Магия природы

      Когда ладошка Флоры в очередной раз коснулась плеча Палладиума, — бегло, как крылышко мотылька — тот лишь опустил голову, чтобы улыбнуться, и вновь перевёл взгляд на монитор.       Безумство влюблённости растворилось — потонуло в чём-то мягком и постоянном, как озеро недалеко от Алфеи. Эльф был счастлив.       Палладиум не был согласен на пресловутый рай в шалаше, о котором, как он недавно услышал, Блум восторженно рассказывала Стелле. Рядом с Флорой он всё ещё мог рассуждать здраво и спокойно анализировать обстановку; слепая жажда изолировать её от ужасов побоищ, забрать с поля сражения и не возвращать больше никогда сменилась беспокойством. Обыкновенным, человеческим волнением. Впервые за три года эльф пересмотрел ценности и понял, что жизни мирных жителей важны в равной степени с жизнью его лесной феи.       Теперь, приблизив девочку к себе, непутёвый профессор точно взглянул на мир её глазами.       Это необъятное чувство — понимание, что каждое существо вокруг наделено жизнью. Жаждой тепла светились уже не одни растения — эльф видел отчаянные искорки жизни во взмахах птичьих крылышек, крохотных беличьих глазках и скрипе коготков, когда случайная полёвка копошилась в корнях ближайшей лиственницы, не подозревая, что её ждёт. Палладиум хорошо чувствовал, как подкрадывается к окружению тёмная магия, и знал: пока он жив, пока жива Флора, Валтор не посмеет тронуть ни единого грызуна, нашедшего приют в землях Королевства эльфов.       — Что там, Тимми? — спросил Ривен. В спокойном голосе специалиста не было обыкновенной брезгливости ли, недовольства, лишь мрачная решимость. На пару с Текной он проверял, как работают мечи.       — Скоро пойдём на снижение, — констатировал Тимми, сдвигая очки на нос. — Набу, как дела с чарами?       — Всё как никогда в порядке.       Маг одарил Палладиума яркой улыбкой, и тот с готовностью просиял в ответ.       — Нужна моя помощь?       — Наша, — негромко вмешалась Флора.       — Наша, — повторил эльф.       — Вы понимаете источник моего волшебства? — спросил Набу и задумчиво подпёр подбородок кулаком.       — Это вода, — предположила Флора, нервно теребя лавандовый браслет на запястье.       — Верно. Волны Андроса, если быть точнее. — Игнорируя редкие встряски, волшебник поднялся, туманно сделал круг по площадке; перехватив обеспокоенный взгляд Лейлы, ломано усмехнулся и присел обратно. — Но всё исходит от природы. И мы эту связь чувствуем? — Тут Набу замолчал: корабль оказался в сердце густого дымчатого облака, и мгла за окном скрыла трепетный солнечный свет. Ни Флора, ни Палладиум не торопили мага, однако нашёлся последний быстро: — Пообещайте мне, что если что-то случится…       Флора не позволила ему закончить. Твёрдо, без улыбки, она подняла руку, сложила пальцы в пасс: в прохладный воздух взвился голый стебель шиповника — и рассеялся, как видение.       — Мы перехватим инициативу. Обязательно. Но всё обойдётся. В нас не будет необходимости.       Благодарностью от Набу служил значительный взгляд — глаз тёмных, как чёрный агат.       Расслабиться не выходило — присутствие прекрасных и неладных Церберов, нескольких низших дворян, посланных Геральдом, служило отменным источником напряжения. Палладиум слышал, как текут их мысли; пусть сбивчиво, пусть непостоянно, как подобало полукровке; невзирая на препятствия, эльф без труда улавливал настроение сородичей. Он чувствовал — они трусливы. До такой степени, что способны продать душу собственную, приятеля, супруги, младенца для сохранения способности дышать. Палладиум не понимал, что заставляло кожу саднить, а ладони потеть: само ли осознание, что таких, как он, как его студенты и студенты Кодаторты — меньшинство, или же невозможность разделить это осознание с кем-либо ещё. Произнести сомнения вслух значило заслужить недоверие приближённых Геральда и, вероятно, подписать себе приговор, какой будет исполнен сразу же, как станет известен исход войны. Поставить крест на будущем с Флорой. Ни за что.       Церберы любезно согласились сопровождать своих вынужденных попутчиков не проверенным путём трансгрессии, но на межгалактическом корабле. Присутствовал, правда, рядок условий. Такой, какой вернее было бы уместить на километровом пергаменте, чтобы ничего ненароком не упустить. К подобной снисходительности Палладиум отнёсся скептически: вооружены эльфы были так, словно провожали на предполагаемое поле сражения не десяток живых щитов, а свору непредсказуемых, бешеных собак.       — Ну что там? — гаркнул один из них, со скучающим видом высунувшись из-за плотной шторки. От внимания Палладиума не ускользнуло, как Стелла обиженно стиснула кулачок: обыкновенно тот отсек, надёжно скрытый от назойливых товарищей, занимали они с Брендоном.       — Скоро, — отвечал Тимми холодно. Неудивительно: тема времени прилёта была поднята им менее минуты назад.       Текна и Флора обменялись взглядами.       Палладиум не хотел гадать, было ли пренебрежение эльфов к его группе нарочитым. Во взаимности его сомневаться точно не приходилось.       А магия всё пульсировала в венах, отвечая на перемены в атмосфере; с каждым мгновением напряжение становилось всё нестерпимее — пока не накалилось до предела.

***

      Безоблачное полотно на небе — фальшь, изумрудное сияние нераспустившихся полевых цветов — уловка. Тело Палладиума откликалось на каждый призыв растений о помощи, оттого в дороге на предполагаемое место сражения он готовился к худшему. К тому, что пришлось испытать, эльф, однако, готов не был.       Природа не звала на помощь; растения не молили о пощаде. Группу встретила могильная тишина, разом затопившая лёгкие.       Пошатнувшись, Флора крепко вцепилась в локоть Лейлы. Её шёпот — удручённый, полный не страха — ужаса, заставил Палладиума обернуться.       — Всё будто умерло.       — Что ты чувствуешь? — спросила Лейла оглушительно — вполголоса.       — Ничего. Совсем.       Встретив взгляд Палладиума, Флора не поменялась в лице. Даже она в миг перестала быть на себя похожей — восковая маска да увядающая оболочка.       Стрела злобы не застала эльфа врасплох. Он никогда не устал бы проклинать Валтора — хуже ярости могла быть лишь беспомощность. Которая овладела им в то мгновение, когда он в очередной раз увидел, насколько сокрушительна сила его врага. Чёрная магия, пожирающая всё живое.       В молчании Лейла приобняла Флору за талию. Спустя мгновение над их фигурками грозовыми тучами нависли исполинские тени стражей Геральда.       — Следуйте за нами, — произнёс один из них. — И храните молчание.       Минуты ушли на то, чтобы сгруппироваться и по вибрациям магии отыскать место, порвжённое более остальных. Таким оказался невнушительный пустырь, местами выжженный, с редеющими клочьями серо-сизой травы.       Эльф услышал, как нервно сглотнула Текна. Не нужно было обладать чуткостью к языку природы, чтобы понимать — пресловутая каменная клешня приложилась именно к этому месту.       Палладиум осмотрел полянку: неровная, изрытая животными, окружённая деревьями — пятью от силы. Остались от них лишь острые, ломающиеся пни.       — Н-да, вкус Валтора оставляет желать лучшего, — затравленно пискнула Стелла, с нарочитым безразличием разглядывая свою вытянутую ладонь. — И почему я не додумалась прихватить пилочку… Сейчас всё на свете перецепляю!       — Вкус? Я так не думаю. — Флора резко отшатнулась от Лейлы, вспорхнула невысоко в густой воздух.       Палладиум коротко кивнул. Жестом он обратил на себя внимание почтенных сородичей.       — Нам нужно уходить.       Стражи переглянулись — и расплылись в ехидных зубастых ухмылках.       — Э, нет, — проурчал тот, что повыше других. — Не так шустро.       — На этом участке земли нет ничего, что могло бы привлечь Валтора, — констатировала Флора и вновь опустилась неподалёку от Палладиума.       Церберы не ответили — и испуганный вздох Блум точно заклеймил их вытянувшиеся лица. Фея пролепетала:       — Это ловушка.       Взрыв разломал поляну надвое — как по команде огненной волшебницы, мощнейшей звуковой волной повалив друг на друга окрестные ели. Палладиума сшибло с ног и отбросило в заросли орляка.       Всё произошло слишком быстро.       В ушах зазвенело, движения сковало болью; но Палладиум не смел остановиться и не позволил себе потерять сознания. Ветвистые кусты в противоположной части пустыря зашевелились, и рекой, как в страшном сне, оттуда полились создания, не похожие на прежние творения Валтора. Скулистые лица, раньше красивые, теперь венчали шипы; аромат цветов от них сменил едкий запах гнили. Рваная одежда висела на костлявых плечах, как на сухих сучьях. Рты глупо распахивались и захлопывались ни с чем; в чудовищных глазах горел плотоядный огонь.       Мгновения стояла тишина. Потом всё закипело.       Феи не успевали выкрикивать заклинания — казалось, их энергия рвалась наружу сама, независимая от воли хозяек. Стелла слепила, Муза обращала армию вспять; специалисты, сгоняя созданий в кучи, рубили, рубили без разбора. Вокруг Блум пылал пожар.       — Это не очаг, — заявила Лейла, когда кипящий поток, следуя её пассу, вырвался из недр земли и увлёк одну — или нескольких? или?.. — тварь под грунт. Там хлестала река. — Их должно быть больше!       Никто не прислушался к её восклицанию. Девушка и сама мгновенно позабыла о сказанном; окружённый шипящими созданиями Набу хрипло позвал её на помощь.       Палладиум трепетал. Жизнь клубилась в его ладонях, солнечный свет ласково вился от запястий. Искусственно подбросив себя вверх, он свысока наблюдал, как следят за ним десятки хищных глаз, но не мог ничего поделать. Природа отскакивала от его противников, собственных детищ, как светлячок от колокольчика на пижамной шляпке Уизгиса.       Палладиум искал взглядом Флору, но девушка подлетела к нему сама. Окликнула. Тронула за плечо.       Обернувшись, он разглядел, как смутный проблеск подозрения на её лице обращается уверенностью и сменяется — чем?       — Палладиум, — не шёпот — приговор; молодой профессор, теперь истинный неудачник на поле битвы, услышал его отчётливо, невзирая на гвалт, стоящий внизу. — Палладиум, это эльфы…       Палладиум кивнул. Он понял всё, стоило ему перехватить взор первой появившейся на поле твари. Хотел ответить — отнялся голос. Эльф прошептал:       — Как, во имя Великого Дракона, он это сделал?       — Нужно его найти. — Внезапно разьярившийся ветер встрепенул светлые волосы Палладиума, напоминая о том, как сравнялись шансы его учениц и Валтора с получением заключительной трансформации. Порой ему казалось, что не Флора откликается на настроения природы; с момента её возвращения с Линфеи всё сходилось на обратном.       Невдалеке сверкнул слепящий луч. Зазвучал запоздалый выкрик Стеллы. Рычание поверженной твари потонуло в шипении оставшихся.       Палладиум и не покосился в сторону солнечной волшебницы. Его волновало иное.       Мрачная решимость на лице Флоры пугала едва ли не в равной мере с развернувшимся внизу побоищем, в каком эльф не мог принять участия.       — Флора, что…       Он не успел закончить — прежняя студентка схватила его за запястье, и заклинание трансгрессии унесло их прочь, назло стражам Геральда.       — Что ты… — Палладиум запнулся. С тихим шелестом локти потонули в жёсткой серебристой осоке. — Флора. Где мы?       Как ни в чём не бывало волшебница подула на руки, вместе с сухими хвоинками сдувая искорки пыльцы Энчантикса с кончиков пальцев.       — Я заметила, что наши провожатые переместились. Мне стало интересно, куда. — Непривычно бледные губы тронула улыбка, и Палладиум, собравшийся укорить девушку, лишь тяжело вздохнул.       — Ты же понимаешь, что они могли появиться абсолютно где угодно?       — Понимаю, проф… понимаю.       — И ты понимаешь, что интуиция не всегда подсказывает, как поступить вернее всего?       — Понимаю.       — Если бы ставили оценки за характер, я влепил бы пять/два. — Эльф приподнялся на локтях и перенёс вес на мокрые колени. Оглядевшись, заметил сумрачный зубец крыши.       На расстоянии полумили виднелся особняк, по архитектуре напоминавший жилище Геральда. Большой, с оттенком изящества старины; винтаж, наверняка отметила бы Дю Фор. Лишь одно отличало его от убежища среднестатистического представителя эльфийской расы: колонны, своды, стены, потолки — голый кирпич, чёрный, точно обугленный, без намёка на зелень — мох ли, привычный дикий виноград.       — Выглядит немножко жутко, — призналась Флора. Потеряв равновесие, девушка ухватилась за плечо Палладиума — тот накрыл её ладонь собственной.       Время остановилось — она нагнулась, обняла его, обхватив руками шею; развернувшись, эльф перехватил блеск зелёных глаз. Прерывисто выдохнул, сосредоточил взгляд на линии подбородка Флоры, чётко очерченной на мутно-зелёном фоне болота. Медленно подался вперёд, прикрыл веки — и приник к её губам. Далеко за горизонтом тлело прежнее сражение, терпела поражение целая армия; невесомо, кончиками пальцев, Палладиум провёл по руке Флоры — от плеча до запястья. Девушка изогнулась и, отчего-то смеясь, покрыла вереницей поцелуев его лоб, скулы и щёки.       — Мне кажется, нам не стоит идти внутрь, — прошептал Палладиум, привлекая её ближе. Ладони феи упали ему на грудь; сердце сжалось, точно впервые — до чего маленькие!.. — Что скажешь, моя милая?       — Я беспокоюсь, что там с девочками, — пролепетала Флора и, не торопясь выпутываться из объятий эльфа, задумчиво сжала воротник его рубашки. Опомнившись, расправила ткань — и почувствовала, должно быть: Палладиум улыбался ей в макушку — легкомысленно и глупо, как мальчишка. — Но если эти эльфы, — она указала на башню, венчавшую загадочный особняк, — уже подкуплены или носят знак Валтора где-нибудь под пиджаками, мы рискуем навлечь на наших ещё бо́льшую опасность.       Палладиум иронически хмыкнул, развернул её руку и поцеловал открытую ладонь. Лбом прижавшись к его груди, волшебница трепетала, как растерянная бабочка, запорхнувшая ненароком в теплицу.       — Эти… создания даже не имеют магических сил, чтобы обороняться, — заверил Палладиум, не до конца уверенный, что утешает единственно собеседницу. — Жадность Валтора не обошла и его собственную армию. Твои подруги и специалисты быстро закончат с ними, если ещё этого не сделали. Решение проследить за этой компанией было верным.       — Не согласился бы.       Страх парализовал Палладиума быстрее, чем он успел оглянуться и понять, кому принадлежал этот неестественный, металлический голос.       По-прежнему крепко прижимая к себе Флору, эльф плавно повернул голову на звук.       Статный, элегантный, убийственно красивый. Молодой профессор никогда не общался с ним прежде; не говорил, не получал ни единой наскоро написанной весточки. И всё же, попроси случайная первокурсница, обделённая чувством такта, у Палладиума нарисовать портрет эльфа, некогда покорившего сердце его матери, на полотне появились бы черты, в точности поаторяющие те, что ухмылялись теперь, глядя на него.       Это был его овал лица, хитрый разрез глаз, самоуверенная улыбка. Глядя на этого эльфа, Палладиум видел самого себя.       Имя слетело с уст непроизвольно.       — Агапиос.       Ответом ему было непродолжительное молчание.       — Нам о многом нужно будет поговорить, эльф…       — Палладиум.       — О, это мне известно, — Агапиос оскалился в ухмылке, и Палладиум задержал дыхание — было в его повадке что-то неуловимое, устрашающе хищное. — Я лишь раздумывал, верно ли поступил, причисляя вас к равным себе.       — Сейчас не время для дипломатии, вам не кажется? — отрезал Палладиум, бесстрастно выдержав испытующий тигриный взгляд.       Агапиос показательно расправил плечи и, заложив руки за спину, сделал шаг назад, не спуская с собеседника несдержанно смеющихся глаз. Природа словно выжидала момента, чтобы подыграть: выглянувшее из-за туч солнце сверкнуло на реке его волос — холодное мерцание на позолоченном лезвии ножа.       — А по-моему, удачнее момента не найти, — проворковал он. — Ну чем не ироничен тот факт, что я наконец отыскал тебя в такой-то компании?       — Как легко ты, однако, отказался от правил приличия в общении.       Палладиум проводил взглядом дрозда, что, камнем сорвавшись с сухой ветки, устремился в гущу лиственного леса.       — Я, признаться, попросту не вижу в них смысла, — начал Агапиос тоном таким, будто собрался публично читать трактат. — Кот любит играть с добычей. Цепляет лапкой, подаёт надежду, но сбежать не позволяет. Всё, что попалось хвостатому на глаза, априори в его власти. Коту известен исход, но он не торопится делиться им со своей жертвой — это ли не жестокость? — Эльф выдержал паузу, метнув прожигающий взгляд на Флору. Та не спешила задавать вопросов, но, казалось, всё поняла. Палладиум чувствовал лишь редкие вздохи, подтверждающие, что в миг похолодевшая в его объятиях девушка ещё жива. Измеряя полянку шагами, Агапиос продолжил: — Я считаю себя милосердным — и мой статус здесь не важен, как и твой. Сам задумайся — незаслуженно, но тебе ведь передан интеллект графа, почти монарха. Если бы я держал дистанцию и намеренно напускал на себя вежливость, ты бы до последнего мучился иллюзиями и никчёмными фантазиями. По моему мнению, голубая кровь, даже та, что у тебя, разбавленная... чем-то лишним, достойна правды. Смею предположить, у тебя возражений не найдётся. — Палладиум не отвечал. Агапиос того не требовал — монолог захватил его целиком, словно о таких внимательных слушателях он мечтал всю жизнь. — Ты, в конце концов, невиновен. Рождение сделало тебя таким, приравняло к слепцу, глупцу или калеке.       Палладиум насмешливо хмыкнул и открыл было рот, чтобы спросить, какую чушь несёт его многоуважаемый отец и существуют ли способы её перемотки. Но Агапиос владел телепатией во стократ лучше него; чистокровный аристократ, в этом деле он превзошёл бы Мириам, милую Мириам, в которой видел лишь молодую плоть и наживу. Так, эльф вскинул палец и повелительно мотнул головой, опережая любое слово поперёк.       — Но-но-но, — расстановочно проговорил он, — давай уважать друг друга.       Палладиум поперхнулся. Его собеседник отдавал, интересно, себе отчёт в том, что противоречил своим же изречениям? А в том, что изъяснялся точно так, как делал Геральд меньше суток назад? Где были эти двое, когда раздавали графский интеллект? Вопроса профессор не повторил. Агапиос снова отверз уста.       — Войди и ты в моё положение. Несколько веков я посвятил поиску моего незаконного отпрыска, убеждённый в том, что я предатель крови. Представляешь, какие страдания мне было дано испытать? Уверен, что если и да, то ты явно преуменьшаешь их. А потом — подумай только! — появился тот, кто всегда готов меня выслушать. Я объединил с ним силы. Валтору нужна была фея огня дракона, мне нужен был ты. Как оказалось, и на твоих плечах теперь есть грех — пачкаешь священную кровь связью с феей.       Одно мгновение — и Палладиуму стало вдруг всё равно на мученический вид Агапиоса, его красноречивые жесты и демонстративную жертвенность.       Он почувствовал, как шевельнулась Флора. Опустив подбородок, позволил ей поймать собственный взгляд.       В один голос они прошептали заклинание перемещения. Ничего не произошло.       Пространство зачарованно. Сердце остановилось.       На сей раз Палладиум загнал в ловушку не только себя, но и Флору.