Без прикрытия

Эфсун показалось, что госпожа Эмель слегка покраснела. — Понимаю, что от имени своего отдела прошу у тебя, как у женщины, слишком много, но вот как у служителя полиции… — Неужели нет другого способа узнать, домогается он пациенток или нет? Вы допрашивали хоть кого-нибудь еще? — Не допрашивали. Дело, как ты понимаешь, еще не заведено. Это довольно деликатная тема, Эфсун, мало кто согласится общаться с полицией просто так. Клиника тоже печется о своей репутации, им скандалы не нужны, тем более такие грязные. А что если руководство просто покрывает своего блудливого доктора? Или, наоборот, отвергнутая пациентка таким мерзким образом мстит господину Эмиру? Мы не можем знать этого наверняка… — И единственный способ выяснить правду — это чтобы я показала ему грудь! Так, что ли? Госпожа Эмель обескураженно помолчала, а потом произнесла: — Если ты откажешься, я пойму. Мы продолжим поиски агента в другом месте… — Вы еще и на камеру это все будете записывать? — Придется. Но тут все строго регламентировано, содержимое видео увижу только я и еще одна сотрудница, которая будет его обрабатывать. Твой голос сразу же изменят, а на лицо и прочие части тела наложат эффект размытия. Из видео будет понятно только то, что ты женщина и обнажена, а также то, как именно прикасается к тебе доктор Эмир, с профессиональной целью или какой-то другой. Оригинал же съемки уничтожат. — Ох, мне прям полегчало, — вырвалась у Эфсун саркастичная ремарка. — Так ты согласна? — А что, если я просто не в его вкусе? Что, если из-за этого все сорвется? — Ну, что ж, такое тоже нельзя исключать, — спокойно кивнула госпожа Эмель. — Но, поверь, сложно быть в чьем-то вкусе, когда на тебе застиранная майка и растянутые тренировочные штаны. Эфсун нахмурилась. — Не обижайся, я все прекрасно понимаю. Ты из тех людей, которые полностью отдаются работе, и тебе некогда лишний раз зубы почистить, верно? Не говоря уже о всяких девчачьих штучках, типа маникюра, педикюра, ресничек, эпиляции… Эфсун презрительно скривилась. — Да, — протянула госпожа Эмель, — возможно даже, что ты ни в грош не ставишь всю эту эстетическую мишуру, да только для задания тебе придется выглядеть соответственно. Ну и подтянуть познания в этой сфере: выучить слова «ботокс», «подтяжка», «силиконовые импланты» и прочее. Эфсун снова наморщила нос. — Если дашь согласие на участие в операции, значит, придется соглашаться и на манипуляции с твоей внешностью. Сделаем тебе прическу, макияж, приоденем. Твои исходные данные очень хороши, и если доктор Эмир действительно маньяк-извращенец, то с вероятностью девяносто процентов он клюнет на тебя. Откуда взялась именно такая процентная вероятность, Эфсун не стала уточнять. Ей и без этого было над чем подумать. — Только… только грудь и все? — несколько робко переспросила она. — Ох, дорогая… Я бы очень хотела ответить, что да, но твое поведение должно будет максимально раскрепостить хирурга, при этом не переходя границы дозволенного. Потому что если ты, как пациентка, сама начнешь до него домогаться… — Я поняла, поняла! — жестом остановила ее Эфсун, не желая слушать, как она будет домогаться беднягу доктора. — Тут одной грудью не отделаться. Ты должна предельно откровенно продемонстрировать доктору все свои прелести и потом уже решить, было ли его поведение допустимым с точки зрения половой неприкосновенности женщины или нет. — Могу я попросить немного времени подумать? — До завтрашнего дня. Сроки, как ты понимаешь, поджимают. — Хорошо, — Эфсун встала и на прощанье протянула госпоже Эмель руку. — До связи. Та вложила ей в ладонь свою визитку. — Я буду ждать твой ответ. Эфсун вышла из кабинета начальника Садуллаха и зашагала по коридору. У самого выхода из участка наткнулась на Биннур — одну из местных секретарей — со стопкой уголовных дел в руках. — Девочка! — обрадовалась она, увидев Эфсун, и тут же насторожилась. — Что такое? На тебе лица нет. — Ох, не спрашивай, Биннур, — покачала головой та. — Может, позже расскажу. Эфсун вышла на залитую солнцем улицу и сама себе усмехнулась. Как такое расскажешь? Нет-нет, эту операцию, если Эфсун, конечно, окончательно тронется рассудком и на нее согласится, нужно держать в строжайшем секрете! Она до вечера бродила улицами города, купила себе симит, посидела в парке, покормила голубей. Выходной был безвозвратно испорчен встречей в кабинете начальника и поступившим ей предложением. «Ты ведь можешь отказаться, глупая, — сказала себе «умная» Эфсун, сидя на берегу моря и любуясь, как солнце медленно опускается в воду. — Тогда не придется проживать весь этот стыд. Они обязательно найдут другую девушку для задания». «А если не найдут? — тут же возразила ей «глупая» Эфсун. — Если все откажутся, а этот докторишка в самом деле окажется маньяком? По правде сказать, мне сразу не понравилось его лицо, какое-то оно хитрое, скользкое, такое блестящее… Хотя, возможно, он нанес себе какой-то увлажняющий лосьон. Судя по всему, господин следит за собой тщательней, чем ты! Да и профессия у него такая… спорная. Что значит ботокс, подтяжка, силикон и вот это вот все? Сначала навязали рамки красоты, взрастили комплексы, а потом за деньги покромсали лицо, грудь, попу и прочее?! Мерзавцы!». «Ну, не найдут и не найдут, — пожала плечами «умная» Эфсун. — Тебе-то что? Нет, вот ответь, тебе-то что?». «А если он и правда гнусный извращенец? — в сердцах воскликнула «глупая». — Из-за тебя одной человек останется на свободе и будет терроризировать добропорядочных дам! Никого не отыщут в качестве приманки и только лет через пятьдесят, совершенно случайно, вскроется это дело! Да-да! По новостям покажут: «Оказывается, в частной клинике в Стамбуле уже пятьдесят лет орудует сексуальный маньяк. Служба государственной безопасности могла уже давно его поймать и обезвредить, но сотрудник полиции Эфсун Армаган отказалась принимать участие в операции под прикрытием! Позор такому гражданину нашей страны!». «Большего бреда в жизни не слышала! Если надумала — так соглашайся, а нет — выброси из головы всю эту ересь и иди ложись спать! Завтра в шесть утра вставать на работу». Эфсун поковыряла ботинком гальку, которой был усыпан пляж. У нее никак не созревало решение: соглашаться было откровенно страшно, а отказывать — стыдно. Ее мучили профессиональная совесть и воображение, которое рисовало перед ее взором безобразные картины, как доктор Эмир с плотоядной улыбкой на лице тянет свои ручонки к ее обнаженной груди… Она набрала номер с визитки, и ей ответили почти мгновенно. — Алло? — Госпожа Эмель? Это Эфсун. — Слушаю. — Госпожа Эмель, я… я согласна на ваше предложение.