Какой *** превратил меня в Принца?

Придворные дворца суетливо носились из стороны в сторону. Словно рабочие-муравьи, строящие муравейник, они работали в организованном переполохе. В конце концов, на них лежала ноша заботы о целом дворце. Служанки, меченосцы, повара и прочие слуги готовились к чему-то необычайно великому. — Как думаешь, из-за кого мы так торопимся? — Из-за третьего принца, но ты это слышала не от меня. — Существует третий принц? В ожидании придворные собрались перед входом, перед главными дверями нового дворца, который хоть и строился в спешке, но вышел достойно. Как-никак, то был указ Императорского Принца. Придворные стояли, навострив уши. Ведь по прямому указу самого Императорского Принца им доверили работу над чем-то столь великим. Никто на всем белом свете не мог выглядеть столь же совершенно для встречи с королевской семьей или даже богом, но они все равно сильнее выпрямили спины, стоило только услышать щелчок открытия главного входа. Прибыл кто-то важный. Всем было интересно узнать, кто именно. Когда дверь открылась, внутрь никто не зашел: ни стражники, ни королевская свита, ни даже другие придворные. Не было даже одного единственного слуги, который объявил бы новоприбывшего человека. Стояла тишина. Не раздалось даже стука ног, шагающих по новому глянцевому мраморному полу. Головы прислуги, одна за другой, повернулись к входу. Обычно такая наглость приводила к нагоняю, но сейчас они думали, что, возможно, риск того стоил. Потому что перед ними стояла известная всем мечница… Нет, не просто мечница — капитан. Кто-то мог поспорить, что она — одна из них, вспоминая о ее же былых словах, но судя по свертку в руках и его неизвестному содержимому, ей дали необычайно важное задание. — Капитан Паффи, — один из них вышел из ряда, непонимающе смотря на нее. — Капитан, позвольте спросить, почему нас всех собрали? Паффи, в прошлом капитан Королевской Гвардии, озарила каждого строгим взором. — Мы собрались здесь по приказу Императора, — она ловит взглядом, как удивление придворных слуг сменяется восторгом, а затем, наконец, ужасом. — Чтобы воспитывать, защищать младшего принца и заботиться о нем. Капитан опустила взор на сверток, раскрывая златую ткань возле лица ребенка, и вновь посмотрела на слуг. — Тесея, нашего третьего принца. И Тесей поднял голову, смотря прямо на старшего брата. Его драгоценные глаза были столь же холодны, как и сердце Кровавого Принца. — Вы никогда не поймете всей глубины моей любви к брату, Императорский Принц, — откровенно говорит Тесей, вкладывая весь яд и всю ненависть, которую питал он к старшему брату, чьей любви когда-то жаждал. — Моя рука никогда не заберет его жизнь, лучше я умру. Старший принц посмотрел вниз на Тесея. — Какая удача. Твои слова отображают твое прошлое и будущее. Перед глазами народа, среди которых стоял болезненный и безутешный Уильям, их жестокий Императорский Кровавый Принц вытащил из ножен меч. Он насмешливо прижал сталь к щеке Тесея. — Поприветствуй императрицу-мать от моего имени. Уверен, она будет рада с тобой повидаться, — сказал он Тесею так, что только они вдвоем услышали его слова. И на мгновение он опустил меч. Уильям почувствовал облегчение. Неужели брат-близнец передумал? Надежда запылала в душе ненадолго. Быть может, его песнь достигла сердце брата? Уильям чувствует прилив гордости, что длится одно жалкое мгновение. Меч обезглавил Тесея. — Тесей, — женщина с чепцом ласково воркует, смотря на Томми, которого сто пудов не зовут Тесеем. — Какой прелестный мальчик, — продолжает горничная. — Я даже не знаю, что творится в голове у твоего брата. Томми пытается ударить женщину, но его движение ни быстрое, ни в достаточной мере сильное, чтобы причинить боль. — Отвали! — попытался он выговорить, но из рта вырвалось обычное гуканье. Презрительная усмешка, которую он хотел бросить ей, вышла абсолютно не устрашающей, а всего лишь милой. Горничная улыбнулась в ответ в блаженном неведении о его попытках прервать ее жизнь или уничтожить ее самооценку. Томми закатил бы глаза, будь то физически возможно. Взаимодействие с горничной выбило из него страх, появившийся из строк прочитанной до этого книги. Не стоит возвращаться к ним. Сейчас его это не заботит. Сейчас на его пути стоит страшнейший из врагов. Младенчество. — Она бы любила тебя всем сердцем, — довольно-таки жутко сказала женщина. Какая глупость, подумал Томми. Очевидно же, что все его любят. Его не надо в этом убеждать. Что важнее, он не должен здесь находиться. Прежде чем проснуться в теле младенца, Томми падал. Пусть он мало что помнит, но он точно уверен, что должен был умереть. Томми не забыл, как умирал в чем-то холодном, потому что, похоже, удара от падения не хватило, чтобы сразу его прибить. Всего-то надо было померзнуть какое-то время перед приходом долгожданных, ожидаемо вечных объятий смерти. Он не возражал. Смерть была приятной, теплой и ласковой. Но внезапно она его отпустила, и вот он здесь. Проснулся от своего предположительно вечного сна младенцем. Он стал ребенком с проклятым именем «Тесей». Так звали самого младшего принца из книги и таким именем был наречен герой с трагичной судьбой. Томми никогда не слышал о Тесее, который прожил долго и счастливо, но он это исправит. Он не хочет быть очередным Тесеем. Бедные пацаны. — Тесей, милый, ты проголодался? — спрашивает присматривающая за ним служанка, пробуждая его от меланхоличного ступора. Томми нахмурился, поднимая руки и махая ими вправо и влево, а не вверх и вниз. Он не может мотать головой, и это пиздец как раздражает. Мышцы на его шее слишком слабы. — Нет! — отвечает он, протестуя, но все, что покидает рот — парочка гласных и чпок губ. Что приводит его к следующим страданиям. Почему он не проснулся в теле ребенка, который может двигаться? Почему это должен быть именно ебанный младенец? Женщина нахмурилась по неизвестной Томми причине, а затем посмотрела на стоячие часы, которые являлись единственным его собеседником большую часть времени. Он тоже пытается на них посмотреть, но быстро сдается. Какой же он слабак. Но признается он в этом лишь себе, никому более. Он — маленький мягкий сопляк, и он ненавидит это всем сердцем. Женщина посмотрела на него, улыбнувшись — Я позову главную горничную, хорошо? — напоследок сказала она, прежде чем встала и вышла за дверь. Томми лежит на месте, ибо куда может хлипкий младенец пойти? В Край? (Ах, если бы. Там повеселей, чем здесь.) Горничная вернулась, приведя с собой другого человека. Паффи. Он всегда узнает свою собеседницу с бараньими рогами. Она хотя бы нормально к нему относится, немного веря в то, что Томми даже на самую капельку, но умнее обычного младенца его возраста. И это зашибенно, ведь ему на самом деле шестнадцать лет. — Здравствуй, Тесей! — приветствует Паффи, улыбаясь. — Неужели ты доставляешь неудобства прислуге? Паффи — главная горничная, но то, как она держится и как другие люди относятся к ней, заставляет Томми подозревать, что на этом дело не заканчивается. Ему еще предстоит узнать, кто она такая, но он точно знает, что у нее есть некая власть над другими в замке. Томми гукает, тренируя речь и надеясь, что однажды он произнесет нужные слова… увы, ничего не выходит, ведь он младенец. Паффи улыбнулась. — Хорошо, ты можешь показать мне движение, которое ты сделал, когда тебя спросили, хочешь ли ты поесть? Томми помахал руками вправо и влево (к его стыду, не одновременно). — Тебе скучно? Он замер ненадолго, устав от всех движений, которые его заставляли делать, а затем продолжил, махая руками вверх и вниз. И не переставая агукать. Женщина кивнула, прежде чем взяла Томми на руки. — Он не голоден, — объясняет она. — Ему скучно. Томми мысленно выдохнул в облегчении. Он схватился за ее грудь, волнуясь из-за высоты, на которую его подняли. Наконец-то кто-то его понимает. А затем его живот заурчал. Томми почувствовал, как начал краснеть. — Или он соврал, — шутливо говорит Паффи. Жизнь во дворце довольно проста для младенца. Все, что Томми должен делать — по-детски лепетать и быть милым, молясь на то, что прислуга не будет относиться к нему как к бельму на глазу. Мало что произошло в последующие месяцы после того, как его нагло запихнули и пробудили в теле младенца. Ну хотя бы теперь он может ползти. Он садится и регулярно тренируется. Для ползания не нужно много знаний, но у него ушло много времени на то, чтобы натренировать мышцы, нужные для этого действия. Быть младенцем так сложно, почему люди вообще хотят ими становиться. Томми сидит на коленях Паффи. Она показывает пальцем на картинки и объясняет, что там изображено. Он давно все это знает и выталкивает каждую непонравившуюся книгу из ее рук, пока, наконец, не находит что-то интересное. Паффи достойна похвалы, она достаточно терпелива, чтобы дождаться момента, когда Томми выберет книгу, подогревающую его интерес. Политика. Он без понятия, почему Паффи положила еще и эту книгу, но не стоит ее недооценивать. Похоже, что она доверяет его мышлению и верит, что он умнее, чем кажется. — Это твоя родословная, Тесей, — говорит она, открыв ту самую книгу. — Думаю, тебе будет интересно про нее послушать, верно? К счастью для него и тем более для безумно уставшей Паффи, он действительно заинтересован. Таким образом, Паффи, не торопясь, объясняет строй государства в паре слов, словно не ожидая, что Томми поймет ее слова. Но он понимает и таким образом узнает много нового. Итак, они живут в Ледяной Империи (подозрительно знакомое название, подумал Томми) и сам Томми является Вторым Принцем. Паффи показывает портрет императора. Он выглядит довольно странно. На портрете его глаза похожи на сапфиры, величественно сияющие в свете дня, словно эти глаза взаправду были созданы из лучших драгоценностей мира. — Фил — странный император, — фыркает Паффи, как будто ее слова не могли привести к казни за предательство. — Он редко когда находится с нами, никто не знает, почему, но время от времени он возвращается. Народ все еще называет его императором, несмотря на то, что всем правит твой брат, Императорский Принц. Томми внимательно слушает, изучая портрет. Мужчина выглядит молодо, несмотря на то, что ему, оказывается, сотни лет, у него золотые волосы, что достают до плеч. Как Томми подметил ранее, у него сапфировые глаза, и кто знает, может у художника просто такой стиль. Корона на его голове лежит небрежно, словно ее надели впопыхах, но аура уверенности и харизмы явно дает Томми знать, что этот человек — знать. Он лепечет, шлепая рукой по портрету. — Да, Тесей, это твой отец, — смеется Паффи, убирая крохотные ручки со страницы. Томми нахмурился. Он не это имел в виду. На самом деле, Томми возмущался. — Ублюдок, оставивший своего ребенка в этом поганом месте. Без семьи. Одного, — говорит он. — Настоящий хуесос. Паффи перелистывает несколько страниц, и Томми видит, как она пропускает портрет женщины с темными волосами и фиолетовыми глазами и юноши с сияющими голубыми глазами. Он не возражает. Если Паффи их пропускает, значит, она мало что о них знает. Она показывает ему новый портрет. На нем изображен мужчина с розовыми волосами, что заплетены в длинную косу. Несколько локонов выбились из прически, падая ему на лицо. Он подмечает, что даже на фоне Филзы, его корона выглядит куда роскошнее и, посмеет он дополнить, выпендрежнее. Его взгляд сразу натыкается на рубиновые глаза. Они тоже похожи на драгоценные камни, как и глаза Фила, и что-то начинает подсказывать Томми, что это не просто стиль художника, а настоящее изображение внешности. — А это твой брат, Тесей, — показывает Паффи. Ее палец проводит по имени, что украшает портрет снизу, и Томми, взрослый в теле ребенка, давным-давно выучивший как работает речь, читает его. — Кроме Филзы, никто не знает его настоящего имени. Он впитывает все, что говорит Паффи, постепенно вспоминая о своей скоропостижной погибели. — Имя, которое здесь написано — ненастоящее, это звание, которое он предпочитает. Мы так же не знаем, откуда оно пошло, но, веришь или нет, оно вселяет страх в противников Империи. Она рассмеялась, словно Томми не пялился в лицо источнику своей будущей смерти. — Его имя — Техноблэйд! Так зовут твоего старшего брата. «Принц Песни». Название книги мало о чем говорило, да и саму историю мало кто из знакомых Томми прочитал… не то чтобы многие из них интересовались этим жанром. Новелла фокусировалась на юноше королевских кровей, и подобные сюжеты не сильно интересовали его друзей и приятелей. Большинство людей, с которыми водился Томми, находили истории с монархиями и империями скучными, плюс сама политическая система была неправдоподобной, непохожей ни на одну другую. Но Томми выбрал эту историю. И как же много он может сказать про нее. Несмотря на странное описание абсолютной «монархии», Томми, как минимум, понравилась книга. Она была написана неплохо (что говорит о многом, учитывая его завышенные стандарты, так как Томми вырос на греческой мифологии и вместе с помешанным на литературе братом), да и сама история оказалась приемлемой. Сюжет вертелся вокруг бессердечного и одинокого принца Ледяной Империи (которую безвкусно прозвали Антарктической Империей. Лично он думает, что это название никому не сдалось и что Ледяная Империя звучит куда круче) и его позабытого брата-близнеца, который пропал при рождении. Потерянный принц направился во дворец с целью свергнуть Императорского Принца, но прибыв, осознал, что любит своего брата, и принял решение попытаться изменить его. Потерянный принц столкнулся с многими проблемами жизни монарха. Все они фокусировались на выборе человечности и серой морали, которой невозможно избежать, принимая решения, влияющие на жизни миллионов поданных. Он не задумывался над тем, что в истории Император упоминается лишь пару раз и страной управляет его старший сын. Он так же не уделял внимание тому, что на родственные взаимоотношения лишь часто намекали, не позволяя забыть читателю о них. Пока главными героями были близнецы. Один вырос в богатстве, другой в нищете. Но они не были единственными детьми Императора (который пропадает не пойми где). Существовало три наследника. Близнецы и младший нелюбимый принц. Козел отпущения. Для продвижение сюжета автор, кем бы он ни был, решил просто взять и убить бедного ребенка. У него была лишь одна роль в сюжете — сподвигнуть пропавшего принца, успевшего полюбить Тесея, свергнуть Императорского Принца, который приказал казнить их одинокого брата. Томми, когда читал эту часть истории, сочувствовал принцу. Ему нетрудно ее вспомнить. Она грустная. Но будь Томми на его месте, он бы просто так не сдался, он бы до самого конца не замолкал и требовал доказательства правды. Ты ж принц, Прайм тебя помилуй. Веди себя подобающе. Кроме мимолетного сочувствия, он ничего не почувствовал. Обыкновенная сцена из книги, которая не должна сильно его заботить. Хоть он и успел привязаться к несчастному ребенку, это ведь всего лишь рассказ, выдумка. После казни младшего принца он пять минут не мог продолжить чтение книги. Сюжет набирает обороты, когда главный герой побеждает Императорского Принца, сам воссев на престол. Из-за сюжетной брони Императорского Принца не убивают, а отправляют в заточение в неизвестное место, название которого нельзя знать даже читателям. Вуаля! Счастливый конец. Тиран сменился добрым, сердечным правителем. Вот и сказочке конец. Томми закрыл книгу, поставил ее на полку, чтобы она там пылилась, и продолжил спокойно жить в мире, где его ни капли не волновали ни монархия, ни хаос, ни казни. В конце концов, его жизнь не была выдающейся. Так почему Томми очнулся в теле нелюбимого принца? Томми застыл, позволяя полученной информации достигнуть детский разум и прижиться в нем. Он с силой прижал руку к книге, не позволяя Паффи перелистнуть страницу, пока он не разберется в своей ситуации. Он поднял голову, уставившись на Паффи, и указал на свои глаза… что привело к тому, что Томми тыкнул пальцем в нижнее веко. Ему больно, но он должен знать ответ на этот вопрос. Остается надеяться, что Паффи поняла его. Чтобы подчеркнуть важность вопроса, Томми начал агукать. Видимо, боги, пославшие его сюда, смиловались, и Паффи действительно поняла, о чем он спрашивает. — Ох! Ты ведь никогда не видел свое отражение, да? — она засмеялась и полезла в карман. Паффи вытащила маленькое карманное зеркальце, которое идеально помещалось в углублении юбки. Она открыла зеркальце и повернула его к Томми. — А вот и ты, Тесей! — радостно сказала Паффи, улыбаясь. — Видишь, ты так похож на твоего брата. Как будто это хорошо. Он посмотрел на себя, подмечая золотые, как у Фила, волосы и сверкающие голубые глаза, похожие на драгоценные камни. Ох блять. Ебаный ты в рот. Душевные муки Томми достигли его маленькое младенческое тело. Он буквально утопает в истерике, пугая до смерти Паффи, ведь он почти никогда не плачет, что уж говорить про рыдание. Томми был слишком горд, чтобы опуститься до такого, он же взрослый. Но как ему еще реагировать? Ебись оно все конем, его ведь казнят!