cеверный ветер

Лили всегда любила Хэллоуин, ещё с раннего детства ей нравилось в кругу семьи смотреть чёрно-белое телешоу под названием «семейка Аддамс». Отец сажал ее к себе на колени, пока мама заплетала старшей сестре косы. После они вместе отправлялись за конфетами. Прекрасное было время, беззаботное и счастливое, и в какой-то степени пророческое: ведь маленькой Лили Эванс нравилось наряжаться в костюм ведьмочки. Празднование Хэллоуина в Хогвартсе не могло сравниться ни с чем другим. Пышное празднество, не скупящееся на различные конкурсы и игры, не говоря уже о костюмах, которые можно было продумать и дополнить на свой вкус с помощью разных заклинаний. На прошлый День Всех Святых они с Джеймсом посещали ежегодную ярмарку, на которую в Годриковую Впадину приехал и бродячий цирк. Но в этот раз все было иначе. В связи с продолжительной магической войной, со всеми смертями и трагедиями, времени на веселье оставалось не так много. Но больше всего проблем им с Джеймсом доставило известие о пророчестве. Лили до малейших подробностей запомнила, как поздно ночью на пороге их дома внезапно появился Дамблдор, и по одному напряженному выражению его лица, стало понятно, что их ожидали крайне плохие новости. Лили отказывалась верить, что ее ребенок мог стать очередной жертвой сумасшедшего фанатика, и если бы не Джеймс, который всем своим видом придавал ей сил и сжимал за руку, она не знала бы, что делать. Но несмотря на все волнения, беременность принесла в их жизнь столько радости, долгожданной надежды на лучшее будущее, которое они, непременно застанут. Никто из них и не думал пренебрегать правилами и мерами осторожности, но всё-таки обстановка давила. Положение узников в собственном доме сильно сказывалась на них, особенно на Джеймсе, который не привык сидеть без дела. Останавливало его от безрассудства жгучее беспокойство за Лили. Он не отходил от нее ни на шаг, окружил такой заботой и любовью, что она порою смущалась, совсем как в начале их отношений. Когда на свет появился Гарри, яркие краски вновь заиграли в их доме. Друзья стали наведываться чаще, заходил Ремус, выглядевший крайне болезненно. Он сильно вымотался за последний год. Шпионаж в рядах оборотней Фенрира Грейбека давался ему отнюдь нелегко, чего уж говорить о личных трагедиях, о смерти Доркас, рана от которой не заживала. Сириус умудрился достать игрушечную метлу, и они с Джеймсом яро обсуждали таланты малыша Гарри. Даже затеяли спор, предполагая, в какую команду он получит приглашение после окончания Хогвартса. Лили смотрела на них и умилялась, попутно стараясь подбадривать Питера. Его девушку несколько дней назад убили Пожиратели Смерти, и он очень переживал. На Хэллоуин друзья не смогли составить им компанию, каждый из них был занят делами Ордена Феникса. Утро Лили началось с неизменной традиции: приготовления тыквенного пирога. Она собрала свои рыжие волосы в пучок и, убедившись в том, что Гарри и Джеймс ещё спят, ускользнула на первый этаж. Кухня встретила ее ароматом вчерашней лазаньи и лукового супа. Лили быстренько достала все необходимые ингредиенты, и напевая себе под нос что-то из репертуара Мадонны, начала месить тесто, затем нарезать тыкву и возиться возле духовки. Управилась она довольно быстро и успела перейти к завтраку. Каша варилась на тихом огне, пока Лили искала ягоды, которыми можно было украсить столь незамысловатое блюдо. Однако, когда в спальне послышался детский плач, Лили, достававшая пирог, не удосужилась снять фартук и быстренько поднялась по ступенькам. Нежность моментально окутала ее. Казалось бы она столько раз уже видела, как Джеймс бережно покачивал на руках Гарри, но улыбка невольно продолжала появляться на губах. Она не могла сдержать своего умиления. — Ему, наверное, приснился плохой сон, — сказал Джеймс, улыбаясь и подходя к ней. Он наклонился и поцеловал её в щеку, попутно стирая с кожи крошки от муки. — Ты сегодня встала раньше меня, Лилс. — Я давно хотела испечь пирог, — Лили взяла Гарри и поцеловала его в лоб, — И осталось немного теста для печенья. Гарри, пойдешь завтракать вместе с мамой и папой? Малыш дёрнул Лили за выскочившую прядь рыжих волос, и та звонко рассмеялась. Джеймс тем временем застегнул рубашку, и они спустились вниз. Завтрак прошел довольно забавно. Джеймс собирался сам покормить Гарри и, разумеется, не мог не подурачиться время от времени. Когда Гарри отказывался есть кашу, его отец начинал корчить забавные рожицы и проводил разные смешные манипуляции с ложкой. Джеймс всячески пытался показать, какое удовольствие ему доставляло поедание каши, а их малыш довольно улюлюкал. И даже согласился всё-таки отведать немного еды. Правда, оба перепачкали лицо, и Джеймс аккуратно вытирал салфеткой сыну щеки, а потом проделывал то же действо с собой. — Всё-таки ты сам большой ребенок, Джим, — Лили умирала от смеха, Гарри тоже выглядел весёлым, тянув к отцу свои крохотные ручки. — Да, я твой вечный большой ребенок, — Джеймс согласно кивал, пожимая крохотные ладони, и Лили хохотала ещё больше, когда он собирался измазать кашей и ее. Утро задалось с позитивных нот, и день обещал быть не менее приятным. Лили всё-таки собралась испечь печенье. Но в глубине души скребли кошки, она чувствовала подступавшую и сдавливавшую горло тревогу. Точно такую же, как и в тот день, когда она узнала, что ее родители разбились в автокатастрофе. Как бы она не старалась гнать дурные мысли, все равно было не по себе. Джеймс продолжил возиться с Гарри, попутно что-то мастеря из дерева. Кажется, очередную игрушку. С момента их добровольного заключения в личной тихой гавани, Поттер увлекся резьбой по дереву и, сейчас вооружившись перочинным ножиком, вырезался последние штрихи у фигурки оленя. Гарри с интересом наблюдал за отцом. Когда Лили заходила их проведать в последний раз, Джеймс читал Гарри, судя по всему, сказки. Она вновь слегка перепачкалась мукой, но стоило признать нашла в себе силы перебороть беспокойство. — Все хорошо? — шепнул Джеймс, незаметно подкравшийся к ней и в привычной манере уткнувшийся ей в плечи. Он бегло поцеловал несколько веснушек. Было очень приятно, но щекотно, Лили чуть поморщила носик. — Лили, ты явно напряжена. — Уже нет, — она обнимала его в ответ, смотрела в до дрожи любимые карие глаза и успокаивалась ещё сильнее. Ведь с Джеймсом все страхи мгновенно уничтожались. — Ты же со мной, Джим. Гарри уснул? Джеймс кивнул, взяв её за руку. Они вместе отправились в сад, чтобы набрать спелых яблок. В этом году урожай был поздним, но не менее удачным, чем в прошлом. К тому же ещё на прошлой неделе собирались сделать яблоки в карамели и пюре для Гарри, ему будет полезно. Если тыквенное их малышу не нравилось, то яблочное он, наоборот, уплетал за обе щеки. Осень была в самом пике красоты, но ближе к вечеру золото листьев померкло, а солнце скрылось за отрядом серых туч. Дождь забарабанил по оконному стеклу, разбудив Гарри, и Джеймс опять вызвался повозиться с сынишкой. Лили отправилась заниматься ужином. На стол было почти накрыто. Они собирались обедать в гостиной, где было больше света. Погода за окном стремительно портилась. Джеймс достал из погреба бутылку вина и пытался угомонить Гарри, летавшего на игрушечной метле по первому этажу. Правда, его попытки ещё больше раззадоривали ребенка. Лили, собственно, не удивлялась. Особенно, когда двое её самых любимых мужчин вторглись на кухню, и Джеймс умудрился заснять не только гоняющего по дому сына, но и ее. Лили распустила волосы и перед тем, как начать трапезу, поднялась наверх переодеться. Сначала Джеймс и Лили, разумеется, покормили Гарри. Как они и предполагали, яблочное пюре малыш оценил и согласился на добавку. Из проигрывателя звучала песня Дорис Дэй «I'll Never Stop Loving You», под которую они танцевали в одном из пабов на Рождество. Воспоминания нахлынули на них. Сверкающая ель, запах глинтвейна и они вдвоем, застывшие и на мгновение забывшие о войне и всех тех ужасах, которые она принесла.

I'll never stop loving you. Я никогда не перестану любить тебя. Whatever else I may do? Что ещё я могу сделать?

My love for you Моя любовь к тебе Will live 'til time itself is through. Будет жить до конца времён.

— А помнишь, что ты когда-то даже представить не могла, что полюбишь такого, как я? — ласково усмехнулся Джеймс, и Лили, склонившая голову к нему на плечо, бросила на него ироничный взгляд. — Кажется, ты говорила, что с огромным кальмаром можно пойти на свидание, но не со мной, так? — Я тогда очень заблуждались на твой счёт, Джеймс, — Лили потянулась к его губам. — Но и я вел себя, как дурак, — поцелуй заставил согреться намного сильнее, чем дрова в камине, стремившиеся как можно скорее превратиться в пепел. Постепенно подкрадывалась ночь, но Гарри не собирался засыпать. И Лили, переодев сына в пижаму, разрешила Джеймсу немного побаловать его. Он пускал клубы разноцветного дыма из волшебной палочки, стараясь преобразовать из в разных животных. Гарри довольно хлопал в ладони и улыбался, а Лили обнимала малыша. Постепенно Гарри стал уставать, и Лили отправилась укладывать его. Когда она вернулась, Джеймс предложил посидеть у камина, просматривая старый альбом. Они не собирались долго засиживаться в гостиной и скоро вернулись бы к сыну. Бутылка вина так и осталась нетронутой, почему-то настроение совсем не предрасполагало, хоть за бокальчиком и можно было расслабиться. Из-за незакрытых штор выглядывала чернеющая листва и навевала тоску. Джеймс, глядя на фотографии своих друзей, оживлялся, в мельчайших подробностях вспоминая об их приключениях, а потом улыбка пропадала с его лица. Лили тоже с грустью смотрела на своих подруг, среди которых в живых оставались лишь Алиса, да Мэри... И то в последнее время о МакДональд мало что было слышно. — Бродяга обещал заскочить на неделе и передать тебе письма от Алисы, — попытался разрядить обстановку Джеймс, и Лили улыбнулась, замечая, что он тоже нервничал. Так, словно они собирались украсть что-то. Или уже украли. Очередная глупая мысль. Лили мотнула головой, заправив рыжую прядь за ухо. За окном стало совсем темно, даже мрачно. Непривычно, раньше в это время округу всегда освещали фонари и закат, вспыхивающий по небу. Джеймс сжал руку Лили, и сверху послышался плач. Гарри проснулся. — Я здесь уберу, — пока Джеймс возвращал альбом на полку, унося остатки еды и проигрыватель на кухню, Лили побежала к сыну. — Что такое, дорогой? — Лили покачала кроватку, но Гарри почему-то не засыпал. Но увидев её, радостно улыбнулся. — Как Гарри? Может, живот болит? — обеспокоенно спросил Джеймс, наклонившись и пальцем проведя по пухлой щеке сына. — Какой-то он неспокойный, — в горле совсем пересохло, и Лили с большим трудом произнесла несколько слов. Ненастье за окном стихло, и расползалась неестественная тишина. Неслышно было ни лая собак, ни звонких голосов детей. Хэллоуин никогда не заканчивался в Годриковой впадине так рано. Вместо этой радостной какофонии звуков раздался скрежет, словно во двор кто-то вошел. Сердце Лили сжалось, и она схватила Джеймса за руку. Тот подмигнул ей, говоря, что, наверное, белки решили побаловаться после дождя. Но сам он явно был встревожен и готовился к чем-то. В голове эхом разнеслись слова: «я буду любить тебя до конца времени». С первого этажа послышался грохот, Джеймс настороженно схватился за палочку, и побежав к окну, увидел, что калитка раскрыта настежь. Не трудно было догадаться, что произошло то, чего они больше всего опасались. Послышались шаги и скрип. Так скрипела обычно дверь у главного входа в дом. Лили хаотично переместила взгляд с Джеймса на Гарри, чувствуя, как ладонь стала холодной, как лед. А теплые пальцы Джеймса выскользнули, отпуская её. — Лили, хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его! — Джеймс развернулся к ней, и его голос прозвучал до боли незнакомо, так, словно впервые в жизни он боялся, допуская возможность собственного провала. Но боялся он не за себя, а за них. Гарри засуетился. Ему передалось беспокойство родителей. — Джеймс, я... — слова «люблю тебя», которые Лили так часто повторяла, застряли в горле. Мозг отказывался допускать мысль о том, что это последние признания, которые любимый услышал бы. Джеймс бегло бросил взгляд на нее, потом на детскую кроватку и скрылся за дверью, сбегая по ступенькам. Мертвая тишина пожирала их дом, некто, страшнее, чем война вторгся в него. Тот, чья устрашающая мощь не знала ничего о простых радостях. Лили накладывала защитные чары на дверь, склонилась к Гарри, шепча: — Ты моё солнышко, сынок. Мама любит тебя, папа любит тебя, будь сильным и ничего не бойся. Мы справимся. Внизу слышалась возня, а потом громкий смех. Лили на мгновение закрыла глаза, стараясь бороться со слезами. Джеймс жив, Джеймс жив, Джеймс жив. Все будет хорошо. Но всё ещё надежды разбились на мелкие осколки и вонзились в сердце, когда послышалось: — Авада Кедавра! Лили не смогла сдержать крика. Гарри посмотрел на нее, а она хаотично перемещалась по комнате, стараясь придвинуть к двери небольшой комод, стулья, попавшиеся под руку коробки. В последний миг палочка выскользнула из дрожащих пальцев и закатилась под кровать. А он уже стоял за дверью. Лили чувствовала черную магию и слышала, как он шептал заклинания. Она схватила Гарри на руки, укачивая и твердя, что с ним все будет хорошо. Она ни за что не позволит убить своего ребенка. Но ее палочка... Дверь стремительно распахнулась, и появился он. Черный капюшон упал на плечи, лорд Волдеморт не переставал орудовать палочкой, отодвигая устроенные на пути препятствия. Лили поцеловала Гарри в лоб и положила обратно в кроватку, загораживая собой. Волдеморт пренебрежительно смотрел на нее, словно она была ничтожной букашкой, которой совсем не стоило уделять драгоценное внимание. Его взор быстро нашел детскую кроватку. Он гнусно ухмылялся, предвкушая собственную победу. — Только не Гарри, пожалуйста, не надо! — Лили готова была умолять его, лишь бы он не трогал ребенка. — Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь… — голос, напоминавший шипение змеи, казалось, не знал пощады, но Лили не отступала. Она вплотную подошла к детской кроватке. Она не сдвинется с места. — Пожалуйста, только не Гарри… — Плач малыша становился сильнее, и у Лили внутри все сжималось. — Убейте лучше меня, меня… — В последний раз предупреждаю… — с явным раздражением отбросил темный волшебник. — Пожалуйста, только не Гарри, пощадите… Только не Гарри! — как мантру повторяла Лили. Да, у нее не было палочки, чтобы хоть как-то сопротивляться, но она любила Гарри больше всего на свете, и это чувство вселяло в нее несокрушимую надежду, что с ним все будет хорошо. — Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно… — Отойди… Отойди, девчонка! — в бешенстве прокричал Волдеморт, направляя на нее палочку. Его терпению пришел конец. — Авада Кедавра! Последним, что увидела Лили Поттер, стала яркая вспышка болотного цвета, утянувшая её в трясину, где не оставалось места ни для страха, ни для надежд. Она не почувствовала боли, все померкло, но уверенность в том, что с Гарри все в порядке не пропала. Безмятежная улыбка застыла на ее бледном лице. Маленький Гарри со страхом глядел на непонятную фигуру в темном плаще, направившую на него палочку. Он зажмурил глаза от ослепительного зелёного света. Почему мама ушла от него? Он же видел ее только что... Почему не появился папа? Он все ждал, что они придут и возьмут его на руки, а незнакомец продолжал направлять на него палочку. Но ничего, совершенно, ничего не происходило, словно время застыло. Только лоб пронзила невыносимая боль, и Гарри заплакал. Почему его все оставили? Гарри Поттер ещё не понимал, что вскоре прославится, как единственный, кто смог обмануть саму смерть. Но вряд ли слава мальчика, который выжил, сможет заменить веселого папу и ласковую маму, любивших его больше всего на свете и отдавших за него жизнь. А ему от них ничего не останется, кроме расплывчатых воспоминаний и мимолетной встречи в момент решающего сражения.