представить. Северус смотрит на дрожащую Грейнджер всего мгновение, а затем решает взять ситуацию в свои руки. Протиснувшись в чулан следом, Северус почти пополам складывается, но идёт к сгорбившемуся Тартару и присаживается рядом. — Эрнест… — скулит байкер дрожащим голосом. — Что же с тобой такое?.. — Тартар, дай мне посмотреть, — холодным тоном, не допускающим возражений, чеканит Северус. Тартар тут же повинуется и двигается в сторону, пропуская Северуса вперёд. Снейп садится на колени рядом и смотрит вниз. Эрнест лежит на боку, дышит тяжело и часто, брюхо кота сильно вздуто. Сначала Северус решает, что это последствия постоянного поедания бекона, но вдруг замирает, наблюдая за котом внимательнее. Глаза профессора расширяются. — Тартар, выходи, — немного резко произносит он. — Что? Байкер выглядит таким беспомощным и несчастным в это самое мгновение, совершенно растеряв всю свою мужественность и жёсткость. Один Северус сейчас с холодной головой, так что это ему предстоит принимать решения. — Выходи, — глядя ему в глаза, повторяет он. — Гермиона, — резко обернувшись через плечо, зовёт он. Грейнджер почти вздрагивает, выпрямляясь по стойке смирно. — Несите таз с горячей водой и пару полотенец, — распоряжается он. — Я… — мямлит Гермиона, совершенно не понимая, для чего всё это. — Я, да, сейчас… Тартар непонимающе качает головой. — Зачем? — беспомощно спрашивает он. — Что с Эрнестом?.. — Выходи, — подталкивает его Северус. — Мне и без того тут мало места. Тартар поднимается на негнущиеся ноги не без помощи Северуса и, нагнувшись, выходит из чулана. Снейп почти силой усаживает байкера на стул, находящийся неподалёку. Тартар тяжело на него валится, колени дрожат. — Гермиона! — рявкает Северус. — Где вы?! — Я иду! — не хватает у неё сил рявкнуть в ответ от тревоги. — Всё принесли?! — Да, — еле удерживает она таз в руках. — Давайте сюда, — забирает он его себе. — Позаботьтесь о Тартаре. Гермиона задыхается от волнения. — Северус, вы объясните, что происходит?! — повышает она голос, потому что только так ей обычно удаётся достучаться до профессора. Северус на мгновение оборачивается с тазом в руках, сильно сжимая пластиковые ручки. — В доме в скором времени жителей станет больше, — неоднозначно отвечает он. Тартар осоловело хлопает глазами, а Гермиона охает и накрывает рот ладонями, сразу понимая происходящее. Байкер хмурится, качая головой. — Не понял… — Разродится сейчас твой Эрнест, — нетерпеливо произносит Северус, исчезая в чулане. Тартар открывает рот, лишаясь дара речи. Гермиона снова охает и ныряет следом за Северусом. Профессор усаживается на колени и стелет одно из полотенец рядом с… Кошкой! — Чем я могу помочь? — появляется рядом Гермиона, убрав за уши волосы. Эрнест тут же реагирует на знакомый голос и даже находит в себе силы зашипеть, но надолго её энергии не хватает, поэтому сфинкс обречённо роняет голову на тряпки, снова вытягивая задние лапы от очередной потуги. — Пока ничем, — тут же отвечает Северус, оставляя таз с водой рядом. — Её нервирует ваш голос, да и голоса всех других, если честно. Подпускает она к себе только Тартара и меня, но Тартар сейчас не в форме, — спокойным тоном добавляет он. — Так что вернитесь к нему и проследите за будущим папашей. Гермиона немного нервно усмехается и непроизвольно опускает ладонь на плечо Северуса. Мужчина оборачивается, глядя на дрожащие тонкие пальцы Гермионы. Грейнджер тут же осознает свою импульсивность и отдёргивает руку. — Да, — кивает она. — Да, прослежу. Дайте мне знать, если понадобится помощь. — Непременно. Гермиона выходит из чулана и прикрывает за собой дверь. Она тут же смотрит на бледного Тартара, который так и продолжает сидеть с открытым ртом в том же положении, в каком его оставляет Грейнджер пятью минутами ранее. Гермиона присаживается рядом с ним на колени и улыбается. — Ты только не волнуйся, ладно? И эта фраза запускает необратимый механизм. Тартар вскакивает с места, бродить вдоль чулана начинает, причитает без конца и тараторит без умолку. Он так волнуется, что даже потеет, про чудовищную бледность и говорить нечего. Из чулана то и дело доносится жалобное мяуканье кошки и негромкие слова Северуса, которые никому не удаётся разобрать. Осознание к байкеру пока не приходит до конца, пусть сложившуюся ситуацию он наконец и понимает не без помощи Гермионы. Грейнджер сначала беспокоится, как ей с Тартаром сладить в такой непредвиденный момент, он ведь с Эрнестом носится всё время, как с собственным сыном, который, к слову, внезапно оказывается дочкой, но тревога со временем отпускает. Кажется, проходит целая вечность, а не каких-то пару часов, когда дверь чулана наконец открывается. Тартар замирает на месте, задержав дыхание. Гермиона резко поднимается со стула. Северус вздыхает, пропуская сквозь пальцы влажные волосы, когда заводит их назад, и бросает лукавый взгляд на байкера. — Не хочешь познакомиться кое с кем? — кивает он в сторону чулана. Тартар немного вымученно улыбается и идёт на негнущихся ногах к чулану, протискиваясь внутрь. Северус с Гермионой залезают следом. Байкер присаживается на колени, со слезами на глазах глядя вниз. Прямо перед ним лежит его любимый Эрнест, лениво вылизывая крохотный и еле слышно повизгивающий волосатый комочек. Другие две крошки уже получили свою первую водную процедуру от матери. Никто даже не задаётся вопросом, где кошка умудряется нагулять трёх красавцев, если постоянно находится на участке дома Тартара. Отец котят явно другой породы, их волосатые мордочки и спинки являются тому подтверждением. Что ж, чужих детей не бывает. Сфинкс чувствует родной запах и вскидывает голову, мягко и немного хрипло мяукая от пережитых событий. Кошка прикрывает глубокие синие глаза и чуть тянет вперёд голову, чтобы получить ласку. — Эрнест, — посмеивается Тартар, начиная гладить обожаемого любимца. — Эрнест, брат, ты что, девочка?! Северус с Гермионой ютятся позади него в узком пространстве, но стоять плечом к плечу им обоим комфортно. Они синхронно посмеиваются. — Получается, это теперь… Эрнестина? — предполагает Гермиона. Северус вздыхает. — Получается, что так, — соглашается он. — А ты теперь — отец, Тартар. Байкер вздёргивает губу и судорожно вздыхает, но тут же старается снова взять себя в руки и прогнать счастливые слёзы. Он редко даёт себе слабину, а с такой ситуацией в жизни вообще впервые сталкивается. Он оборачивается через плечо. — Нет, мне многому следует поучиться, чтобы стать таким, как ты, — смотрит он на него с бесконечной признательностью. — Спасибо, Отец. Северус кивает, прикрыв глаза. Тартар снова возвращает своё внимание Эрнестине и налюбоваться не может ни на неё, ни на её деток. Северус чуть склоняется к Гермионе. — Принесёшь Эрнестине попить? — негромко произносит он. — И перестелить бы ей лежанку, — добавляет Северус. — Найдётся что-нибудь, чего не жалко подложить? Гермиона мягко улыбается, чуть запрокинув вверх голову. Северус замечает, как невозможно волшебно искрятся её глаза. Внутри от этого что-то на мгновение сжимается, и Снейп поражается этому незнакомому, но такому неожиданно приятному чувству. — Конечно, — шепчет она с улыбкой. — Конечно, найдётся. Грейнджер исчезает за дверью, и Северус немного судорожно вздыхает, сбрасывая с себя странные ощущения. Он подходит ближе к Тартару и присаживается рядом, намереваясь забрать с собой таз, в котором мыл руки, и оставить байкера на время наедине со своей радостью. — Отец, я тебе век признателен теперь буду, — откровенно произносит Тартар уверенным голосом. Северус даже до таза дотянуться не успевает, обескураженный таким заявлением. — Если я могу как-то тебя отблагодарить, ты только дай мне знать, — продолжает он. — Всё сделаю, зуб даю. Северус на мгновение задумывается, сидя на корточках рядом с Тартаром. Байкер с полным вниманием на него смотрит, ожидая любых слов. Он почти в рот ему заглядывает, так сильно хочет быть полезен и хоть как-то отблагодарить за такой невероятно человеческий поступок. Снейп сжимает на мгновение губы. — Знаешь, есть одна просьба… Глаза Тартара загораются. — Только в рамках закона, — отрезает он, нахмурив брови, но вдруг резко расслабляется. — Вообще, ладно, могу и вне закона помочь, у меня связи есть и… — Да постой ты, — осаждает его пыл Северус, махнув рукой. — Тебе может это показаться странным, но… У тебя ещё саженцы олеандров есть? Тартар совершенно спокойно воспринимает вопрос. — У меня нет, — качает он головой, — но знаю поставщика, живёт в пригороде. А что?.. Северус с улыбкой похлопывает его по плечу. План рождается моментально, на его подготовку уходит трое суток. На четвёртый день с утра пораньше в дом семьи Грейнджер стучится Форк. Гермиона открывает ему и задаётся вопросом, что послужило таким ранним визитом. Форк объясняет в двух словах, что ему нужна помощь: добраться до Бирмингема к двум часам и дождаться машины, чтобы забрать готовые детали у поставщика. Он совсем забыл, что назначена у него встреча на сегодня, одному ему не справиться, а ребята все завалены делами. Форк заверяет, что они управятся до вечера, до Бирмингема ехать чуть больше ста двадцати пяти миль, два с половиной часа езды, плёвое дело. К тому же, Тартар предоставит ей возможность взять Ласточку. Гермиона, разумеется, соглашается помочь. Она спрашивает у Северуса, хочет ли он поехать с ними, но тот напоминает, что у них с Тартаром ремонт байка одной влиятельной персоны, которая обращается впервые и ждёт отличных результатов за короткий срок. Грейнджер понимающе кивает, быстро собирается и садится на заднее сидение байка Форка, чтобы заскочить за Ласточкой Тартара и поскорее отправиться в путь. Гермиона говорит Северусу, что до заката вернётся, и тот желает ей лёгкого пути. Форк заговорщически подмигивает Северусу перед тем, как сесть за руль, и Снейп с ухмылкой кивает. Едва байк Форка исчезает за поворотом, Северус поднимается на ноги и идёт переодеваться. Теперь можно приступать к делу. Натянув на себя шорты и светлую майку, чтобы было не так жарко, Северус выжидает положенное время и аппарирует недалеко от дома Тартара, тут же направляясь к нему. Едва он открывает входную дверь, Тартар тут же кидает ему ключи от байка, и Северус мастерски их ловит. — Тако сказал, что бак полный, — натягивает он кроссовки, присев на пуф. — Ласточка была бы куда практичнее, учитывая размеры грядущих покупок, — замечает Северус. Тартар посмеивается. — Отец, ты такой смешной временами, конечно, — качает он головой. — Ты думаешь, что моя Ласточка сможет уместить на себе двух человек и хотя бы один саженец олеандра? Северус хмурится. — Разве нет? Тартар заканчивает надевать обувь, подходит к двери, ведущей на задний двор, и открывает её настежь, указывая вперёд. Северус подходит к нему, выглядывая наружу. — Размеры кустарника не смущают? Северус моментально понимает, о чем речь. Тартар ухмыляется. — Хэмиш доставит все покупки на своём грузовике, он заказ уже оформил, погрузить надо только, — объясняет он. — Ладно, идём, времени впритык, а у нас работы много. До Бирмингема добраться можно и быстрее. Форк, конечно, обещал не торопиться, но за Васаби я бы не был так уверен, — жмёт он плечами. — Она же к тебе спешит постоянно, Отец. — Ха-ха, — саркастично отзывается Северус, шлёпнув байкера по животу тыльной стороной руки. Тартар оставляет Эрнестине целую миску влажного корма и воды и умиляется напоследок трём спящим комочкам. Тартар теперь обещает быть внимательнее к деталям и принимает решение всенепременно узнать у ветеринара, какого пола трое деток Эрнестины. Пока он особо не беспокоится об этом, они ещё совсем крошки, но имена всем троим даёт универсальные. Теперь в его доме обитают Билли, Вилли и Тилли. Погладив мать-героиню по голове, он с тяжёлым сердцем выходит из дома. Не хочется ему оставлять так надолго Эрнестину с детками, но Тартар — человек слова, поэтому прячет напрасную тревогу глубоко внутри себя и выполняет свой долг перед другом. Участок Хэмиша находится всего в получасе езды от дома Тартара, так что Северуса даже воодушевляет возможность покончить с покупками побыстрее и побольше времени уделить самому процессу работы. Заглушив байк, Тартар поднимается с места и тут же раскрывает руки для приветственных объятий. Им навстречу идёт подтянутый высокий мужчина с коротко стриженными волосами цвета соли с перцем. На нем одни только шорты с кроссовками, а на голове ковбойская шляпа с потёртыми краями. Темно-бронзовый загар покрывает тело фермера равномерным слоем. — Тартар, — мужчина протягивает ему руку с улыбкой, — брат, как жизнь! — Хэмиш, здорова, машина! — обмениваются они крепкими рукопожатиями. — Всего пару месяцев тебя не видел, опять сушишься? — Ага, как же, — фыркает басом фермер. — В такую жару да вечно на солнце — вот тебе и сушка. — Ха-ха! Северус стоит неподалёку, скрестив на груди руки. Он в разговор не вмешивается, потому что не видит в этом смысла. Старым товарищам надо для начала перекинуться парой фраз, он не испытывает дискомфорта в том, что остаётся незамеченным. Длится это всё равно недолго. — Тартар, — вежливо обращается к товарищу фермер, — ты со своим другом меня не познакомишь? — О, черт, прости, — шлёпает он себе по лбу, — конечно. Хэмиш, это Отец, мой хороший друг и стажёр в сервисе, — указывает он вперёд. — Отец, это Хэмиш. Он — повелитель флоры! Лучший в своём деле! Северус бросает быстрый взгляд на добродушное и искреннее лицо Тартара, и его в который раз поражает откровенность этого парня. Он так просто говорит такие сложные для самого Северуса вещи, что это вызывает белую зависть. Северус не может взять и сказать вслух, что кто-то является его близким по духу человеком, а Тартар может. Он берет и говорит, что Северус его друг. Вот так… Просто. Откровенно. Искренно. И не задумываясь. Северус чувствует приятное тепло в груди и кончиках пальцев. Не было у него раньше друзей, а вот теперь, кажется, есть. — Не нахваливай, — просит его Хэмиш с самодовольной улыбкой. — Он тебе выручку бешеную делает, брат! — шутливо насупившись, выдаёт Тартар. — Побольше уважения к таким покупателям! — А, так это ты заказ на два листа мне оформил, — искренне улыбается фермер, протягивая вперёд руку. В уголках глаз Хэмиша путаются глубокие морщинки. Рассмотрев его вблизи, Северус понимает, что они с ним почти одного возраста. Снейп отвечает на улыбку и слегка кивает. — Отец, — не задумываясь, представляется он и протягивает свою. — Хэмиш, — отзывается фермер и крепко жмёт ладонь новому знакомому. — Ну что, идёмте, — кивает он на своё маленькие предприятие. — Я всё подготовил. Точно по списку. — Брат, ну, я в тебе никогда не сомневался… Фермерский небольшой домик оказывается лишь фасадом, за которым простирается огромный участок на несколько акров. Всюду стоят огромные теплицы, под ногами десятки грядок с невероятным количеством овощей, стоят шеренгами фруктовые деревья, а вдалеке виднеются ровные ряды пчелиных ульев. По участку бродят люди, ухаживая за растениями, тут и там виднеются чьи-то макушки. Хэмиш проводит им небольшую экскурсию, пока они идут к ангару с саженцами, недалеко от которого стоит припаркованный Шевроле пикап с открытым кузовом. Оказывается, Хэмиш не просто «Повелитель флоры», он видный предприниматель, занимается аграрным делом больше двадцати пяти лет, а его громкое имя знает каждый уважающий себя фермер Великобритании и всегда обращается к нему за советами и лучшими товарами. Штат Хэмиша насчитывает пятьдесят человек только здесь, в Лондоне, а в близлежащих дочерних предприятиях, раскиданных по всей Англии, под его началом трудятся ещё около трёхсот. Имея такую власть, добродушный фермер не носит строгих костюмов, не сидит в головном офисе и не смотрит на всех свысока. Он носит такую же одежду, как его подчинённые, и трудится вместе с ними с раннего утра до захода солнца. Он своё дело определённо знает. Когда Хэмиш открывает дверь ангара, Тартар звучно улюлюкает, и под железным сводом звенит эхо. Прохладный воздух помещения наполнен таким опьяняющим ароматом свежести и цветов, что у Северуса непроизвольно перехватывает дыхание. Ангар Хэмиша утопает в цветах. Тут и там виднеются левкои, желтофиоли и георгины — самые продаваемые растения этого месяца. Что уж говорить о пышных сеянцах и саженцах маков, гвоздик, астр, фиалок, флокс, гиацинтов, азалий, тюльпанов, олеандров и нарциссов. От красоты разбегаются глаза. Северус чувствует, как сжимается сердце от осознания того, что он эту красоту наконец замечает. В этом мире столько прекрасного, столько восхитительного и волшебного. И речи не идёт о магии, волшебство мира магглов совершенно иного рода. Хэмиш на каком-то незнакомом Северусу языке бросает пару фраз трём парням вдалеке, и те ему тут же с улыбкой отвечают. Потом Тартар вскользь упоминает Северусу, что многие ребята здесь мексиканцы, а Хэмиш помогает мигрантам с гражданством. — Всё готово, идёмте туда, — указывает в угол ангара Хэмиш. — Ребята помогут нам с погрузкой, водитель уже ждёт снаружи, я помню о срочности. Десятки саженцев и сеянцев друг за другом отправляются в открытый кузов автомобиля. Ребята с особой нежностью и аккуратностью относятся к волшебной красоты цветам. Хэмиш и Тартар таскают мешки с удобрением, Северус берет на себя садовый инвентарь. Им хватает всего получаса, чтобы полностью заставить огромный — как кажется Северусу сначала — кузов грузовика. Как только профессор видит масштаб работы, у него на мгновение опускаются руки. Даже если бы Гермиона с Форком остались в Бирмингеме на ночь, не факт, что они с Тартаром в четыре руки управятся с таким богатством даже за три дня. Ох, а он так хотел удивить её сюрпризом! Внезапная тревога волчком закручивается в животе Северуса. Широкая ладонь Тартара опускается ему на плечо. — Ну что, двинули? Северус рассеянно кивает. — Да, — соглашается он. Деваться-то некуда. — Да, едем. Профессор даже не успевает окунуться в тяжёлые мысли о таком глобальном объёме работы, потому что замечает, как к ангару подъезжает ещё один такой же грузовик. Хэмиш садится за руль, а в кузов к нему запрыгивают те трое ребят и присоединяются ещё четыре девушки с такой же смуглой кожей. Они звонкими и нежными голосами переговариваются на своём языке, заправляют на ходу в шорты майки и поправляют белоснежные косынки на головах. Северус непонимающе сводит на переносице брови. — Ты же не думал, что мы вдвоём будем сад Васаби в божеский вид приводить? — со смешинкой в голосе произносит Тартар. Северус даже не может что-то ответить, так он оказывается обескуражен всем, что происходит. — Там работы на неделю, не меньше, — не замечает его ступора Тартар. — А так за день управимся, — довольным тоном добавляет он. — Потом девчонки будут приезжать два раза в неделю до конца лета, чтобы проверять, как прижились растения. Я на два сада не разорвусь, сам понимаешь, а ты наверняка понятия не имеешь, как подкармливать цветы, Отец. Северус немного нервно усмехается, его просто разрывает непомерное, всепоглощающее чувство благодарности. Вот только рациональность снова просыпается первой. — Это же столько стоит, — лихорадочно соображает Северус. — Столько стоит, Тартар. У меня… у меня нет средств для… Тартар мягко опускает ладонь ему на плечо и коротко кивает. — Это подарок, — спокойно отзывается байкер. — Ты в мой дом вдохнул жизнь, я хочу сделать для тебя то же самое. Северус только открывает и закрывает рот, не в силах подобрать слов. — К тому же, ты же для Васаби стараешься, я знаю, — как бы между делом добавляет он, усаживаясь на байк. — А ей я и последнюю рубаху готов отдать. Она — моя семья. Северус слышит незнакомые нотки в голосе байкера. Такие печальные и искренние, что кожа на руках становится на мгновение гусиной. Что же произошло много лет назад? Как Тартар и Гермиона познакомились, и почему она так сильно для него важна? Профессор не успевает задаться вопросами, водитель грузовика позади них гудит в клаксон. Тартар оборачивается, и Хэмиш высовывается из окна машины. — Вы вперёд поезжайте, — кричит он, — а мы за вами! Байкер моментально расцветает на глазах и поднимает вверх руку. — Принято, брат! — отвечает он и смотрит с улыбкой на Северуса. — Поехали, Отец. День будет насыщенным. Северус усаживается позади него и согласно кивает. — Твоя правда. Они добираются до дома Грейнджер даже быстрее, чем планируют изначально. Светофоры горят одним только зелёным, и им удаётся избежать большинство пробок на дорогах. Пара соседей даже выглядывает из окон, когда два грузовика паркуются у подъездной дорожки всегда тихого дома. Работа начинает кипеть моментально. Работники Хэмиша знают своё дело, с растениями все они на «ты», и работу свою определённо любят сильнее, чем того требуют традиционные негласные правила жизни. Все быстро распределяют обязанности, Северус даже реагировать сначала не успевает, и его можно понять. Хэмиш так ловко переключается с испанского на британский, что в первые минуты голова идёт кругом. Это быстро проходит. Вооружившись лопатами, крепкие мексиканцы и Северус с Тартаром под чутким руководством Хэмиша начинают перекапывать землю вдоль периметра участка. Девушки хватают грабли и сразу за ними с лёгкой руки разравнивают будущие пристанища для цветов и избавляются от сорняков. Хэмиш включает фоном радио в грузовике, и работа идёт куда легче, когда жизнерадостные мексиканки с забавным акцентом подпевают хитам радиоволн. Одни переключаются на удобрение почвы, другие занимаются рассадой, пара парней делают невысокую изгородь для будущих олеандров, а ещё один ловко орудует молотком, сооружая из отполированных досок небольшую скамейку. В какой-то момент Хэмиш звонко свистит, и его работники согласно кивают, оставляя на местах рабочие инструменты. За приятной работой время идёт быстро, а обед никто никогда не отменяет. Северус и сам спохватывается слишком поздно, они уже четыре часа работают без остановки. Он даже теряется сначала, не знает, что предложить трудягам, но Хэмиш его успокаивает и говорит, что они все носят еду с собой. Северус разогревает им с Тартаром по порции мясного рулета, с рецептом которого знакомится ближе не без полезных советов Тако. Однако так просто гостей без дополнительной порции оставить не может, поэтому готовит на скорую руку вместе с Тартаром тарелку сэндвичей, и трудяги с удовольствием принимают вкуснейший перекус. Солнце начинает клониться к закату в тот момент, когда мексиканка достаёт из грузовика последние два кулька с рассадой тюльпанов. Взглянув на часы, Северус принимает из рук девушки растение и подходит к фермеру. — Хэмиш, — окликает он мужчину, и тот поднимается на ноги, последний раз проверив хорошо сколоченную лавку. — Уже поздно, твои сотрудники наверняка устали. Осталось немного, я закончу всё сам. Поезжайте домой. Фермер добродушно улыбается, слегка размявшись. Уставшим он совершенно не выглядит, и это поражает. Северус уже ног не чувствует, но показывать свою слабость в обществе таких закалённых жизнью людей совсем не хочет. — Хорошо, Отец, — кивает он. — Мы здорово поработали, успеем добраться на ферму до ужина. Северус крепко жмёт ему руку улыбается с глубокой признательностью. Тартар искренне благодарит Хэмиша и всю его команду, делает комплименты девушкам, нахваливает их золотые руки, а они рдеют от его похвалы, пусть и не понимают ни слова, и смущённо улыбаются. Тартар расплачивается с Хэмишем наличными сам, накидывает ему сверху ещё сумму за добросовестную, отлично проделанную работу, а Северусу говорит, что тот сможет отдать ему деньги как-нибудь потом, при встрече. Сейчас он очень торопится, ему надо успеть домой до восьми вечера. Если историю для Васаби с доставкой приходится придумать и осуществить на ходу, то Тартару правда надо быть на месте в этот день у гаража, куда прибудет деталь, которую он ждал из Китая два месяца. Северус благодарит Тартара и жмёт ему руку, похлопав на прощание по плечу. Байкер упоминает, что завтра на тренировку приходить не обязательно, потому что подняться с утра Северусу будет тяжело в любом случае после такого продуктивного дня. Снейп ухмыляется и согласно кивает, а сам в глубине души думает о том, как бы вообще завтра проснуться, если сейчас уже всё болит. Профессор всех провожает, включает только установленную уличную гирлянду и в приятном одиночестве неторопливо идёт с рассадой тюльпанов к оставшимся двум лункам на участке. Гермиона аппарирует с грациозной ловкостью недалеко от крыльца дома и массирует шею, слегка покрутив головой. Слишком долго ездить она не особо привыкла, обычно у них с Северусом после каждого получаса езды бывает небольшой привал. Сегодня пришлось почти три часа ехать без остановки. Была бы её воля, вообще бы за этой деталью сама аппарировала, и не пришлось бы потерять целый день на дорогу. Нет, не подумайте, она любит ездить на мотоцикле и любит компанию Форка, но всё-таки ей куда привычнее куда-то ездить вместе с Северусом, и этого нельзя отрицать. Гермиона вынимает из кармана ключ и поднимается по ступенькам на крыльцо, но не успевает вставить его в замочную скважину, потому что резко замирает, расширив глаза. Вечерний воздух почти рябит от мерного стрекотания повсюду. Вот только раньше она такого гомона не слышала в пределах своего участка. Развернувшись на сто восемьдесят, Гермиона удивлённо смотрит на подножье крыльца и до последнего думает, что ей кажется. Не отрывая взгляда от какого-то, как ей изначально кажется, наваждения, она спускается вниз и осторожно касается острых зелёных листочков кустарника. — Олеандры? — нахмурившись, не верит она своим глазам. С заднего двора доносится какое-то копошение. Оставив сумку на крыльце, Гермиона проходит к калитке, ведущей на задний двор, и смотрит вглубь. Сердце пропускает удар. Схватив губами кусочек воздуха, Грейнджер широко распахивает глаза и входит на участок. Она не может поверить в то, что видит. Стрекотание доносится со всех сторон, воздух наполнен ароматом различных цветов и древесной стружки. Гермиона медленно двигается вперёд, едва передвигая вмиг ослабевшими ногами. Задний двор её дома искрится жизнью. Тут и там покачиваются на ветру стебли со слегка склонёнными вниз бутонами. Она узнает азалии, глицинии, маки, гвоздики, астры и фиалки, разбитые по периметру участка и вдоль небольшой веранды, ведущей к задней двери дома. Длинные покачивающиеся гирлянды сияют нежным светом, листва посаженных кустарников бросает на стриженную траву и новую лавочку косые тени. Гермионе кажется, что она видит сон. Самый дивный сон за всю свою жизнь. На губах Грейнджер играет яркая улыбка, в глазах сами собой появляются слёзы. Она видит в глубине сада Северуса, который сидит на корточках и копается в земле. Ноги сами несут её к нему, в грудной клетке гулко и радостно бьётся сердце, а в голове сумасшедшая неразбериха, но она впервые в жизни на это машет рукой. Северус поднимается с места, опираясь ладонью на колено, и разворачивается, чтобы взять последний кулёк тюльпанов. Он даже слегка вздрагивает, когда понимает, что находится здесь уже не один. Гермиона во все глаза смотрит на Северуса, и в её искрящихся карих радужках горит такой калейдоскоп эмоций, что в который раз Северус замечает, как этот взгляд провоцирует странный жар у него в грудной клетке. Сначала он даже речь готовит для Гермионы. Слаженную, чёткую, наполненную саркастичностью и дружескими издёвками, да только сейчас он смотрит на неё, такую сияющую и такую искреннюю, и у него в голове не остаётся никаких слов. Гермиона и сама слов подобрать не в состоянии. По солнечному сплетению бьёт пульс, щеки окрашиваются румянцем, каждая клеточка тела вопит от счастья, а в слова свою радость она облечь не может. Северус стоит в мокрой светлой майке и заляпанных шортах. Он весь измазался в земле, и даже рабочие перчатки ему сейчас не особо помогают. Тёмные пряди выбились из хвоста, на губах мужчины играет слабая улыбка. Он такой уставший и такой… Счастливый?.. Гермиона не знает, что ей сказать и как ей выразить ту благодарность, которую источает каждая клеточка её тела. Она подходит к Северусу ближе, слегка запрокинув вверх голову, и так ему удаётся ещё лучше разглядеть эти потрясающие искорки в её сияющих глазах. — Я хочу вас обнять, — слегка дрожащим голосом произносит она. — Это не будет лишним? Северус не сразу отвечает, заворожённый этим образом Гермионы до глубины души. Он пытается сбросить с себя немного неуместное в данный момент оцепенение и дёргает уголком губ в усмешке, глянув куда-то в сторону. Сарказм ему сейчас пригодится в качестве лучшего друга и верного товарища. — При других обстоятельствах, — начинает он свою тираду, — разумеется, будет, но… Он не успевает закончить фразу, потому что в следующее мгновение слегка теряет равновесие, делая пару мелких шагов назад. Гермиона обвивает руками его шею, вскочив на носочки, и утыкается носом в плечо, крепко зажмурив глаза. Всё, что говорится до «но», никогда не имеет смысла. Северус снова ощущает, как в грудной клетке начинает пульсировать странное тепло. Тесный контакт сначала выбивает мужчину из колеи, но затем, почувствовав прямо через ткань собственной майки гулкое и частое биение сердца Гермионы, ему становится чуть легче. Значит, не только у него подскакивает пульс. Северус закрывает глаза, не в силах поднять свинцовые руки. Они так и стоят, не обронив больше ни слова, и чувствуют удары сердца друг друга, пока вокруг них затевают свои песни сверчки, утопая в зелени и цветах сияющего новой жизнью сада.