Закатное солнце

Во дворе было пусто и тихо, что впрочем, было немудрено — жара заставляла жителей оставаться дома в почти полуденное время, Хьюга взошел на крыльцо. — Я — дома, — достаточно громко оповестил он родных*. Снимая обувь, Хидео узнал о приближении жены по тихому шелесту одежды. — Добро пожаловать домой, — негромко произнесла Аяно. Слегка удивился — он ожидал более радостного приема, однако, молодой человек, решил не обижаться, а тепло обнял жену. И снова почувствовал неладное — Аяно не ответила на объятие, а осталась стоять будто бы замерев на месте. Он отстранился и вгляделся в ее лицо — бледное, с покрасневшими глазами. — Все хорошо? — он оглянулся и спросил. — А где мама? Слезы блеснули в глазах девушки, и она прикусила губы, но нужно было ответить. — Она больна. Молодой человек не стал ждать дальнейших объяснений — он отпустил Аяно и поспешил в комнату Эмико. *** — Что с ней? — Ночью ей стало плохо, — она всхлипнула, начиная короткий рассказ о том, как побежала за госпожой Сакурой, завершая словами: — Если бы я заметила это раньше, то привела бы ирьенина раньше и, возможно, маме было бы легче. — И что сказала госпожа Сакура? В чем причина недуга? Оба сидели у постели Эмико, лежавшей неподвижно — на лице не было ни кровинки; переживая за ее здоровье и ожидая ответа, Хидео включил бьякуган, чтобы удостовериться в том, что поток чакры матери не остановился. — Дорогой, мы очень ждали тебя, — ее голос дрогнул — девушка вспомнила, как действительно, жаждала его возвращения и скорого праздника в этих стенах. Хьюговским чутьем он распознал, что супруга не до конца доверяет ему, и он, страшась поверить во все плохое, вдохнул поглубже и строго приказал ей: — Скажи как есть, не тая никаких секретов. Она — моя мать, мне необходимо знать правду. Хидео включил бьякуган и посмотрел на Аяно. Говорить о прервавшейся беременности Эмико ее же взрослому сыну, который не подозревал о тайне её отношений с господином Хиаши, было очень неловко. Она хотела уберечь уставшего и встревоженного Хидео, предугадывая его реакцию. Наверняка, это чувствительно ударит по его гордости, ей стало жаль любимого мужа. Но затем Аяно пришло на ум, что скорой встречи Хидео и господина Хиаши все равно не избежать. И она решилась. — Дорогой, выслушай меня, но только спокойно. Не проронив ни звука, шиноби внимал тому, что поначалу казалось ему бредом безумца, глупой несуразицей, либо же злой клеветой. Его мать — благовоспитанная и достойнейшая из женщин и тот человек — это не вязалось в его голове. Дитё, которому не было суждено родиться, и который умер, едва не убив их общую мать. Кто в такое поверит? Рожать в ее возрасте? Щеки пошли пятнами — значит, недавно она делила постель с мужчиной? Он закрыл глаза, желая проснуться — если сначала он испытывал страх, предполагая весть о болезни, перед которой бессильны ирьенины, то правда ударила его совсем с другой стороны. Хиаши Хьюга — человек, которого он привык уважать всю жизнь; являющийся в его сознании олицетворением идеала лидера. И этот «идеал» столь бесцеремонно влез в его семью и скомпрометировал его мать! Хидео поднялся, не в силах сдерживаться дольше. Хотелось вызвать на поединок и убить похотливого старика. Но сначала нужно было найти его, он в третий раз активировал бьякуган и устремил взор на дом бывшего главы клана. Никого. И дом, и двор были пусты. Хидео не успокоился, продолжая просматривать пространство. Хиаши не было в квартале, молодой человек, крепко сжал челюсти, на лице его заиграли желваки. Окидывая взглядом все большее расстояние, он, наконец, разглядел ту самую чакру! Безмолвно он наблюдал за человеком у могилы. Его глаза прочитали имя на надгробии. Презрительно скривившись, Хидео бросил жене: — Хороший жених. Знаешь почему он не здесь? Ему важнее быть у могилы Рейко Хьюга, — он выключил бьякуган и вновь увидел бледное, с заострившимися чертами, лицо матери, Хидео понизил голос, жалея ее. — Она едва не умерла по его вине, а подлец, совративший ее, больше беспокоится о своей покойной жене. Он посмотрел на Аяно и предостерегающе произнес: — Прошу тебя, милая, больше не произноси имя подонка при мне. Никогда не перечившая ему супруга, тихо, но твердо попросила: — Дорогой, мы не должны говорить грубые слова в этой комнате, особенно, когда мама нездорова. Хидео вышел — ему требовалось выкурить трубку и успокоиться. Аяно вспомнила о своих обязанностях и поспешила на кухню. Участвуя в неприятном разговоре, оба не заметили слезы, выступившие из-под ресниц Эмико. *** Вечер того же дня Он долго ждал ее в условленном месте, но когда начало темнеть, Хиаши повернул к кварталу. Оказавшись на достаточном расстоянии, чтобы узнать причину ее отсутствия, мужчина включил бьякуган и остановился: Эмико лежала в постели, рядом с ней была Сакура. Также его глаза увидели Хидео с женой, ожидающих в коридоре. Он побежал к дому Эмико, в эту минуту ему было не до респектабельного вида, к счастью, вечерняя дорога была пуста. У самых ворот он встретился с Сакурой — та выходила со двора Эмико. — Здравствуйте, господин Хиаши, — поклонилась розоволосая. — Как вы себя чувствуете? — участливо спросила медик, обращая внимание на его взволнованный вид. — Что-то случилось с госпожой Эмико? — пропустив вопрос снохи, произнёс Хиаши. — Сейчас ей уже лучше, — кратко ответила ирьенин, не в ее правилах было распространять информацию о болезнях пациентов. — Она заболела? Это что-то серьезное? Сакура опешила — господин Хиаши был сам не свой. Когда такое бывало, чтобы безупречно воспитанный и сдержанный дядя ее супруга не отвечал на слова приветствия и вдруг стал необычайно любопытным?! По правде говоря, Эмико еще не пришла в себя. Сакура распорядилась, чтобы Аяно приглядывала за свекровью, и каждые четыре часа давала ей питье и укрепляющее силы снадобье. — Господин Хиаши, прошу прощения, я могу обсуждать состояние пациента лишь с его семьей. — Она не чужая мне. Пока зеленоглазая сноха, нахмурившись, пыталась осмыслить странное поведение дяди мужа, тот не удержался: — А ребенок? Как он? Зеленоглазая изумленно взглянула на родственника — он знал о ребенке при том, что о нем не подозревала даже Аяно! — Вы… — Сакура замолчала. — Простите, я не знала, что вы… Хиаши кивнул. — Он — мой. Не скрывай от меня ничего. Еще не придя в себя, ирьенин чуть помолчала, в голове пронеслись слова Аяно о предстоящей свадьбе госпожи. — Я сожалею, господин Хиаши… *** Новость подкосила его — Хиаши остановился перед тем как толкнуть калитку, что ему сказать Эмико? Мысль о пережитой ею боли помогла настроить себя на верный лад: нужно собраться и поддержать ее, даже если его собственное сердце скорбит. Он постучал дважды и вошел в знакомый двор, взошел на крыльцо, на котором всего каких-то пару недель назад они с Эмико примирились. В этот миг на пороге показался Хидео. Молодой человек едва заметно поклонился и остался стоять на пороге, преграждая путь гостю, Хиаши понял, что простого разговора не получится. Значит, он уже всё знает и негодует. Хиаши начал спокойно, пытаясь снять возникшее напряжение. — Хидео, мы поговорим с тобой, но сначала, дай мне повидать госпожу Эмико. Хьюга, не глядя в глаза господина Хиаши, помотал головой: — Нет. — Хидео, — бывший лидер знал, что увещевания бесполезны: его глаза заметили сжатые кулаки насупленного парня, его упрямый подбородок и суженные зрачки, он видел воочию, как тяжело дается тому контроль над эмоциями. — Прошу тебя, позволь мне просто побыть с ней несколько минут. Потом я отвечу на твои вопросы и дам все разъяснения. Молодой Хьюга сделал вдох и начал говорить — Хиаши будто физически чувствовал едва удерживаемое раздражение. — Это невозможно. Моя мать больна. Позволить вам зайти в спальню к ней считаю недопустимым, более того, — неприличным. С этими словами он закрыл входную дверь перед Хиаши. *** Сакура была озадачена — ее пациентка до сих пор пребывала в беспамятстве. Когда у нее состоялся разговор с господином Хиаши, ирьенин была уверена, что госпожа Эмико придет в себя в ближайшее время, самое позднее утром следующего дня, но сегодня шел третий день, а она, по свидетельству Аяно, ни разу не открыла глаза. Через равные промежутки времени сноха добросовестно следуя инструкции медика, поила ее специальным отваром. Бьякуган Хидео говорил о том, что истощенная чакра матери постепенно, но неуклонно восполняется. Была некоторая сложность в распределении чакры, других оснований того, что организм продолжал пребывать в состоянии охранительного отключения сознания она не знала. По этой или какой-то иной причине Эмико не могла очнуться. Если она не придет в себя сегодня, то завтра медик попробует вывести ее с помощью медицинского дзюцу. *** Закончив молитву Хару бессильно опустилась прямо перед камидана. Морщинистой рукой старушка смахнула слезу. Сейчас ее никто не видел, а стало быть не нужно притворяться сильной и мудрой. Вечером третьего дня она увидела лицо сына и поняла — произошла беда. Еще до того, как он договорил страшные слова об Эмико, она включила бьякуган и увидела все сама. Ночью она оплакала внука, которому не суждено было появиться на свет. Утром Хару собралась навестить Эмико, но этот сопляк Хидео непреклонно, хотя и достаточно почтительно отказал ей. А Хиаши сидел в кабинете с включенным бьякуганом и смотрел на Эмико: на то, как иногда Аяно дает лежащей без чувств свекрови лекарство и умывает ее по утрам и на закате, как медленно течет чакра в ослабленном теле, как она меркнет, становясь темной и вязкой, приближаясь к сердцу. Не хотелось ни есть, ни пить — он дожидался ее пробуждения, чтобы прийти и скорее решить недоразумение с Хидео. Боль от потери ребенка с каждым часом заслонялась страхом за саму Эмико. Десятки часов ее непробудного сна беспокоили его. Потоки жизненной энергии замедляясь в районе сердечной чакры, застаивались там, едва не образуя сгустки, из-за чего страдали все остальные центры, особенно, головная чакра. Каналы, по которым текла жизненная сила, сузились, не в полной мере насыщая мозг. Старая куноичи вошла в кабинет сына, прерывая его наблюдения. — Я не голоден, мама, — не дожидаясь приглашения к столу ответил он, наперед зная с чем пожаловала госпожа Хару. До этого она по-разному убеждала его принять пищу: и уговорами, и угрозами, и убеждением, но сейчас старушка сдалась, она, сгорбившись, села рядом с ним и заплакала. И Хиаши увидел ее такой какой она была — несчастной пожилой женщиной, самой близкой и родной, перенесшей многое за свою жизнь, и ему стало совестно. Негоже в пятьдесят лет продолжать расстраивать мать. Он обнял ее и сказал: — Дорогая мама, не плачь. Лучше скажи — есть ли у нас что-нибудь вкусное? Я бы пообедал с тобой. Старушка закивала, утирая ладонью мокрые щеки. *** Ирьенин набрала лекарство и передала Аяно, и пока та поила им свекровь, зеленоглазая смочила небольшое хлопковое полотенце резким пахучим раствором, а затем, дождавшись, когда снадобье подействует, поднесла пропитанную ткань к лицу Эмико. Женщина сморщилась и дернула головой. Темные ресницы затрепетали, и Хьюга открыла светлые, с легким сиреневым отливом, глаза. Аяно радостно ахнула, стоявший рядом Хидео кинулся к матери, помогая ей немного приподняться на подушке, Сакура облегченно улыбалась. Эмико ничего не понимая, оглядела присутствующих, остановившись на розоволосой она, казалось, начала догадываться о происходящем. — Госпожа Сакура, я, вероятно, болела? — сипловато спросила она. Медик кивнула и присела рядом, предлагая воды. Очнувшаяся послушно сделала глоток и призналась: — Как странно, я совсем не помню этого. Медик успокоила её. — Ничего страшного, такое бывает. — Аяно, ты помогала госпоже Сакуре? Спасибо, милая. Но мне право, неловко перед тобой. — Что вы, мама! Я совсем не устала. И я счастлива, что вы поправились! — юная соседка простодушно улыбаясь, села рядом с ее сыном. — Мама? — повторяя за милой девушкой неожиданное слово, она растерянно посмотрела на сына, обнявшего Аяно, а та словно и не стесняясь объятий взрослого мужчины, спокойно сидела у ее постели, прижимаясь к Хидео. *** Хиаши видел как любимая пришла в чувства и поднялся, отключая бьякуган. Он вышел из кабинета и заметил довольную мать, по лицу которой было нетрудно догадаться, что она тоже подглядывала за Эмико. — Я очень рада, но прошу, пожалей свою женщину. Посмотри на себя — разве так появляются в доме невесты? Хиаши было не до наведения красоты, но мудрая Хару безапелляционно заявила: — Сначала умойся, а затем смени одежду. Не хватало пугать Эмико нечесаными волосами и помятыми одеяниями. *** Спустя полчаса Хиаши постучал в калитку — сегодня он не примет отказа. Мужчина был настроен довести дело до конца. Они объяснятся с Хидео, и назначат день бракосочетания. Если сын Эмико чувствует себя уязвленным, то так и быть, он принесет ему свои нижайшие извинения. Мужчина не собирался снимать с себя ответственность и в какой-то мере понимал чувства Хидео. Хиаши не забыл, в какой ярости он пребывал в свое время, когда ему открылось то, что за его спиной Ханаби поддерживала связь с мужчиной. При том, что она была юной неопытной в сердечных делах девушкой, не устоявшей перед ухаживаниями взрослого поклонника. А каково узнать подобное о собственной матери?! Бесспорно, Хиаши признавал праведность гнева Хидео. Также как понимал то, что его покаяние перед сыном Эмико того стоит, ведь тогда между ними больше не останется ни секретов, ни вражды. Хидео встретил его у порога. Как и в первый раз, он заградил собой дверной проём. — Я хочу увидеть ее. И никуда не уйду, пока мы не встретимся. — К ней нельзя. — Хидео, я признаю тебя главой семьи. Прости, что ты узнал обо всем в таких обстоятельствах. Ты вправе быть недовольным. Но ты не хозяин ни мне, ни ей. В другой момент молодой Хьюга, возможно, и взорвался бы, но сейчас он сам был обескуражен. Неожиданно мягко он попросил: — Давайте поговорим. Хиаши увидел удрученное лицо парня и, вопреки своим же установкам, согласился. Они сели на скамейку в саду. — Господин Хиаши, ирьенин сказал, что маму нельзя расстраивать и волновать. — Я не собираюсь утомлять ее, пока она нездорова позволь навещать ее. Не тревожься по поводу сплетен в квартале. Ты волен выбирать любой день для сватовства и бракосочетания. — Сомневаюсь, что это случится. Хиаши внимательно вгляделся в лицо Хидео — прежней злости не читалось, в эту секунду оно выражало искреннее беспокойство, если не смятение. — Вряд ли мама согласится на брак, — парень выдохнул и проговорил, будто не веря в собственные слова. — Она всё забыла. Примечание Я — дома* — распространенное выражение, обычно используемое японцами; употребляется членом семьи по возвращении домой.