Ксенодерма

Он решил оставить супругу наедине с её воспоминаниями, отойдя прогуляться по руинам самостоятельно. Конечно Змей не мог не отметить того, что местечко это довольно гиблое. Всё вокруг так или иначе указывало на печальную судьбу некогда обитавших здесь людей, не осталось ни одного живого места. Всё было обожжено, разломано, разрушено... - Не то что бы здесь было лучше до пожара, - он повернулся глядя на супругу, которая уже успела добраться и до этого места. - Похоже здесь была лаборатория раньше. Хируно кивнула, глядя на руины некогда огромного здания. - Она взорвалась. Подвал завалило, думаю, но мы можем посмотреть, если хочешь. Возможно там ещё остались живые отголоски прошлого. Женщина оказалась права, в самом деле подвал был завален рухнувшими балками с верхних этажей, однако там ещё остались некоторые вещицы, которые стоили внимания. Пыльные колотые склянки, валявшиеся по полу, пробирки для анализов крови, банки с какой-то жидкостью, в которой нередко плавали органы. Почему-то всё это до смешного сильно напоминало ему собственную лабораторию, если бы ту разрушили. - Значит именно здесь... - Меня и сделали такой, какая я сейчас, верно, - она осмотрелась, стирая пыль и копоть с одной из банок и читая надпись, - Здесь погибло много людей ещё задолго до бойни. Кто-то потом в собственной постели, кто-то сразу же. Мы были последней опытной группой. - Не каждый может выжить с дополнительной системой. - Это не делает меня уникальной. Нашей группе повезло попасть на удачную сыворотку. Хотя это не самое приятное, что я испытывала в жизни. Мне было 14. - Ты говорила мне, что твоя система формировалась три года? - он медленно опустился на одну из балок, наблюдая за супругой, внимательно изучающей уцелевшие полки. Та кивнула. - Моему телу понадобилось три года, чтобы вырастить новые вены и сосуды, вокруг прежних и пустить по ним жидкую сталь. - Умно. - И больно. Змей на мгновение прикрыл глаза. Тогда, год назад, когда она пришла к нему, Кабуто сказал, что металл течёт по её венам вместе с кровью. Лишь позже, когда он стал изучать её способности самостоятельно, он обнаружил, что это две разные системы, однако сплетённые настолько близко, что стоит хлынуть крови, к ней тут же примешивается и сталь. Это было довольно удобно, если во время боя шиноби претерпевал ранение. Он получал ещё больше оружия, когда терял кровь. А для того чтобы продолжить сражаться оставшись безоружным, достаточно было лишь прокусить себе руку. Конечно, когда-то она говорила Змею, что может извлечь металл и не прокусывая кожу, а пробивая её, но тогда был большой риск потери контроля, тело могло разорвать и... И ничем хорошим это бы, конечно, не кончилось. - Похоже, что от журнала в котором отслеживали опыты, не осталось и следа. Сыворотки я тоже не вижу... - Это место навевает на меня тоску, - Змей поднялся с балки, глядя на супругу и криво усмехаясь, - представляется, что и моя лаборатория может выглядеть столь же гибло. - Ты прав. Думаю нам пора возвращаться. Мы оба видели уже достаточно. Её плечи тихонько вздрогнули, когда на них снова опустились чужие руки: - И всё же тебе грустно. В ответ он получил лишь тоскливую улыбку: - Вся грусть сгорела в день бойни. Мне больше не о чем грустить, я слишком многое пережила здесь и не всё делало меня счастливой. Янтарные глаза тихонько сверкнули, змей наклонился к лицу супруги. - Я не хочу, чтобы ты вспоминала это место когда либо ещё. - Так уведи меня отсюда. _________________________________________________ Крики боли раздавались по подземелью. Даже самые смелые не смели пикнуть иначе как шёпотом друг другу. Кровь капала на пол душевой. Никогда ещё так отчётливо он не чувствовал, что умирает. Смерть дышала ему в затылок и он прекрасно чувствовал её дыхание, даже больше, чем тогда в бою с бывшим учителем. Ему было больно и страшно, а ещё до ужаса досадно. Его цель - прожить вечную жизнь, впитать всё что он только может впитать, а вовсе не погибнуть в собственной постели от какого-то отвратительного проклятья мстительного старикашки. Очередной преисполненный страданий крик прорезал воздух. Где же этот чёртов мальчишка, почему его никак не доставят в логово?! Хируно за стенкой металась, крепко сжимая в руках стакан с лекарством: - Он же умирает! Почему он до сих пор отказывается брать моё тело! - Прекрати кричать, женщина, легче от твоих воплей ему не станет, - не смотря на злой тон, слышно было, что и сам Кабуто невероятно нервничает из-за всего этого. Время шло уже не на дни, а на часы того, сколько ещё проживёт Змей, он никак, никак не мог допустить этого, но и поделать ничего не мог. Он уже тысячу раз предлагал ему уйму иных тел, но тот упорно хотел именно тела Саске. Он снова обратил взгляд на женщину. Та была похожа скорее на зверя загнанного в клетку, чем на смелого воина. Всё больше и больше он замечал, что каждый раз, когда она приходила отдать Орочимару лекарство, или перевязать руки, они проводили вместе всё больше и больше времени. Саннину нравилось её внимание, он мог часами наблюдать за тем, как она создаёт из железной кастрюли отличный меч и вновь превращает его в кастрюлю. Ксенодерма же (а именно так он теперь называл её и в глаза тоже), была не менее рада подобному общению, хоть и старалась это скрыть. Они неумолимо сближались и подозрительность всего этого пугала Кабуто. Хотя отчего же подозрительность? Они не делали ничего такого, что не могли бы делать два сознательных взрослых человека, но... Боги, не эти же два человека! От мыслей его оторвал плеск воды и звук упавшего тела. Женщина мгновенно вытянулась в струну и хотела было уже рвануть туда, где повисла несравнимая с криками тишина, но ей не дали, Якуши предпочёл сделать всё сам. Безвольное тело Змея положили на кровать, медик поспешил на выход. - И ты ничего не сделаешь?! - Я не могу ничего сделать так! Не отвлекай меня! Или делай всё сама! - Я воин, а не медик! Да скорее же ты, безмозглая дубина! Её испуганный взор обратился к кровати, где лежал Змей. Тот, казалось, даже не дышал. - Нет... нет-нет-нет, только не так, только не умирайте, Орочимару-сама... Она опустилась на колени рядом с кроватью вглядываясь в его бледное лицо и сдавленно сглатывая. Хируно не могла смириться с мыслью о том, что Саннин мог вот так вот просто расстаться со своей, столь ценной, жизнью. И сейчас ей больно было смотреть на то, как он полуживой лежит на постели. Тот, кто всегда и во всех странах славился тем, что безумно хотел жить. Она невесомо коснулась пальцами его холодной щеки, поджимая дрожащие губы. - Пожалуйста, не умирай... Звенящая тишина и плеск воды из душевой переполняли её. Было страшно, как не было никогда, даже в ночь бойни. Она стиснула зубы и положила руку на его грудь. Туда, где под холодной белой кожей всё ещё слабо билось сердце, которое не затронуло пока проклятье, но неумолимо приближалось к нему. Худые плечи дрогнули, но вдруг тишину прорезал слабый и хриплый голос: - Ты испугалась.... за меня уже тысячу лет... никто не боялся... - казалось, что из последних сил Змей улыбается.