Жизненный путь героя

POV Гарри Поттер Я шёл по горной дороге в холодном синем сиянии утренней зари. Далеко внизу различался окутанный туманом призрак маленького городка. Не в нём ли живёт человек, которого я ищу? Человек, в котором нуждаюсь так сильно, что способен думать только о нём, человек, которому известен ответ, известно решение моей проблемы… — Эй, просыпайся. Я открыл глаза. Я снова лежал на раскладушке посреди тусклой комнаты Рона. Сычик спал, засунув голову под крохотное крыло. Шрам на моем лбу покалывал. — Ты бормотал во сне. — Правда? — Ага. «Грегорович». Ты всё время повторял: «Грегорович». Очков на мне не было, лицо Рона расплывалось перед мной. — А кто этот Грегорович? — Откуда мне знать? Это же ты называл его имя. Я потёр лоб, размышляя. У меня было смутное представление, что я слышал это имя прежде, но где — я вспомнить не мог. — Думаю, Волан-де-Морт ищет его. — Бедняга, — с пылом произнёс Рон. Я сел, потирая шрам, ещё не проснувшись окончательно. Я попытался точно припомнить свой сон, но в памяти всплыли лишь горизонт в горах да очертания городка в глубокой долине. — Я думаю, он за границей. — Кто? Грегорович? — Волан-де-Морт. Думаю, он отправился за границу искать Грегоровича. На Британию это место не походило. — Считаешь, ты снова заглянул в его сознание? — теперь в голосе Рона звучала тревога. — Сделай милость, не говори Гермионе, — сказал я. — Хотя я не понимаю, как, по её мнению, я могу справиться со своими снами. Я смотрел на маленькую клетку Сычика, пытаясь понять, откуда мне известно это имя — Грегорович? — По-моему, — медленно произнёс я, — Он имеет какое-то отношение к квиддичу. Между ними есть некая связь, но я не могу… не могу её вспомнить. — К квиддичу? — переспросил Рон. — А ты уверен, что думаешь не о Горговиче? — О ком? — Драгомир Горгович, охотник, два года назад перешёл в команду «Пушки Педдл», получив баснословный гонорар. Держит рекорд сезона по числу бросков квоффла. — Нет, — сказал Гарри. — О Горговиче я точно не думал. — Я тоже стараюсь о нём не думать, — сказал Рон. — Ну, так или иначе, с днём рождения. — Чёрт, действительно, а я и забыл! Мне же исполнилось семнадцать! Я схватил лежавшую рядом с раскладушкой палочку, направил её на заваленный невесть чем стол, на котором оставил очки, и произнёс: «Акцио, очки!» И хотя до них было всего-то около фута, почему-то оказалось очень приятно смотреть, как они летят ко мне по воздуху — то есть, пока очки не ткнули мне в глаз. — Чистая работа, — фыркнул Рон. Чтобы отпраздновать избавление от Надзора, я пустил вещи Рона летать по комнате, отчего Сычик проснулся и взволнованно заметался по клетке. Я попытался также чародейным образом завязать шнурки на кроссовках (и потом несколько минут распутывал получившиеся узлы) и, исключительно удовольствия ради, превратил оранжевые костюмы команды «Пушки Педдл», изображённой на висевшем в комнате Рона плакате, в синие. — Ширинку я бы на твоём месте всё же вручную застегивал, — посоветовал мне Рон и захихикал, увидев, как я торопливо проверяю её состояние. — Держи подарок. Только разверни его здесь, подальше от маминых глаз. — Книга? — спросил я, принимая прямоугольный свёрток. — Некоторое отклонение от традиции, тебе не кажется? — Это, знаешь ли, не просто книга, — ответил Рон. — Это чистое золото: «Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц». Тут всё, что следует знать о женщинах. Будь она у меня в прошлом году, я бы точно знал, как избавиться от Лаванды и как поладить с… В общем, Фред с Джорджем дали мне экземпляр, и я много чему научился. Ты удивишься, но там не только о работе палочкой. Спустившись в кухню, мы обнаружили на столе горку ожидавших меня подарков. Билл и мсье Делакур доедали завтрак, миссис Уизли что-то жарила на сковородке, разговаривая с нами. — Артур просил поздравить тебя с семнадцатилетием, Гарри, — расплывшись в улыбке, сказала она. — Ему пришлось пораньше уехать на работу, но к обеду он вернётся. Наш подарок вон он, на самом верху. Я сел, взял квадратный свёрток, на который она указала, развернул его. Внутри обнаружились часы, очень похожие на те, которые мистер и миссис Уизли подарили на семнадцатилетие Рону, — золотые, с кружащими по циферблату звёздами вместо стрелок. — Существует традиция — дарить волшебнику на совершеннолетие часы, — сказала от плиты миссис Уизли. — Боюсь, эти не такие новые, как у Рона, они принадлежали моему брату Фабиану, а он был не очень аккуратен с вещами, у них сзади небольшая вмятинка, но… Продолжения речи миссис Уизли никто не услышал, потому что я вскочил и обнял её. Я постарался вложить в своё объятие всё, о чём никогда ей не говорил, и, возможно, она меня поняла, потому что, когда я разжал руки, неуклюже потрепала меня по щеке, а после не очень ловко взмахнула палочкой, вывалив из сковороды половину бекона на пол. — С днём рождения, Гарри! — сказала Гермиона, влетая в кухню и укладывая свой подарок поверх остальных. — Подарок не богатый, но, надеюсь, тебе понравится. А ты ему что подарил? — спросила она у Рона, который, похоже, вопроса не услышал. — Давай разверни Гермионин! — сказал он. Гермиона купила мне новый вредноскоп. Другие свёртки содержали волшебную бритву, поднесённую Биллом и Флёр («О да, б’геет так гладко, что лучше не бывает, — заверил меня мсье Делакур, — Только нужно точно говорить ей, что вам т’гебуется, иначе можно не досчитаться волос…»), шоколад от Делакуров и огромную коробку новейших товаров компании «Всевозможные волшебные вредилки близнецов Уизли» от Фреда с Джорджем. Вдруг мой взгляд остановился на маленькой коробочке красно-желтого цвета с эмблемой Гриффиндора. К коробочке было прикреплено письмо. Вынув письмо с конверта, начал читать. Гарри, поздравляю тебя с 17-ем. Прости за ссору, что между нами произошла. Не знаю даже, что пожелать хоть сейчас тебе сильно это не поможет. Вернусь вечером. Буду надеяться подарок тебе понравился. Твой крестный Сириус Блэк Отложив письмо, я стал открывать коробку. — Ну что там Гарри? — сказал Рон с нетерпением в голосе. Открыв коробку, я достал кулон золотого цвета с гербом Грифиндора украшенный рубинами. — Это же медальон. У меня тоже он есть. — сказала Гермиона, показав кулон серебряного цвета. — Ценней подарка нет на свете. — сказала Гермиона, открыв медальон. На фотографии были мужчина и женщина, а на руках они держит девочку лет 5. — Если родных не окажется рядом то ты всегда можешь открыть медальон и вспомнить хорошие моменты с родными. — сказала Гермиона, правев пальцем по фотографии. — Этот медальон наверно волшебный. Я слышала, что волшебные медальоны могут вместит в себя много фотографий. — сказала Гермиона, закрыв медальон. — Открой его Гарри. Послушав Гермиону открыл медальон. Там была фотография. На ней мужчина лет 22 держит малыша. Присмотревшись я узнал в мужчине своего крестного — Сириуса Блэка. — Какой же ты здесь милашка. — сказал с улыбкой Рон. — Одень его. — сказала Гермиона. Я посмотрел еще раз на фотографию. — Давай помогу одеть. — сказала Гермиона, взяв медальон. Застегнув медальон, Гермиона вернулась к Рону. Посмотрев на кулон на моем лице появилась улыбка. — Он прекрасен. — сказал я. — Сириус знает толк в подарках. — сказал Рон. — Тебе обязательно надо с ним поговорить. — сказала Гермиона. — В этом ты права Гермиона. — сказал я, стерев рукавом слезу. Я, Рон и Гермиона за столом засиживаться не стали, поскольку появление мадам Делакур, Флёр и Габриэль сделали кухню несколько тесноватой. — Я всё это упакую, — весело сказала Гермиона, отбирая у меня подарки, когда мы втроём начали подниматься по лестнице. — Я уж почти всё уложила, осталось дождаться, когда из стирки вернутся твои трусы, Рон… Сердитый лепет Рона заглушил скрип двери, открывшейся на площадке второго этажа. — Гарри, ты не зайдёшь ко мне на минутку? Это была Джинни. Рон резко остановился, но Гермиона взяла его за локоть и потащила дальше, вверх по лестнице. Я, нервничая, вошёл в комнату Джинни. Я никогда ещё здесь не бывал, в этой маленькой, но светлой комнате. На одной её стене висел большой плакат группы «Ведуньи», на другой — фотография Гвеног Джонс, капитана «Холихедских гарпий», женской команды по квиддичу. Письменный стол был расположен лицом к открытому окну, выходившему во фруктовый сад, в котором я и Джинни когда-то играли двое на двое в квиддич против Рона и Гермионы, — теперь в нём был разбит большой, жемчужно-белый шатёр. Венчавший шатёр золотистый флаг колыхался вровень с окном Джинни. Она взглянула меня прямо в лицо, набрала в грудь побольше воздуха и сказала: — Поздравляю с семнадцатилетием. — Ага… спасибо. Джинни продолжала смотреть мне в лицо, однако я затруднялся ответить ей тем же, это было бы всё равно что смотреть на источник слепящего света. — Хороший у тебя вид, — пробормотал я, указав на окно. На это Джинни отвечать не стала. И тут её винить было не за что. — Я не могла придумать, что тебе подарить, — сказала она. — Да ты и не должна ничего… Эти слова она тоже оставила без внимания. — Не знала, что может оказаться полезным. Что-то не очень большое, потому что иначе ты не сможешь взять его с собой. Я решился взглянуть на неё. Слёз на лице Джинни не было — одно из многих её замечательных качеств состояло в том, что плакала она редко. Я иногда думал, что это наличие шести братьев закалило её. Джинни подступила ко мне на шаг: — И я подумала, нужно дать тебе что-то такое, что ты запомнил бы, понимаешь? Вдруг ты, занимаясь своими делами, встретишь какую-нибудь вейлу. — Если честно, думаю, что возможностей встречаться с девушками у меня будет мало. — Только эта надежда меня и утешает, — прошептала она и поцеловала меня так, как никогда не целовала прежде, и я ответил на поцелуй, погружаясь в блаженное забвение, которого никакое огненное виски дать не могло. Джинни обратилась в единственное, что было на свете настоящего, — ощущения от прикосновений к ней, одна рука на её спине, другая на длинных, сладостно пахнущих волосах… Где-то за нами со стуком раскрылась дверь, и мы отскочили друг от друга. — О, — язвительно произнёс Рон. — Прошу прощения. — Рон! — прямо за его спиной маячила немного запыхавшаяся Гермиона. Наступило натянутое молчание, затем Джинни произнесла голосом безжизненным и тонким: — Ну, в общем, с днём рождения, Гарри. Уши Рона пылали, Гермиона явно нервничала. Мне хотелось захлопнуть дверь у них перед носом, но мне казалось, что в миг, когда она распахнулась, в комнате потянуло холодом, и пережитое мной ослепительное мгновение лопнуло, как мыльный пузырь. Казалось, вместе с Роном в комнату снова ворвались все причины, по которым я желал порвать с Джинни, держаться подальше от неё, а со счастливым пренебрежением нами было покончено. Я хотел сказать что-нибудь и не знал что, взглянул на Джинни, но она повернулась ко мне спиной. И я подумал, что она наконец дала волю слезам. А утешать её на глазах у Рона я не мог. — Ну, ещё увидимся, — сказал я и вышел вслед за своими друзьями из комнаты Джинни. Рон с топотом спустился по лестнице, миновал заполненную людьми кухню, вышел во двор. Я не отставал от него, и испуганная Гермиона тоже семенила следом. Достигнув пустой, недавно подстриженной лужайки, Рон круто повернулся ко мне: — Ты же бросил её! И что ты делаешь теперь — мозги ей пудришь? — Я не пудрю ей мозги, — ответил я, и тут нас наконец нагнала Гермиона. — Рон… Однако Рон поднял ладонь, заставив её замолчать. — Она разваливалась на куски, когда ты порвал с ней… — Я тоже. И ты знаешь, почему я так поступил, — не потому, что мне захотелось. — Да, но теперь ты милуешься с ней, и у неё опять возникнут надежды… — Джинни не дура, она знает, что это невозможно, не ждёт, что мы поженимся или… И едва я это сказал, как в моей голове образовалась картина: Джинни, одетая в белое платье, венчается с высоким, безликим, но очень неприятным незнакомцем. Казалось, в один головокружительный миг я понял всё: её будущее полно свободы и не обременено ничем, а у меня… я вижу впереди одного лишь Волан-де-Морта. — Ты обжимаешься с ней при всяком удобном случае… — Больше этого не случится, — резко сказал я. День стоял безоблачный, однако мне казалось, что солнце уже село. — Тебя это устроит? Рон выглядел наполовину возмущённым, наполовину робеющим, он покачался немного взад-вперёд на каблуках, а потом сказал: — Ну тогда ладно, в общем, как его… да. До конца этого дня Джинни больше не пыталась встретиться со мной наедине и не давала понять — ни словом, ни жестом, — что у нас случился в её комнате не просто учтивый разговор. И всё же появление Чарли принесло мне облегчение. Забавно было смотреть, как миссис Уизли силком усаживает Чарли в кресло, воздевает волшебную палочку и объявляет, что сейчас она его наконец подстрижет по-человечески. Поскольку вместив всех, кто должен был присутствовать на праздничном обеде в честь дня моего рождения — даже до появления Чарли, Люпина, Тонкс и Хагрида, — кухня «Норы» неминуемо треснула бы по швам, несколько столов вынесли в огород и поставили их там встык. Фред и Джордж развесили в воздухе над гостями множество пурпурных фонариков, украшенных большими числами «17». Благодаря уходу миссис Уизли рана Джорджа выглядела теперь опрятно и чисто, но я так и не смог привыкнуть к тёмной дыре на том месте, где раньше было его ухо, даром что близнецы то и дело шутили по её поводу. Все были на месте кроме Сириуса и мистера Уизли. Мистер Уизли наверное задержится на работе, а вот где Сириус я не знал. Лишь бы только нечего плохого не случилось. Гермиона, выпустив из кончика своей палочки золотистые и пурпурные ленты, красиво развесила их по деревьям и кустам. — Очень мило, — сказал Рон после того, как Гермиона в последний раз театрально взмахнула палочкой, обратив листья дикой яблони в золото. — У тебя и вправду хороший глаз на такие вещи. — Спасибо, Рон, — отозвалась Гермиона с видом и польщённым, и смущённым сразу. Я с улыбкой отвернулся. У меня появилось странное чувство, что, полистав на досуге «Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц», я непременно найду главу о комплиментах. Я встретился взглядом с Джинни, улыбнулся ей, но тут же вспомнил о данном Рону обещании и поспешил завязать разговор с мсье Делакуром. — С дороги, с дороги! — запела миссис Уизли, проходя в калитку с висевшим перед ней в воздухе гигантским, размером с мяч для пляжного волейбола, снитчем. Лишь пару секунд спустя я сообразил, что это праздничный торт, который миссис Уизли, не рискнувшая нести его по неровной земле, держала волшебной палочкой на весу. Когда торт наконец утвердился посредине стола, я сказал: — Выглядит потрясающе, миссис Уизли. — О, пустяки, милый, — ласково отозвалась она. За её спиной Рон поднял, глядя на меня, два больших пальца и произнёс одними губами: «Молодец». К семи часам собрались уже все гости. Фред с Джорджем, стоявшие на страже в конце лужайки, одного за другим приводили их в дом. Хагрид облачился для такого случая в свой лучший и совершенно ужасный ворсистый коричневый костюм. Люпин, пожимая мне руку, улыбался, но выглядел, как почудилось мне, подавленным. Странно, Тонкс, появившаяся вместе с ним, просто лучилась радостью. — С днём рождения, Гарри, — сказала Тонкс, крепко обнимая меня. — Семнадцать, это ж надо! — произнёс Хагрид, принимая от Фреда бокал вина размером с ведёрко. — Шесть лет прошло с тех пор, как мы встретились, Гарри, помнишь тот день? — Смутно, — ответил, улыбнулся я. — Это не ты, случайно, выломал тогда парадную дверь, наградил Дадли свиным хвостиком и объявил мне, что я волшебник? — Ну, подробности я призабыл, — фыркнул Хагрид. — А как вы, Рон, Гермиона? — Прекрасно, — ответила Гермиона, — А ты? — Да неплохо. Дел позарез, у нас единорожки народились, как вернётесь, я вам их покажу… — я старался не глядеть в сторону Рона и Гермионы, а Хагрид начал рыться по карманам. — Вот, Гарри, никак не мог скумекать, чего тебе подарить, а после вспомнил про эту штуку. Он вытащил маленький, немного мохнатый, затягивающийся сверху мешочек с длинным шнурком, позволявшим носить эту вещицу на шее. — Ишачья кожа. В него чего ни засунь, никто, кроме хозяина, не достанет. Редкая вещь. — Спасибо, Хагрид! — А, пустяки, — сказал Хагрид и махнул ладонью размером с мусорный бак. — Смотри-ка, и Чарли тут! Вот кого люблю. Эй, Чарли! Подошёл, приглаживая ладонью жестоко укороченные волосы, Чарли. Он был ниже Рона — крепко сколоченный, с множеством оставленных ожогами и порезами отметин на мускулистых руках. — Привет, Хагрид, как жизнь? — Я уж лет сто все написать тебе собираюсь. Как там Норберт? — Норберт? — рассмеялся Чарли. — Норвежский дракон? Теперь она зовётся Норберта. — Хо! Так она девчонка, что ли? — Ещё какая, — ответил Чарли. — А как вы их отличаете? — спросила Гермиона. — Драконихи обычно намного злее, — пояснил Чарли. Он оглянулся, понизил голос: — Папе стоило бы поторопиться. Мама начинает нервничать. — И Сириусу тоже. — сказал я шепотом. Все посмотрели в сторону миссис Уизли. Она пыталась вести беседу с мадам Делакур, но при этом то и дело поглядывала на ворота. — Думаю, нужно начинать, не дожидаясь Артура и Сириуса, — спустя секунду-другую крикнула она, повернувшись к огороду. — Похоже...о! Все увидели её одновременно — полоску света, пролетевшую над двором и опустившуюся на стол, где она обратилась в серебристого горностая, вставшего на задние лапки и сообщившего голосом мистера Уизли: — Со мной и Сириусом министр магии. Патронус растаял в воздухе, оставив семейство Флёр изумлённо вглядываться в место, на котором он исчез. — Нам здесь делать нечего, — мгновенно сказал Люпин. — Прости, Гарри, объясню в другой раз… Он обнял Тонкс за талию, потянул её за собой; они дошли до забора, перелезли через него и исчезли из виду. Миссис Уизли выглядела ошеломлённой: — Министр… Но почему?.. Не понимаю… Однако времени для разговоров об этом уже не было, секунду спустя у ворот возникли прямо из воздуха мистер Уизли, Сириус и Руфус Скримджер, мгновенно узнаваемый по гриве седоватых волос. Втроём они пересекли двор, направляясь к огороду и залитым светом столам. Когда Скримджер вступил под свет фонариков, я увидел, что министр выглядит намного старше, чем при последней нашей встрече, — он похудел, стал ещё более мрачным. — Прошу простить за вторжение, — сказал Скримджер, останавливаясь у стола. — И за то, что без приглашения явился на праздник. — На миг взгляд его остановился на гигантском снитче. — Долгих вам лет жизни. — Спасибо, — отозвался я. — Мне необходимо поговорить с вами наедине, — продолжал Скримджер. — А также с мистером Рональдом Уизли, мистером Блэком и мисс Гермионой Грейнджер. — С нами? — спросил удивлённый Рон. — А мы-то вам зачем? — Об этом я скажу вам в месте более уединённом, — ответил Скримджер и повернулся к миссис Уизли. — Найдётся здесь такое? — Да, разумеется, — нервно ответила миссис Уизли. — Э-э… гостиная, вы можете воспользоваться ею. — Отведите нас туда, — сказал Рону Скримджер. — Вам, Артур, сопровождать нас не обязательно. Мистер и миссис Уизли обменялись встревоженными взглядами, я, Рон, Сириус и Гермиона встали. Мы молча шли к дому. Пока мы, направляясь в гостиную «Норы», пересекали неприбранную кухню, Скримджер не произнёс ни слова. Огород был залит мягким, золотистым вечерним светом, но в доме уже стемнело, и когда мы вошли в старенькую, уютную гостиную, повёл палочкой в сторону масляных ламп. Скримджер опустился в продавленное кресло, которое обычно занимала миссис Уизли, предоставив мне, Рону, Сириусу и Гермионе тесниться бок о бок на софе. Как только мы уселись, Скримджер сказал: — У меня имеются вопросы ко всем четверым, и, думаю, их лучше задавать с глазу на глаз. Я начну с Рональда, а вы трое, — он указал пальцем на меня, Сириуса и Гермиону, — Можете подождать наверху. — Никуда мы не пойдём, — ответил Сириус, и Гермиона с силой закивала. — Либо говори со всеми нами, либо ни с кем. Скримджер смерил Сириуса холодным оценивающим взглядом. Мне показалось, что министр прикидывает, стоит ли обострять разговор с самого начала. — Ну хорошо, со всеми так со всеми, — пожав плечами, сказал он и откашлялся. — Я прибыл сюда, как вам наверняка известно, в связи с завещанием Альбуса Дамблдора. Я, Сириус, Гермиона и Рон обменялись взглядами. — Похоже, вы удивлены! Стало быть, вы не знали, что Дамблдор оставил вам кое-что? — Н-нам всем? — спросил Рон. — Мне, Сириусу и Гермионе тоже? — Да, каждому из… Однако я перебил его: — Дамблдор погиб больше месяца назад. Почему потребовалось столько времени, чтобы отдать нам завещанное? — Разве это не очевидно? — произнесла, не дав Скримджеру ответить, Гермиона. — Министерство проводило проверку того, что он нам оставил. — И, повернувшись к Скримджеру, она сказала дрогнувшим голосом: — Вы не имели на это никакого права! — Прав у меня предостаточно, — отмахнулся от неё Скримджер. — Закон об оправданной конфискации наделяет министра властью конфисковать завещанное… — Этот закон принят для того, чтобы помешать чародеям передавать по наследству Тёмные артефакты, — сказала Гермиона. — А министр, накладывая арест на собственность усопшего, должен иметь серьёзные доказательства незаконности её составляющих! Вы хотите уверить меня, будто Дамблдор пытался передать нам нечто зловредное? — Собираетесь делать карьеру в сфере обеспечения магического правопорядка, мисс Грейнджер? — осведомился Скримджер. — Нет, не собираюсь, — резко ответила Гермиона. — Я ещё надеюсь принести людям хоть какую-то пользу! Рон засмеялся. Скримджер скользнул по нему глазами и отвёл их в сторону, а я сказал: — Так почему вы всё-таки решили отдать нам завещанное? Не сумели придумать предлога, который позволял бы и дальше удерживать его? — Да нет, — мгновенно откликнулась Гермиона, — Просто прошёл тридцать один день. А удерживать какую-то вещь дольше, не имея доказательств её опасности, они не могут. Верно? — Вы могли бы сказать, что были близки с Дамблдором, Рональд? — спросил, игнорируя Гермиону, Скримджер. Рона его вопрос озадачил. — Я? Нет… не совсем… это Гарри всегда… Рон посмотрел на меня с Гермионой, и та взглядом приказала ему: «Умолкни!» — но сказанного было уже не вернуть. Скримджер приобрёл вид человека, услышавшего именно то, что он ожидал, да и хотел услышать. И он вцепился в ответ Рона, как хищная птица в добычу. — Если вы не были близки с Дамблдором, чем вы объясните тот факт, что он упомянул вас в своём завещании? Индивидуальных наследников там названо совсем немного. Наибольшая часть его собственности — библиотека, магические инструменты и иные личные принадлежности — оставлена Хогвартсу. Почему же он выделил вас, как вы полагаете? — Я… не знаю, — промямлил Рон. — Я… когда я сказал, что мы не были близки… ну, то есть, я думаю, он хорошо ко мне относился… — Не скромничай, Рон, — сказала Гермиона. — Дамблдор тебя очень любил. А вот это уже было натяжкой, да ещё и чрезмерной. Насколько знал я, Рон и Дамблдор ни разу не встречались один на один, да и другие их встречи можно было пересчитать по пальцам. Однако Скримджер, похоже, нас уже не слушал. Он сунул руку под мантию и извлёк оттуда мешочек — гораздо больше того, который Хагрид подарил мне. Вынув из мешочка пергаментный свиток, Скримджер развернул его и начал читать вслух: — «Последняя воля Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора»… да, вот здесь… «Рональду Билиусу Уизли я оставляю мой делюминатор в надежде, что, пользуясь им, он будет вспоминать обо мне». Скримджер достал из мешочка вещицу, которую мне уже случалось видеть, — она походила на серебряную зажигалку, однако могла одним щелчком высасывать из любого помещения весь свет и возвращать его обратно. Скримджер наклонился вперёд и протянул делюминатор Рону, тот ошеломлённо взял его, повертел в пальцах. — Это очень ценная вещь, — сказал Скримджер, не сводя с Рона глаз. — Может быть, даже уникальная. И определённо сконструированная и сделанная самим Дамблдором. Почему он оставил вам такую редкость? Рон в совершенном недоумении покачал головой. — У Дамблдора были тысячи учеников, не меньше, — настаивал Скримджер. — И из всех них он упомянул в завещании только вас троих и одного из бывших учеников. Почему? И как вы намерены использовать делюминатор, мистер Уизли? — Наверное, свет им буду гасить, — пробормотал Рон. — На что ещё он может сгодиться? По-видимому, и у Скримджера идей на этот счёт не было. Несколько секунд он, прищурясь, вглядывался в Рона, а затем снова обратился к завещанию Дамблдора. — «Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю свой экземпляр „Сказок барда Бидля“ в надежде, что она найдёт их занимательными и поучительными». На сей раз Скримджер извлёк из мешочка небольшую книжку, такую же, казалось, древнюю, как лежащие наверху «Тайны наитемнейшего искусства». Её покрытый пятнами переплёт кое-где уже облупился. Гермиона молча приняла от Скримджера книжку, положила себе на колени и опустила на неё взгляд. Я увидел, что название книги начертано рунами, читать которые я так и не научился. И пока я в них вглядывался, на тиснёные значки упало несколько слёз. — Как вы думаете, мисс Грейнджер, почему Дамблдор завещал вам эту книгу? — поинтересовался Скримджер. — Он… он знал, что я люблю читать, — сдавленным голосом ответила Гермиона, вытирая глаза рукавом. — Но почему именно эту? — Я не знаю. Наверное, он думал, что она мне понравится. — Вы когда-либо обсуждали с Дамблдором шифры или иные средства передачи секретных сообщений? — Нет, не обсуждала, — продолжая вытирать глаза, ответила Гермиона. — И если Министерство за тридцать один день не смогло обнаружить в книге тайный шифр, сомневаюсь, что это удастся мне. Она подавила рыдание. Мы сидели на софе, прижавшись друг к другу так плотно, что Рону с трудом удалось выпростать руку, чтобы обнять Гермиону за плечи. Скримджер снова уставился в завещание. — «Сириусу Ориону Блэку, я возвращаю ему его мантию невидимку которую я попросил вернуть его крестнику мистеру Гарри Поттеру ». — Как мантия невидимка оказалась у мистера Поттера? — спросил Скримджер. — Дамболдор попросил одолжить ее у меня. — сказал Сириус. — На Гарри она оказалась когда на Хогвартс напали Пожиратели смерти. — Надеюсь, это всё? — спросила Гермиона, приподнимаясь с софы. — Не совсем, — ответил Скримджер, теперь уже разозлившийся по-настоящему. — — спросил Гарри, и волнение разгорелось в нём с новой силой. — « Гарри Джеймсу Поттеру, я оставлю меч Годрика Гриффиндора». Гермиона и Рон замерли. Я огляделся в поисках инкрустированной рубинами рукояти, однако меча Скримджер из мешочка не доставал, да и в любом случае меч там не поместился бы. — И где же он? — подозрительно спросил я. — К сожалению, — сообщил Скримджер, — Дамблдор не имел права распоряжаться этим мечом. Меч Годрика Гриффиндора — важная историческая реликвия и как таковая принадлежит… — Он принадлежит Гарри! — горячо воскликнула Гермиона. — Меч сам выбрал его, Гарри нашёл этот меч, получил его от Распределяющей шляпы… — Согласно надёжным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, — заявил Скримджер. — А это не позволяет обратить его в исключительную собственность мистера Поттера, что бы там ни решил Дамблдор. И Скримджер, пристально вглядываясь в меня, почесал плохо выбритую щеку: — Как вы думаете, почему… — Дамблдор захотел отдать меч мне? — стараясь сдержать гнев, спросил я. — Возможно, он полагал, что он будет хорошо смотреться у меня на стене. — Это не шутка, Поттер! — рявкнул Скримджер. — Может быть, Дамблдор верил в то, что лишь меч Годрика Гриффиндора способен поразить наследника Слизерина? Не хотел ли он отдать меч вам, Поттер, потому, что считал, как считают многие, что именно вам предназначено уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть? — Интересная теория, — сказал я. — А никто не пробовал пырнуть этим мечом Волан-де-Морта? Может быть, Министерству стоило бы выделить несколько человек для выполнения этой задачи, вместо того чтобы тратить время на разборку делюминаторов или старания скрыть побег из Азкабана. Люди гибнут, я сам едва не стал одним из них, Волан-де-Морт гнался за мной через три графства, он убил Грозного Глаза Грюма, а от Министерства никто не услышал об этом ни слова, не так ли? И вы всё ещё надеетесь, что мы станем вам помогать? — Вы заходите слишком далеко! — закричал, вставая, Скримджер; я тоже вскочил на ноги. Скримджер, прихрамывая, подступил ко мне и с силой ткнул мне в грудь своей палочкой, и она прожгла, точно зажжённая сигарета, дыру на моей футболке. — Ого! — вскрикнул Рон, тоже вскакивая и поднимая палочку, но Сириус остановил его: — Твое задание было передать нам то что за повещал Дамболдор остальное тебя волновать не должно. — сказал Сириус, встав с софы. — Прикуси язык Блэк, ты знаешь с кем ты разговариваешь? — спросив Скримджер. — Знаю, но если полетит еще одно ругательство в сторону моего крестника или его друзей ты пожалеешь, что связался со мной. И кстати моя заявка на возращения в Аврорат была рассмотрена? — Да и с это момента ты снова мастер ударов. — сказал Скримджер. Не сказав больше ни слова, он повернулся и, прихрамывая, покинул гостиную. Миссис Уизли поспешила за ним, мне слышно было, как она остановилась у задней двери. Примерно минуту спустя она крикнула: — Ушёл! — Что ему было нужно? — оглядывая меня, Рона, Сириуса и Гермиону, спросил мистер Уизли, пока миссис Уизли торопливо возвращалась в гостиную. — Отдать нам завещанное Дамблдором, — ответил я. — Они только теперь рассекретили его завещание. Несколько позже, в огороде, три отданных нам Скримджером вещи, передаваемые из рук в руки, обошли столы по кругу. Каждый восторгался делюминатором и «Сказками барда Бидля», высказывал сожаления о том, что Скримджер отказался отдать меч. Когда мистер Уизли уже в третий раз осматривал делюминатор, миссис Уизли робко сказала: — Гарри, милый, все страшно проголодались, мы же не могли начать без тебя… может, я подам обед? И после того как все торопливо насытились, несколько раз прокричали хором: «С днём рождения!» — и проглотили торт, празднование завершилось. Хагрид, приглашённый на завтрашнюю свадьбу, но слишком большой, чтобы ночевать в и без того уже переполненной «Норе», отправился на соседнее поле — устраиваться на ночь в шатре. — Встретимся наверху, — шепнул я Гермионе, пока они помогали миссис Уизли приводить огород в обычный вид. — После того как все улягутся. В мезонине, пока Рон изучал делюминатор, я наполнял ишачий мешочек Хагрида — не золотом, но вещами, которые я ценил больше всех прочих, вещами, по-видимому бесценными, хоть они и сводились всего лишь к Карте Мародёров, осколку волшебного зеркала Сириуса и медальону Р. А. Б. Затянув мешочек и повесив его себе на шею, я присел и думал о словах Сириуса. Получается до заключения в Азкабан Сириус был мастером ударов. Надо будет спросить его об этом. Наконец Гермиона стукнула в дверь и на цыпочках вошла в комнату. — Оглохни! — прошептала она, махнув палочкой в сторону лестницы. — Ты вроде бы не одобряла это заклинание, — сказал Рон. — Времена меняются, — ответила Гермиона. — Ну-ка покажи нам делюминатор. Рон немедленно подчинился: держа делюминатор перед собой, щёлкнул им, и единственная горевшая в комнате лампа тут же погасла. — Дело в том, — прошептала в темноте Гермиона, — Что такого же результата можно добиться с помощью перуанского порошка Мгновенной тьмы. Послышался тихий щелчок, и на потолке снова загорелась, залив их светом, шаровидная лампа. — Всё равно вещь клёвая, — словно оправдываясь, сказал Рон. — И все говорят, что её сам Дамблдор изобрел! — Я знаю, но не для того же он выделил тебя в завещании, чтобы помочь нам тушить свет! — Думаешь, Дамблдор знал, что Министерство конфискует завещание и проверит всё, что он нам оставил? — спросил я. — Наверняка, — ответила Гермиона. — Написать в завещании, зачем он нам их оставляет, Дамблдор не мог, но это не объясняет… — Почему он не намекнул нам на это, пока был жив? — спросил Рон. — Вот именно, — ответила Гермиона, перелистывая «Сказки барда Бидля». — Раз эти вещи настолько важны, что он передал их нам под носом у Министерства, Дамблдор, наверное, мог дать нам знать, чем именно… если только не считал это очевидным. — Ну, если считал, значит, ошибся, так? — сказал Рон. — Я всегда говорил, что у него не все дома. Блестящий маг и всё прочее, но чокнутый. А тут ещё меч, — сказал Рон. — Зачем ему понадобилось, чтобы меч был у Гарри? — И почему он не мог мне об этом сказать? — негромко спросил я. — Весь прошлый год меч висел во время наших разговоров на стене его кабинета! Если он хотел, чтобы меч оказался в моих руках, почему просто не отдал его? Я чувствовал себя так, точно сижу на экзамене, глядя на вопрос, ответ на который должен знать, но голова у меня варит туго и ни на какие понукания не отзывается. Может быть, я упустил что-то из тех долгих разговоров, которые вёл с Дамблдором в прошлом году? И должен хорошо знать, что всё это значит? Или Дамблдор просто надеялся, что я и сам все пойму? — Да, а уж эта книга, — сказала Гермиона, — «Сказки барда Бидля»… Я о них и не слышала никогда! — Не слышала о сказках барда Бидля? — не поверил ей Рон. — Шутишь, что ли? — Нет, не шучу, — удивлённо ответила Гермиона. — А ты их знаешь? — Ещё бы я их не знал! Я забавляясь, смотрел на них. То, что Рон читал книгу, которой не читала Гермиона, было обстоятельством попросту беспрецедентным. Рона, однако, её удивление поразило. — Ну брось! Все старинные детские сказки принято приписывать Бидлю, разве не так? «Фонтан феи Фортуны»… «Колдун и прыгливый горшок»… «Зайчиха Шутиха и её пень-зубоскал»… — Как-как? — Гермиона захихикала. — А это про что? — Да ладно тебе, — ответил Рон, недоверчиво переводя взгляд с меня на Гермиону. — Уж про зайчиху Шутиху ты наверняка слышала… — Рон, ты же отлично знаешь, мы с Гарри выросли среди маглов, — сказала Гермиона. — И когда мы были маленькими, никто нам этих сказок не рассказывал, нам рассказывали про «Белоснежку и семь гномов», про «Золушку»… — Это болезнь такая? — спросил Рон. — Выходит, это детские сказки? — спросила Гермиона, снова склоняясь над рунами. — Ну да, — без особой уверенности подтвердил Рон. — То есть считается, что все старые сказки сочинил Бидль. А как они выглядят в оригинале, я не знаю. — Но зачем Дамблдору понадобилось, чтобы я их прочитала? Внизу что-то хрустнуло. — Наверное, Чарли крадётся куда-то, чтобы, пока мама спит, заново отрастить волосы, — нервно произнёс Рон. — Так или иначе, нам пора спать, — прошептала Гермиона. — А то будем ползать завтра как сонные мухи. — Да уж, — согласился Рон. — Зверское тройное убийство, совершенное матерью жениха, может немного подпортить свадьбу. Свет я сам выключу. Но перед этим я хочу спросить... Гарри, ты знал, что Сириус был Мастером ударов? —Если бы знал Рон... Я бы вам рассказал. Я спрошу завтра об этом у Сириуса та и заодно поговорю с ним о нашей охоте на крестражи. — сказал я. И как только Гермиона вышла из комнаты, Рон щёлкнул делюминатором. Конец POV Гарри Поттер