Ты меня любишь?

      Дашка открыла своим ключом дверь квартиры, которую она с трудом уже могла назвать своим домом. Девушке было гораздо уютнее и спокойнее находиться дома у Шастуна, в то время, как Майя Олеговна колдовала над очередным кулинарным шедевром и рассказывала блондинке новости, случившиеся за то время, пока они не виделись.       Мама Дашки, Любовь Анатольевна, была невысокой брюнеткой средних лет. Она всю жизнь работала учителем и по сей день преподавала ИЗО в школе около их дома. Женщина была поистине доброй и отзывчивой до того момента, пока на их семью не опустилась тень в виде беспробудного пьянства её мужа — Сергея Краснова. Он, переходя все возможные и невозможные границы, мог причинить физический и моральный вред не только своей жене, но и их единственной дочке, которая в нежном возрасте на своей собственной шкуре ощутила, что такое потерять любящего отца, за которым она была как за каменной стеной, и обрести домашнего тирана.       Дарья зашла в коридор и, тихо сняв сапоги, заглянула на кухню, в которой был включен приглушённый свет. Любовь Анатольевна сидела за столом, руками обняв чашку с чаем. В квартире витала нервозная атмосфера и чувствовался отчётливый запах валерьянки. Женщина взглянула на часы, которые показывали десять вечера, а потом перевела уставший взгляд на дочь. — Дашенька, привет, — мама блондинки ласково разгладила рукой матерчатую скатерть на столе, — у тебя есть минутка? Я хочу поговорить.       Девушка бросила взгляд в сторону тёмной комнаты, задавая матери немой вопрос. — Его нет дома.       Дарья подошла и, нагнувшись, без слов обняла маму. Чмокнув женщину в макушку, блондинка села на рядом стоящую табуретку. — Мам, что-то случилось? — Да, доченька. Я хочу рассказать тебе правду. — ответила Любовь Анатольевна, вставая и включая чайник, — Ты голодна? — Нет, мамочка, пожалуйста, не томи. — Дашуль, твоя бабушка умирает. Отец вылетел в Екатеринбург первым рейсом, что бы попрощаться со своей матерью. — сухо констатировала женщина.       Дашка не наблюдала никаких эмоций на лице мамы, что бы в ответ среагировать должным образом. Да и её саму эта новость никак не травмировала, за последние несколько лет, благодаря папе, девушка научилась стойко переносить невзгоды судьбы, не отражая внешне никаких чувств. — Почему ты не полетела с ним? — задала резонный вопрос Краснова, вглядываясь в глаза матери. — Я хочу остаться с тобой и хотя бы какое-то время пожить спокойно. — Мам, у меня вновь извечный вопрос… — Дарья встала посреди кухни и, взявшись за лоб, громко выдохнула, — Почему мы не уйдём от него? Ладно, я, для меня по сути это уже неважно… — девушка осеклась, глядя на помолвочное колечко, — Но ты? Зачем ты продолжаешь с ним жить? Зачем?       По лицу блондинки покатились слезы, её снежным комом захлестнули воспоминания о тех гадостях и той боли, которые она терпела из-за недуга отца. Увидев новый синяк на предплечье матери, Дашка села на пол около самого родного ей человека и, погладив гематому, одними губами повторила вопрос. — Доченька, ради тебя… — голос женщины сорвался и она вновь начала теребить в руках кружку с остывшим чаем. — Мам, мне не три года, что бы пытаться сохранить семью ради меня. Ты могла просто спросить… — Дашенька, мне кроме тебя некого любить в этой жизни. Ты моя единственная радость и гордость. И я хочу, что бы твоя жизнь была лучше моей.       Краснова видела, что мама своими признаниями к чему-то ведёт, но не могла понять к чему именно. Она взяла тёплые руки матери в свои и в знак ответных чувств крепко их сжала. — Бабушка пять лет назад написала завещание, в котором говорится, что всё её наследство достанется тебе, если на момент её смерти тебе будет 18 лет и мы с твоим отцом всё ещё будем жить в браке. Если нет, то всё нажитое имущество переходит к сыну.       Дашка открыла рот от удивления, округлив глаза. Она ожидала услышать всё, что угодно, но только не это. Получалось, что её мама терпела пьянство мужа, побои и моральное насилие, лишь для того, что бы её дочь вступила в наследство… — Мама, оно того не стоило…       Любовь Анатольевна сверкнула глазами, из которых прыснули слезы. Ей меньше всего хотелось, что бы дочь принялась обесценивать её поступок. — Даша, ты так говоришь, пока тебе 19 лет. Твоя бабушка оставляет тебе две квартиры в центре Екатеринбурга и счёт в банке. Я не могу ручаться за кого-то другого, но я бы терпела сколько понадобится, лишь бы ты осуществила свою мечту детства и уехала учиться за границу.       В сумерках на кухне сидели две фигуры — мать и дочь. Обе плакали и просили прощения друг у друга: кто-то за то, что не мог простить себе тот факт, что ради него терпели боль и насилие, а кто-то извинялся за то, что не рассказал всё раньше. — Дашенька, я знаю твой характер. Ты бы не выдержала, и если бы знала правду, то всё высказала бы отцу… А теперь у тебя есть возможность закончить учёбу в Италии, как ты этого всегда хотела. Как мы, собственно, и планировали, пока твой отец не пропил все сбережения, отложенные тебе на обучение.       Краснова, облокотившись спиной на прохладную стену под окном, растерянно сидела и хлопала влажными ресницами. — Мне предложение сегодня сделали и я согласилась, — хрипло сказала девушка, откашлявшись.       Мама развернулась к дочери, глядя на её правую руку. Яркий металл поблескивал в свете лампы, приковывая внимание потенциальной тещи Макарова. — Это Антон? — Что? Почему Антон? — удивилась Дашка, глядя на мать узкими от слез глазами. — Ну твой отец рассказывал об Антоне, который заступился за тебя, когда он был… — Пьян и нарывался… Давай, мам, называть всё своими именами. — Да и потом… в Москву ты ездила с Антоном…       Краснова, прикрыв глаза, шмыгнула опухшим носом. — Я с работы вечером возвращаюсь и часто вас вижу в соседнем дворе. Поэтому я и подумала, что Илья в прошлом.       Дашка рвано выдохнула. Проблем становилось всё больше и больше. — Нет, я встречаюсь с Ильей четвёртый год. — Не хочешь нас наконец познакомить? — резонно спросила мать, — Если уж ты за него замуж собралась. Только, пожалуйста, не в ближайшие полгода, пока не вступишь в наследство, прошу, не меняй фамилию и статус. Мало ли какие отступления найдутся в завещании, не для этого мы с тобой столько терпели.       Дарья положительно помахала головой, устало выдыхая. Девушка встала и начала искать ромашку в ящиках, что бы успокоить нервы травяным чаем. Сегодняшний день её изрядно помотал, но с мнением мамы Даша была согласна. — Я сомневаюсь, мамуль. — В том, стоит ли тебе выходить замуж за Илью? — задала вопрос Любовь Анатольевна, ставя рядом с кружкой дочери свою. — Да. — Девочка моя, никто тебя не должен торопить со свадьбой. Ну сказала ты ему «да», это ж не в ЗАГСе дать положительный ответ. Если любит, то подождёт, пока ты будешь готова.       Мама убрала за ухо дочери прядь светлых волос, выбившихся из небрежного хвоста. Блондинка печально ухмыльнулась и разлила кипяток по чашкам. — Не спеши. Если это твоё, оно никуда от тебя не денется. — Ты говоришь как Илья. — Значит, он не глупый парень, сам всё понимает, — нежно улыбнулась женщина, погладив дочь по спине.       Дарья обняла маму и внезапно для себя разрыдалась. Слезы смачивали домашний халат матери, пахнущий далёким и счастливым детством, оставляя влажные следы на ткани. Любовь Анатольевна в ответ прижала к себе дочь, нежно хлопая её по спине, ведь она понимала, что в данную минуту только она могла дать Дашке необходимую заботу и поддержку. — Доченька, я приму любое твоё решение. — Спасибо, мамочка, — захлебываясь слезами, ответила Дарья, прижимаясь к матери словно маленький котёнок.       Три дня молчания. Ровно столько попросила Дашка у Ильи, ссылаясь на смерть бабушки, которая скончалась в ту же ночь, когда состоялся разговор блондинки с матерью. Все три дня Дарья была с мамой, стараясь авансом пожить той спокойной и размеренной жизнью, пока не вернулся отец. Существовало два варианта развития событий: либо Сергей Краснов с новой силой начнёт заливать алкоголем случившееся горе, либо возьмёт себя в руки, понимая, что его жизнь и жизнь его близких не вечна. Даша была не глупенькой девочкой и склонялась к первому варианту.       Все три дня тишины Макаров не беспокоил Краснову, он выразил искренние соболезнования семье его будущей жены и с полнейшим пониманием принял ситуацию. На самом деле он не знал, насколько в глубине души Дашке было без разницы. Бабушка, с которой она никогда не была близка, и отец, вечно пытающийся уличить их с матерью в распутном образе жизни, не оставили в сердце юной девушки никакого позитивного следа. Правда, бабушку Краснова уважала лишь за то, что пенсионерка понимая, что её сын пристрастился к алкоголю, сделала выбор в пользу внучки, не побоявшись, что та бездумно потратит всё наследство, нажитое непосильным трудом.       Илья попросил Дашу дать ему знать, когда она придёт в себя, парень написал, что хочет пригласить блондинку к себе домой и сообщить родителям радостную новость об их женитьбе. Дарья ответила короткое «ок», но в душе она осознавала, что поторопилась с решением. Да, Краснова любила Макарова, но в 19 лет обременять себя узами брака девушке не хотелось. Тем более, картинка «счастливой» семейной жизни в её сознании рисовалась только сродни той, что она ежедневно видела у себя дома. Под эти угнетающие мысли, блондинка провалилась в сон.       Проснувшись через несколько часов, Дашка обнаружила, что мама, укрыв её пледом, прикрыла дверь в спальню и ушла готовить ужин на кухню, не желая будить дочь. Краснова потянулась и посмотрела на дисплей телефона, на котором образовался склад из шастунячьих сообщений.

«Дашка, с тобой всё нормально?»

«Пряник, я волнуюсь»

«Даш, не смешно, ответь. Меня за такой игнор ты бы уже прибила»

«Краснова, зараза, я ведь твоего батю не побоюсь, приеду»

«Ну если и сейчас ты мне не написала километровую просьбу не приезжать, то явно что-то случилось»

      Девушка невольно улыбнулась. Она совсем не подумала, что Шастуна следует поставить в известность о случившемся, тем более, что их последняя встреча закончилась весьма странно. Дашка начала набирать сообщение о том, что она просто спала, как вдруг услышала громкий и настойчивый стук в дверь. Мамины шаркающие шаги преодолели дистанцию от кухни до коридора за несколько секунд, и взору Любови Анатольевны предстал Антон. — Здравствуйте, не пугайтесь только, — Шаст поднял руки наверх, как будто перед ним была не мама Дашки, а американский коп, — я друг Вашей дочери. — Да, Антон, здравствуй, проходи. Даша спит у себя.       Шастун удивился, что женщина его откуда-то знала, и замялся, не зная, стоит ли переступать порог жилища девушки, в которую он был безответно влюблён. Парень даже не мог допустить, что Краснова просто мирно спала, а не игнорировала друга. — А Даша заболела? Может быть, надо сходить за чем-то, помочь?       Краснова слышала обеспокоенность в голосе друга, которая сеяла в её сердце тёплые крупицы. — Всё в порядке, она не болеет. Просто у нас в семье кое-что случилось, Даша устала и заснула. Будешь чай? — Нет, спасибо. Можно я у неё посижу? Обещаю не будить.       Судя по тому, что Шаст спустя несколько минут материализовался рядом с Дашиной кроватью, Любовь Анатольевна дала положительный ответ. Девушка, услышав знакомые шаги, засунула телефон под подушку и прикинулась спящей. — Отмирай, я вижу, что не спишь, — жёстко сказал Шастун, присаживаясь в ногах блондинки.       Дашка обречённо выдохнула и поднялась на локтях. — Как это понимать, Даша? — Ты сейчас о…? — решила уточнить Краснова, видя настроение друга. — О том, что я узнаю от Макара, что у тебя проблемы в семье, а этот идиот спокойно сидит, ничего не делая, — Антон развёл руками и отвернулся, — но я то знаю, какая херня у тебя тут может происходить. Ты молчишь, вдруг тебя тут твой сумасшедший папаша уже прихлопнул, а я не могу помочь.       Улыбка сползла с лица девушки, она поняла к чему клонит Шастун. — Даша, ты могла написать мне хотя бы два слова? Или наша дружба вообще перестала для тебя что-то значить? — голос парня сорвался и перешёл на шёпот, — Я ужасно волновался… — Антон… Извини меня, я не подумала…       Шастун встал и подошёл к выходу. — Рад, что всё хорошо, — сказал Антон, поворачивая дверную ручку. — Нет! Останься, — взвизгнула Краснова, перехватывая руку друга, — Пожалуйста. — Пока я не пришёл, ты во мне особо не нуждалась, даже наоборот. Я не хочу нарываться на жалость, из варианта: «раз пришёл, то оставайся». — Тоша, не придумывай. Я правда спала, а как только проснулась и увидела твои сообщения, услышала, что ты пришёл. Извини еще раз.       Руки Антона обмякли, движения стали неуверенными. Его разрывало, он не хотел навязываться, но жаждал, что бы Даша его переубедила, привела аргументы, что бы он остался. Ему жизненно необходимо было ощутить, что он сейчас важен и нужен, что между Макаром и Шастуном, Краснова выбрала последнего. — Антош, прости, у меня умерла бабушка, отца сейчас нет и мы остались вдвоём с мамой. Впервые за долгое время в этом доме тихо и спокойно. Я так соскучилась по этому состоянию… — Поэтому ты согласилась выйти замуж за Макара? — внезапно с ноткой агрессии спросил Антон, в темноте блеснув глазами, — Хотя, не отвечай, это не моё дело. — Да, не буду.       Блондинка отпустила руку друга и отошла в сторону. — Мои соболезнования, Даша.       Шастун подошёл сзади к девушке и, попутно захватив плед с дивана, накинул на плечи подруги. — Всё нормально. Просто слишком тяжелые дни выдались. — Никогда больше так не делай. И иди сюда.       Антон не спрашивал, он просто поставил перед фактом Дашку, что ближайшие несколько минут она проведёт в его объятиях. Шаст прижал к себе тёплый кокон и слегка прижался к макушке Дарьи, вдыхая аромат её духов.       Любовь Анатольевна приоткрыла дверь в комнату Дашки, думая, что она всё ещё спит. Женщина хотела пригласить Антона поужинать, но, увидев, что Шастун стоит, прижав к себе её дочь, а она обнимает его, окутав своим пледом, так же тихо прикрыла дверь.       Когда через час Шаст покинул дом Красновых, к Дарье подошла мама и, поставив две чашки с чаем, приобняла за плечи. — Дашенька, а ты уверена, что не поторопилась с решением?