Ты неисправимый болван!

— Мада-ам… — Драко галантно вытянул руку, склоняясь в легком полупоклоне. Правая рука его удерживала метлу, а другой он жестом приглашал спутницу. — Вы верно забыли, мистер Малфой, — тонким голоском протянула Гермиона, приподнимая подолы невидимого платья, — я предпочитаю экипажи, а не мётлы. — Да что вы! Я-то думал, ваш возраст еще позволяет встряхнуть костями. — Дурак. Драко сверкнул белоснежной улыбкой и уже смелее взял Гермиону за руку, усаживая впереди себя. Юрко разместившись на узком пространстве древка, девушка локтями отпихнула руки парня. — В чём дело? — Я полечу! — И Гермиона легко взмыла в воздух, разворачиваясь над вновь опустевшим берегом. Она плавно вращала эмалированную поверхность метлы, изредка наклоняясь корпусом к наконечнику. Солнце медленно показывало первые лучи и сочным арбузом растекалось над кривой полоской леса. — Остановите, я сойду! — Балбес! — Нет, ну это опасно для жизни! Моя матушка не переживёт. О, Господи! — Драко схватился руками за лицо, одновременно строя гримасу ужаса на лице. — Блейз еще не вернул мне долг в размере трёх ящиков огневиски, а ведь я два часа резался с ним в дурака. В конце концов, я не подготовил завещание. — Заткнись! Я все равно конфискую весь твой выигрыш, когда прилетим. — Несправедливо, — произнес Малфой, но всё же не рискнул больше лезть. А Гермиона легко набирала обороты. Метла свободно гуляла по воздуху, разрезая воздушные массы, как нож подтаявшее масло. Лицо обдувал свежий утренний ветер, и девушка не скрывала улыбки. Кудряшки, выбившиеся из аккуратной косы, теперь обрамляли узенькое личико, щекоча тонкую мраморную шею и лоб. Гермиона медленно выдохнула. Она уже привыкла и полностью расслабилась, чувствуя тотальный контроль над ситуацией. А ощущать себя командиром сложившихся обстоятельств для неё как глоток воды в безводной суше предопределённой судьбы и перипетий случайностей. Сладость контроля над положением — результат превзойденного страха. Страх — главный, вполне ощутимый, но далеко не материальный блок сознания. Он — властелин закрутившихся в безвыходном круге заключенных, капитан собранных в некий клуб анонимных навязчивых тревог и переживаний. Он — последствие травм или коренная, заложенная в систему огреха, не дающая человеку свободно действовать. Победа над страхом — хороший повод. Что даёт такое же приторное наслаждение, как не гордость за себя? Грейнджер гордилась. От крутившихся в голове, как мухи над вареньем, мыслей Гермиону оторвал тяжелый вздох. — Чуть выше возьми. Гермиона послушно приподняла рукоять, и метла, вильнув, поднялась на несколько десятков метров. Малфой опёрся лбом о спину девушки, руками обхватив изящные бёдра. Вдох. — Мягче. Гермиона не поняла, а потому просто продолжила слегка подниматься над медленно уменьшающимся озером. — Мягче движения. Закрой глаза и представь, что держишь не мою метлу, а крохотную бабочку. Одно неловкое движение, и она больше не взлетит. Гермиона кивнула и прислушалась. Сначала к своим телодвижениям, а после к слегка привалившемуся сзади слизеринцу. Тяжёлое дыхание и неудобная поза давали понять, что у парня не всё в порядке. — Ты себя плохо чувствуешь? — с волнением в голосе спросила Гермиона, не отрываясь глазами от курса. Драко хмыкнул: всё-таки полёт по трассе Агонии дал свои плоды в обучении этой девчонки. Он ответил: — Да нет, просто устал, наверно. Гриффиндорка мотнула головой в знак того, что она услышала Малфоя, и продолжила путь. Они находились над землёй уже чуть больше двадцати минут. Огромные куски ватных облаков, набежавших на белесое небо, сгущались над головами юных волшебников. Рассвет постепенно разгорался, впитывая в себя ночную прохладу как губка, и отдавал тёплым жаром, постепенно наполняющим эфирный воздух. Скорость была невелика, а потому лишь легкий бриз, наполненный ароматом дикой орхидеи, растущей в лесу, и озерной воды приятно обдавал обездвиженные тела, сдувая шершавую сияющую пыль с утонченных изгибов плоти. Вдруг Драко ещё плотнее прижался к Грейнджер, от чего у последней растеклось жгучее, приятное тепло, быстро закрутившееся крепким узлом в районе низа живота. — Гермиона, — тихо проговорил Драко, некрепко, будто ослаблено, схватившись левой рукой за талию. — Гермиона, мне пло… Что Драко сказал дальше, Грейнджер уже не слышала. Резко обвалившееся тело Малфоя безжизненно повисло на хрупкой спине девушки, намертво прижимая её к метле. Длинные жилистые руки опустились с обеих сторон от гриффиндорки. Метла резко дёрнулась и со свистом рванула вниз. Скорость была близка к той, с какой скоростью пикируют умелые слизеринские игроки во время ожесточенной схватки в квиддиче. Гермиона не раз наблюдала, занимая места в зрительном зале, плотно замотавшись в гриффиндорский шарф и пряча в руки под мышки, как Малфой молниеносно падал в практически вертикальном уклоне к земле, догоняя желанный, успевший за время игры собрать на себе тысячи заклинаний и высококачественных ругательств, снитч. В такие моменты Грейнджер либо закрывала глаза, внутренне молясь Богу, чтобы возлюбленный выжил и потом она сама его закопала, либо эффектно брякалась в обморок, чем неизменно заставляла бросать Драко игру и бежать на помощь. Гермиона почувствовала, как мгновенно потеют ладони, а тело сковывает липкий страх. Он будто плетьми хлестал обнаженную девушку, не давая ни вздохнуть, ни адекватно мыслить. Безжизненное тело давило сверху. За доли секунд оно стало в трижды тяжелее и вот-вот норовило свалиться вниз с узкой поверхности метлы. «Боже, он же говорил, что у него давление. Зачем я полезла? Зачем потянул меня за рукав на эту чёртову метлу!» — мысли проносились в голове Гермионы, создавая своеобразное торнадо. Свист от неумолимо увеличивающейся скорости резал уши и зажимал рот девушки в немом крике. — Малфой, очнись! Малфой, ПОЖАЛУЙСТА! Но Драко лишь обездвиженно лежал. Глаза его неестественно прикрыты, а лицо стало ещё бледнее обычного. Тонкие иссохшие губы мертвецки схвачены в тонкую линию, и было видно, как жизненный сок отливал от них, оставляя лишь белый полупрозрачный след. «Глубокий обморок, чреватый необратимыми последствиями», — пронеслось в голове у гриффиндорки, и она закусила губу. Последняя рассудительная мысль закралась в сердце и подарила некую тень надежды. — Палочка… палочка, — нервно забормотала Гермиона свою мантру, глотая слёзы и пытаясь дышать. Она старалась не глядеть на приближающуюся воду вновь показавшегося Чёрного Озера. Глаза округлились до размеров хорошего галеона, когда Грейнджер предсказуемо не нашла свою волшебную палочку во внутреннем кармане. Ужас, охвативший её в те минуты, сковал диким спазмом и, физически причиняя боль, мешал Гермионе увидеть происходящее. Метла максимально приблизилась к озеру. До зеркальной глади оставались считанные секунды и несколько сотен метров. Гермиона зажмурилась и набрала побольше воздуха в лёгкие. Три… два… один… А потом наступила тьма.