Река наслаждения или первый сюрприз Аккыз для Батуги

Руки Батуги путешествовали по телу Аккыз. Как бегущие ночные облака то скрывают Луну, то открывают ее лик, так и шелковые складки платья играли с Батугой: приоткрывали совершенные части тела жены, а потом полностью прятали их. Ему нравилась эта игра. Шея, грудь, изгибы спины, бедра, ноги, лодыжки, снова бедра… Батуга мысленно славил Тенгри за исцеление, благодарил за дар касаться любимой обеими руками. И от того, с каким почитанием Батуга примет этот дар — Тенгри либо дальше позволит Батуге ласкать жену, либо смирит их пыл и принудит отдаться покою. Батуга с благоговением гладил горячими ладонями Аккыз, изучая каждый изгиб тела любимой. Не оставив ни единого участка шеи Аккыз без поцелуя, Батуга переключился на пылающее ухо жены и начал слегка покусывать нежную мочку. Аккыз закрыла глаза и отдалась течению реки блаженства, в которой оказалась. Дыхание Батуги обжигало ее шею, борода игриво щекотала кожу, заставляя еще острее чувствовать малейшие прикосновения. Руками она крепко держалась за мужа: как во всем он был ее опорой и поддержкой, так и в новых для молодоженов любовных играх Аккыз смело доверилась Батуге. Инстинкты направляли его руки, жаждущие почувствовать каждую клеточку любимой женщины, а нетерпеливым, пересохшим от страсти губам, подсказывали еще не тронутые поцелуем места на ее теле. Когда Батуга легко прикусил мочку уха Аккыз, от удивления она раскрыла губы и глубоко вдохнула. До этого момента Аккыз считала уши не особо чувствительным органом как, например, нос. Батуга снова удивлял и открывал Аккыз ее же тело. Он нежно поцеловал мочку, а потом снова прикусил. Дрожь, начавшаяся от этого игривого поцелуя, захватила Аккыз целиком. Она выгнулась, еще сильнее прижимаясь к любимому мужчине. Батуга, умело читавший не только мысли жены, но и язык ее тела, понял, что пришла пора быть настойчивее. Оторвавшись от ушка Аккыз, Батуга, потемневшими от страсти глазами, разглядывал лицо своей Луноликой. Аккыз, тут же ощутив нехватку губ любимого, посмотрела на него в ответ. Ее глаза блестели, как ночная водная рябь под лунным светом. Секунду они, словно впервые, смотрели друг на друга. Аккыз знала Батугу маленьким мальчиком, отважным и преданным Неполноценным Тегином с большим сердцем, позже — они соединили судьбы, крепко полюбили. Любовь наполнила их сердца и открыла страстного, пылкого мужчину в Батуге и готовую полностью отдаться любимому — женщину в Аккыз. И вот сейчас, оба любовника изучали друг друга, вместе сочиняли язык, понятный только им. Черные, бездонные глаза Батуги поглощали Аккыз, гипнотизировали. В них хотелось утонуть, забыться навсегда. Аккыз не видела перед собой ничего, кроме глубоких глаз — озер супруга. В горле пересохло: она облизнула губы, в надежде хоть так утолить эту жажду. Батуга тут же перевел взгляд на пухлые губы Аккыз, замер на миг, а после стремительно припал к ним в страстном поцелуе. Почти забывая дышать, Аккыз и Батуга растворялись друг в друге, растворялись в поцелуе. Сухие губы обжигали: казалось, что даже воздух в покоях стал настолько горячим, что сделай вдох — это не спасет от агонии. Батуга провел влажным языком по губам Аккыз, желая помочь любимой справиться с этой сладостной мукой. Снова он удивил ее! Они и прежде целовались, но никогда еще Аккыз не чувствовала на своих губах язык Батуги. Это было так… Волнующе. Аккыз, вдохнув трепещущей грудью, чуть сильнее приоткрыла рот и прикоснулась языком к губам Батуги в ответ. Батуга, улыбнувшись уголком рта смелой страсти своей любимой, и, прерываясь на легкие касания языком ее губ, прошептал: — Аккыз… Обязан предупредить… Ты убиваешь меня без меча… Понимаешь? Я, кажется, стану первым Ябгу, умершим от ласк жены… Он не дал ей ответить. Вместо этого Батуга проник языком в рот Аккыз, слегка обвел им ее язык и сразу отступил. Инстинкт подсказывал Батуге, что все новое следует пробовать неспешно, легко, словно играя. Батуга с большим усилием приоткрыл глаза, чтобы увидеть реакцию любимой на новую игру. Тут же почувствовав, что мучительно сладостная ласка прекратилась, Аккыз открыла глаза. Она не хотела останавливаться ни на мгновение, зачем Батуга снова играет с ней? — Мой Ябгу. У тебя есть вторая возможность умереть от рук жены — если ты будешь вот так прекращать ласкать меня. Батуга с благоговением посмотрел в глаза Аккыз. Вот она, его жена: живительный поток и бурлящий вулкан. Она нуждалась в нем, нуждалась в его ласках, прикосновениях и смело говорила об этом. Разве может женщина еще больше восхищать мужчину? Его Аккыз может. Послав к Эрлик Хану всю осторожность и предыдущую неспешность, Батуга закрыл глаза и отдался внутреннему бушующему потоку. Он страстно целовал Аккыз: захватывал ее губы властно, отчаянно, с дикой жаждой. Батуга посасывал ее язык и губы, неистово целуя снова и снова. — Батуга… Батуга… — едва владея голосом, прошептала Аккыз, — Теперь я вынуждена просить пощады. Когда ты так целуешь меня, я забываю дышать. Губы Аккыз набухли от поцелуев. Из-под полуприкрытых век, затуманенным взглядом она посмотрела на Батугу. Ее возлюбленный супруг, казалось, потерял ощущение реальности. Батуга, волевым усилием открыв глаза, увидел влажные, распухшие губы Аккыз. — Аккыз, я… Прости, рядом с тобой я теряю контроль. Впервые в жизни я боюсь, что мой разум может и правда покинуть меня. Я буду нежен, обещаю. Батуга, дав передышку губам Аккыз, мягко поцеловал шею рядом с мочкой уха. Аккыз сделала короткий, глубокий вдох. Батуга проложил легкими поцелуями дорожку от ее ушка до ключицы. Вдруг, нежность сменилась страстью, и Батуга проскользил языком по шее обратно, наверх, к чувствительному местечку рядом с мочкой. Аккыз думала, что покончив с поцелуями в губы, она вернется из забытья, но жестоко ошиблась. Горячий, влажный язык ее мужчины, что неспешно ласкал ее шею, оказался еще большей пыткой. Не желая дальше терпеть эти муки, Аккыз вцепилась в ворот халата Батуги и решительно потянула его вниз. Ей хотелось в ответ дарить такие же безумные ласки Батуге: гладить его шею, целовать. Сколько пришлось пережить половинке ее судьбы! Сколько раз обещающая смерть тетива касалась шеи любимого, оставляя на ней след. При этой мысли сердце Аккыз болезненно сжалось: больше никогда, никому она не позволит даже прикоснуться к Батуге. Руки Аккыз уверенно стянули халат с Батуги, отбросив его сразу же в сторону, а губами она потянулась к пульсирующей венке на шее любимого. Она нежно обняла одной рукой Батугу за шею, одновременно целуя ее, а второй ухватилась за его плечо. Батуга не помнил себя от наслаждения. С каждым поцелуем Аккыз, раны его прошлого затягивались. «Я даже благодарен этим попыткам задушить меня, — иронично подумал Батуга, — Вы привели ко мне самую яркую звезду на небе, что освещает мне путь даже в кромешной тьме». Пока его Звезда дарила всю свою нежность шее и плечам Батуги, он окончательно освободил ее пылающее страстью тело от платья. — Ты сама Жизнь, Аккыз, — с восхищением смотря на жену широко открытыми глазами, прошептал Батуга, — я и до свадьбы знал, что меня полюбила прекраснейшая женщина в мире, но сейчас… Твое тело, Аккыз, твоя кожа, твой запах… Батуга гладил Аккыз по спине, зарывался в волосы, ласкал ее стан. Подарить любовь всему ее совершенному телу, поцеловать каждое потаенное местечко… Вот о чем мечтал Батуга. Желая прикосновениями, поцелуями выразить ту безграничную любовь, что переполняла его, Батуга аккуратно, легко поцеловал по очереди каждый сосок Аккыз. Едва он касался их, Аккыз мгновенно выгибалась, словно желая еще больше отдать себя этим поцелуям. Из ее губ вырвался тихий стон, а ногти сильнее впились в кожу Батуги. — Мой Ябгу, я… Что ты делаешь со мной? Если бы я сама не готовила щербет к твоему приходу, то решила бы, что ты подмешал в него особые расслабляющие травы… Я не понимаю, что со мной происходит… Что происходит с моим телом? — То же, что и с моим телом, Аккыз. С нашими телами. Едины не только наши сердца и судьбы, мы с тобой — одно целое. И наши тела тоже хотят соединиться. Сказав это, Батуга со страстью припал к затвердевшим соскам своей любимой. Он обводил их языком, покусывал, целовал. Аккыз дрожала, ее стоны становились громче. Отдавшись страстному порыву, она так крепко прижалась бедрами к Батуге, что наконец почувствовала, насколько он напряжен. Она поразилась, как же ему так долго удается сдерживать свою мужскую сущность. Хотя кому, как не Батуге, уметь ждать и растягивать удовольствие… «Это все ради меня, — подумала Аккыз, — ради меня он терпит, ждет, пока я буду готова отдаться ему. Но ведь я готова всегда быть с тобой, любимый». Аккыз положила обе ладони на лицо Батуги, аккуратно приподняла его голову, оторвав от своей груди, и посмотрела в обезумевшие от страсти глаза своего Волка. — Батуга, я больше не могу. Я не столь терпелива, как ты. Я хочу чувствовать тебя всей кожей, всем телом, хочу прижаться к тебе… Положи конец моим мукам, прошу. Улыбнувшись уголком рта, чуть склонив голову набок, словно в знак верности и облизнув губы, Батуга ответил: — Ваш приказ будет немедленно исполнен. Наилучшим образом. Бережно поддерживая Аккыз за спину, Батуга привстал и аккуратно уложил ее у огня. Мягкие шкуры приняли Аккыз в свои объятия, а блики пламени отбрасывали на обнаженное тело причудливые тени. Волосы растрепались, что добавляло ее виду той соблазнительной дикости, которую так любил Батуга. Его Аккыз, его Лапа: неистовая воительница и до боли в чреслах желанная жена лежала перед ним и манила первозданный красотой. Батуга, не сводя глаз с любимой, быстрым движением снял с себя последнее одеяние, что оставалось преградой между ними. Наконец, обнаженный, он навис над Аккыз, постепенно опускаясь на нее всем телом. Аккыз была права, Батуга едва сдерживал себя. С момента, как он начал причесывать ее, как только ощутил аромат ее кожи — он хотел ее. Хотел сорвать платье, зарыться руками в обожаемые волосы, одарить поцелуями ее всю: от сладких от ягодного сока манящих губ до кончиков любимых пальцев. Он хотел ее так неистово и отчаянно, что порой пугался своей пылкости. Поэтому он не спешил. Батуга хотел, чтобы Аккыз почувствовала тоже самое, что и он. Почувствовала бурлящий поток страсти, что бежит по венам в моменты, когда они наедине. И Аккыз почувствовала. Она тоже больше не могла себя сдерживать, ее тело изнывало, низ живота сводило от желания. Аккыз обняла обеими руками Батугу и прижала к себе. Его разгоряченное обнаженное тело, которое она, наконец, чувствует всей кожей, его глаза, что с такой любовью и обожанием сейчас смотрят на нее. Ее Батуга. Справедливый и преданный своему народу правитель, будущий Великий Каган. Она восхищалась Батугой, его умом, смелостью и чистым сердцем. Восхищалась всегда, даже когда почти никто вокруг не верил в него. Аккыз любила Батугу так сильно, что порой ей казалось, так любить невозможно, что эта любовь — наваждение. Аккыз подалась вперед и поцеловала Батугу чувственно, нежно, но одновременно страстно и самоотверженно. Она гладила его волосы, плечи, спину. Через поцелуй Аккыз старалась передать всю переполняющую ее любовь. Спустя время, оторвавшись от родных и любимых губ Батуги, с довольной улыбкой на лице, полным истомы, Аккыз произнесла: — Мой Батуга, я люблю тебя, знай это. Люблю все, что мы делали и делаем вместе — это тоже знай. — И я люблю тебя, Аккыз. А то, что мы сейчас делаем вместе — особенно люблю. Батуга одной рукой завел руки Аккыз ей за голову, второй аккуратно сначала приподнял ее за ягодицы, после притянул к себе и, прошептав снова «Я люблю тебя», вошел в нее. Даря любимой желанное освобождение, сперва неспешно, затем постепенно увеличивая темп, входил в нее и отступал, чтобы с каждым новом движением глубже погрузить их обоих в пучину блаженства. Аккыз вскрикивала от наслаждения долгожданным воссоединением с любимым. Она чувствует его внутри, его пыл, жар, его страсть. Узел, что скручивал ее жаждущее любимого мужчину женское естество, постепенно ослабевал, словно распутывался, уступая место нарастающему чувству наполненности жизнью, которое ощущаешь, когда безгранично и безмерно счастлив. *** Переплетение пальцев рук, нежные и страстные поцелуи, слова любви… Танец тел, ставших единым целым… Танец потока реки наслаждения, что в своем истоке сначала походит на резвый ручей, бегущий по цветущим холмам. А после, вобрав в себя силы и смелости — превращается в бурлящую горную реку, чей поток в миг унесет тебя, собьет с ног. И ты соглашаешься на эти повороты, на это петляющее русло: тебя швыряет от края до края, захлестывает водой с головой так, что порой трудно дышать. Ты борешься с этой стихией, пытаешься понять ее, а потом, осознав, что борясь с ней, не победишь — отдаешься ее течению. И бурные воды несут тебя, несут к самому краю, туда, где вода находит, наконец, свое освобождение. Бурлящая река доходит до обрыва, и тысячи капель с шумом падают вниз, и ты падаешь вместе с ними. Падаешь, но ты не боишься смерти, потому что знаешь — Река Наслаждения освободит, исцелит и подарит невероятное, запредельное и всеобъемлющее чувство, что называют счастьем любить и быть любимым.