Roman Pond

Ривер часто возвращается домой со своей еженедельной пятничной экскурсии с грызущим чувством страха, никогда не зная, что ее ждет после того, как Доктор и их сын провели целый день в одиночестве. <center>***

</center> Ривер часто возвращается домой со своей еженедельной пятничной экскурсии с грызущим чувством страха, никогда не зная, что ее ждет после того, как Доктор и их сын провели целый день в одиночестве. Иногда нет ничего неуместного, кроме нескольких диванных подушек, и она обнаруживает, что Доктор пытается приготовить ужин на кухне, Роман свисает с него ноги и дает ему указания, например, добавить еще зефира! или я не думаю, что он должен гореть, папа раздраженному Доктору да, парень, или тогда почему бы тебе не быть хорошим ребенком и не принести огнетушитель? Иногда она заходит в тихий коттедж и находит их обоих распластавшимися на диване и спящими, выглядящими немного обожженными и помятыми, но в остальном целыми и невредимыми. А потом был день, когда она вернулась домой как раз вовремя, чтобы спасти свою маленькую семью от вторжения сил, ее безоружный муж с отверткой, Роман вскарабкался ему на плечи. Он ухмыльнулся ей, как будто знал, что она придет вовремя, и только присутствие их сына спасло его от хорошей пощечины. Поэтому, когда она появляется за садовыми воротами в облаке дыма и шипении вихревой энергии — снова портя ей волосы — Ривер задерживает дыхание и стоит абсолютно неподвижно, слушая. Она не слышит ни взрывов, ни пожарной сигнализации, ни крика мужа, ни пацан, ни той кнопки! С легкой улыбкой она решает, что если они оба не связаны и не заткнуты рот где-нибудь, это один из самых спокойных дней. А потом она слышит это — безошибочный звук хихиканья ее сына. Улыбаясь еще шире, Ривер бросает свой пыльный рюкзак посреди двора и пробирается к садовой калитке, заглядывая поверх. Она сдерживает тихий смех при виде сына, мчащегося по двору, как будто сам ад наступает ему на пятки. Низкое рычание отвлекает ее внимание от ее маленькой угрозы к гораздо большей угрозе, низко наклонившейся и крадущейся по двору, явно охотящейся на их сына. Прижав руку ко рту, Ривер с растущим удивлением наблюдает, как Роман спотыкается чаще, чем бежит, и как Доктор доблестно пытается не смеяться над ним. Мальчик пытается спрятаться за деревом, а Большой Плохой Доктор притворяется, что обнюхивает его, бродя вокруг и бормоча о том, что может учуять маленьких мальчиков даже издалека. Роман хихикает, и Ривер нежно отмечает, как дергается рот Доктора, когда он делает вид, что не слышит. Каким бы неподготовленным он ни был, когда впервые наткнулся на них совершенно случайно, и каким бы напуганным он ни был, когда много лет спустя она появилась в его ТАРДИС, беременная и столь же напуганная, Доктор принял отцовство так же естественно, как и утка к воде. Конечно, несколько сотен лет назад у него была небольшая практика. Он груб и временами немного неумел, но нет ничего, в чем он преуспел больше, чем в сказках на ночь. Он наслаждается игрой в саду со своим сыном так же сильно, как и приключениями после обеда по средам со своим компаньоном. К его собственному полному удивлению, но, как и предсказывал Ривер, Доктор оказался блестящим, хотя и необычным отцом. Он останавливается на противоположной стороне дерева, где Роман скорчился, свернувшись калачиком, с лицом, прижатым к коленям, распущенные каштановые волосы и маленькие руки — единственная по-настоящему видимая часть его тела. «Я чувствую запах… крошечного клеща. Четыре… ​​— Он снова всхлипывает. «Возможно, пять». Роман вздрагивает от сдерживаемого смеха. — От него пахнет… синими мелками, джемом и любимым чаем его мамы. Роман пищит. Закусив губу от приступа смеха, Ривер смотрит, как Доктор выпрыгивает из-за дерева и набрасывается. Он хватает их сына на руки и прижимает к своей груди. Роман кричит, дергаясь и брыкаясь, пока Доктор не раскидывает его по траве и не начинает рычать и щекотать. Размахивание руками и ногами усиливается в десять раз, на этот раз с сопровождающим хихиканьем и визгом о пощаде. Честно говоря, если бы соседи так не привыкли к шуму, они бы подумали, что мальчика просто убивают. Одна маленькая рука машет рукой по брошенному в траве игрушечному бластеру — подарок дяди Джека-Доктора до сих пор кисло ворчит, — и, очень похоже на свою мать, Роман сжимает пистолет в руке и, не теряя времени, прицеливается. Доктор пригибается и перекатывается, сумев обезоружить Романа и снова прижать его к траве одним быстрым движением, которое противоречит его возрасту. — А-а-а, детеныш. Он грозит пальцем надувшемуся лицу Романа, насмешливо сердитым взглядом глядя на себя. — Что я говорил об использовании оружия? Роман фыркает и покорно повторяет: «Мне нельзя, если только дядя Джек или мама не стреляют первыми». «Умница, малявка». Доктор ерошит ему волосы, а потом усмехается, наклоняя голову, чтобы что-то прошептать Роману. Мальчик мгновенно загорается, вылезая из-под Доктора и поднимаясь на ноги. Его голова мгновенно поворачивается в сторону садовых ворот, где все еще прячется Ривер, и когда она улыбается и машет сыну, он мчится прямо к ней. Он спотыкается о собственные ноги, и Ривер смеется, находя дополнительное время, чтобы открыть садовую калитку и наклониться. Когда Роман встает на ноги и бросается на нее, она легко его ловит. — Привет, мой дорогой, — смеется она, прижимая его к себе. Она приглаживает ему волосы и при этом сбивает несколько заблудших травинок. От него пахнет деревом, на которое он, несомненно, карабкался весь день, и Ривер вдыхает его запах, оглядываясь через его плечо, когда приближается Доктор, наблюдая за ней с ухмылкой. Она посылает ему воздушный поцелуй, и он выгибает тяжелую бровь. Для них это был всего лишь день — тем утром она оставила их за столом для завтрака, Роман все еще был в пижаме, и его рот был намазан клубничным джемом, Доктор хмурился в свой кофе и хмыкал на нее, когда она поцеловала его на прощание — но это был целый месяц для нее. Она ужасно скучала по своим мальчикам. — Ты скучала по нам, мама? Как долго ты отсутствовала? Ты принесла мне подарок? Мама, от тебя пахнет пылью. Роман снова обнюхивает ее. «И как Джейми Доджерс. Ты принесла мне что-нибудь? Ривер фыркает, отстраняясь, чтобы хорошенько рассмотреть сияющее ей юное лицо. Иногда это ошеломляет, как отчаянно она его любит. Это маленькое напоминание о мужчине, за которого она вышла замуж, вылитое лицо, в которое она влюбилась первым. — Я вижу, у твоего отца обоняние. Да, я ужасно скучала по тебе. Я отсутствовала совсем недолго, не могла быть вдали от тебя. А я принесла тебе кое-что получше печенья, глупышка. «В самом деле, где это? Это пистолет? Настоящий правильный на этот раз? Как твой?» Доктор бормочет что-то грубое себе под нос. Ривер качает головой. «Спойлеры. Вы сможете видеть после того, как умоетесь. Она встает, еще раз взъерошивает ему волосы и нежно похлопывает его по направлению к дому. — А теперь побыстрее, мы идем обедать к тете Вастре. — Стракс будет там? «Да», — говорит Ривер, в то же время Доктор категорически говорит «Нет». Она закатывает глаза. — Но больше не надо воровать его гранаты и таскать их домой, молодой человек. Не думай, что я не буду обыскивать твои карманы, прежде чем мы уйдем! Роман дуется всю дорогу в дом. Вздохнув, Ривер поворачивается к мужу и обнаруживает, что он склоняется слишком близко — ну, на ее вкус, он никогда не бывает достаточно близко. Она ухмыляется, склонив голову набок и позволяя ему уткнуться лицом в ее шею. — Скучал по мне, да? Он глубоко вдыхает, а затем так резко поднимает голову, что она вздрагивает, моргая. Он хмурится. — Ты воняешь им. Она смотрит, всю невинность он, вероятно, ни на мгновение не купится. — Кто, милая? — Джемми Доджерс, — выплевывает он, как ревнивый ребенок. — Ты понимаешь, что ты — это он, не так ли? — сухо спрашивает она. Он хмурится. — Не напоминай мне. — Не надо мелочного ворчания по поводу твоих предыдущих регенераций, милый. Ривер дергает за воротник его рубашки и притягивает к себе, касаясь его носа. «Правило первое». «Не является.» «Это сегодня». Она ухмыляется, уклоняясь от его поцелуя. — Как поживало наше милое отродье? «Он пытался меня застрелить. Твоя вина.» Ривер вздыхает. «Все, что он делает, не может быть моей ошибкой». «Я согласен.» Доктор ухмыляется: «Когда он спит или ведет себя невероятно умно, он мой. Когда он не спит и ведет себя как ужас, он принадлежит тебе. — Это вряд ли справедливо. — Ни один из них не уходит… Он снова обнюхивает ее, и Ривер сжимает челюсти, решив, что его близость ее не затронет. «Целый месяц только для того, чтобы потрахаться с Бэби Фейс». «Это был не месяц траханья!» Она хмурится, отталкивая его. «Это был месяц сидения в окопе в пустыне, за которым последовал быстрый секс в консолье ТАРДИС, как я уверена, ты хорошо помнишь. Вряд ли то же самое. Знаешь, ревность к себе может стать для тебя новым дном. Доктор фыркает, глядя на нее с едва завуалированным собственническим видом, и Ривер ухмыляется ему в ответ, нежно замечая траву в его взлохмаченных седых волосах. «Я не ревную.» Она мычит, небрежно пожимая одним плечом. — Мог бы меня обмануть. «Возможно, он был здесь первым…» Доктор замолкает, снова прижимаясь к ней. Ривер чувствует, как мурашки пробежали по её спине, и не отступает, запрокидывая голову, чтобы заглянуть в мерцающие голубые глаза. «Но сейчас я здесь. Он этого не понимает». Ривер сглатывает, чувствуя руку Доктора на своих волосах. Даже сейчас она чувствует себя виноватой за то, что так долго скрывала от него его сына, но сейчас она говорит ему то, что говорила себе каждый день в течение долгого времени: «Он не был готов». «Нет.» Доктор прижимается своим лбом к ее и вздыхает. — И мне жаль его за это. «Боже мой, каким болваном стал мой старик». Ривер улыбается и хлопает себя по груди, игнорируя его хмурый взгляд. — Возможно, вам будет интересно узнать, что Вастра согласился посидеть с нашим не по годам развитым отпрыском на этот вечер. Его брови изгибаются в явном интересе, и она не упускает из виду дергающиеся уголки его рта, угрожающую вырваться на свободу улыбку. Она делает вид, что не замечает, застенчиво проводя кончиками пальцев по его груди. — Если ты будешь очень хорошим мальчиком, к концу ночи я снова буду пахнуть тобой. Прежде чем он успевает ответить, она обвивает рукой его шею и тянет, притягивая его к себе и наклоняясь, чтобы захватить его рот своим. Она целует его хмурый взгляд с решимостью, не удовлетворяясь, пока Доктор тихо не стонет и не обнимает ее, и все притворное раздражение исчезло. « Юк». Они расстаются с сожалением со стороны Доктора, и Ривер подмигивает ему, поворачиваясь лицом к своему сыну. Его вид заставляет ее прикусить губу в откровенной ухмылке. Никогда не перестанет быть в полной истерике эта маленькая миниатюрная версия ее мужа-пацифиста с игрушечным пистолетом на плече. Доктор смотрит на нее, неодобрительно поджимая губы, словно повторяя ТВОЯ ОШИБКА. Ривер пожимает плечами, думая о кобуре в своем рюкзаке, которую она принесла только для Романа и неизбежного гнева Доктора. В истории вещей, за которые вселенная может винить ее, ее сын — одна из очень немногих вещей, за которые она с гордостью берет на себя ответственность.