Без прикрытия

Этот поцелуй дал ей все, о чем Эфсун мечтала, и был именно таким, каким она втайне его себе представляла. Эмир, шумно дыша, припал к ее губам. Он был нежен, но достаточно напорист, чтобы она почувствовала стремительно зарождающееся внутри возбуждение. Не разрывая поцелуя, Эфсун перебралась к Эмиру на колени, устанавливая этим свою абсолютную власть над ним. — С тобой опасно оказываться на одном диване, — проговорил он сквозь легкую улыбку. — А что такое? — невинно поинтересовалась она. Расстегнутая рубашка давала ей прекрасный доступ к его мощной, покрытой светлыми волосками груди. Эфсун провела по ней ногтями с кроваво-красным маникюром, заставляя доктора тихонько зарычать. — Ты же говорила, что ничего ко мне не чувствуешь, — тяжело дыша, произнес он, когда Эфсун прижала его к спинке дивана. — Я соврала. Эмир криво усмехнулся и потянулся, чтобы освободить ее от пиджака. Грудь Эфсун, теперь прикрытая одним лишь белым хлопковым топом, оказалась прямо напротив его глаз. Наблюдая за медленно разжигающимся огнем в этом ледяном, ярко-голубом взгляде, Эфсун судорожно сглотнула. Они уже зашли слишком далеко, чтобы останавливаться, да и тут он вряд ли сможет куда-либо от нее сбежать. С ее приоткрытых полных губ срывалось прерывистое, тяжелое дыхание. Эмир неторопливо потянул топ вниз, выпуская на свободу, словно праздничные шарики из коробки, пышный бюст Эфсун, а тот, с налитыми возбуждением сосками, уже рвался ему навстречу. Ей показалось, что, внимательно разглядывая представшую его взору картину, Эмир слегка помрачнел, и эта реакция слегка обескураживала. Не такого эффекта ждала она в этот момент. Но потом взгляд доктора смягчился, и он потянулся губами к соскам. — Черт! Эмир… — задыхаясь, проговорила Эфсун. — Это… Это слишком… — Это было слишком с самого начала, — шепотом ответил он, не прекращая покрывать поцелуями ее грудь. — Твои глаза, волосы, губы… Все в тебе было слишком для меня. Но, несмотря ни на что, я все же должен был попытать счастья. По-другому я просто не смог бы. — Что ты такое говоришь? — страсть настолько задурманила голову Эфсун, что она реально перестала вникать в смысл сказанных доктором слов. — Я понимаю, что не ровня тебе. — Чего?! Раньше она не могла представить, что можно облизывать чьи-то соски и рассуждать о том, кто кому ровня. Эфсун отстранилась, и Эмир со вздохом прикрыл глаза. — О чем это ты? — О разнице в нашем уровне жизни. У меня нет десятка машин, прислуги и всего того, к чему ты привыкла. Нет возможности жить заграницей по полгода, не работая. Я не оставляю каждые выходные три свои месячные зарплаты в бутике только потому, что стало скучно и надо немного развеяться. «Так я тоже не оставляю, блин!» — пронеслось в поплывшем от его прикосновений мозгу Эфсун. — Эмир… Разве сейчас подходящий момент для подобного разговора? — Вообще не подходящий, — согласился он. — Но это тревожит меня и заставляет время от времени панически отступать. А еще… — Что еще? Его взгляд страдальчески наполнился мольбой: — Пожалуйста, не делай эту чертову операцию! — Ты опять об этом! — разозлилась Эфсун, натянула на грудь топ и слезла с его колен. — Да, опять. — Еще мне никто, а уже командуешь! — крикнула она в ожесточении. — Все вы, мужики, одинаковые! — Я не командую, — воскликнул Эмир, тоже вскакивая. — Я прошу! — На каком основании? А? На каком, Эмир? Он заломил руки кверху, с яростью потер лицо, взъерошил и без того лохматые волосы. — Почему ты не слушаешь меня? А если даже и слушаешь, то не слышишь! Ты идеальна! И без всяких операций ты — само совершенство. Любое вмешательство сделает только хуже, разве ты не понимаешь? — И что, если я стану хуже, то разонравлюсь тебе? — тихо спросила Эфсун. — Но зачем? Зачем ты хочешь себя испортить? — Тебе не понять, Эмир, — она указала рукой на входную дверь. — Пожалуйста, оставь меня. — Эфсун! — Уходи. Пожалуйста, уходи, Эмир. Он стоял и смотрел на нее с выражением лица, которое Эфсун было неподвластно разгадать. Да и ей это стало уже неинтересно. Черной тучей ее накрыло разочарование. Разочарование в Эмире. От нее ему нужны лишь отдельные куски мяса: грудь, бедра, талия… Она сама, целостная, а также ее желания и стремления не были ему интересны. Он только хотел, чтобы она не менялась внешне, и это все, что было ему нужно. — Ты хочешь, чтобы я ушел, Эфсун? — задал он последний вопрос. Сквозь его приглушенный голос прорывалась боль, и Эфсун чувствовала ее, но уязвленное самолюбие не оставляло ей возможности снизойти до сочувствия. — Да, Эмир. Я хочу, чтобы ты ушел. Потому что мне не по пути с человеком, который настолько зациклен на моей внешности, что ставит ее превыше меня самой. Который видит во мне лишь некий идеал красоты по четко отмерянным стандартам. Талия — семьдесят сантиметров. Грудь — девяносто пять. А бедра? Какой объем бедер ты считаешь наиболее пропорциональным? — Эфсун, ты сейчас несправедлива ко мне… — Да неужели? Я не кукла, Эмир. Не надувная женщина. Я могу похудеть. А могу и набрать вес. У меня могут появиться растяжки. И что ты скажешь, когда увидишь их? «Зачем ты себя испортила?» — Да разве это одно и то же? — возмутился он. — Естественное изменение вверенного тебе природой тела и пластическая операция с липосакцией и огромными шарами-имплантами вместо груди — это разные вещи! — Как бы то ни было, решение — мое, и если ты его не уважаешь — нам больше не о чем разговаривать. — Как скажешь, Эфсун, — Эмир судорожно сжал кулаки. — Это твое решение, ты абсолютно права. И я, как ты метко выразилась, тебе никто, чтобы пытаться отговорить от этого опрометчивого шага. Я твой доктор, пластический хирург, так? А ты — моя пациентка. И между нами сугубо деловые, профессиональные отношения. Верно? — Верно. — Отлично. Отлично… Он постоял на месте, рассеянным взглядом обвел гостиную в последний раз и вновь посмотрел на Эфсун. — И ты все еще хочешь, чтобы тебя оперировал именно я? — Да. Ты отличный хирург. Я видела результаты твоей работы, они меня целиком и полностью устраивают. — Похоже на изощренную пытку… — пробормотал Эмир. — Значит, вернулись туда, откуда начали? Эфсун пожала плечами: — Значит, вернулись. — Ждите на имейл информацию от моей ассистентки по поводу операции, госпожа Эфсун, — он галантно поклонился и направился к выходу, но в дверях обернулся и произнес, не глядя ей в глаза. — Прошу прощения, что побеспокоил вас этим утром. Такого больше не повторится. Всего хорошего.