Ксенодерма

Хируно стояла на вершине скалы, вдыхая морозный воздух: - Скоро случится что-то очень важное, - она повернулась к стоящему рядом Кабуто, тот сверкнул очками из под капюшона, явно кивая. Свежий ветер вселял в душу какую-то до приятного слепую надежду, словно вот-вот произойдёт то, чего она ждала всё это время. Где-то глубоко внутри неё маленькая частичка Орочимару ликовала. - Скоро... Она посмотрела вверх, на кружащих в небе птиц. - Мы выдвигаемся в путь? - медик посмотрел на неё, сосредоточенно прищурившись. - Да, на рассвете - она растрепала серые короткие волосы и снова надела свой капюшон, закрывая лицо. Да... Сейчас происходит что-то крайне важное и она прекрасно знала что. Радость постепенно нарастала внутри, однако женщина усиленно её подавляла, стараясь не дурманить свой разум раньше положенного времени. Сегодня, Орочимару будет жив. Сегодня он обретёт тело. Интересно, кто тот любопытный глупец, что решил его вызволить? - Идём, нас уже ждут, - она вдруг посмотрела на фигуру, сидящую рядом и всматривающуюся вдаль, - Да, и скажи ему, чтобы тоже не опаздывал, мы не должны задерживаться здесь долго. Кабуто кивнул и пошёл в нужном направлении. Он верил своеобразному чутью Хируно, спустя проведённое с ней плечо к плечу время научился понимать его. И если она сказала пора, значит пора. То, насколько та была оживлена происходящим будоражило и его тоже, однако Якуши старательно это скрывал. Он и сам чувствовал, что надвигается что-то глобальное, мощное... И крайне ему знакомое. Захотелось поглубже вдохнуть холодный воздух и ущипнуть себя. Долгие скитания, безумные события, начавшаяся четвёртая война. Иногда Кабуто казалось, что всё это никогда не кончится, но теперь... Теперь появилось нечто крайне и крайне весомое. - Идём-те, она не станет ждать. - Я знаю, - мужчина поднялся, так же закрывая голову капюшоном, - она и так многого ждёт. ______________________________________________________ Наконец-то. Свершилось, он снова свободен, снова может пошевелить своим телом, потрясающе. Как же мучительно долго он ждал этой минуты. И подумать только, кто воскресил его - Учиха Саске. Сам затащил во всю эту кабалу и сам же воскресил. Да и, впрочем, придётся смириться с этим, за это время у Змея было более чем много времени чтобы всё обдумать и посмотреть на Коноху глазами Анко. О нет, он конечно же не стал сентиментальным, не пропитался любовью к родине, но задумался о действиях. Задумался о том, а стоит ли теперь, после всего этого цепляться за такое скользкое прошлое и не лучше ли забыть бой с Учихой до поры. В конце концов, хоть и от некой безысходности, но тот воскресил его, осознавая, что Мадаара совсем распоясался. Даже смешно. Его воскрешают ради того, чтобы помочь Учихе в его целях. Ущипните, кто-нибудь. А всё-таки, сейчас Змею было зачем встать на сторону Саске - враг моего врага - мой друг. А значит, что если Саске стоит в этой войне против тех, кого так хочет сейчас стереть в порошок Орочимару, значит он будет на стороне Учихи. Возможно и самому Учихе не поздоровится, но это потом... Акацуки уничтожили Джирайю. Он видел, видел слёзы Цунаде, когда та думала об этом. Лягушатника... Его глупого Лягушатника больше нет. Они обязательно поплатятся за это и Саске этому от души поспособствует. Четвёртая война шиноби... Да в самых страшных снах Змей видел, как снова начинается война, вспоминая предыдущую. Что же происходит в этом безумном мире, почему люди не могут тихо отсиживаться в своих каморках и ждать решения свыше? Думая так, Орочимару конечно же считал себя тем самым свыше, а не человеком в каморке, но это было уже не важно. Сейчас на повестке дня было две главные цели: Первой и крайне важной было разыскать Хируно, чтобы и она примкнула к ним, как его супруга, так и как весомая сила. Второй - уничтожить Мадаару и каждого, кто хоть как-то повлиял на смерть Джирайи. До сих пор Змей был добрым. Слишком добрым. К тем, кто никогда не заслуживал этой излишней его доброты. Доброта кончилась. Теперь он будет злым, очень злым. Вы сами напросились. Берегитесь...