Искра

- Эй-эй, ну постой же, - даже несмотря на костыли Калеб двигался быстро и проворно. Ловко перебирая костылями, он избегал швов в плитке и дверных косяков, скользя между медперсоналом и мебелью. Не пробыв в больнице и недели, он успел замучить своей гиперактивностью весь персонал и пару пациентов, которые не раз жаловались на него дежурной медсестре. Его назойливость могла сравниться лишь с комарами в жаркий июльский вечер. Однако были и те, чьи вечера скрашивала беседа с юношей. Парень травил байки из своей жизни не стесняясь врать и приукрашивать, чем вызывал улыбку у замотанных в больничные одеяла пенсионеров и работников заводов. Девушка закатила глаза. Ей не очень-то хотелось с ним разговаривать, но парнишка был настойчив и похоже мозгами не отличался. Эрика резко повернулась на каблуках, чтобы ещё раз отвадить Калеба от себя, как почувствовала острую боль в ноге. Пульсацией, она дошла до бедра, где и затихла. От неожиданности, Эрика согнулась пополам и опёрлась о стену. Вытянула перед собой руку, чтобы установить дистанцию между собой и парнем. Но такой жест Калеб воспринял иначе: отбросив один костыль, он потянул девушку за руку на себя и повёл до ближайшей скамьи в вестибюле. - Ты в порядке? Я могу сбегать позвать кого, если надо, - Калеб уселся рядом и вытянул загипсованную ногу. Он растянул связки, когда неудачно поскользнулся на грязи во время прыжка. «Да будь проклята эта погода!» - жаловался он. Он, наивный мальчик, думал, что как налетит на чудище, как остановит и убьёт его, как раздадутся победные кличи и похвала. Но все его планы и мечты смешала с грязью лужа. Лужа! Неудачный манёвр в погоне за скалем тогда дал только испачканную форму и смех со стороны товарищей. Калеб был очень расстроен. А после, когда на ноге появилась большая гематома и он не смог засунуть ногу в сапог, его без лишних слов потащили к штабному медику. Тот, хоть и мог чуть ли не из могилы поднять (стражи Привена не раз были готовы прощаться с жизнью, но с его появлением на горизонте, лили слёзы счастья о долгой жизни), сейчас развёл рукам, говоря, что это та ещё ерунда, но у него нет ничего, чтобы с этим справится. Поэтому Калеба привели под руки в больницу. Полусонного и голодного. Что расстроило парня ещё сильнее. Эрика мотнула головой, что всё хорошо. Странная боль как ушла, так и пришла, и девушка надеялась, что она просто не вернётся. Судорог у неё не было, но ведь всё бывает в первый раз? Калеб хотел начать что-то говорить, как девушка заткнула ему рот ладошкой и прислушалась. Сердце сплетницы ёкнуло в предвкушении чего-то более интересного, чем глупая «привенская», как она называла её для себя, болтовня. Эрика наклонилась вперёд, держась за сидение скамейки и оглянулась: в соседнем коридорчике, из которого они с Калебом недавно вышли, раздавался спор. Эрика наблюдала его не в первый раз. Доктор Экройд в очередной раз рассказывал пациенту про операцию, попутно пререкаясь со Стриклендом о его экспериментальном методе лечения и некомпетентности его – Торо – как врача. А неудачно появившейся доктор Рид только подлил масла в огонь – Экройд переключил всё своё внимание и начал попрекать его за редкие появления в операционной, не позволяя Риду вставить и слова против. Стоявшая у коек медсестра быстро ретировалась, чтобы тоже, упаси Господь, не попасть под раздачу злого доктора. Она и заметила непрошенных наблюдателей. Погрозив пальцем, женщина удалилась. Эрика ухмылялась своим мыслям, а Калеб, сложив руки на животе, обдумывал, что его потянуло начать подслушивать и подсматривать следом за девушкой: ничего интересного и полезного он оттуда не выявил, а половину и вовсе не понял. Чего сорились, из-за чего, или тот врач попросту не выспался и решил выплеснуть накопившийся гнев? Дядя говорил, что такие люди – самые страшные посетители пабов. Не только испортят настроение за смену, но и мебель тоже. Калеб начал хрустеть пальцами. Привычная манера, когда он думал или скучал. Часто так выходила, что резким хрустом он пугал людей. И Эрика не стала исключением - она подскочила на месте. Её плечи были напряжены, а в глазах читалось лёгкое осуждение. Калеб фыркнул и хрустнул шеей. Потом Эрику забрали для анализов. И с одной стороны она была рада, потому она что сможет посидеть в тишине пару минут, а другой… Её вели взять кровь. И процесс этот никогда не был приятен. У Эрики были плохо видны вены и один раз её и вовсе прокололи. Это было очень больно. А потом ещё врачи удивляются: почему никто не спешит в больницу. Когда Эрика закатала рукав, медсестра нахмурилась. Чуть выше локтя красовался свежий синяк в виде обруча, похожий на тот, будто её грубо схватили. Разве он мог появиться из-за Калеба? Бред, у него не может быть столько сил. Но откуда? И на кого ещё думать? Было принято решение накладывать жгут ещё выше. Эрика выполняла инструкции медсестры, но, когда игла вошла под кожу, она зашипела. От многочисленных инъекций она затупилась и теперь приносила боль каждому новому пациенту. Процесс начал затягиваться. Вязкая кровь еле-еле заполняла стеклянный цилиндр, от чего нервозность медсестры росла. Когда было заполнено последнее деление, выдохнули обе. Выйдя из кабинета, Эрика прижимала ватку, практически полностью пропитавшуюся кровью. Не прошло и десятка секунд. Похоже организм решил работать против хозяйки. Чтобы немного освежиться, Эрика вышла на задний двор, в небольшой скверик. Фонари создавали причудливые тени на кронах деревьев и привлекали мошкару. Сев так, чтобы было достаточно света, и чтобы не быть съеденной мошками, Эрика развернула неоконченное письмо. Или правильнее сказать черновик для письма: тут и там были зачеркнутые слова и перечёркнутые предложения, размазанные потными пальцами чернила. Где-то были стрелочки и рисунки. Эрика не в первый раз пыталась собраться силами и написать Гарри. Даже мысль о таком разговоре смущала. А вот вариант передать письмо через Джо (Она никогда не называла его «Мистер Питерсон», он был лёгким человеком и не любил формальности, но Эрика обращалась к нему на Вы из-за большой разницы в возрасте) было легче. Только подумав, а щёки девушки уже загорелись. Признание – это волнительно. Да и тем более она не намеривалась получить отказ. Только не от Гарри, только не из-за того, ради кого она разрывала отношения спустя месяц, не вынося груза «предательства». - И от чего твои щёки так налиты краской, смертная? – витая в облаках, Эрика и не заметила нависающего над ней женского силуэта. Она стояла спиной к фонарю, не расчесанные волосы спадали на лицо. Жуть. - Смертная? – это как из театральной пьесы и бульварного романа про сверхъестественное? – И если я такая, то кто ты? - Я – вампир, разве это не очевидно. Порадуйся, что я не на охоте, - сумасшедшая. Таким надо подыгрывать и бежать. - Вы добры… госпожа, - Эрика сглотнула. Тем временем женщина села рядом, - И раз вы не на охоте, значит не голодны? - На самом деле я голодна всё время, смертная, - «ужас, как она выделяла это слово!», - но моему роду стоит быть аккуратной с этим. Будь аккуратна сейчас со мной, - она кивнула на руку девушки. Эрика откинула ватку и натянула рукав до самых пальцев. - Что ж, милая, поведай мне последние новости это времени, - женщина театрально заломила руки и стала вкрадчиво слушать. Изредка задавалась вопросами, но скорее риторическими. На удивление, с этой, определённо больной и странной женщиной, было интересно. А ещё она пахла тёплым мясом…