Искра

Джонатан отложит последнюю медкарту и потёр глаза. Редкая минута отдыха. Размяв плечи и вылив остатки чая в горшок к фикусу, он вернулся к микроскопу и предметным стёклам. Джонатан легко улыбнулся. Ещё рано было что-то говорить, но сейчас он был просто рад, что сделал неверное предположение: первый образец был чист. Значит, этот случай не был безнадёжен. Второй образец принадлежал Эрике, и он был самый первый, девушка только поступила в Пембрук. Кровь была испорченная неправильно приготовленным препаратом и уже не давала полной картины. Последний препарат её крови он готовил сейчас: кровь была взята всего час назад. И - лёгкое движение шлифовальным стеклом. Джонатан резко выдохнул. Даже не используя микроскоп он мог сказать с уверенностью что-то пошло не так. Вирус скаля с недавнего осмотра не только вернулся, но стал сильнее и агрессивнее. Сейчас Эрика была как бомба замедленного действия. На ходу надевая плащ, Джонатан спешно вышел из кабинета, столкнувшись в коридоре с младшим коллегой. Торо выглядел немного беспокойно и в его голове крутился один вопрос: «… Эрика? В таком состоянии тебе нельзя покидать больницу!..». Вырванная из мыслей и контекста фраза заставила задуматься. Кивнув в знак приветствия, Джонатан вышел из здания. Новообращённые скали, за которыми ему доводилось наблюдать, всегда приходили в доки. Пристыженные своим новым видом, они прятались по брошенным домам и мастерскими, терзали себя и таких же. Громко кричали. Долго. До хрипоты и ломки в груди. Джонатан не трогал их, а они не приближались к нему. Лишь изредка бросал взгляд через плечо, где, ведя носом, стояли бывшие люди. Нет. Уже бродячие скали. Джонатан вышел к набережной. Среди деревянных свай шёл ожесточённый бой. Джонатан прыгнул на ближайший балкон, чтобы не получить рикошетом шальную пулю и не испортить новое пальто. Тем временем Стражи Привена начали прижимать обезумевших вампиров к стенкам канализации. Газ и летящие следом за ним факелы не давали скалям возможности выйти из плотного кольца. Но внимание Рида было сфокусировано не на этом: стражей было мало. За всё время стычек тут они никогда не ходили менее пяти человек. Маккалум координировал отряды в доки с таким учётом, чтобы в живых оставалась хотя бы половина. Джонатан скользнул взглядом выше. И увидел последнего стража, который держал Эрику за локоть и намеревался вывести из красной зоны. Девушка упиралась и дергала головой в постоянных оглядываниях, а после, выждав момент, грубым толчком выбила юношу из равновесия, сделав его положение уязвимым. Вцепившись в горло, она держала новобранца за воротник и жадно пила. Некогда хрупкая фигура девушки теперь крепко держала парня, стоящего на носочках, который на половину перевесился за перила. Оттолкнуть её от себя не было сил: рыжая бестия выпила слишком много. В его глазах мелькали мушки, а по спине стекал холодный пот. Дрожащими руками страж пытался взвести курок. Приставив пистолет к лопатке девушки, он потянул её за косу и прокричал проклятье в самое ухо. С выстрелом они оба перевалились за перила. А там, где они стояли появилась чёрная дымка, чтобы в следующую секунду схватить пустоту.

***

Эрика растирала заспанные глаза. Разговор совсем не клеился. Доктор Рид и женщина названная «Старой Бриджет» пытались что-то сказать, объяснить, но Эрика пропускала их слова. Её новый облик, то, кто она, как она будет жить и будет ли – всё это было так неправдоподобно и странно. Ещё собственная реакция заставляла девушку задуматься все ли у неё дома. Раньше бы она закатила истерику и осыпала бы их ругательствами какими только знала и слышала, а сейчас она просто смиренно сидела на старом и не особо чистом матрасе и безучастно слушала разговор старших, изредка облизываю нижнюю потрескавшуюся губу и клыки. На последнем она одергивала себя – со стороны это могло выглядеть странно. Они ещё немного посидели втроём в тишине. Непреднамеренно громко вздохнув, Джонатан спросил не беспокоит ли Эрику её рана. Девушка посмотрела на него как на дурака, а после скосив взгляд, коснулась места, куда, по словам доктора, её ранили. Её как будто прошибло разрядом молнии, когда пальцы коснусь промокшей от крови блузки и уже затвердевшей корочки крови. В изумлении растирая по пальцам кровь, слушала пересказ событий последнего часа. Она ничего не помнила. Совершенно. Он продолжала размазывать свою кровь по рукам, пока их не накрыли чужие руки. Старая Бриджет села рядом и опустила руки Эрики ей на колени. Девушка соскребла ткань юбки, чтобы скрыть лёгкую дрожь. Эрика чиркнула зажигалкой. Девушка не сдавалась в своих попытках хотя бы внешне избавиться от заразы: соскребала корки, пыталась срезать ороговевшие наросты, прижигала любые пускай и мельчайшие раны. Было больно. Но и она не была неженкой. Только сильнее сжав в зубах палку, Эрика продолжала. В очередной раз занимаясь этим, девушку окликнули. Дёрнувшись, она закашляла и, давясь слюной, выставила перед собой зажигалку. Маленький огонёк осветил восковое лицо Печального святого. На него было если не страшно смотреть, то определённо неприятно. Даже противно. Шон Хэмптон и так именуемы мучеником, теперь ещё больше походил на героев из заповедей. Схватившись за решётку, Эрика попыталась подняться. Опираться на ноги было больно, но не хотелось постоянно задирать голову при разговоре. Зная какой Эрика может быть гордой, Шон лишь подал ей руку и позволил опереться на неё. Он искал встречи с ней несколько последних ночей. Предположив о чём будет разговор, Эрика жестом пресекла его. Манера речи, как и какие слова подбирал Шон, бесило её. В детстве её крестили и это был последний раз, когда девушка пересекалась с религией. От ударившего в голову юношеский максимализм она обозвала не проронившего ни слова Шона фанатиком, и, хромая и хватаясь за любые выступающие кирпичи, ушла в глубь туннелей. После сильно пожалела и несколько раз пыталась подойти и извиниться, но не могла подобрать слов и просто молча стояла, склонив голову. Шон понял её без слов. Он потрепал её за плечо и снисходительно улыбнулся. Ноги начинали отказывать. Даже пара шагов или просто опора на них давались с большим другом. Эрика ушла как можно дальше от скалей, мерзких и отвратительных, таких что от одного взгляда хотелось выблевать всё съеденное за жизнь, но таких похожих на неё саму. Была гадко. Эрика сидела где-то среди канализационных труб близь поверхности, не прячась и не скрываясь, но пропуская многое через себя. Иногда она слышала выстрелы, иногда чавканье. Тоннели разносили любой звук и многократно увеличивали его. Маленькое окошко с решёткой служило ей часами, и Эрика повторяла за ним сутки чёрточкой на стене. Деформированные ногти были острее отцовского ножа. В последнее время солнце показывалось всё реже, а возня сверху – всё чаще. Топот переходящий в бег. Шепот в крик приказов. Бум бум! Парни на таран пытались взять хлипенькую решётку со следами коррозии. Задвинутая ящиком она должна была вот-вот распахнуться. Эрика сощурилась от направленного в неё света фонаря и перечеркнула предшествующие семь черт.