***
Это грязная шутка, которую Онага играет со мной. Клон сражался отлично от всего, с чем Милина когда-либо сталкивалась. Было мастерство и даже ловкость. Возможно, остаточные воспоминания, унаследованные от Китаны, как это было с ней, но они не были очищены. Дикий. Был ли таркатан в ней более доминирующим, или ей нужно было тренироваться, чтобы овладеть талантами, взятыми у их сестры, клон атаковал с беспорядочной смесью боевых искусств и звериной интенсивности. Она рубила и колола лезвиями, растущими из ее запястий, как дикий зверь, но уклонялась от контратак Милины с изяществом и скоростью. Ее дьявольские глаза были безумными и возбужденными, и она то отвратительно рычала, то детски хихикала, когда сражалась. — Слабо, — прошипела она, облизывая губы. — Медленно. Бесполезнр. Зачем отцу держать тебя? — Не двигайся, и я покажу тебе. Милина сделала перекат по земле, но клон перепрыгнул через нее. Не теряя ни секунды, она развернулась на ногах и ударила своим саем. Клон блокировал и парировал, но она не отставала, и то, что последовало, было почти танцем выпадов и ударов, когда каждая пытался пронзить другую своими клинками. Клон отпрыгнул назад и скрестил лезвия на запястьях, посылая искру в лицо Милины, мало чем отличавшуюся от Бараки. Атака застала ее врасплох и заставила споткнуться о стену. Это причиняло незначительную боль, но она была больше разочарована, чем что-либо еще. — Недостойно, — сказал клон. — Ты не заслуживаешь быть его дочерью. — Что ты знаешь об этом? Никто не был более предан ему, чем я! Ее реплика, казалось, оскорбила ее коллегу. — Как только я возьму твое милое личико, отец поймет, на что я способна. Он примет меня как свою настоящую дочь. — Ты прямо сейчас заставляешь меня сочувствовать Китане, а я этого не ценю. Она наносила удары своим саем, но клон с легкостью уклонялся от нее. На этот раз она даже не стала сопротивляться, и вскоре Милине стало ясно, что с ней играют. Гнев взял над ней верх, она сделала выпад своим саем, но отшатнулась, когда клон ударил ее ногой телепорта. Милина в шоке уставилась на нее, не в силах поверить, что ее ударили одним из ее собственных приемов. Клон издевательски ухмыльнулся и театрально показал язык. — Ой, бедная сестра, — сказала она. — Такой красивая, такой честная. Такая грустная и одинокая. — Этого не может быть… — Возможно, ты права, — преувеличенно сказал клон. — Может, Отец всех нас примет, а? Давай, станем семьей! — Я никогда не была такой раздражающей! Она атаковала снова и слишком поздно обнаружила, что ее заманили. Ее атака была заблокирована и парирована ударом колена в живот. Она проигнорировала удар и откинула локоть назад, надеясь попасть сопернице в лицо. Но ее снова заблокировали и зажали руку за спиной. Она застонала от напряжения в плече и попыталась вырваться, но ее клон обхватил ее рукой за шею. Зарычав, она откинула свой вес назад и впечатала клона в стену. Но ее враг держал захват на замке и даже затягивал его. — Жалко, — прошептал клон ей на ухо. — Это должна была быть я. Он отбросил меня в сторону, но оставил такого слабака, как ты? — Ты ничего обо мне не знаешь! Свободной рукой Милина закинула сай через плечо. Клон пригнулся и развернул ее, и хотя она заблокировала лезвия на шее, ей не удалось защититься от удара по ребрам. На мгновение она подумала, что сможет проигнорировать боль и противостоять, но, почувствовав, как по ноге стекает теплая кровь, она отшатнулась, схватившись за бок. — Хватит, — сказал клон, волоча клинки по стене, издавая отвратительный визг. — Я сдеру с тебя красивое личико, и отец воспользуется своей магией, чтобы сделать его моим. Я буду идеальной… для него. Глаз Милины дернулся, когда возмущение и даже страх столкнулись в ее сердце. Более привыкшая быть агрессором в бою, она потеряла равновесие, сражаясь с этим безумным зеркалом самой себя. Сама мысль, что это существо появится из тени и попытается забрать все, что она заработала, — саму ее жизнь, вызывала у нее тошноту. — Я… — прорычала она. — Меня не заменят! Издав разочарованный рев, она ударила своим телепортационным ударом, который сумел достаточно оглушить клона, чтобы схватить ее. Она надеялась прижать ее к полу и одолеть, но клон удержал ее. Они боролись за господство, сай и лезвия терлись друг о друга в нескольких дюймах от плоти. Милина с ненавистью посмотрела в глаза своей коллеге. Ее клон зашипел и стиснул зубы, ненависть в ее глазах была такой же. Понимая, что она не собирается одолеть ее, она вместо этого сбросила свой вес и позволила клону упасть на нее. Воспользовавшись удивлением и инерцией, Милина нашла лазейку и ударила клона ножом в живот. Клон хмыкнул и ответил локтем в подбородок. Она перевернулась, но не раньше, чем нанесла еще один удар по лицу Милины, от которого пролилась кровь и сорвало с нее маску. Несмотря на рану, клон быстро вскочил на ноги. Милина вскарабкалась так быстро, как только могла, ожидая новой атаки. Но когда она посмотрела, то обнаружила, что клон замер, уставившись на нее. Ее глаза были широко раскрыты, а челюсть отвисла, и этот взгляд напомнил ей Китану, когда ее сестра впервые увидела ее без маски. — Твое лицо, — сказал клон, выглядя растерянным и огорченным. — Ты… ты похожа на меня. Как и все мы. Неполная… дефектная и уродливая… Она коснулась своего лица и посмотрела на лезвия, исходящие из ее рук. Она покачала головой, что-то бормоча себе под нос, и постепенно ее замешательство сменилось гневом. — Он выбрал тебя, — сказала она, глядя на Милину с ядовитой яростью. — Он выбрал тебя… тебя … вместо нас. Вместо меня. Ты ничем не лучше любой из нас… и он выбрал тебя?! Она испустила безумный крик и зарядилась неистовой яростью. Милина резала и рубила своим саем, но клон даже не заметил ран. Она повалила ее на землю, рыча и крича, и, казалось, была полна решимости оторвать ей лицо голыми руками. — Я ненавижу тебя! — взвыл клон. — Он отбросил меня в сторону, а тебя удержал?! Он назвал меня несовершенной, но ты могла бы жить как его дочь?! Милина защищалась от размашистых атак, но при этом ее руки получили многочисленные раны и порезы. Каждый раз, когда она пыталась заставить клона уйти, ее снова прижимали к земле. Любое изящество, унаследованное ее двойником от Китаны, исчезло, погребенное под таркатанской жестокостью, придававшей ей силу сумасшедшей. — Неблагодарная сука! Ты должна была умереть вместе со всеми нами! Он должен был выгнать тебя! Почему ты?! Почему он держал тебя?! — Ты не знаешь, о чем говоришь! — крикнула Милина в ответ. — Ты не заслуживаешь быть его дочерью! Ты неблагодарный, недостойный, испорченный, отвратительный сопляк! — Прекрати говорить это! Я дала ему все! И этого никогда не было достаточно! — Я бы убила, чтобы быть тобой! Я бы убила, чтобы иметь то, что есть у тебя! Неблагодарная! Неблагодарная! Неблагодарная! Не в силах больше терпеть, она переплела свой сай с лезвиями, растущими из запястий клона, и вытянула их. Клон колебался, не в силах пошевелить руками, и оказался уязвимым для Милины, которая вонзила свои таркатанские зубы ей в горло. Она терлась и рвалась, когда вкус крови наполнил ее рот. Затем она откинула голову назад, вырвав кусок плоти. Кровь брызнула из яремной вены клона на грудь Милины, и она с бульканьем рухнула на пол. В слепой ярости Милина выплюнула мясо и кровь и набросилась на поверженного врага. — Ты ничего обо мне не знаешь! — закричала она, ударив клона в лицо своим саем. — Ты ничего не знаешь о Шао Кане! Он хотел Китану! Он только заставил меня наблюдать за ней! ОН НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ… Она остановилась, когда ужасный холод пробежал по ней. Клон был мертв, ее лицо превратилось в изуродованные руины, как и у других мертвых клонов, разбросанных по Яме Плоти. Она отползла, дрожа и чувствуя себя странно больной, как никогда раньше после битвы. — Я дочь, которую он всегда хотел, — прошептала она себе. — Я. Я совершенство…***
— Китана? Китана, пожалуйста, посмотри на меня. Она не ответила. Она сидела, прислонившись к каменной стене, как тряпичная кукла или марионетка, у которой перерезаны нити. Ее глаза были устремлены в пол, но она ни на что не смотрела. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя такой оцепеневшей или мертвой внутри. Джеррод опустился перед ней на колени и попытался привлечь ее внимание. В его глазах было беспокойство и тревога, но в остальном его лицо было сурово нахмуренным. — Я не ожидаю, что это будет легко для тебя, — сказал он. — После Шао Кана я не виню тебя за недоверие. Хочешь верьте, хочешь нет, но Король Драконов тоже. Я бы хотел, чтобы ты не обращала внимания на его внешний вид и ценила то, что он сделал для нас. Рядом Хотару пришел в сознание и посетил своих товарищей. — Ваша светлость, — сказал он. — Если ваша дочь покорена, я бы посоветовал вам отвести ее к порталу в Эдению. При всем уважении, моя снисходительность подошла к концу. — Минутку, командир, — ответил он. — Моя дочь пережила больше, чем ее доля потрясений. Часть Китаны почти хотела рассмеяться над его преуменьшением. Смеяться в таких обстоятельствах казалось странным, но какая-то соблазнительная привлекательность пугала ее. Она вспомнила ночь бала, думая, что ее рассудок наконец сломлен и что она на самом деле находится в какой-то лечебнице и все видит во сне. А может быть, она действительно была заперта в темнице, как обещала ее мать на Море Крови, и все это было бредом расшатанного разума, неспособного справиться с реальностью? Смех был спасением, и если бы она начала смеяться, она, вероятно, не остановилась бы. — Китана, — сказал ее отец. — Я умоляю: пойми, чего мы пытаемся достичь здесь. Это шанс прожить ту жизнь, которая у нас должна была быть, если бы не Шао Кан. Я знаю, что ты страдала, и мне больно. Ты моя дочь, и я не могу видеть, как тебе больно. Все, чего я хочу, это чтобы ты, наконец, получила то, что заслуживаешь. — Заслуживаю… — повторила она. Несмотря на все разговоры о том, что она заслуживает мирной жизни со своими близкими, возможно, впервые она задумалась, так ли это на самом деле. Разве она не служила Шао Кану тысячи лет? Разве она не убила бесчисленное количество людей, невинных или нет, от его имени? Тысячелетия грехов за несколько лет не смываются, как бы искренна ни была перемена сердца. На самом деле, она уже знала, что произойдет, если она умрет сейчас. Она видела доказательство в виде своего призрака. Китана той временной линии повернулась против Кана и все равно была проклята в Преисподнюю. И там ее поглотила тьма в ее душе. — Я заслужила. — Что? — спросил Джеррод. Наконец она взглянула на отца, и ужасная правда пришла к ней. — Я заслуживаю страданий, — сказала она. — Я заслужила эту боль. — Не говори так. — Это правда, — сказала она, из ее глаз текли слезы. — Я проклята. Джеррод закрыл глаза и покачал головой, словно испытывал физическую боль. Это был взгляд человека, который знал, что потерпел неудачу. Он притянул ее к себе и прижал к своей груди. Его доспехи холодили ее щеку, и она не слышала и не чувствовала биения его сердца. Она не обняла его и осталась безвольной. — Китана, — сказал он. — Я рассказал тебе, как я видел то, что видел Шао Кан. Десять тысяч лет мне приходилось наблюдать, как он превращал тебя в своего убийцу. И десять тысяч лет я не знал ничего, кроме гнева и отчаяния. Нет слов, чтобы описать пытку, когда ты видишь, как ты обнимаешь его как своего отца. То, как он манипулировал и искажал твои чувства. — Потом однажды, — продолжил он. — Ты убила Милину и подозревалась в измене. Я думал, что это ложь или недоразумение. Или, возможно, ты отвернулась от него, но только для собственной славы. Я не смел надеяться. Он посмотрел ей в глаза и взял ее лицо в свои руки. Глаза его заблестели, и на него пришла мягкая, дрожащая улыбка. — Я никогда не забуду тот день, когда все сомнения исчезли. Когда ты без вопросов заявила, что больше не его дочь. Что ты уничтожишь его от моего имени. Во имя твоей матери. Восстановишь наш дом и наведешь порядок. В тот день, впервые за десять тысяч лет, я почувствовал себя комфортно. Гордость. Моя смелая, смелая девочка… что бы он ни сделал с тобой, что бы он ни забрал, ты стояла, когда никто другой не устоял. Отец обнял ее и вытер слезы с ее щек, но она ничего не сказала. Она по-прежнему ничего не чувствовала. Его улыбка дрогнула, и он стыдливо опустил глаза. — А теперь посмотри, что я сделал. Позади них Хотару приказал своим людям уйти. Несмотря на ранение, он приказал им разойтись веером и отправиться на поиски товарищей Китаны. Пока они хромали, он проверил рану под мышкой и сжался, но в остальном казался более раздраженным, чем что-либо еще. — Ваша светлость, — сказал он. — Я не берусь отдавать приказы королю, но я должен настаивать. Отведите ее к порталу и вернитесь в свое царство. — Что дальше? — спросил он, вставая. — А остальные? — Это решать Королю Драконов. — Хотару стоял над Китаной и смотрел на нее с презрением. — При всем уважении, ваша светлость, если бы это зависело от меня, ваша дочь и те негодяи, с которыми она пришла сюда, предстали бы перед судом за свои преступления. Я пытался быть понимающим, но, честно говоря, я думаю, что эти люди зашли слишком далеко. Только по-настоящему сломленный разум увидит приказ, который отдает Онага, и подумает, что он должен быть… Он был отрезан, когда тупая сторона Кван До Джеррода ударила его по голове. Хотару с ошеломленным стоном рухнул на пол. Он попытался встать, но Джеррод снова ударил его, лишив сознания. — Простите, лорд-командующий. Но я ждал десять тысяч лет не для того, чтобы разбить сердце моей дочери.***
Скорпион стоял наготове, с мечом в одной руке и кунаем в другой. Он уставился на Нуб Сайбота перед собой, который казался равнодушным. Казалось странным поворотом судьбы, что они снова столкнутся друг с другом. Оба убили друг друга. Оба переродились в Преисподней. Оба были использованы Куан Чи, прежде чем оторваться от него. — Там что-нибудь осталось от тебя, Би-Хан? Ты ничего не утаил от Онаги, который вернул тебя к жизни? — Какое тебе дело, Хасаши? — Любопытство превыше всего, — сказал он. — Хотя я уважаю твоего брата и полюбил Сарину. Я подумал, что было бы упущением не попросить хотя бы ради них. — Внимательный. Но ты зря тратишь время. Все, что у меня есть, это тени. Воспоминания, которые не кажутся моими собственными — как взгляд на картину. — Он покрутил серп и прижал его к груди. — Я помню, как ненавидел тебя. Скорпион резким взмахом меча развернулся и сразил крадущегося сзади теневого двойника. Он растворился в ничто, оставив лишь несколько чернильных пятен на полу и стенах. Уже зная, что произойдет, он, даже не глядя, заблокировал серп Нуба кунаем и направил свой меч в живот призрака. Нуб уклонился от атаки и ударил серпом по ногам. Он заблокировал это, и за этим последовала серия ударов и парирования между мечом и серпом. Звук металлического лязга эхом разнесся по темному коридору, когда Скорпион и Нуб обменялись атакой за атакой, хотя ни один из них не получил преимущества. Они прервали нападение и стояли, глядя друг на друга. Скорпион ждал, вспоминая, каким скользким бойцом был Би-Хан при жизни. Тогда они дрались три раза, и он дважды проиграл. Теперь, когда он был Нуб Сайботом, его боевые способности стали еще более скользкими и коварными — и это без учета двойников, которых он мог призвать. — А вот интересно, — сказал Нуб. — Должен ли я ненавидеть тебя, Хасаши? Если бы не ты, я бы не был тем, кто я есть сейчас. — А кто ты теперь, Би-Хан? Потому что все, что я вижу, это тень. — Я свободен, — сказал он. — Свободный от эмоций. Свободный от привязанности. Единственная разница между нами, Скорпион, в том, что ты цепляешься за эти вещи. Это твое падение. — Я сделал много ошибок. Я смотрю на одну прямо сейчас. Но память о моей семье и сохранение человечности не входят в их число. — И поэтому ты проигрываешь. Они снова скрестили клинки, и старый гнев вспыхнул в Скорпионе. Он всегда ненавидел человека, который его убил, но вид того, кем он стал, кем он позволил себе быть, вызывал у него еще большее отвращение. С момента возрождения в качестве призрака он боролся за свою честь, даже несмотря на то, что Куан Чи использовал ее против него. Но Би-Хан не только пролил свою, он сделал это без угрызений совести. Он отбросил свою человечность и относился к тем, кто все еще заботился о нем, с безразличием и презрением. Скорпион научился уважать Куай Ляна, но он никогда не предоставит такую же привилегию его брату. — Ты всегда был ублюдком, даже при жизни, Би-Хан. Вот кто ты. Кем ты всегда был. — Действительно, — ответил он. — И я должен поблагодарить тебя за это. — И я намерен исправить эту ошибку. Однажды я убил тебя, Сайбот. Я сделаю это снова, и на этот раз ты не вернёшься. — То же самое я могу сказать и о тебе, Скорпион. Еще один двойник-тень возник из тела Нуба. Он быстро срубил его, но остался уязвимым для последовавшего телепорта. Дезориентация от метания в пространстве внезапно закончилась, когда его голова врезалась в пол. Он откатился и попытался встать на ноги, но сзади его схватил еще один теневой двойник. Его голова снова ударилась об пол, отчего в ушах зазвенело, а мир закружился. Действуя инстинктивно, он попытался телепортироваться и, возможно, поймать Нуба сзади, но внутри пирамиды его способности все еще были приглушены. На мгновение он замер на месте и остался открытым для восходящего удара серпа Нуба. Кровь ударила в потолок, а на его груди образовалась неприятная рана. Скорпион упал на спину, все еще испытывая головокружение, и едва сумел поднять свой меч, чтобы защититься от Нуба, вонзившего серп ему в сердце. Призрак использовал изогнутое лезвие, чтобы обхватить свой меч и вырвать его из рук. Он отбросил лезвие и нанес два удара по незащищенному лицу Скорпиона. В отчаянии Скорпион схватился за воротник и нанес сильный удар головой, что мало помогло его собственной дезориентации, но, по крайней мере, застало Нуба врасплох и оглушило его. Он сбросил его и швырнул кунай в лицо призрака. Но он заблокировал его своим серпом и схватился за связанную с ним цепь. Сдергивая его, Нуб наколдовал еще одного двойника, чтобы ударить его по лицу. Встав на ноги, Скорпион не смог защититься, когда его противник намотал цепь на его шею и туго затянул. — Я бы солгал, если бы сказал, что не получаю удовольствия от твоей репутации, — сказал Нуб, душив его. — Страшный Скорпион… порожденный адом призрак, вечно ищущий мести. Если бы они только знали, что ты просил пощады до того, как Би-Хан тебя убил. Да, я это помню. Если мне и нужно что-то сохранить из моей прошлой жизни, так это удовольствие вырвать тебе позвоночник, когда ты умолял о пощаде. Цепь натянулась вокруг горла Скорпиона. Между ударами по голове и теперь ему перекрыли воздух, и мир вокруг него казался перевернутым. Его зрение затуманилось, и он слепо вертелся, не слушая ничего, кроме ужасного, бесстрастного голоса Нуба в ухе. — Ты всегда был посредственным, Хасаши. Посредственный в жизни, посредственный после смерти — эмоциональный дурак, который умеет атаковать только то, что находится перед ним. Вот что сделало тебя такой легкой пешкой для Куан Чи. С отчаянным ревом он сорвал с себя капюшон и маску и изрыгнул во все стороны адское пламя. Пламя охватило узкий коридор, вынудив Нуба отпустить цепь и пригнуться в укрытие. Ему потребовалось лишь короткое время, чтобы отдышаться, прежде чем извергнуть еще больше огня позади себя. Сильная сила и жар заставили камень треснуть. Стены не выдержали, и потолок с грохотом рухнул. Когда грохот прекратился, задыхающийся Скорпион пришел в себя и приготовился к продолжению боя. Но когда он посмотрел, то увидел только груду щебня, пыли и дыма там, где был Нуб Сайбот. Путь был заблокирован, и он не мог видеть никаких следов своего врага. Он не верил, что умер. Дрожа от гнева, он начал копаться в обломках, намереваясь найти призрака и закончить работу. Это уже даже не месть. Это были не просто насмешки или оскорбления. Пока он был на свободе, он представлял угрозу для Куай Ляна. Сарины. Может быть, даже Харуми и Сатоши. Нуб Сайбот был созданным им монстром, и поэтому его задачей было подавить его. Амулет — вот что важно. Он перестал копаться в обрушившемся потолке и взял себя в руки. Он посмотрел сквозь собственный гнев и сосредоточился. Он был здесь с какой-то целью, но не для того, чтобы сражаться с Нуб Сайботом. Было время, когда он мог ставить свои собственные обиды выше других, но ему нужно было перерасти это. Каким бы опасным ни был Сайбот… настолько, насколько Скорпион чувствовал стремление закончить битву… остановить Онагу было миссией. Хотя и неудовлетворенный результатом, он снова надел капюшон и маску, взял свое оружие и направился к вершине. — В другой раз, Би-Хан.***
Сарина дала Хавику лезвия нагинаты и укрылась, пока он и Эрмак двинулись вперед, чтобы сразиться с Королем Драконов. Она ненавидела стоять в стороне и просто смотреть, как другие сражаются, но она понимала, что очень важно не действовать до нужного момента. Как только Эрмак скинет Амулет с алтаря, дело будет за ней. Эрмак и Хавик пошли в разных направлениях, намереваясь ударить Онагу с противоположных сторон. Она не была уверена, насколько это поможет, поскольку Король Драконов, казалось, был готов ко всему. Он оставался на страже у Амулета, выжидая, как часовой, и, вероятно, ожидал, что его противники нападут хитростью. Хавик сделал первый шаг. Он прыгнул на вершину и атаковал лезвиями. Огромный размер Онаги работал против него, так как он был медленным и в него было легко попасть. К сожалению, сколько бы Хавик ни резал и колол своим оружием, они, похоже, мало что давали. Согласно легенде, шкура дракона считалась почти непробиваемой, и оказалось, что Король Драконов доказал это. Хотя она полагала, что это не важно — целью было получение Амулета — Сарина беспокоилась о том, что они будут делать, если добьются успеха. Даже без Камидогу Онага был чрезвычайно могущественным существом, которое не могло легко пасть в бою. Судя по всему, в прямом бою с ним мог сравниться не кто иной, как бог. Несмотря на атаки Хавика, Король Драконов не отходил далеко от алтаря. Он должен был знать, что Эрмак ждет и, вероятно, ожидал, что тот воспользуется своим телекинезом, чтобы украсть Амулет. Он сбил клирика ударом слева и поднял ногу, чтобы раздавить его, но не сводил с него глаз. Эрмак присоединился к драке и сумел поразить Короля Драконов. Он был силен сам по себе, но его телекинез добавлял необходимую силу его ударам. Хавик снова поднялся на ноги и продолжил кромсать и рубить, но даже совместными усилиями было ясно, что они лишь раздражали Онагу. Сарине казалось, что она вот-вот выпрыгнет из кожи. По мере того, как битва продолжалась, Онага не подавал признаков того, что попался на удочку Хавика. Он оставался рядом с алтарем и, возможно, считая его большей угрозой, сосредоточил большую часть своего внимания на Эрмаке. Даже просто глядя, ее пульс участился, а сердце заколотилось. Часть ее отчаянно хотела присоединиться и помочь. Может быть, рискнуть схватить Амулет или отвлечь Короля Драконов, чтобы Эрмак мог его получить. Нет, сказала она себе. Придерживайся плана. Они найдут лазейку, и я должна быть готова. Онага пытался сокрушить Эрмака своими размерами и силой. Ниндзя защищался, но был вынужден вернуться к краю вершины. Он создал телекинетический щит, чтобы блокировать удары кулаков Короля Драконов, и с каждым ударом он падал — сначала на одно колено, потом на оба. Несмотря на его маску, Сарина увидела напряжение на его лице, когда он рухнул под оглушительной атакой Онаги. Именно тогда Хавик сделал свой ход. Он нырнул на спину Онаги и вонзил два лезвия в шею Короля Драконов. Они почти не оставили раны, но Онага был достаточно ранен или разгневан, чтобы зарычать. Хавик спрыгнул и ответил бешеным кудахтаньем. Он ударил Короля Драконов, отступая от апекса, и на этот раз Онага последовал за ним. Глаза Сарины встретились с глазами Ермака, и они оба знали, что это их час. Поднявшись на одно колено, он протянул руку к алтарю, где Амулет начал светиться зеленой энергией. После секундного сопротивления он сместился и взлетел в воздух. Не теряя времени, Сарина прыгнула на вершину, раскинув руки, готовая поймать ее. Ей просто нужно было взять его и прорваться к порталу. В худшем случае она выбросит его за борт, и он потеряется в пустоте Нексуса. Она побежала к Амулету так быстро, как только могла. Это было в пределах ее досягаемости. Она могла это сделать… они сделали это! Грудь Эрмака взорвалась брызгами крови и костей. Он застонал от боли, и его глаза расширились, когда он увидел толстый хвост Онаги, торчащий из его тела. Он поднял его и изогнул так, что Король Драконов мог видеть его лицом к лицу, прежде чем он щелкнул, как хлыст, и швырнул тело ниндзя через вершину. Зеленая энергия исчезла, и Амулет упал на землю вне досягаемости Сарины. У нее было лишь мгновение, когда она почувствовала на себе взгляд Онаги, прежде чем попыталась нырнуть за ним. Король Драконов остановил ее огненным шаром, вылетевшим изо рта. Взрыв подбросил ее в воздух и швырнул на землю. — Я НЕДООЦЕНИЛ ВАС, ЛЮДИ, — сказал он. — Я ПРИНЕС ВАМ МИР. РАЙ. НАДЛЕЖАЩИЙ МИР, ГДЕ ВСЕ ИМЕЛО СМЫСЛ И ЗЛУ НЕ БЫЛО МЕСТА. НО Я СЕЙЧАС ВИЖУ, КАК ЭТО. Я ВИЖУ, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ СДЕЛАНО. Он поднял амулет и положил его обратно на алтарь. Импульс энергии пронесся через части Камидогу, и Сарина почувствовала исходящую от него силу, когда восстанавливала ориентацию. Она посмотрела на возвышающегося Короля Драконов, и ужас схватил ее сердце, когда он смотрел на нее с отвращением и гневом. — ДА БУДЕТ ТАК. ЕСЛИ ВЫ, ЛЮДИ, НЕ ПРИНИМАЕТЕ МОЮ МЕЧТУ, — сказал он, сжимая амулет. — Вместо этого пусть это будет кошмаром. Резкий рев силы сопровождался вспышкой ослепляющего света. Онага активировал Камидогу.