«Жизнь растений теперь затаилась
В этих странных обрубках ветвей
Ну, а что же с тобой приключилось
Что с душой приключилось твоей?»
- Жень, даже не бери его слова в голову. Ты его просто хорошенько задела отчислением, вот он и не удержался, чтобы ляпнуть бред собачий, - мы с Лерой сидели за кухонным столом и цедили чай, обсуждая то, что сегодня случилось в торговом центре. - А вдруг Антон так же поступит? - Женя, не неси ерунду. Возможно, сейчас это тебя никак не приободрит, но я уверена, что Шастун никогда себе не позволит так обойтись с тобой. Когда мы играли в настолки у Сашки, он почти не сводил с тебя глаз. И мне даже казалось, что он едва ли дышит рядом с тобой. Я в хорошем смысле говорю. А этот идиот, он же Сергей, он же отчисленный студент никогда так не смотрел на тебя. Поверь мне, со стороны это очень хорошо видно. - Знаешь, я каждый день живу в страхе. С тех самых пор, когда начала встречаться с Антоном. Я вроде и хочу рассказать ему о том, что произошло, но пока не могу. - Почему? На вопрос я пожимаю плечами и перевожу тему, дабы совсем не расклеиться. - Когда нам следующую репетицию поставили? - Вроде она так же 2 октября и осталась. - Мне кажется, я не доживу до конца учебного года, - я тяжело вздыхаю и делаю глоток уже остывшего чая. – С репетициями не понять что происходит. На специальности Яковлев не щадит, потому что конкурс ближе, чем кажется. Ещё в ноябре педагогическая практика…Кстати, как у тебя с конкурсом? - В начале ноября первый тур будет, отборочный закончился. Шеф сказал, что 16 скрипачей отобрали. - Вы же в Питере будете? - Да, в питерской консерватории будет конкурс, хотя сначала говорили, что по техническим причинам его будут проводить в Москве. - Эх, сейчас бы по набережной Невы пройтись… - Поддерживаю, - Лера грустно вздыхает, а после мы несколько минут проводим в тишине, думая о своём.***
Девять вечера. Я только что вышла из консерватории. На улице заметно похолодало. Не удивительно, ведь сейчас октябрь. Сегодня я пережила две пары, репетицию и почти три часа специальности. Сил ни на что не осталось, я просто медленно бреду до остановки и полусонно смотрю на дорогу перед собой. Где-то через час должен заехать Антон. Он тоже сегодня допоздна на работе. А пока я сажусь в автобус и засыпаю, как только мы трогаемся с места. Просыпаюсь прямо перед своей остановкой, так же еле-еле иду до станции метро, сажусь в свой поезд и снова засыпаю. Как только я подхожу к подъезду, замечаю подъезжающее такси, которое останавливается напротив. Сразу понимаю, что это Антон и уголки губ устало, но приподнимаются на пару мгновений. Мы без слов идём навстречу друг другу и соприкасаемся в объятиях. - У меня кое-что есть для тебя, - я отстраняюсь от мужчины, и, взяв его под руку, иду к подъезду. Зайдя в квартиру, я устало снимаю пальто и прохожу на кухню, чтобы поставить чайник. Внутри ощущение пустоты и измождения. Мы с Антоном садимся пить чай, по очереди рассказывая, как прошёл день. - Кстати, совсем забыла…Я сейчас, - я поднимаюсь со стула и ухожу в комнату, чтобы найти купленную вазу и ещё одну интересную вещь. - Вот, - я сажусь напротив Антона и ставлю на стол новую вазу. - Жень, ну зач… - Никаких возражений, - сразу же перебиваю мужчину и изображаю деловой вид. – Вазы очень хорошо дополняют интерьер, оживляют его, поэтому отказ не принимается. В ответ Антон усмехается, целует меня и начинает внимательно рассматривать новый декор. – Но это ещё не всё. - Вторая ваза? - Лучше, - я вытаскиваю из-под стола музыкальную пластинку, которая лежала у меня на коленях с альбомом “Backstreet boys”. - Да ну? Серьёзно? – отдаю пластинку Антону, у которого мгновенно загораются глаза, а на лице рисуется широкая улыбка. – У меня же как раз не было этого альбома. Как ты узнала? - Пока ты собирал осколки вазы, я решила изучить твой музыкальный вкус. И, вроде, не зря, - я довольно усмехаюсь и наблюдаю за реакцией мужчины. - Это же офигенно! Я несколько раз пытался найти эту пластинку, но её находили раньше меня. Жень, спасибо огромное! – Антон крепко меня обнимает, а я обнимаю крепче в ответ, вот только улыбка на моём лице медленно растворяется в непонятной тревоге. - Я рада, что тебе понравилось, - я отстраняюсь и на секунду заглядываю в зелёные глаза напротив, пытаясь найти там неизвестно что. – Ещё чаю? - Нет, Жень, спасибо! Мне уже нужно домой возвращаться. Завтра снова на моторы ехать. - Ну, хорошо. Мне тоже пора отдыхать. Консерватория высосала все силы. Попрощавшись с Антоном, я позвонила Сашке Островскому, который в столь поздний час монтировал новое видео для канала. Мы немного поболтали, я уточнила дату съёмок, с которыми мне надо помочь. После созвона сходила в душ и, немного покопавшись в телефоне и получив сообщение от Антона «я дома, спокойной ночи, драгоценная пианистка», легла спать.***
День за днём. Утомительная рутина. Бесконечные репетиции. Споры. Недовольные студенты, преподаватели. Мне окончательно утвердили экзаменационную программу. Я продолжаю без устали готовиться к конкурсу. Результаты отборочного тура скоро будут опубликованы. Я знаю, что точно попаду в первый тур, и даже во второй. Если я не подведу саму себя, то окажусь и в третьем, заключительном туре. В позапрошлом году я дошла до финала. Мне пророчили место в пятёрке, но всё случилось по-другому. В этот раз нужно показать себя, как профессионал. А пока я тону в усталости, мыслях о недавнем разговоре с Лерой и сомнениях. Вот так одна встреча и несколько слов разрушили то, что я чудом сохранила. Попытка скрыть всё за семью печатями провалилась. Точнее, сначала мне это удалось сделать, но ненадолго. Я сижу в консерватории в ожидании очередной репетиции. Мимо пробегают студенты в суете, кто-то не может найти свою партитуру, кто-то – преподавателя. Глаза медленно закрываются. Я почти засыпаю. Этой ночью пришлось долго перебирать ноты, а потом готовиться к съёмкам для “Stradivaly”. Утром я встала рано, чтобы начать готовить лекцию для первокурсников. В ноябре нужно будет провести две лекции. Это для моей педагогической практики. После небольшой подготовки я прогнала несколько прелюдий и вариаций, которые будут исполняться на экзамене. А сейчас я всё так же сижу в коридоре, медленно засыпая. - Фортепиано почему-то ускоряется на шестнадцатой цифре, более спокойно должно звучать. Оркестр молчит, Евгения играет одна ещё раз этот момент сначала. - Так, все играем до конца, потом я слушаю только виолончели. - Стоп, мне не нравятся кларнеты. Возвращаемся на десять тактов назад, играют только кларнеты, ясно? - Кто на литаврах? Ярослав, где Ваше крещендо? Вас за медными вообще не слышно. Вы там спите? Играем сначала, и на сегодня закончим. Очередная репетиция пройдена. В этот раз было особо тяжело просто потому, что дирижёр пришёл без настроения. Нас знатно потрепало. Досталось абсолютно всему оркестру. Мне кажется, Анатолий Абрамович (он же наш дирижёр), слышал сегодня фальшь даже там, где её не было. Но теперь всё закончилось, и я спешу на съёмки к Страдиваликам. В Москве с приходом октября резко похолодало. Идёт мелкий дождь. Солнца почти не видно их-за бесконечных серых, немного устрашающих туч. Я снова забыла дома зонт, поэтому приходится прикрывать голову сумкой. Намокшие волосы завились ещё сильнее и в разные стороны. В принципе, ничего необычного – укладку я не делаю уже больше месяца, поэтому беспорядочные кудри стали частью повседневности.***
- Вань, привет! – я захожу в помещение, где через час начнутся съёмки нового формата шоу, и первым вижу Ваню, который перебирал какие-то бумажки. - О, Женя, привет! Рад тебя видеть, - мужчина убирает листы в сторону, и мы обнимаемся. – У нас Островский опаздывает – в пробке стоит, поэтому, возможно, начнём чуть позже. Ничего страшного? Ты не торопишься куда-то сегодня? - Нет-нет, консерватория у меня закончилась. До завтра можно «отдохнуть», - на последнем слове я показываю кавычки, потому что мне нужно будет сделать доклад и продолжить подготавливать лекции, чтобы закрыть практику. - Понимаю тебя. Я же пошёл на ассистентуру в этом году. Тоже времени немало уходит, плюс репетиции с оркестром и съёмки для канала. - Зато нам некогда скучать, - усмехнулась я. Через двадцать минут к съёмочной команде присоединились Сашка и Панкрат – бессменный оператор, на котором держатся две камеры и все имеющиеся айфоны. Больше часа мы готовили свет, аппаратуру для съёмки, разбирали сценарии и вносили правки, чтобы из хорошего сделать лучшее. Снимали мы ещё дольше – около четырёх часов. Зато теперь есть два отснятых выпуска, которые увидят новый свет в ноябре или декабре. - Жень, ты как? – ко мне подходит граф Островский, пока я помогаю собрать всю аппаратуру. - Нормально. А что? Что-то не так? – я непонимающе смотрю на Сашу и продолжаю всё убирать на свои места. - Нет-нет, просто ты выглядишь какой-то загруженной сегодня. - Устала за целый день, ничего необычного, - я еле заметно улыбаюсь. - Давай я тебе помогу. Парни там без меня обойдутся, - наступает минутная пауза, и чувствуется что, Островский хочет сказать что-то ещё. – Жень, приходи на следующей неделе ко мне на чай. Посидим, посплетничаем, отдохнём. А то ты совсем увязла в репетициях и подготовках к конкурсу. - Твоё предложение, как бальзам на душу. Я приду. - Кулачок? – Саша протягивает руку, собранную в кулак. - Кулачок, - я отвечаю тем же. - Отлично! Я даже попытаюсь что-нибудь вкусное приготовить. - Оу, а вот это уже звучит угрожающе! – я заливаюсь смехом, а мужчина недовольно фырчит. - Все пианисты так «хорошо» шутят? – усмехается граф. - Эй, мы нормально шутим! – слегка толкаю Сашу локтем и принимаюсь убирать штатив. Я возвращаюсь домой без сил. Нет желания даже поесть или попить чай с чем-нибудь сладким. Я лишь принимаю душ и потом созваниваюсь с родителями. - Мама, папа, привет! – поудобнее сажусь на диван и ставлю телефон так, чтобы меня было хорошо видно по видеосвязи. – Как у вас дела? - Привет, солнышко! – бархатный мамин голос, который развеет любые мои тревоги. Папа сидим рядом, широко улыбается и почему-то смеётся. – У нас хорошо всё. Как обычно, на работе сегодня были. Папа пришёл раньше меня, приготовил запеканку сам. - Правда она у меня чуть-чуть подгорела, - хохочет папа. - Ну ладно, Миш, не скромничай. Не чуть-чуть, а прилично подгорела. - Пап, с такими навыками тебе нужно на кулинарное шоу к Ивлеву. - Ага, чтобы его с позором оттуда выгнали, - рассмеялась мама. - Доча, у тебя-то как дела? Как день прошёл? – спросил папа. - Нормально. Сегодня в консерватории на репетиции была, потом к Страдиваликам ездила на съёмки. - Как там ребята, всё у них хорошо? – всегда, когда я говорила про ребят из “Stradivaly”, мама спрашивала как у них дела, что меня умиляло. - Да, всё отлично. Много съёмок, идей, проектов. Ребята развиваются день за днём. - Ну и славно. Кстати, Женя, мы тебе говорили на какое билеты взяли? - Нет, мам. Вы давно купили билеты? - Папа на прошлой неделе, кажется, брал. Так… - мама посмотрела по сторонам. – Миш, принеси билеты, пожалуйста. Сейчас мы всё продиктуем: вагон, время… - Что-то я не могу их найти. - Посмотри в папке с документами, там, наверное, лежат. Папа, наконец, возвращается с билетами, которые всё же нашлись спустя пять минут, но не в документах. Как оказалось, мама переложила их в ящик и об этом забыла. - Так, доча, запиши куда-нибудь. А где вагон? Не вижу. - Вот он, - указывает папа. - Ага, так. 21 октября, поезд 51, вагон 5, время прибытия 14:20. - Всё, записала, мам. У вас нормальные места? - Да, успели нижние взять почти в середине вагона. - Ну и хорошо. После разговора с родителями, когда я уже собираюсь спать, мне звонит Антон. Мы совсем недолго болтаем. Меня зовут на два мотора «Цитат», чему я безусловна рада, потому что обожаю ту атмосферу, которая всегда царит во время съёмок. - Кстати, Жень, мне нужно тебе кое-что сказать, - после этой фразы я напрягаюсь, но ничего не отвечаю и не спрашиваю. – Я посмотрел свой график работы и 27-го у меня стоит три мотора, то есть это почти на целый день. Боюсь, что я не смогу прийти на концерт в консерваторию. - Ты меня так напугал, - я выдыхаю с диким облегчением. – Думала, что что-то серьёзное случилось. Ничего страшного, даже не переживай по этому поводу. - Правда? - Конечно. Антон, я же всё понимаю. У тебя много работы, которую не нужно бросать ради одного концерта. Тем более, он не последний, - я мягко улыбаюсь, зная, что Антон это не видит, но чувствует. - Спасибо, Жень, - я слышу, как Антон прерывисто дышит. - За что? - За понимание. Ты не представляешь, как это ценно для меня – твоё понимание. - Антон, я сейчас расплачусь от таких слов, - смеюсь, чтобы в самом деле не пустить слёзы. – Мне пора спать. Я сегодня жутко устала в консе и на съёмках. Спокойной ночи, заслуженный пианист мира. - Спокойной ночи, драгоценная моя пианистка.***
- Жень, мне нужно кое-что тебе сказать. Я знаю, что зашло всё слишком далеко. Но тем не менее…В общем, я тебе изменил. Звонок будильника. Наверное, никогда не радовалась этому, как сейчас. Я вытерла тыльной стороной ладони пот со лба и несколько минут лежала не двигаясь, чтобы отойти от приснившегося. После умывания и завтрака я неспеша собралась, сделала лёгкий макияж, взяла нужные тетради и ноты для консерватории, перед выходом посмотрелась в зеркало. Такой себе вид у меня. Чувствую, что накопленные, невыпущенные до конца эмоции очень скоро дадут о себе знать. В консе я высиживаю пары еле-еле, затем иду на специальность. Алексей Олегович сообщил, что я прошла в первый тур конкурса. Теперь уже с твёрдой уверенностью можно продолжать готовиться. Мне, наконец, окончательно утвердили программу на государственные экзамены, чему я несказанно рада, ведь с этого момента никакие изменения вноситься не будут, а значит и не о чем беспокоиться. - Что ж, Евгения, довольно неплохо, но ещё работать и работать. У Вас всё в порядке? Вы сегодня сама не своя. - Да, всё нормально. - Хорошо. Не забывайте отдыхать. Всего доброго! - До свидания, Алексей Олегович! Я быстром шагом вышла из здания на свежий воздух. От духоты, которая стояла в аудитории мне стало совсем не по себе. На улице шёл мелкий дождь. Я достала зонт, который, к удивлению, не забыла дома, и раскрыла его. С каждым днём холод всё сильнее пронизывал Москву, отчего настроение ухудшалось ещё больше.11. Андрей Мягков – Облетают последние маки (из к/ф «Служебный роман»)
Октябрьский день сменялся другим октябрьским днём. Я до жути уставала в консерватории из-за интенсивных подготовок к конкурсу и грядущему концерту. Стала всё реже созваниваться и списываться с Антоном, который тоже был весь в работе. После того сна я снова начала бояться (хотя, признаюсь честно, и не переставала) очередного предательства. Моё доверие к Антону с каждым часом становилось всё меньше. Почти два года назад меня сильно предали. На какое-то время я забывала об этом, но такие воспоминания никогда не уходят. Они навсегда остаются в тебе. Мысли о предательстве со стороны Антона нередко всплывали в моей голове, но я довольно быстро о них забывала. Но одна чёртова встреча с бывшим повернула всё в не лучшую сторону, а сон, который мне уже когда-то снился, усугубил ситуацию. Конечно, я рассказала обо всём Лере. Она настаивает на честном разговоре с Антоном, и я понимаю, что здесь она права – мне необходимо поговорить об этом. Но я боюсь. На вопрос «чего именно ты боишься?» пожимаю плечами, потому что верного ответа у меня нет. Я загоняю себя в угол, и кто меня будет оттуда вытаскивать – я без понятия. На самом деле я готова выговориться, но только не Антону. Пока что мне не хватает смелости для этого. Сегодня я иду к Сашке Островскому, которого я заранее предупредила о нелёгком для меня разговоре. Знаю, что Саша всегда может поддержать. Что бы я ему ни доверила, он всё сохранит в секрете, выслушает, поможет. Может быть, после сегодняшнего вечера мне полегчает, и голова хоть на каплю отчистится от противных мыслей. Я прекрасно понимаю, что в конце концов мне нужно будет рассказать всё Антону. Мне нельзя уходить от этого разговора. Просто нужно настроиться, выбрать подходящий момент, аккуратно к нему подвести. Тяжело ли это? Очень. Но никто и не говорил, что путь, лежащий через терновник, будет лёгким. Я натягиваю на себя водолазку и джинсы и параллельно переписываюсь с организатором, который устраивает музыкальный вечер и приглашает меня в нём поучаствовать. Пока я собиралась, за окном начал лить дождь. Нужно не забыть про зонт. На только что загоревшемся экране телефона вижу сообщение от Антона, который интересуется как у меня дела и что нового. Я смотрю на уведомление до тех пор, пока экран не гаснет, и продолжаю дальше собираться. Глаза начинают слезиться, и я сажусь на диван, чтобы успокоиться. Вдох. Выдох. Поверить не могу, что одна встреча и, казалось бы, пустые слова начнут меня разрушать. - Всё, хватит. Сейчас не время заливаться слезами. Женя, соберись. Через полтора часа я добралась до графа Островского. Мы сидели на кухне, ждали пока закипит чайник и обсуждали идеи для новых выпусков. Я понимала, что скоро нужно начать разговор, и Саша это понимал, но не торопил меня. Больше часа мы просто болтали, смеялись, шутили. Мне даже на какое-то время удалось забыть о всех переживаниях и тревогах. Но ненадолго. - Саш, можно я тебе кое-что расскажу, кое-что очень важное? - Да, Жень, конечно. Ты всегда можешь со мной чем-то поделиться. Я набрала побольше воздуха, закрыла глаза на несколько мгновений. Мне некуда деваться, нужно всё рассказать. Как есть. Без страха, тревоги, сомнений. - Не так давно я встретила своего бывшего. И…эта встреча меня сильно задела, потому что я не хотела и не хочу разговаривать с этом человеком и видеть его – пытка для меня. В общем, мне не удалось избежать беседы с ним, - я сделала короткую паузу, чтобы сделать глоток воды, потому что от волнения во рту всё пересохло. – И знаешь, всё бы ничего, но тот человек…он не просто бывший парень, а бывший жених, - я замечаю, как Островский меняется в лице и становится ещё серьёзнее. Мне хочется прервать своё повествование и стереть Саше память, чтобы он никогда не смог вспомнить этот разговор. Я снова делаю глубокий вдох и продолжаю. – Мы познакомились ещё в колледже в Екатеринбурге на втором курсе. У нас проходил какой-то концерт, и все студенты всех факультетов должны были подготовить номера. Во время репетиций мы и впервые встретились. Он учился на дирижёрском. - Привет. Я отвлекаюсь от телефона и поворачиваю голову вправо. Возле меня сидит парень с дирижёрского факультета. Он и ребята-оркестранты постоянно репетируют после меня. Возможно, и на концерте они будут после меня выступать, ведь из пианистов я последняя выхожу на сцену, затем номера других факультетов. - Привет. - Меня зовут Серёжа, - он протягивает руку. - Женя, - отвечаю тем же жестом. - Мне понравилось, как ты исполняла Шопена. Очень эмоционально. Не помню, чтобы когда-то слышал подобную игру. - Спасибо, - я улыбнулась. – А ты очень хорошо дирижируешь. Такое сложное произведение, но звучит прекрасно. - Спасибо, мы стараемся. - С того дня мы начали общаться. И всё шло как-то хорошо. Мы вместе окончили колледж, он поступил в консерваторию в Москве, я первый раз не прошла и вернулась домой, но это нам никак не помешало. Через год я уже поступила в МГК, он перепоступил и выбрал Гнесинку. Вместе справлялись со всеми трудностями, он меня поддерживал после того, как я не прошла в МГК сразу, во время переезда. Конечно, за годы отношений у нас были и недопонимания, и ссоры. Но мы всё переживали, проходили вместе бок о бок. Родители мои и его поддерживали нас и помогали, - я снова остановилась, чтобы попить воды и вытереть подступившие слёзы. - Женя, - Саша подсел ближе ко мне и крепко обнял. - Всё хорошо, спасибо, Саш. Мы снова заварили чай, и я продолжила свой рассказ. К тому времени дождь снова прекратился и стояла жуткая тьма, которая освещалась лишь уличными фонарями и изредка фарами машин. - Когда мы были на третьем курсе, он сделал мне предложение. Конечно, я согласилась. Думала, что он именно тот человек, с которым хорошо, который меня понимает и уважает. И я была готова и дальше преодолевать этот путь вместе с ним. Предложение он сделал накануне заключительного тура на конкурсе, к которому я очень долго шла и готовилась. Помню, что в тот вечер я позвонила Лере и рассказала о предложении. Я правда была счастлива, Саш. Я доверилась человеку и думала, что он тоже доверяет мне. Наступил следующий день – заключительный тур. На время проведения конкурса я была в своей квартире и там репетировала, хотя уже больше полугода жила с ним. Репетиция с оркестром у меня была в обед, а выступление – вечером. И вот, он звонит мне и говорит, что нужно срочно встретиться. Я собрала всё нужное на репетицию и выступление, потому что после встречи нужно было прямиком в концертный зал идти. Я зашла в кафе, в котором мы с Серёжей договорились встретиться. За окном шёл самый настоящий декабрьский снегопад. Обычно, такая погода меня не радовала, но сегодня это создавало предпраздничную, уютную атмосферу. В голове я уже успела прокрутить концерт Шопена, который сегодня буду исполнять с оркестром на заключительном туре. Через минут десять к столику подошёл Серёжа. - Привет, Жень. Ты сегодня прям светишься, - он сел напротив меня. - Привет, Серёж. У меня сегодня отличное настроение. - Это хорошо. Готова к выступлению? - Да, я в полной готовности. Хочу, чтобы всё поскорее закончилось – я уже устала от такой нагрузки. - Я уверен, что всё пройдёт отлично, - повисла пауза, которая меня начала немного беспокоить. Серёжа выглядел немного нервным. Я почему-то тоже начала нервничать. - Так, что за срочная встреча? Что-то случилось? - Да...Я не мог больше откладывать этот разговор, как бы этого ни хотел. Без всяких прелюдий. Просто выложу всё как есть. - Разговор о чём? – я сильно напряглась. Кажется, эта встреча не сулит ничего хорошего. - Жень, мне нужно кое-что тебе сказать. Я знаю, что зашло всё слишком далеко. Но тем не менее…В общем, я тебе изменил. - Сначала я подумала, что это неудачная шутка. Но он меня уверял в обратном. Встречаться с ней он начал после окончания второго курса, если, конечно, верить его словам. Иногда я замечала в его поведении что-то странное, было чувство, что произошло то, чего я не увидела. Но я не заостряла на этом внимание, потому что доверяла и знала, что если что-то пойдёт не так, мы обязательно поговорим об этом, спокойно обсудим. Короче, с этим признанием всё и закончилось. Я сняла кольцо, оставила ему и ушла на репетицию. Весь прогон я была будто вдали от всех, несмотря на то, что меня окружали оркестранты, дирижёр, Шеф. Вокруг разговаривают, смеются, обсуждают, а я сижу с ножом в сердце и истекаю кровью, но никто не видит и не понимает. За несколько минут до выхода на сцену мне стало ещё хуже, я вообще не понимала, как появляться перед жюри и зрителями и полчаса играть без остановки. Мне казалось, что я просто посреди концерта упаду в обморок. Всё выступление я играла с затуманенным разумом. И, разумеется, отыграла плохо, настолько, что была готова расплакаться прямо после финальных аккордов. Яковлев был просто в ярости. И это я поняла, как только зашла за кулисы и увидела его. - После завершения конкурса жду Вас в пятой аудитории, Евгения. - Меня ждала очень длинная лекция. Он готовил меня больше года к этому конкурсу. Мы собирали портфолио, ездили на другие конкурсы, в том числе международные, допоздна сидели в консерватории каждую неделю, без конца репетировали. И после всего этого я заняла десятое место, потому что позволила себе вынести лишние эмоции на сцену. - Так профессиональные музыканты не играют, так играют в подземных переходах. Вы прошли отборочный, первый и второй туры. А сегодня-то что случилось? Такое исполнение неприемлемо для студентов нашей консерватории. Если Вы сюда каким-то образом попали, значит нужно работать. Каждый день. Никто не позволяет себе так играть на концертах, конкурсах. Даже самые престижные и уважаемые музыканты. Но Вы почему-то решили наплевать на это и на то, чему я Вас учил. Вбейте себе в голову Евгения: Вы выходите на сцену, чтобы показать свой профессионализм, если его у Вас нет – вон. Публика не терпит фальша и слабостей, что говорить про жюри! Завтра гала-концерт, нужно будет прийти, там будут все участники конкурса. Послезавтра жду Вас в консерватории на специальности. Свободны. - Самое обидное, что у меня даже не было времени нормально всё это пережить – поплакать, пострадать, закрыться дома и никуда не выходить. Единственное, что я потом сделала – рассказала всё Лере. И вот, во время нашей недавней встречи он пожелал мне того же предательства. Я бы хотела сказать, что меня это ничуть не задело, но, в таком случае, я солгу. - Боже, Женя, мне так жаль. Этот человек не стоит ни твоего внимания, ни твоих слёз. Я уверен, что ему это всё вернулось обратно. - Так и есть. Мне знакомая с Гнесинки рассказала, что его отчислили этим летом. Зная то, как он держался за это место и как важен ему был статус обучающегося в престижном заведении, где преподают лучшие профессора, могу сказать, что он получил по заслугам. Меня это отчасти успокаивает. - Я рад это слышать. Жень, спасибо, что ты доверилась мне и рассказала эту историю. Не представляю, как тяжело всё держать в себе. Ты невероятно сильная, пианистка. Обнимашки? – Саша раскрыл руки для объятий. - Обнимашки, - я изо всех сил пытаюсь улыбнуться и обнимаю Сашку, вытирая ладонью проступившие слёзы. – Саш, можно я у тебя останусь ночевать? Не хочу возвращаться домой. - Да, конечно. Даже не спрашивай. Вся квартира в твоём распоряжении. - Спасибо, Саш. Правда, огромное тебе спасибо. - Жень, для тебя всё, что угодно. Кстати, ты говорила, что мама с папой завтра приезжают. Давай вместе на моей машине встретим их, а потом я вас до твоей квартиры довезу? - Это удобно? - Конечно. У меня завтра никаких дел нет, так что без проблем. - Хорошо. Спасибо. Ты как всегда меня выручаешь. Мы ещё немного посидели на кухне за разговорами. Саша накормил меня своей фирменной пастой. После мы посмотрели по телевизору боевик с Джеки Чаном и, расстелив постель для Саши в спальне, для меня в зале, легли спать.