Во имя Камелота

Гавейна сводило с ума его бессилие. И речь больше не шла о физическом: с той ночи в лесу прошло уже больше двух недель и благодаря лечебной магии Мерлина от ранения не осталось ничего, кроме воспоминаний, — ни боли, ни слабости. Но боль появилась в душе. Сначала легкая, еле заметная, скребущая угольком тревоги по сердцу. А затем — большая и вязкая, как болото, она затягивала и не всегда давала мыслить здраво. А еще его снедала вина. Трина спасла его, решилась отправиться к Моргане, пожертвовать собой. А он уже второй десяток дней не может найти ни одной зацепки, которая привела бы его к ней, помогла понять, жива ли она, что с ней сделала злая ведьма. Чего только они с Мерлином ни делали, чтобы разыскать Трину. В ход пошли все известные поисковые заклинания, карты таро и звезды, вызов духов природы. Они даже ходили к дереву, с которым разговаривала Трина, но на обращение Мерлина оно не ответило, что разозлило и без того раздраженного неудачей мага еще больше. Артур снова отпустил их на Авалон, сказав, что будет ждать в следующем населенном пункте, который он собирался посетить в поездке. Но и воды древнего магического озера, и жрицы острова не помогли. «Ее больше нет в этом мире, великий маг», — все, что удалось наконец вытрясти из одной ведьмы-провидицы. Но Мерлин и сам знал это. Иначе хоть что-нибудь из его богатого магического запаса сработало. И все же, ни он, ни Гавейн не хотели верить в смерть Трины. В душе зрела маленькая надежда: может быть, она сбежала? Может быть, она просто вернулась домой? Теша эту искру в душе, Мерлин и Гавейн решили, что, едва вернутся в Камелот, отправятся к кромлеху. Возможно, там смогут что-то прояснить. А до тех пор, они должны быть рядом со своим королем и другом. Если Трины нет в этом мире, спасать ее в любом случае поздно. Но спасти короля, уберечь его от бед — их долг. Еще несколько недель в путешествии казались Гавейну самыми долгими в его жизни. Он спал еще меньше, чем обычно, замкнулся в себе так, что никто больше не слышал его привычных шуток или самоуверенных высказываний. Чтобы хоть как-то справиться с чувствами, терзавшими его, Гавейн сосредоточил все свое внимание на защите Артура. Он и раньше никогда не пренебрегал своими обязанностями, но теперь стал выполнять их с чрезмерным рвением. Так, что Артур в один из дней вызвал друга на разговор по душам. — Ты не виноват в том, что произошло, — без предисловий заявил он, когда под предлогом обсуждения важных деталей поездки отвел друга от лагеря. — Ты сделал все, что мог, чтобы спасти леди Трину. Она совершила самоотверженный поступок, решив отправиться к моей сестре, но это был ее выбор. — Она отправилась к ней, чтобы спасти меня, — процедил Гавейн сквозь зубы. Думать об этом и произносить это вслух все еще было больно. Артур понимающе кивнул. — Должно быть, она действительно любила тебя. Любила. Слово в прошедшем времени заставило Гавейна поморщиться. — И все же, — продолжил Артур, — это был ее выбор. Мне очень жаль леди Трину, я тоже горюю о ней, но я не хочу потерять друга, Гавейн. Я не хочу потерять великого рыцаря. — Ты не потеряешь, — твердо сказал Гавейн. — Случившееся не отразится на моей службе и верности тебе. — Речь не только о службе, — покачал головой король. — Ты стал другим, ты теряешь себя в своем горе. Горе. Было ли то, что чувствовал Гавейн горем? Отчасти. Надежда, что Трина все еще жива, что она отправилась в свой век, немного освещала темноту мыслей и печаль, которая засела в сердце. Он не ответил Артуру и тот, положив руку на плечо друга, серьезно пообещал: — Когда-нибудь мы обязательно потребуем Моргану ответить и за эту потерю. Обещаю, совсем скоро мы… — Убьем ее, — закончил за Артура Гавейн, прекрасно зная, как тяжело королю будет произносить клятву отнять жизнь у своей сестры. Короткий кивок Артура. Упавшая с плеча рука. — Да, — тихо подтвердил. — Мы должны это сделать ради блага всего королевства.

***

В Логресе яркими красками расцветало лето, и стоящий на холме Камелот сиял золотом в лучах жаркого солнца. Приближался День летнего солнцестояния, и замок, как и прилегающие территории, гудел: люди тут и там активно готовились к празднику. И, конечно, к долгожданному возвращению короля. Конечно, никто из жителей не заметил, что Артур, как и его воины, не были так веселы, как обычно. Как не заметил и того, что отряд поредел и пропала леди. Люди радостно кричали, пока рыцари на лошадях пробирались сквозь город к замку. Артур в ответ улыбался и махал им рукой. Мерлин в свойственной ему расточительной манере кидал детям монеты. Гавейн ехал, смотря прямо перед собой, не выражая никаких эмоций, а Персиваль заигрывал с публикой, демонстрируя свои мышцы. Мордред радостно взирал на людей свысока, представляя, как в скором времени его леди будет проезжать по этим улицам уже будучи королевой. Все было, как обычно, и все было по-другому. Едва они зашли в замок, один из доверенных слуг бросился к магу, отзывая его в сторону и сообщая, что есть очень важные новости. Кивнув остальным, Мерлин поспешил в свою комнату и, закрыв дверь, приказал: — Говори. — Лорд Мерлин, — начал слуга тихим тоном, словно боясь, что кто-то услышит, — когда вы были в поездке, вам пришло письмо. Волшебное письмо. Сказав это, слуга обернулся на дверь: не подслушивает ли все же кто-то? Мерлин давно наказал ему хранить получение магических писем в строгом секрете. В груди Мерлина екнуло. Волшебное письмо… На свете осталась лишь одна девушка, которая знала способ их отправления. Которая была настолько сильна, чтобы заставить огонь переносить послания. Моргана. Что ей было нужно? — Где оно? — требовательно и нетерпеливо маг махнул слуге рукой. — Принеси сейчас же. Слуга достал из-за пазухи запечатанный воском лист и протянул хозяину. — Ты читал? Парень в ужасе мотнул головой. Как он посмел бы? В конце концов, Мерлин наложил на него заклинание, которое карало за любопытство и раскрытие тайн мага. Мерлин жестом отпустил слугу. Как только, дверь за ним закрылась, он разорвал печать, ожидая увидеть витиеватый почерк Морганы, но вместо этого… Воспоминание обрушилось на него, перебивая трепет, возникший в груди. — Это очень ценное знание, девочка. Лишь единицы в мире посвящены в такую магию. Только маги с очень большим потенциалом могут создавать зачарованные письма и передавать их через огонь. Я говорил, что ты одаренная, но любопытно посмотреть насколько. — Зачем ты учишь меня этому? Как это поможет мне против Морганы? — Возможно, однажды, когда ты отправишься исполнять свою миссию, тебе потребуется передать мне послание. — Ох, конечно. Если оставить в стороне то, что я не настолько знаю Логрес, чтобы отправиться куда-то самой, то, конечно, злая ведьма даст мне несколько минут, чтобы развести костер и передать сообщение ее заклятому врагу. И только затем убьет, — Трина закатила глаза. Мерлин пропустил эту колкость мимо ушей. Конечно, он никогда не собирался отправлять девчонку на смерть. Тем более, в одиночку. Но ее магия была очень интересной, необычной. Она и правда могла помочь, пусть даже и не стала бы той, кто избавил Артура и рыцарей от Морганы. А волшебные письма… Кто знает, насколько она задержится в Камелоте и какие навыки ей пригодятся. К тому же, его мучило любопытство: сможет ли юная ведьма из будущего освоить одно из самых сложных древних заклятий? Она освоила. И еще одним ярким доказательством этого было письмо в его руке. Мерлин взмахнул рукой, чтобы буквы нового языка сложились в ясные для него слова. Еще одно заклинание, которому он научил Трину, чтобы она смогла изучать книги в библиотеке. Снова с улыбкой вспомнив о несносной девчонке, он наконец прочел письмо. «Дорогой Мерлин! Да, я уже представляю, как ты кривишься от излишней нежности в этом обращении, но поверь: за эти несколько месяцев в Камелоте ты стал мне дорогим другом и учителем, которого я никогда не забуду. Я не хотела писать это прощальное письмо. Я вообще не собиралась прощаться, теша себя надеждой, что когда-нибудь ты и Артур отправитесь со мной, в мой мир. Но теперь это невозможно. Как ты уже, наверное, догадался я успела попасть в плен к Моргане. Она пытала меня, пытаясь выведать секреты короля и твои, и, благо, что мне нечего было ей рассказать. Впрочем, я хочу, чтобы ты знал: даже если и было, я бы боролась до последнего. Наверное, ты задаешься вопросом, как же мне удалось выжить и выбраться, и я со всем стыдом признаю: чтобы спасти свою жизнь, я заключила сделку. Я обещала Моргане убить Артура. Это обещание сковано магией. Ты знаешь силу таких клятв — от них невозможно скрыться. Но я могу. Я клянусь тебе, Артуру и рыцарям всеми старыми и новыми богами, Верховными — я никогда не предам вас. Именно поэтому сегодня я вернусь домой и буду искать другой способ спасти свой народ. Я искренне верю, что многие века, разделяющие нас, разорвут и магию, которой связала меня Моргана. Камелот стал мне вторым домом, и я буду глубоко скучать по нему. Я буду скучать по всем вам, и мое сердце уже разрывается от этой разлуки. Я благодарю тебя за то, что тогда, в лесу, ты поверил мне и привел в замок, дав возможность прожить самое чудесное приключение в моей жизни. Возможно, я сейчас отправляюсь к своей собственной смерти, но я делаю это, будучи уверенной: Артур и Камелот будут жить. И у простой девчонки из ковена в будущем будет надежда, что великий король и маг придут и спасут ее. Я верю и знаю, что несмотря ни на что, ты способен победить Моргану. Это история, Мерлин. Следуй на запад, к Белым горам. Там ты найдешь ее. А еще… присмотрись к Мордреду. Не доверяй ему. Я не могу сказать большего, но заклинаю: помни об этих моих словах. И передай Гавейну, что, пусть он и бесцеремонный козел, моя любовь к нему сильнее времени, и я пронесу ее сквозь века. Храни вас Верховные. Трина». Мерлин не был сентиментальным, но написанные строки едва не заставили его прослезиться. Злости, которая должна бы возникнуть на новость о предательстве, о том, что Артур в опасности, не было. «Она пытала меня». «Я никогда не предам вас». «Камелот стал мне домом». Мерлин пробегал глазами по строчкам, внимательно перечитывая, стараясь сохранить в голове главное. Трина жива. Она принесла еще одну жертву ради рыцарей Камелота. Она сказала ему, где искать Моргану. И она наконец дала понять то, что Мерлин подозревал уже очень давно: из легенд своего времени Трина знала о Мордреде что-то, чего не знал он, великий маг и провидец. И это что-то явно было плохим. Он задумчиво смотрел на письмо, пока почти каждое слово не засело в его памяти. Затем, сжав в руке лист, он громко позвал слугу: — Сейчас же позови Артура и Гавейна. Пришло время раскрыть королю правду.