Без прикрытия

Доктор с трудом отдышался, утер ладонью рот и обратил на Эфсун взгляд, не предвещающий ничего хорошего. — Вы издеваетесь надо мной? — Н-нет… — Я просил вас о серьезном разговоре, а не о таком откровенном троллинге. — Господин доктор, я… — Вы не производите впечатление… Как это сейчас молодежь говорит? Впечатление пранкера. Так что происходит? — Если вы прекратите меня перебивать и дадите, наконец, слово, то я объясню вам! — Эфсун не на шутку разозлилась. — Вы спросили у меня про тело мечты, я вам откровенно все рассказала. Теперь же вы, как специалист, должны как-то аргументированно ответить, либо, если вам просто не понравилась цифра «шесть», то я пойду в другую клинику, вот и все! Эмир, прищурившись, наблюдал за ней во время этой пламенной речи. — Вы представляете себе шестой размер груди вживую, госпожа Эфсун? — Вполне представляю, — она переключилась на свою надменную версию и тоном, и повадками. — Такие… шарики. — Шарики? — ироничное выражение прочно обосновалось на лице доктора. — Точнее сказать, шары. Шарищи! Вы уверены, что ваша спина готова к ношению такой тяжести? — Моя спина? — Конечно! Не думаете же вы, что эти, с позволения, шарики, — он сделал жест двумя пальцами, беря слово в кавычки, — накачаны гелием и будут висеть в воздухе? Они тяжелые. Их надо будет носить каждый день, потому что они — ой, какая неожиданность, — не съемные. Вы… Вы вообще представляете, о чем говорите? — Доктор Эмир, — Эфсун поменяла позу, хищно склонившись вперед так, что ее настоящая грудь округлилась под тканью комбинезона. — Мне кажется, или ваш тон в общении со мной уже давно отошел от профессионального? — Прошу прощения, госпожа Эфсун, — мгновенно извинился доктор. Она величественно кивнула головой, принимая его, на вид искреннее, раскаяние. — Что случилось? Я вас чем-то обидела? — Нет, не обидели, просто я… — он сконфуженно развел руками. — Действительно на мгновение утратил понимание, кем являюсь. Я же врач, частный пластический хирург. Я не должен так эмоционально выражать свое мнение по поводу чьей-либо внешности. — То есть, вы всегда делаете такие изменения, о каких вас просят? — Не всегда, — Эмир вновь сложил вместе пальцы и почесал ими бороду, — даже очень редко, я бы сказал. Но еще никогда я не позволял себе подобных саркастичных высказываний. Еще раз прошу меня извинить. — Тогда разубедите меня, как вы это делаете обычно, господин доктор. Что не так с моими желаниями? Он подвигал подбородком из стороны в сторону, пожевал губы. Было видно, что теперь ему с трудом давался подбор нужных слов. — Госпожа Эфсун… Расскажите, пожалуйста, когда вам вообще пришло в голову, что с вашей внешностью что-то не так? — А-а-а, — умело разыгрывая удивление, протянула Эфсун. — То есть, психолог в этой клинике — тоже вы? — Я не психолог, — помрачнел Эмир, глядя на пациентку тяжелым взглядом. — Но, как я вам уже говорил, в пластической хирургии есть такой субъективный фактор, как оценка результата операции. Другими словами, понравится пациенту итог моей работы или нет. Никакими словами или действиями я не смогу убедить его, что теперь его лицо, грудь или ягодицы выглядят хорошо — он сам должен прийти к такому выводу. Эфсун кивнула, молчаливо подтверждая согласие со словами доктора. — А теперь давайте представим, что сознание пациента искажено каким-то фактором, и он не может беспристрастно оценить перемены в своей внешности. Допустим, консилиум врачей говорит ему, что нос ровный, а он в зеркале видит кривой. Или после пластики кажется, что грудь отличается по размеру, а она одинаковая. Ведь пациент своими глазами может убедиться, что операция проведена плохо! Он же не слепой! И требует все срочно переделать. Эта штука, — Эмир постучал пальцем по виску, — иногда играет с нами в очень жестокие игры. Эфсун вдруг поймала себя на мысли, что может слушать этого мужчину часами, и не важно, о чем он будет говорить — пластике, гороскопах или спортивных тотализаторах — ей было интересно познавать абсолютно все из его уст. — Госпожа Эфсун. Госпожа Эфсун! Она очнулась, усиленно захлопала глазами, изображая дурочку: — Ой, простите, господин доктор, я задумалась. — Это хорошо, — улыбнулся Эмир. — Значит, сейчас вы ответите на мой вопрос. — Даже не знаю, что вам рассказать, — Эфсун принялась наматывать на палец длинный вьющийся локон. — Я стала ловить себя на мысли, что неплохо было бы что-то подправить во внешности, сравнительно недавно. На тусовках, всяких светских мероприятиях мне все чаще встречаются девушки с идеальными телами, идеальными лицами, иногда слишком похожими друг на друга, но все же идеальными. Мне кажется, что теперь они живут словно в сказке. Не нужно мучиться с подбором одежды — все и так сидит превосходно. Не приходится заморачиваться с макияжем — пухлые губы, точеные скулы, приподнятые веки… А еще все это подкорректировано татуажем. Просыпаешься — и уже красавица! Все мои подруги увеличили грудь, и ни одна не пожалела о своем решении, наоборот! Каждая поет-заливается о том, что теперь-то уж она счастлива, теперь только жизнь заиграла новыми красками! Доктор горько усмехнулся. — Что? — Я вам поведаю об обратной стороне их сказочной жизни. Ни одна подруга ведь не признается вам, что она все еще не удовлетворена своим внешним видом. Не расскажет, как сложно искать качественное красивое белье и купальники на огромную грудь, как часто болит та же спина, а к вечеру вообще отваливается, и хочется просто лечь и никогда больше не вставать. И ни одна живая душа не заикнется, какой болезненный период восстановления после операции, как ты не можешь поднимать тяжести, да и вообще руки вверх, как нелегко некоторые переносят наркоз, как потом обезболивающие подрывают их печень и пищеварительную систему, как подсаживаются на снотворные препараты, потому что не могут заснуть от боли. Не расскажут ведь, госпожа Эфсун? — Безусловно, то, что вы описали, мало походит на приятное времяпрепровождение, господин доктор, — пожала плечами Эфсун, — но люди и не такое переживают, если честно. Ради хорошего результата стоит потерпеть немного неудобств, мне кажется. — Чтобы новый результат был хорошим, нужно понять, откуда взялась мысль, что нынешний — плохой. Эфсун тряхнула хвостом, кокетливо состроив глазки: — На что вы намекаете? — Уже не намекаю, а говорю прямо, госпожа Эфсун. Кто-то вам вложил в голову мысль о том, что вы неидеальны. — Что?.. — взмахнула руками она. — Нет! — Уверен на тысячу процентов, что так и было. Кто, родители? Они живут в Стамбуле? — Мои родители уже сто лет как переехали за границу! Они меня очень любят! — Тогда бойфренд. — Ну уж нет. — У вас было какое-то болезненное расставание в прошлом? — Не было никакого расставания! — Было. По глазам вижу, что попал в точку, в ваше самое больное место. — Это уж слишком, доктор Эмир! — в гневе Эфсун вскочила с места. — Слишком-не слишком, а так оно и есть, — Эмир тоже поднялся со своего места и приблизился к пылающей яростью пациентке. — Чтобы вмешиваться в такое восхитительное тело, нужно пережить очень болезненную травму, госпожа Эфсун.