Метаморфозы

Рон бегает встревоженным взглядом по бледному лицу Гермионы, но другие вопросы не торопится задавать. Он видит, как она напугана, как блестят от непрошеных слёз её глаза и как тщетно она пытается скрыть своё состояние. Уизли берет её руку в свою и тут же опускает вниз голову, непроизвольно нахмурившись. — Ты как ледышка, — озвучивает он свои мысли, поглаживая тыльную сторону её ладони. — Идём в дом, я заварю чай. Гермиона не находит в себе силы что-то ответить вслух, она просто становится ведомой и слепо следует за Роном, не выпуская его руки из своей. Уизли выдвигает стул, помогает Гермионе сесть, а там торопливо шепчет о том, что беспокоиться ей не о чем и он всё сам сделает. Парень подлетает к столешнице и начинает суетиться. Ставит чайник, достаёт чашки, заварку и успокоительные травы с верхней полки шкафчика, которые хранятся как раз на такой случай. Смесь из зверобоя, мелиссы и душицы привлекает его внимание в первую очередь. Гермиона слепо смотрит в одну точку, старается прийти в себя, но получается пока не особо хорошо. Кошмарный привкус во рту задачу не облегчает, а в голове предательски мелькает мысль о том, как Гермионе становится жаль оказавшийся не в то время и не в том месте кустик несчастного бадьяна. Она сбрасывает с уставших ног туфли, морщится, когда поднимается с места, и направляется в ванную, прикрывая за собой дверь. Убрав в низкий хвост волосы, Гермиона включает воду и плещет себе на лицо, зажмурив глаза. Становится легче. Она проделывает так несколько раз, чистит зубы, принимает таблетку успокоительного, смиренно ожидавшую её в оранжевой баночке туалетного столика, и возвращается обратно на кухню. Рон уже сидит за столом, опустив руки на колени, в тревожном состоянии ожидая возвращения Гермионы. Едва она появляется на пороге, парень тут же расправляет плечи и дышит легче, потому что видит, что и она выглядит лучше после водных процедур. Гермиона слабо улыбается уголком губ и присаживается на стул рядом. Уизли заботливо протягивает ей чашку горячего чая, на что Грейнджер тихо выражает благодарность. Они молча пьют чай, по всей кухне витает аромат трав, из которых он заварен. Рон беспокоится, искоса поглядывая на Гермиону, отпивает ещё глоток чая, чтобы не наговорить лишнего, но всё равно в какой-то момент не выдерживает. — Если ты не готова сейчас рассказать, то это ничего, я пойму, — тараторит он, — дело непростое, ты предупреждала меня, я помню… Гермиона накрывает его руку, покоящуюся на столе, своей и качает головой, поджав губы. — Нет, Рон, я… — закрывает она на мгновение глаза, тяжело вздохнув. — Сейчас… Только мысли в кучу соберу, дай мне минутку… Уизли взволнованно ёрзает на месте, с энтузиазмом кивая. — Конечно. Гермиона с благодарностью на него смотрит, а затем снова начинает гипнотизировать взглядом какую-то точку на полу, собираясь с мыслями. В этот раз Рон её не торопит, терпеливо ждёт. Такие моменты случаются, он знает, что надо делать. Просто находиться рядом, пока ей не станет попроще. Грейнджер набирает в лёгкие воздуха. — Всё дело в профессоре Снейпе, — не отрывая безучастного взгляда от той самой точки, произносит Гермиона. — Всё дело в нем. Рон просто кивает, не представляя себе, что можно на это ответить. Он знает профессора в роли преподавателя, директора и пожирателя, а ещё… Ещё он знает его в роли двойного агента, видел воспоминания, как и Гарри с Гермионой. Про сам процесс слушания он знает ещё до того момента, когда Гермиона начинает иметь к нему прямое отношение. О нём все в волшебном мире знают. Однако детали… О них знает только то малое число людей, которое переступает порог зала номер десять. — Я никогда не сталкивалась с таким делом, как у него. Я… — Гермиона трёт лицо ладонями и устало откидывается на спинку стула, — информация конфиденциальна, но… Она с невообразимой усталостью смотрит на Рона, не знает сама, как выразить то, что ей самой не даёт покоя. — Я читала и видела всякое, но его дело отличается от всего того, с чем я работала раньше, — осторожно подбирает она слова. — Я уверена была, что дело не в нём, а в адвокатах, которые совершенно его не понимают. Не просто же так семь человек отказываются от места, — невесело ухмыляется она. Рон согласно кивает, не перебивая поток её мыслей. — Но когда я ознакомилась с материалами целиком… Ох, Рон, — закрывает она на мгновение лицо ладонями, — ты можешь не верить мне, твоё право, но он намеренно топит себя в этом деле. Уизли непонимающе хмурится, нервно покручивая на столе чашку с постепенно остывающим чаем. — Сам? Рональд хочет разобраться, и Гермиона всецело понимает его озадаченность. Она с энтузиазмом кивает. — Сам, — подтверждает она. — Это не вина адвокатов: они пытаются ему помочь, но он их помощь не принимает. Топчет их репутацию, своими силами старается сделать так, чтобы в списке их проигрышей значилось «плюс один». Уизли хмурится, на его лице читается крайняя озадаченность от той информации, которую Гермиона ему предоставляет. — Почему тогда ты решилась ему помочь? — начинает злиться он. — Не думаешь, что тебя постигнет та же участь, что и остальных? Он наверняка всё также груб и несносен, я прав? Рон всё сыплет вопросами, и от каждого из них у Гермионы голова идёт кругом. Она понимает, что он за неё беспокоится. И ведь это он ещё ни на одном слушании не был. Гермиона не представляет, что бы на всё это сказал Гарри. Он буквально сам втягивает её во всё это, не предупреждая во время первого разговора о том, что её ждёт. Гарри позиционирует Северуса Снейпа жертвой, которую никак не оставляют в покое. На деле всё оказывается совсем не так. Северус не чувствует себя жертвой. Он скорее охотник. И охотится он сам на себя. — Ты уверена, что оно тебе надо? — Я уже ни в чем не уверена. Гермиона кладёт локти на стол и накрывает лицо ладонями, закрывая глаза. Все события слушания вновь вспыхивают перед глазами. Она буквально в это самое мгновение чувствует на себе тяжёлый взгляд профессора, который почти намертво прибивает её к земле. Он не произносит за час слушания ни единого слова, только сидит на своём месте и в упор смотрит на метания Грейнджер, не представляя в полной мере, на что она рассчитывает, настаивая на отсрочке дела и выполнения её маленькой неприятной прихоти. Гнев Северуса разрастается в груди ещё сильнее, когда Кингсли Бруствер принимает её предложение. Осознание вынесенного вердикта не сразу укореняется в его сознании, его просто выводит из себя тот факт, что к юному адвокату прислушивается сам Министр и — с его подачи, разумеется, — члены Визенгамота. — Уверена я только в одном, — после небольшой паузы продолжает Гермиона, убирая от лица руки и поворачиваясь к Рону. — Я не стану ему помогать, пока он сам не попросит. Уизли сводит на переносице брови. — Что ты имеешь в виду? Гермиона бросает руки на колени и ближе придвигает к Рону стул. — Его надо встряхнуть, — горят непонятной эмоцией её глаза. — Попробовать вернуть ему то, чего он оказывается лишён по воле рокового случая, преследующего его всю жизнь. Гермиона смотрит Рону в глаза, и парень видит, как в них вспыхивает озорной огонёк. Уизли знает этот взгляд. Знает как облупленный. Она принимает решение, которое намеревается довести до конца, что бы ни случилось. Такая уж привычка у Гермионы Грейнджер. Не бросать ничего на середине пути. — Вернуть вкус к жизни, — поясняет Гермиона. — Ты бы видел его, он просто крест на себе поставил… Рон утирает влажные ладони об штанины пижамных штанов. — И что ты решила? Гермиона делает глоток чая, смачивая глотку, чтобы заполнить паузу. Она пользуется ею, чтобы собрать слова в чёткую и верную мысль, после чего снова смотрит на Рона. — Кингсли дал добро отправиться в мир магглов, чтобы он сумел сменить обстановку и взглянуть на собственную жизнь под новым углом. Я буду его сопровождать, потому что иначе никто не позволит ему покинуть магическую Британию. Рон озадаченно хлопает глазами, словно не понимает до конца, как такое решение вообще может помочь в благоприятном разрешении пятилетнего дела. Гермиона знает, что он не поймёт. Никто, пожалуй, не поймёт, кроме неё, Кингсли и Гарри. — Поедем в Лондон, жить будем в доме моих родителей, он сейчас пустой, — появляется в её голосе печальная нотка. — Мама с папой ведь в Австралии, помнишь, да? — Помню. Родители Гермионы так и не возвращаются в Лондон, потому что нет у них никакой причины это делать. Они не знают, кто их дочь такая, не имеют понятия о её существовании. Пятый год после войны идёт, но Гермиона так и не находит времени вернуть их домой. Может, головой просто понимает, что сделанного не вернуть. Она знает, что существует заклинание или зелье, обратное обливиэйту. Гермиона потратила годы на его поиски, но все они были безуспешны. Со временем она поняла, что, может, это к лучшему. Она ведь вернёт не своих родителей, а людей, которым в голову запихивают воспоминания, без которых они уже научились жить. Это будут другие люди, не её мама с папой. Гермиона пытается отогнать от себя дурные мысли и ухмыляется, стараясь разрядить обстановку. — Когда Кингсли согласился, часть старейшин почти лопнула от злости, — вспоминает она их лица. — Нет, ну ты представляешь?.. Уловка не срабатывает. Рон — не Гарри. Уизли не умеет выражать притворные эмоции, он слишком настоящий. Настоящий и искренний. Поэтому, наверное, Гермиона и остаётся с ним. Такие качества в нынешнее время — штука редкая. Гермиона снова становится серьёзной. — Следующее слушание отложили на полгода. — Полгода?! — не верит Рон своим ушам, почти подпрыгивая на месте. — Тебя не будет здесь полгода?! — Нет, — тут же успокаивает его Гермиона, мягко погладив по руке. — Нет, что ты. Нас не будет всего пару недель, — заверяет она. — Он же по-прежнему преподаёт в Хогвартсе, длительный отпуск в разгар учебного года не предусматривается. Гермиона мягко улыбается. — Я вернусь намного раньше, — обещает она. — Каждый день буду писать письма. Рон не может не ответить на её обезоруживающую улыбку. Он всецело доверяет её решениям после стольких лет тесной привязанности. Ухмыльнувшись уголком губ, Уизли снова без надобности крутит в руках чашку. — Уже продумала программу развлечений? — слегка поддразнивает её Рон. Гермиона фыркает, махнув рукой. — Нет, разумеется, — пропускает она сквозь пальцы волосы. — Думать сейчас не могу о том, что будет, — сознаётся она. — Голова раскалывается. Грейнджер смотрит в сторону раковины, наблюдая за тем, как из крана мерно капает вода в оставленную замачиваться тарелку. Монотонный звук снова вынуждает её упасть в раздумья, вновь вернуться к слушаниям, которые она посещает в воспоминаниях. Опять воскресить в памяти усталый, измученный взгляд профессора Снейпа, который он порой совершенно не может контролировать. — Он многое сделал не только для нас троих, но и для этой войны, — озвучивает свои тревожные мысли Гермиона. — Самое меньше, что я могу сделать в ответ… Она переводит взгляд на Рона, который с совершенно серьёзным лицом слушает её, понимая прекрасно, что Гермиона права. Какой бы несносный характер ни был у человека, как бы он ни позиционировал себя по отношению к обществу и миру в целом, заслуги обязывают других, в какой-то мере, отплатить ему самым малым. Заставить это треклятое общество и этот чёртов мир оставить его в покое. — …Позволить ему прожить остаток жизни для себя, — продолжает мысль Гермиона. — Слишком долго он жил по указке других и ради других, — опускает она основания ладоней на уставшие глаза. — Я хочу сделать это. Она бросает руки на колени, неопределённо пожимая плечами, когда снова смотрит на Рона. — Попробовать вернуть ему вкус к жизни. Рон согласно кивает, берет её хрупкую ладонь в свою и невесомо целует пальцы. — Конечно, — тихо отвечает он. — Конечно, попробуй. Гермиона слабо улыбается уголком губ и снова смотрит куда-то в сторону, опустив подбородок на согнутую руку. После того, как она рассказала обо всём вслух, ей становится лучше, намного лучше. Тошнота проходит, живот больше не крутит, от успокоительного чая постепенно начинают тяжелеть веки. Дневной сон кажется лучшей терапией после всего произошедшего. — Снова пришлось снимать? Гермиона рассеянно поворачивается к Рону, вопросительно вскинув брови. — М-м? — Пришлось снимать, да? — снова повторяет он, приподнимая её руку, на безымянном пальце которой надето тонкое колечко. Рон проводит подушечкой большого пальца по красной полосе от ногтя, который остаётся на фаланге её пальца. От нервного потрясения первых секунд после аппарации и слушания в целом она даже не замечает, как вредит себе. — Да, — согласно кивает она, — пришлось. Уизли взволнованно ёрзает на стуле, слова так и вертятся на языке. Гермиона замечает это, моментально понимает, о чем Рон сейчас скажет. Он из тех людей, кто не может держать в себе тревоги, поэтому вываливает всё сразу. — Если я поторопился, то ты так и скажи, — просит он. — Я пойму. Гермиона слабо улыбается. После войны уклад многих вещей меняется, частенько бывает так, что и не в лучшую сторону. Неизменной остаётся тесная привязанность Золотого Трио и людей, которые их окружают. Гермиона первые полгода совершенно не может собраться с мыслями, она не знает, как ей поступить, как жить дальше. Она мечется между волшебным миром и миром магглов как между двух огней и никак не может принять окончательное решение. С работой она общий язык сначала не находит, её нервируют коллеги Визенгамота, они кажутся ей токсичными, дурными людьми, находиться с которыми она просто не может. Её тянет родной дом, мир магглов, потому что там не только остаются её родители, за которыми она всё равно присматривает, но и та часть жизни, которая принадлежит только ей. Только ей и миру магглов. От страшной тоски по оставленному дому Гермиона чахнет, но о своих печалях не может сказать никому, потому что её не поймут. Потому что лишается она другой жизни. Той, о которой не знает совершенно никто. Рон видит, как Гермионе тяжело, но не досаждает ей вопросами. Вместо этого он берет всё в свои руки. Он говорит Гермионе о том, что она может продолжать работать на этой должности только в том случае, если сама этого хочет. Если она вздумает взять и выбрать совершенно другое направление, на первых этапах которого платить будут гроши, то это не беда. Рон настаивает на том, чтобы она занималась только тем, что угодно её душе. Сам Уизли принимается за работу со всей присущей ему страстью. Первое время он работает вместе с Джорджем в магазине вредилок, а через несколько месяцев они подписывают контракт на открытие филиала Сладкого Королевства на Косой Аллее, и Рон начинает вести свой собственный бизнес. Сначала дела идут не так хорошо, как хотелось бы: слишком много средств уходит на первоначальный капитал и удержание бизнеса на первых порах. Гермиона поддерживает его, находится рядом в тяжёлые времена и, точно Ангел-Хранитель, притягивает в их жизнь решения любых возникающих проблем. Гарри предлагает Рону внести свою лепту, но тот не может принять деньги просто так, предлагает лучшему другу получить часть акций компании. Поттер соглашается просто потому, что хочет помочь, а не потому, что имеет на дело Рона какие-то виды. Бизнес начинает процветать и через полтора года отбивает свои вложения. Рон нарадоваться не может, что всё так удачно складывается, Молли впервые в жизни говорит, что сыном гордится, и парень едва сдерживает в себе рвущиеся наружу эмоции, потому что его наконец видят не «одним из Уизли», а «Рональдом Уизли». Ещё через год Рон покупает дом побольше, и Гермиона только радуется переезду поближе к работе и подальше от глуши. Отношения эти Гермионе оказываются по душе, она испытывает к Рону глубокое чувство благодарности, как и он к ней. Ни взлётов, ни падений, обыденная, пока не приедающаяся рутина. Залог уверенности в завтрашнем дне и своём будущем. Ну что ещё для счастья надо? Так она себе и говорит. Гермиона бросает себе вызов и в плане отношений, и в плане работы. Оба удара она со временем отражает, отправляя тревожные мысли подальше. Она обосновывается в магическом мире, старается пустить корни. Грубеет под влиянием Визенгамота с профессиональной точки зрения, но старается быть собой в отношениях с Роном. И всеми силами пытается забыть немагический мир, но у неё получается плохо. А потом случается это. Когда Гермиона получает в свои руки все материалы дела Северуса Снейпа и старается докопаться до сути, она понимает, что первоначальное гонение за лучшей ступенькой карьерной лестницы того не стоит. Она получает в свои руки нечто более важное. Возможность. Возможность вернуться на какое-то время в мир магглов, в её мир. Снова вдохнуть ту жизнь, которую она от себя отбрасывает, точно приевшееся, надоедливое платье. И в тот же самый вечер, ровно неделю назад, она возвращается домой и замирает от ступора на пороге. Рон стоит перед ней в своём лучшем костюме, улыбчивый и страшно взволнованный. Он нервно заводит назад непослушные волосы и торопливо спрашивает, как прошёл день, но Гермиона его вопроса не слышит. В доме приглушён свет, всюду горят свечи, а на столе в большой стеклянной вазе стоит огромный букет любимых цветов Гермионы, которые в марте достать крайне тяжело, потому что цветут они осенью. Рон умудряется найти их весной, и такая мелочь крайне много для Грейнджер значит. Когда он встаёт перед ней на одно колено, без помпезности, громких слов и вычурности, и делает простое, но искреннее предложение руки и сердца, Гермиона почти сразу отвечает согласием. Сомнения в принятом решении настигают её уже с утра. Аккуратное колечко будто обжигает кожу, когда она надевает его перед зеркалом в ванной, а в желудке приступом тошноты закручивается досада. Если она примет предложение Рона, остаться в магическом мире придётся навсегда. Гермиону начинают мучить сомнения. Она просит Рона сохранить пока эту новость в тайне, они даже Гарри с Джинни не говорят об этом, а они их самые близкие друзья. Грейнджер просит время, чтобы ещё раз всё обдумать. Рон даёт ей это время, не настаивает на своём предложении повторно, потому что помолвка оказывается для них обыденным этапом, вытекающим из продолжительных здоровых отношений. Гермиона в первый же день после тайной помолвки снимает с пальца кольцо, когда выходит из дома, и прячет его в кармане пиджака, и в первый же вечер рассказывает об этом Рону. Она не боится сказать ему о своих страхах, потому что он ей о своих тоже говорит. Легче от этого становится, но проблема не решается. — Нет, Рон, ты не поторопился, — говорит она правду, — сейчас ещё и время неподходящее. Из-за этого дела журналисты с ума все сошли, они уже начинают копать на меня информацию и… Я не хочу, чтобы и ты под огонь попал… — Гермиона, тебе не нужно что-то мне объяснять, — прерывает он поток её слов, придвинувшись чуть ближе. — Всё это не к спеху. Скажем, когда ты сама будешь к этому готова, хорошо? Гермиону почти изнутри разрывает от искреннего чувства бесконечной признательности к Рону. Она чувствует себя неблагодарной в такие моменты. Любая другая девушка сказала бы ей об этом лично. Гермиона, чего тебе не хватает?! У тебя есть дом, работа, надёжный человек рядом! Ты не ценишь того, что имеешь! Гонишься за прошлой жизнью, мечешься меж двух миров. Так делать нельзя! Надо выбирать! И иметь в себе смелость поступить правильно! Вместо каких-либо слов Грейнджер лишь благодарно целует Рона в лоб, на мгновение прикрыв глаза. Он как солнышко. Надёжное, тёплое и яркое. Гермиона снова задаётся вопросом: «Неужели я правда настолько неблагодарна, раз не могу ни принимать всю его любовь, ни отдавать в ответ хотя бы часть своей?» — Всего пара недель, ладно? — гонит она от себя тяжёлые мысли. — Я не прощу себе, если не найду путь решения по этому делу, — сглатывает она непонятно откуда взявшийся ком. — И если не доведу его до конца, каким бы он ни был. — Знаю, — кривовато улыбается Рон, — я знаю, Гермиона. Уизли отодвигает от себя чашку и мягко берет руки девушки в свои, согревая прохладные пальцы. — Может, эта пара недель поможет и тебе посмотреть на моё предложение под новым углом? — с плохо скрываемой надеждой произносит Рон. — Я тебя торопить не стану. — Знаю, — несколько раз кивает Гермиона, опустив взгляд и слабо улыбнувшись. Рон целует её в кончик носа, и они соприкасаются лбами, сидя друг напротив друга с закрытыми глазами. Гермиона чувствует себя спокойнее. Действительно, может, ей просто следует снова посетить свой прежний мир, убедиться, что от него ничего не осталось, выдохнуть и вернуться к своей полноценной жизни в магическом мире? — День был долгим, да? — вопрос Рон задаёт риторический. — Наполню тебе ванну. — Да. Уизли выпускает её руки, встаёт с места и уходит в соседнюю комнату, позволяя Гермионе побыть наедине с собой. Грейнджер откидывается на спинку стула и с закрытыми глазами запрокидывает голову назад, бросая вдоль тела уставшие руки. У неё есть только сегодняшний день, чтобы понять в полной мере, что будет завтра. Осознание до конца всё равно в этот день не приходит. Следующие три дня помогают ей в этом, потому что всё закручивается с невообразимой скоростью. Подписываются документы, пакуются вещи, суета стоит невообразимая. Рон помогает Гермионе собирать сумки, Кингсли и Гарри — документы по делу. Оговариваются условные сроки возвращения, потому что само слушание состоится только двенадцатого октября. Бруствер со смешинкой в глазах говорит, что пусть они там остаются хоть до осени, только если сама Гермиона выдержит общество Снейпа больше одного дня. Кингсли говорит это шутя, а вот Грейнджер снова бросает сама себе вызов. День отъезда наступает даже быстрее, чем можно себе представить. Пятнадцатого апреля ровно в полдень Гермиона аппарирует в оговорённое заранее место на пустынную платформу вдали от людных мест и потирает друг об друга прохладные от волнения ладони. Она смотрит на часы. Минута в минуту, она никогда не опаздывает. Оглянувшись по сторонам, она уже хочет фыркнуть вслух на отсутствие пунктуальности профессора, но взгляд падает на дорожную сумку, стоящую возле лавки в трёх метрах от неё. Парой секунд позднее Грейнджер слышит за своей спиной чьи-то шаги и резко оборачивается. Северус Снейп неторопливо идёт вдоль платформы по направлению к ней, убрав руки за спину. Вид у него недовольный, это ещё издалека становится понятно. Гермиона старается взять себя в руки. Соберись, это не только в его, но и в твоих интересах! Северус останавливается на расстоянии трёх метров от неё. Грейнджер искренне старается улыбнуться. — Готовы отправиться в путешествие? — с воодушевлением разводит она в стороны руки, как маггловский гид на двухэтажном красном автобусе, который без конца колесит по окрестностям Лондона. Северус с глухим равнодушием окидывает свою спутницу взглядом с головы до ног. Они ещё не покинули магический мир, а Грейнджер уже его безмерно раздражает. Надела какие-то нелепые джинсы, только кепки козырьком назад не хватает. — А вы готовы к худшему времяпрепровождению в вашей жизни? Гермиона и рада бы съязвить в ответ, но на фоне стресса последних трёх дней в голову ничего не лезет. — Заметно, — бросает он, снова возобновляя шаг. — Я заберу свои вещи. — Заметно, — эхом отзывается она, провожая его взглядом. Грейнджер обещает себе, что отыграется на нем за все колкости в двойном размере. Ох, профессор ещё просто не понимает, что перед ним за человек! Не догадывается даже, что знаком всю жизнь был с другой Гермионой Грейнджер. В маггловском мире всё будет иначе. Будет по её правилам. Гермиона протягивает вперёд руку, когда Северус с сумкой наперевес оказывается рядом с ней. Мужчина фыркает и отводит взгляд, но ладонь всё равно свою вкладывает, потому что выбора другого нет. Грейнджер закатывает на мгновение глаза. Это путешествие будет страшным, но кто сказал, что Гермиона трусиха? По пустынному перрону эхом проносится хлопок аппарации.