all you sinners

I. Трэвис

      Трэвис чувствует себя на удивление жалким, конченым человеком. Он хотел бы сделать что-нибудь, но ощущение безысходности этой ссоры не покидает. Лора говорит отцу вещи, не менее болезненные, не менее обидные, чем только что он сказал ей. Трэвис стирает следы крови с тыльной стороны запястья, будто выжидая момента.        — Хватит, — наконец, встревает он, стоит Лоре закончить свой озлобленный монолог в лицо Кирни. — Достаточно.       Он бросает краем глаз взгляд на Лору. Ему кажется, она сейчас сорвется, может быть ещё и за оружие схватится. Он уже видел этот взгляд. Эту ненависть и решительность в её глазах.       — Проваливай, — говорит Трэвис в лицо Кирни. — Это не ваша территория, офицер. До получения официального распоряжения вы не имеете права находиться на участке Норт-Килла. Прошу вас покинуть вверенную мне территорию.       Крышечка с чайником кипящей злобы Джейсона то и дело прыгает. Но он лишь пыхтит. Криком зовет своих копов и истерично хлопает дверями своего автомобиля. Трэвис делает шаг вперед и закрывает Лору своей спиной, чувствуя, как её голова уперлась ему меж лопаток.       Джейсон психует, выворачивая руль, сбивает, сдавая задом, знак с табличкой участка, и выжимает педаль в пол настолько, что едва не обдает грязью всех за собой.       Гул машины Кирни ещё стоит в ушах, когда Трэвис оборачивается к Лоре и аккуратно заключает её в объятия, прижимая к своей груди. Он на удивление спокоен, хотя все ещё саднят побои от несостоявшегося тестя. Но отчего-то ему легче… Может быть хотя бы от того, что больше не надо лгать? Не надо притворяться, не надо скрывать ото всех свои чувства? Не надо быть прежним Трэвисом, который жил для всех остальных? Он сгорел вместе с особняком Хэкеттов. Из пепла вышел другой Хэкетт. Хэкетт, которому хотелось ещё что-то в своей жизни изменить. Сделать правильно, сделать так, чтобы не было стыдно потом. Хотя бы дерзнуть сделать шаг в сторону обещанного счастья.       — Всё будет хорошо, — врёт Трэвис, утыкаясь губами в светлую макушку у своей груди, — всё наладится, милая, — он гладит её по спине, не то убаюкивая, не то успокаивая. Какая же она все-таки смелая, безрассудная. Выходит, что своему отцу она предпочла старого копа, державшего её два месяца за решеткой? Боже, боже. Неисповедимы твои пути, как говорится…       — Ты напугала его, кажется, — говорит Трэвис спустя какое-то время. — Не каждый может ответить своему отражению с той стороны зеркала. Уверен, он одумается. Да и твоя мать выглядит разумной женщиной. Она убедит его не разрушать ваши отношения из-за меня.       Он бегло вспоминает те слова, которые Лора сказала. О нём, об их отношении к друг другу. Это звучало намного более пафосно, чем, Трэвису казалось, было на самом деле. Хотелось встрять, сказать, что это лишь на словах выглядит… так. На самом деле все проще.       И, честно говоря, Трэвис не верил, что Кирни когда-нибудь сменит гнев на милость. Он скорее будет считать это личным поражением, если отдаст Лору. Она ведь его дочка, его милая Лора.       И если Лора последует за своим упрямством, и действительно останется с Трэвисом, то глубоко в душе будет сожалеть о ссоре с отцом, скучать по нему и по нормальной жизни нормальных людей, у которых нормально вместе с родителями встречать Рождество, разрезать утку на день благодарения, поздравлять друг друга с днем рождения… Заслуживала ли Лора этого? Точно нет. Но обо всем этом он и так предупреждал её. И это был её выбор.       Он чуть отстраняется, чтобы взять лицо Лоры в ладони, найти её взгляд. Она так нежно, даже несколько по-детски держится ладоням за его запястья, заставляя сердце в груди старого копа колотиться быстрее.       Он хотел что-то сказать, но вдруг стало ясно, что любые слова ничего не изменят. Чуть склонившись он целует её осторожно, нежно, точно она сделана изо льда и от слишком пылкого поцелуя просто растает. Он гладит большими пальцами её скулы и щеки, чувствует, как щекочут пальцы пряди пшеничных волос.       — Я с тобой.

II. Лора

      Лора втягивает голову в плечи, и на мгновение жмурится — так, словно ее действительно пугает резкость отца, и то, с какой скоростью он покидает территорию участка. За секунды, оставил здесь свою единственную дочь. Посчитал, что собственная гордость важнее, чем их отношения.       Оставил здесь и Сайласа с журналисткой… Это не было похоже на финальную точку. Больше походит на то, что он еще вернется. С губ Кирни срывается вымученный выдох.       — Невероятно.       Ткнувшись лбом в спину Трэвиса, она снова закрывает глаза. Почему все так сложно? Почему нельзя было ограничиться всем тем, что произошло раньше? Откровенная несправедливость, сквозившая в жизни последний месяц, даже и не думала оставлять их с Хэккетом. Она, наносила все новые удары — видимо, надеялась, что в конце концов, сумеет добить этих двоих.       Объятья Трэвиса, его слова… Лора слушает, и не понимает, лишь кивая. Все проносится мимо ее сознания, где настойчиво гудят воспоминаниями последние несколько минут с отцом. Только когда его ладони касаются ее лица, взгляд Кирни становится более осознанным. Наверное, потому, что ей некогда жалеть себя. Всегда некогда. Да и не хочется.       — Спасибо.       Уголки губ Лоры приподнимаются в улыбке — не такой уж счастливой, как хотелось бы. Но, как может. Все потому, что в глубине души, она была готова ко всему тому, что сказал папа. Каждая его реакция — все то, чего и следовало ожидать. Единственное, что оказалось внезапным — драка. Хотя, по большему счету, и она была вполне логичной. Ее отец никогда молча не съедает то, что ему не нравится. Довольно часто доводилось слышать, как он разговаривает со своими коллегами по телефону. Мама в такие моменты либо выходила во двор, либо тихо перемещалась в другой конец дома, отлично зная, в каком настроении может быть ее муж после таких разговоров. Нет, он никогда в жизни не понимал руку на свою семью, и очень редко повышал на нее голос. Но, когда последнее все-таки происходило, становилось очень неприятно.       Так же, как было прямо сейчас.       Лора сжимает свои пальцы на руках Трэвиса.       — Давай обработаем все эти…       Лицо Хэккета ярко отражает последствия встречи с бурной агрессией ее отца. Так, словно шериф упал в куст шиповника. Даже немного забавно, что и сама Лора выглядит примерно так же. А ведь в ситуации они попали совершенно разные.       — А потом, проверим тех двоих, и уедем к черту отсюда. Хочу просто тихо отдохнуть. С тобой. Может, кино посмотрим? Знаешь, что-нибудь максимально тупое, без смысла. Ты, наверное, такое не смотришь, но… Ладно, сначала твое лицо. Пошли. Безвольный смешок, с которым Лора отстраняется от Трэвиса, звучит совершенно некстати. Но, она не хочет выглядеть побитой собакой, которую все-таки удалось сломать. И даже не потому, чтобы не расстраивать этим Хэккета. Лора не любит, когда ее жалеют. Проще, сделать вид, что ничего такого не произошло, а жизнь двигается дальше. Что она могла сделать с тем, как отец отнесся к их с Трэвисом отношениям? Он не слышал ее, и не хотел слышать. Своим побегом, легко и просто доказал, что все именно так. А сейчас, дело только за временем. Он либо одумается, либо нет. Во всяком случае, для самой Лоры, важнее было оставаться с тем человеком, которого она любит. Неважно, как все будет дальше. Она уверена, что не ошибается, и сделала все правильно. Оставить Трэвиса только из-за того, что отец распсиховался? Глупо. Не для этого она так старательно выстраивала эти отношения.       — Там внизу, вроде, моя аптечка оставалась. Убьем двух зайцев сразу. Жаль, конечно, что только фигурально. На самом деле, как легче бы им всем сейчас жилось, имея возможность прикончить Сайласа не в полнолуние, а в любой удобный момент. Одной проблемой меньше. Хотя именно эту проблему Лора, почему-то, за главную уже не считала.       Спустившись в подвал, к камерам, Кирни с явной неприязнью пробегается взглядом сначала по блондинке, потом по волчонку. Она правда так очерствела, или их действительно не за что жалеть?       — Отдыхаете?       Квинн пренебрежительно зыркает в ответ, откидываясь спиной на бетонную стену. Сайлас сидит молча, опустив локти на колени.       — Умнички.       Нашарив глазами в приглушенном свете помещения свою аптечку, Лора проходит к ней, и забирает ту со стула. Где-то в недрах этой косметички все еще есть антисептики, и вата. Как только в нее все это тогда влезло?