Любимец Фортуны

Она никогда ещё за Эссекса так не боялась, ни в Испании, ни во Франции. Очень уж дурная слава у Ирландии была. И слишком уж часто муж позволял себе необдуманные поступки и слова. Фрэнсис никогда не слышала, чтобы кто-то ещё из членов Тайного совета получал пощечину от королевы или выхватывал шпагу из ножен прямо на заседании. Едва ли это останется без последствий, так что отъезд мужа в Ирландию более всего походил на почетную ссылку… А в театре “Глобус” снова давали пьесу Шекспира. Фрэнсис смотрела на сцену и то и дело ежилась. Но не от холода, день был погожий. От страха и недобрых предчувствий. Уж не с её ли мужа списал этот Шекспир огненного Гарри Перси? Великолепного на коне, безупречно храброго? Прославленного воина и полководца, который затмил наследного принца? Гарри Перси, у которого голова закружилась от собственных ратных успехов? А кончилось всё мятежом против законного короля и смертью во цвете лет. У Фрэнсис внезапно руки похолодели и потемнело в глазах. Она с трудом дождалась конца представления. *** Лошадь под ним шаталась. Вид у графа был одновременно и страшный, и жалкий. Эссекс вернулся из Ирландии другим человеком. Фрэнсис с трудом узнала самого красивого мужчину двора, как ее мужа обычно называли. Изящная бородка, служившая украшением его лица в столице, превратилась теперь в грубые заросли: цирюльников, желающих побывать на войне с Ирландией в Лондоне как-то не нашлось, а бриться сам благородный граф Эссекс не привык. Волосы под шлемом у него слиплись и спутались, от одежды мужа несло застарелым потом и лошадью. И это был запах поражения и отчаяния. Эссекс был весь в грязи, с головы до ног. Такое впечатление, что он скакал из Ирландии без остановок. Фрэнсис обняла его как подобает любящей жене, не думая, что ее платье скорее всего будет безнадежно испорчено. Любая женщина могла бы сказать Эссексу, что не стоит в таком виде врываться во дворец, что ничего хорошего из его затеи не выйдет, но Роберт никого не пожелал слушать. Эссексу следовало почтительно испросить аудиенции и предстать перед королевой во всём блеске своей красоты. Лицо и обаяние — вот единственное, что он может противопоставить коварству Сесила. И Роберт — сын женщины, которую королева ненавидела ненамного меньше, чем покойную Марию Стюарт. И было глупо думать, что королева не помнит, кто его мать. Состязаться умом или политическим чутьем с Сесилом её Роберту не под силу. Осторожность, расчет — всё это не про Эссекса. С таким лицом, с таким титулом ему никогда не было нужды думать о том, что и кому можно говорить. Не попади Роберт в фавориты королевы. Фрэнсис пару раз даже слышала сплетню, что граф Эссекс — внебрачный сын Елизаветы. Некоторое внешнее сходство Эссекса с королевой ничего, на самом деле, не доказывало. Мать Роберта была кузиной Её Величества. Медные волосы и тёмные глаза — никакое не доказательство. Как и привычка держаться так, словно весь дворец, нет, вся Англия принадлежат ему. Роберта с самого детства обожали и баловали. И королева не была исключением до сегодняшнего дня. До сегодняшнего дня она Эссексу позволяла куда больше, чем другим своим фаворитам. Даже простила Роберту женитьбу на ней… — Кому к чёрту нужна эта Ирландия? Никаких богатств там нет, одни только грязь, болота и местные дикари. Которые только и могут, что бить в спину. Никакой славы там добыть невозможно. Зачем я на это согласился? Фрэнсис успокаивающе положила руку ему на плечо. — Не вини себя, никто не смог бы добиться успеха в Ирландии. Отец говорил, что эта страна — самое настоящее кладбище талантов. Значит, он бросил всю свою армию и помчался к королеве. Восстанавливать власть и влияние при дворе. В отличие от блестящей экспедиции в Кадис эта военная компания Роберта завершилась полным крахом. Но королева простила бы ему неудачу, поведи себя Эсеекс при встрече с ней с большим тактом. Её отец при всей своей скромности, неприметности и немногословности был одним из тех, кто правил Англией. А её блестящий Роберт, которого королева называла главным украшением своего двора, увы, не был хорошим политиком. А, может, не был и полководцем. С его-то склонностью постоянно переоценивать свои таланты и превышать полномочия. Эссекс и когда был в милости у королевы, с трудом мог равняться с Сесилом, а что если Роберт навсегда этой милости лишиться? Но, в отличие от мужа, Фрэнсис никогда не пугала тихая жизнь в провинции. Из них двоих амбициозным был только Роберт. Это ему нравилось входить в бальную залу под руку с королевой и гордо взирать на море почтительно склоненных голов. Он и впрямь с лёгкостью сошёл бы за особу королевской крови. Говорили, что его покойный отчим был таким же. Но граф Лестер был осторожнее и умнее, он дожил до старости и умер в своей постели. Он был первой любовью королевы. А Эссекс — её последней горькой страстью… Перед кончиной отец успел порадоваться её второму браку. И вовсе не потому что Роберт Деверё был молод и красив. Фрэнсис Уолсингем был рад увидеть единственную дочь графиней и знал, что милости королевы сделали Эссекса богатым человеком. Тогда как отец за всю свою долгую и успешную службу во благо Англии, так ничего и не нажил. Они поженились тайно. Королева узнала об этом только когда Фрэнсис ждала ребёнка. “Скучная и серая как воробей. Рядом с моим великолепным соколом! Подумать только, дочка Уолсингема! Когда за моего Роберта с радостью пошла бы любая принцесса!" — слова королевы, сказанные в гневе, Фрэнсис не обидели. Это было удачное сравнение. В лице её мужа и впрямь иногда проступало что-то хищное. Но на ком бы не женился Роберт — королеве любой его брак не пришелся бы по душе. Ее Величество не желала ни с кем своего фаворита делить. К счастью, опала Эссекса была недолгой. А вот ей путь во дворец отныне был заказан. Чему Фрэнсис ничуть не огорчилась. Ведь у неё был Роберт и дети… Фрэнсис приказала приготовить ему ванну. Помогла мужу снять сапоги. Налила в кувшин воды умыться с дороги. Он устало сутулился. Выглядел Роберт так будто проиграл войну. Теперь его лицо казалось старше, как будто молодость мужа была похоронена в Ирландии. Под глазами темнели круги и складка на переносице никак не желала разглаживаться. — Ты, должно быть, голоден. — Нет. Прикажи принести вина. Спрашивать, хочет ли он видеть детей Фрэнсис не стала. И так понятно, что не хочет. — Пусть эти проклятые ирландцы хоть отделяться совсем, мне не жалко. А что до королевы…она и пальцем не пошевелила чтобы мне помочь! Не прислала ни денег, ни людей! Не ответила ни на одно мое письмо! Нет, не следовало мне уезжать, — продолжал бушевать Эссекс. — Ты только королеве так не говори, Роберт. И никому не говори. Кроме матери и меня. Ничто в жизни не подготовило мужа к подобной катастрофе. А ведь Эссекс так надеялся подавить мятеж в Ирландии и вернуться домой со славой человека, которому удалось невозможное. А потом на волне народной любви вышвырнуть Сесила из дворца. И ничего из этого не сбылось. *** Фрэнсис знала, Роберт Деверё женился на ней по любви. Она не принесла ему ни власти, ни богатства, ни милости королевы. Только опалу. К счастью, недолгую. И троих детей. Красивых, здоровых и похожих на Роберта. …Эссексу никогда не было нужды сочинять изысканные комплименты, дамы и без них желали его общества. Роберту достаточно было одной улыбки, исполненной вызова и обаяния, чтобы получить любую. Фрэнсис однажды сказала мужу, что он похож на героя одной из пьес Шекспира, за благосклонность которого поссорились две дочери короля. А потом старшая и вовсе отравила младшую. Такой мужчина как он, “рождён, чтобы увлечь любую”. Роберту это сравнение польстило, он любил театр… И за ней он тоже не ухаживал. Только улыбался и смотрел. И целовал так, что Фрэнсис всё время казалось: на ней слишком много одежды. Для неё блестящий Роберт Деверё долгое время был близким другом ее первого мужа и только. Фрэнсис и представить не могла, что у графа к ней имеется романтический интерес. Сразу, как только истек положенный срок траура, Эссекс нанес ей визит. И по обыкновению не стал попусту терять время, а сразу же пошел в атаку: — Я хочу на вас жениться. Вы выйдете за меня? — Но вокруг вас всегда так много девушек, милорд. Куда моложе и богаче меня. — Большинство девиц на выданье не могут даже поддержать разговор. — Может быть, вы редко слушаете кого-то, кроме себя? — Моя мать весьма незаурядная женщина. Вас так удивляет, что я хочу разговаривать с женой? О политике, а не о сплетнях. Фрэнсис растерялась. А она-то думала, что хорошо успела Эссекса узнать за годы их знакомства. Но тот все равно сумел ее удивить. — Вы одна не смотрите на меня, как бродячая кошка на миску сливок, —насмешливо заметил граф. — Я думала, что всеобщее обожание и восхищение вам нравятся. — По правде сказать, мне надоели дамы, которые сами вешаются на шею. Честность и прямота Эссекса были очаровательны. Дома. А во дворце они ему ничего, кроме врагов и неприятностей не принесли. *** Фрэнсис разминала ему плечи, гладила волосы, к которым после купания вернулся шёлковый блеск. Он даже в гневе был красив. — Ты и на плахе будешь великолепен. — На плахе? Почему ты это сказала? — Само собой вырвалось. Роберт, я так боюсь за твою жизнь. Фрэнсис была уверена, что он даже перед судом без страха бы стоял. И во всём винил бы одного Сесила. А не себя. Лицо Эссекса больше не сияло дерзкой улыбкой, оно, вопреки обыкновению, было мрачным и злым. Кажется, её слова про плаху всё же произвели на мужа некоторое впечатление. — Королева простит тебя, как всегда прощала. Со временем. —Нет у меня времени. Пока Сесил правит Англией. Этого его должны были похоронить в Ирландии. — Англией правит королева Елизавета и только. Ты согласился на Ирландию, потому что не смог отказать королеве. — И хотел доказать Сесилу, что он не прав. Ничего я не доказал. Кроме собственной глупости. Друзьями им с Сесилом никогда не стать, но это ещё не повод осыпать насмешками самого могущественного человека в Англии. Роберту следовало бы лучше скрывать свои чувства, а не вести себя как избалованный ребенок. — Эта неудача в Ирландии может стоить мне всего. Теперь королева может и не продлит мою монополию на сладкие вина. Как ты знаешь, мое состояние зависит от ее расположения. А без расположения королевы… у меня останутся одни лишь долги. — Ты боишься бедности? Но мы можем жить куда скромнее. — Мы можем выгнать Сесила из дворца. — Но, Роберт, ты ведь не король. И никогда им не будешь. — Увидишь, — загадочно сказал муж и хищно усмехнулся. Вот только притязаний на трон ему не хватало. Роберт и так готов очертя голову броситься в любую авантюру. За славой или за богатством. Или за властью. Не стоит ему даже мечтать о короне. Даже если у Эссекса и хватит способностей на государственные дела, то его характер всё испортит. — Я не хочу опять становиться вдовой. — Ты так мало в меня веришь? Фрэнсис стоило больших усилий уложить мужа в постель. Он и в старости будет красив, как до сих пор хороша собой его мать. Вот только ее Роберт может и не дожить до седин, имея такого врага, как Сесил. Точнее, вырастившего себе такого врага собственными руками. Этой блестящей красавице, его матери, стоило воспитывать сына строже. Ей надо было год за годом внушать Эссексу, что не все его желания будут исполняться любой ценой. Но Роберт, должно быть, с самого своего рождения из всех веревки вил. Ни одна дама перед ним не могла устоять, ни молодая, ни пожилая. Вот и королева, которая была старше его матери, не стала исключением… — И почему только королева всегда так полагается на Сесила? А меня ни во что не ставит. — Знаешь, у меня порой такое чувство, что Сесил сейчас здесь. В нашей постели. — В той стране дикарей и болот в моей палатке поселились жабы. У них с горбуном весьма много общего. — Едва ли Сесил уделяет тебе столько внимания. Особенно лёжа в постели с женой. Говорят, у него счастливый брак. — Не такой счастливый, как у меня. В этом я его тоже превзошел. Фрэнсис с прежним восхищением смотрела на чистые и строгие линии его лица, оттененные золотистой медью волос. На Роберта Деверё можно было любоваться как на картину. Неудивительно, что королева, так любящая всё изящное и красивое, не могла расставаться с ним надолго. — Тебе надо поспать. Будет жаль, если вы лишитесь своей прославленной красоты, милорд, — подразнила его Фрэнсис. — Тогда ты, может быть, наконец-то получишь верного тебе мужа. Какого и заслуживаешь. С тобой всегда было так спокойно, — бесхитростно признался Роберт. Она была замужем за самым красивым мужчиной двора, за тем, в чьей постели мечтала оказаться каждая придворная дама. Глупо ждать от Роберта верности, верность — прерогатива тех, на кого никто не посмотрит дважды… Вспыльчивый и прямой он нажил себе немало врагов при дворе. И тому была причиной не столько зависть к его успеху у королевы, сколько характер Роберта. Немного скромности и сдержанности его бы очень украсили, но учить мужа им было уже поздно. Если они на время удаляться от двора, если Роберт напишет королеве покаянное письмо, то может всё ещё обойдётся. Фрэнсис хотела бы видеть мужа чаще. И ей порой казалось, что как бы хорошо Роберт не смотрелся во дворце, но придворная жизнь, а в особенности искусство управления государством, всё же не для него. В отличие от экспедиции в Кадис эта война Роберта не украсила, совсем наоборот. И не прославила. Она так и гладила его непослушные кудри, пока муж не заснул. И пока голову ей на грудь не положил. Возможно, стоит завтра пригласить к нему врача. Фрэнсис долго лежала без сна и молилась, чтобы королеве как можно скорее попался на глаза ещё какой-нибудь ослепительный красавец. Ещё какой-нибудь превосходный танцор и наездник. Высокий и отменно сложенный. Который будет с лёгкостью говорить Ее Величеству самые изысканные комплименты. Который будет слагать сонеты в ее честь. Ни к придворной лести, ни к поэзии ее Роберт никогда не имел способностей. Фрэнсис молилась, чтобы Елизавета и вовсе забыла про её мужа. А вот ее Роберт спал как младенец. Его ни кошмары, ни дурные предчувствия не мучали. Ни плаха не снилась, ни Тауэр. Ни бесчестье, ни позор. Единственное, чего боялся Эссекс, - это лишиться власти при дворе и толпы прихлебателей в доме. По мнению Фрэнсис потеря была бы невелика. Ведь купленная верность недорого стоит. И Роберт скоро сам в этом убедиться. Фрэнсис вся вспыхивает и дрожит, лёжа рядом с мужем. Он сегодня восхитительно нежен и выглядит отдохнувшим. А в лучах солнца просто нестерпимо красив. Сама королева многое отдала бы чтоб сейчас оказаться на её месте. Ему равно были к лицу, что шёлк и атлас, что кожа и сталь.А лучше всего и вовсе без одежды, с его-то длинными сильными ногами, с его широкими плечами и тонким станом. Его бородка снова была мягче шелка. Давно она уже не просыпалась вот так, от поцелуев и ласк мужа. Если не служба при дворе, то очередная война. Где уж ей втиснуться между королевой и его страстным желанием добыть себе славу? Слишком уж многое дано ослепительному Роберту от природы чтобы считать за добродетель упорство и терпение… Перед назначением в Ирландию он был нетерпелив с ней, вспыльчив со всеми, но были минуты, когда она видела прежнего Эссекса, обаятельного, веселого и уверенного в себе. Когда муж был радостным, то зима становилась летом, а уж влюбленный Эссекс мог заставить камни цвести. Роберта провожали в Ирландию как героя. Многие в его победу верили. И напрасно. Он сиял улыбкой направо и налево, когда Фрэнсис пришла посмотреть на его триумф. Но лицо королевы её испугало. Там ни тени радости и гордости за Роберта не было. Только неприязнь и страх. Но летнее солнце обманчиво, она стояла далеко, может ей всё это померещилось? На солнце медные волосы мужа сияли так, будто у него на голове и впрямь корона. Красота во многом его и сгубила. Не будь Эссекс так хорош собой и так избалован, то наверняка куда лучше умел бы владеть собой… И в придачу к такой блестящей внешности ещё и титул. Богатство. Милости королевы. Поистине ее муж- любимец Фортуны. Фрэнсис наслаждалась своим золотым счастьем. Это было последнее утро, когда Роберт делил с ней постель. Следующий рассвет он встретил уже в Тауэре, а она провела первую из многих бессонных ночей в мучительных раздумьях, к кому же можно обратиться за помощью.