Ты неисправимый болван!

Несколько секунд ничего не происходило. Тьма, как в старом чулане в родной Норе, окутала Гермиону. Вакуумная тишина не давала что-либо чувствовать. Её руки, продолжающие сжимать древко, побелели от напряжения и выступили несколькими полосками извилистых венок благородного пурпурного оттенка. Вся она сжалась в один сгорбленный комок и теперь не решалась открыть глаза, боясь увидеть перед собой не самое лицеприятное зрелище. — Мы… умерли? — с некой паузой выдавила из себя Гермиона, всё также не раскрывая глаз. Мягкий неземной бриз ласкал щёки и шею девушки, а нежный аромат мяты и бергамота приятно убаюкивал. — Греейнджер, — где-то над ухом приторно протянул знакомый бархатистый голос, — я не перестаю на тебя удивляться! У тебя было столько шансов умереть героически, а ты решила утопиться со мной в компании… Неужели тебе так хочется увидеть обезумевшее лицо твоего рыжего дружка, когда он будет лицезреть проплывающие мимо него наши бездыханные трупы? Малфой хохотнул, легко покачиваясь из стороны в сторону. Уже давно он сгрёб Грейнджер в охапку и теперь, разместив свою левую руку впереди её стиснутых ладошек, фиксировал движение. На губах разыгрывала пассажи фирменная ухмылка, а в глазах крылся тонкий намёк страха в ожидании непредсказуемой реакции его любимой. Гермиона медленно открыла глаза. На её бледном искаженном лице застыла маска смеси ужаса, удивления и убийственной ярости. Не отпуская метлу, она медленно выпрямилась, постепенно начиная ощущать переброшенную чуть ниже груди мужскую руку. От осознания её глаза распахивались ещё шире, и теперь они могли посоревноваться с размерами чайных плантаций на Шри-Ланке. — Твою мать, — тихо произносит она, зациклившись взглядом на уже виднеющемся вблизи квиддичном поле. Они пролетали последние метры водной глади Черного озера и уже приближались к выкошенным лугам стадиона. Земля здесь ещё была сухая, а потому лишь изредка выскакивающие колючие кустарники образовывали изящный орнамент поверхности. Драко аккуратно вёл метлу где-то в пятнадцати метрах от земли, всё также удерживая размякшую, как вымоченный в топленом молоке хлеб, Гермиону. — Твою мать! — уже более уверенно произнесла гриффиндорка. Лицо её налилось краской, и Малфою уже не на шутку стало страшно. Она резко выгнулась, выпутываясь из обвивших талию рук слизеринца и точным движением выбила из рук Малфоя древко. — Идиот, да я убью тебя! — зло выкрикнула Гермиона, сверкая глазами. Она прытко снизилась, выворачивая метлу на девяносто градусов в сторону, и с треском грохнулась на землю. — Эй-эй-эй! — Следом свалился Малфой, образуя завихренные клубы пыли. Его пиджак, брюки, рубашка, весь элегантный аристократический костюм вмиг превратился в груду сморщенного, бурого цвета тряпья. На руках зияли новые ссадины, но Малфою плевать. Сейчас есть угроза и пострашнее. Грейнджер вскочила с земли как ни в чём не бывало и целенаправленно пошла на парня. Взлохмаченные волосы, порванный свитер, дырка на джинсах и запылившиеся в пересохшем земляном грунте ноги беспринципно не притупляли её ярость. У неё нет оружия, но есть опыт в рукопашном бою, а потому её мишенью станет такой прямой, такой красивый, но сейчас ужасно бесячий нос Малфоя. Уловив её разъяренный взгляд, Драко сделал несколько шагов назад: — Нет-нет, только не нос! Грейнджер сипло дышала, цепко бегая обезумевшими от ярости глазами, и, как разъяренная пантера, в одно мгновение достигла цели. Парень увернулся, скрывая улыбку рукавом рубашки, и острые кулачки гриффиндорки сильно ударили в грудь блондина. Тот потерял равновесие и снова упал, по пути захватывая раскрасневшуюся от злости девушку. Первые мгновения снова ничего не видно. Густая клубящаяся стена пыли обволакивала Гермиону, и она инстинктивно махала руками, раздвигая искрящееся в лучах солнца облако. Хватая ртом стянутый воздух, Грейнджер вслепую поползла на четвереньках к предполагаемому месту, где должен лежать Малфой, и не промахнулась. — Вот зараза… Авада тебе раем покажется, когда доберусь! Парень медленно перевернулся со спины на бок, издавая при этом приглушённый не то рык, не то сип, и облизнул пыльные губы. Ресницы опущены, но желваки ходят туда-сюда, оповещая о дискомфорте хозяина. И Гриффиндорка остановилась, с затяжкой рассматривая его порванную грязную рубашку, клочок которой по-сиротски свисал от плеча до середины груди, невольно открывая белоснежную кожу, упруго натянутую по объемным мышцам. Драко сделал ещё один рывок вполоборота, стиснув зубы, чтобы не свести брови от жалящей боли сорванного рубца на спине, и изящно отряхнул прилипшую к чёлке землю. Медленно подняв взгляд на застывшую Гермиону, он несколько секунд недоумённо смотрел, ожидая нападения. Но девушку будто петрификусом* долбанули. Стоит и парализовано созерцает одну точку. Малфой неспешно провел прямую от её взгляда и увидел её волшебную палочку, выкатившуюся из его пиджака. Драко впервые наблюдал, как на лице человека отчётливо видна тень завертевшихся в мозгах шестерёнок. Сейчас в лохматой светлой головке его любимой девочки молниеносно складывались пазлы. Она медленно подняла голову, и на лице одна за одной сменялись картинки: удивление, задумчивость, непонимание, осознание, ужас, ещё раз осознание и гнев, быстро перерастающий в ярость. «Хоть бы треть от всего шквала эмоций у этой девицы моему отцу не помешали бы», — последнее, что успел подумать Драко перед тем, как ощутить приставленное к горлу острие палочки. — У тебя две минуты на оправдание! — Мне кажется, или это дежавю, — морща лоб, произнес парень. Грейнджер сильнее надавила палочкой и гневно закусила губу. — Ну хорошо, хорошо, во-первых, я люблю тебя. Во-вторых, в любом спорте основа — это падение, и научиться этому немаловажно, с чем ты, кстати, как я и не сомневался, превосходно справилась, ну а в-третьих, — тут он аккуратно сел, обвивая правой рукой тонкую талию, а левой легко коснулся тонкой шеи. Аккуратно приблизившись лицом к её носу, он окутал её обжигающим дыханием, заставляя Гермиону резко оборвать вдох и единиться внутренне в одну молящую жажду, прижимающую терпким комом к горлу. Со всей нежностью он соприкоснулся бархатистой поверхностью своих губ с её изящной линией пухлых, вздернутых влажной арочкой купидона, цвета спелой рябины устами. Поцелуй был практически невесом. Совсем не сравнился с горячими поцелуями, которые они оставляли друг на друге мгновенье спустя. Но того горячего придыхания, вонзавшего внутрь естества Грейнджер, хватило, чтобы согреть колотившиеся без устали мраморные лепестки хрустального сердца. Когда они наконец оторвались друг от друга, Гермиона облизнула алые губы, слизывая последние капли мятного привкуса. Теперь она присела, вытянув ноги перед собой, а Драко удобно расположил свою голову чуть выше её колен. — Болван! — довольно выдохнула Гермиона, вплетая тонкие пальчики в свинцовые волосы. — Возможно, но прошу заметить, — он легко вскинул руку в призывающем жесте, — сегодняшняя ночка изменила многое, а мой план побороть твой страх перед полётами блистательно осуществился! Впрочем, как и всегда. Хмыкнув, Гермиона села перед ним, внимательно изучая складку, пролегающую от висков. Серые глаза лучились спокойствием, но на дне бездонных прозрачных чаш виднелись озорные искры нечаянного веселья. — Странно, но меня предупреждала профессор Макгонагалл, чтобы я была более внимательна к палочке. Теперь понятно, к чему это было. Непонятно, откуда она это знала. Драко нахмурился. — Старушка хорошо владеет легилименцией. И хоть моя тётушка покровительственно обучала меня и проникать, и защищаться от чужих мыслей, старой кошке удалось всё разведать и снисходительно предупредить тебя. Видимо, слишком, — тут Драко запнулся, что было несвойственно его речи, — кхм, яркие картинки витали в моей голове, пока я создавал план по преодолению твоего страха. Но я впервые безмерно рад, что старая ведьма не так болтлива и допустила такой эксперимент, как наше эффектное падение. Драко рассмеялся, снова завидев раскрасневшееся лицо Гермионы, которая вновь осознала, насколько заранее были продуманы его ходы. — Ты неисправимый болван! С четверть часа они сидели молча, думая каждый о своём. Лишь изредка Драко вынимал её руку из волос, легко касаясь губами каждого её пальчика. — Спасибо, — тихим полушёпотом произнесла она, нежно поглаживая тонкую морщинку на подбородке юноши, и снова смутилась, ненароком скользнув кистью на раскрытую порванной рубашкой грудь. Драко улыбнулся. Долго потягиваясь, похрустывая каждой косточкой позвоночника и стряхивая с дорого, убитого в хлам пиджака, пыль и бурьян, он плавно встал. Лазурное небо освещали соломенные лучи знойного солнца, ярко подсвечивающие алые и изумрудные полотна на стадионе. Тёплый гуляка-ветер задорно вскинул локоны Гермионы, стоящей чуть поодаль от повёрнутого к солнцу Малфоя, и рассеял тучные облака сгустившейся в приозёрном воздухе дымки жжёной пыльцы. Драко глубоко вдохнул тёплый июльский воздух и замер. Пепельные глаза сделали задорный круг, и, развернувшись, Драко остановил их на улыбающейся до ушей Грейнджер. В долю секунды искренняя улыбка сменилась коварной ухмылкой, столь изящно выпрямляющей острые черты лица, и в глазах загорелся первый огонёк. — Ах да, я совсем забыл про последний пункт моего плана. С азартом наблюдая за отступившей на шаг от него гриффиндоркой, Драко окончательно расплывается в улыбке: — Акцио «Метла Гермионы Грейнджер».