Большой праздник знаний.

Часть десятая. Прости мне, северный олень! В городе дождливый серый день, Проскакал по городу олень... Из песни. Вместо эпиграфа... А - алень! Словечко из сленгового жаргона. Иногда используется, как ругательное... Вместо второго эпиграфа... Еще вчера мы обсуждали с ребенком, как же сложно нам было учиться в школе. Потому что семейное образование совсем разрешило и школе, и государству, отстраниться от воспитания и образования ребенка. Не выплачивало за каторжный труд вне стен школы ни копейки. И ничем не помогало родителю. Завуч школы, куда меня вместе с ребенком прикрепили после расширенного заседания при Министерстве образования Овской области. А на этом заседании долго уговаривалили, всем расширенным заседанием, согласиться и продолжать заниматься индивидуальным образованием своего ребенка. И в самом деле, при индивидуальной форме обучения, от меня не требовалось почти ничего! Только помыть полы перед приходом очередной учительницы. Потому что старые, изношенные и шероховатые полы нашего дома - квартиры выглядели чистыми только лишь первые полчаса после помывки. А любая половая краска на этих щербатых полах выглядела яркой и сияющей, пока полы были влажными и не успевали до конца высохнуть! Итак, я к нужному времени успевала до влажного блеска намыть полы, выставить вазу с конфетами и печеньем, приготовить обычный конфетно - печеньевый подарочек учительнице и садилась ждать. Учительница приходила в этот день или не приходила. Тогда я продолжала ждать следующего индивидуального занятия с учительницей и понимать: - Учителя тоже люди! У них могут и должны быть свои жизненные проблемы и трудности. Эти проблемы учителям тоже надо вовремя решать. А у нас с ребёнком время ещё есть. Его до конца четверти ( полугодия) ещё очень много! И допонималась я до того, что подписывала в конце четверти, полугодия, школьного года, дневник посещений моего ребёнка на дому для каждой учительницы, за всё пропущенное учителями время и занятия разом потому, что каждая из них, наших школьных, индивидуальных, учительниц, глядела на меня умоляющими глазками милого котика. И отказаться подписать дневник посещений было совсем нельзя, чтобы окончательно не испортить на весь следующий школьный год отношения!... И доучились мы всем индивидуальным обучением ребенка до того, что в конце первого полугодия своего третьего класса, ребенок и ученик абсолютно не умел читать, писать, считать! Теперь я стояла совсем одна против семи - восьми, даже не человек, а Важных Начальственных Дам, всего Расширенного Министерского Заседания. Упрямо не соглашалась я оставаться на индивидуальном обучении, потому что, как тем двадцати шести Бакинским и Революционным Комиссарам, отступать мне было некуда! Как их, этих Героических Комиссаров, привели в Революцию, забота о благе и счастье народа, так и меня довели до моего состояния (противостояния?...), забота о счастье, будущем счастье и достойном образовании моего ребенка! Я робко говорила, что ребенок не умеет совсем ничего! А должен в третьем классе уже не только цифры разбирать, но и знать таблицу умножения! Меня упрямо не слышали! Бакинских комиссаров угрожали вместе с баржо́й притопить. А у меня собирались отобрать школьно - арендованный из Министерства Образования компьютер, потому что семейникам никакие льготы от государства не положены! Я не сдавалась: - Забирайте ваш компьютер! Все равно никакие учителя работать на нём не умеют и не могут! Ну, его совсем, компьютер ваш, ни к чему не пригодный! В конце - концов, Бакинских комиссаров погубили всех. А меня перевели на семейное образование и лишили. Не компьютера, но очень важного приложения к компьютеру, лишили нашу семью всего школьного интернет. Ушла вся сеть. Отрезали финансирование интернета. Без финансирования потихоньку придёт в упадок вся выделенная специально под обучение ребенка проводная, только лишь к нам, одним концом, через полгорода дотянутая выделенная связь. И будет вечно в тумбочке пылиться невостребованный более никем ретранслятор, маленькая плоская коробочка, а также модем или роутер!... Тогда я не знала об этом. И выходила взмыленная, как лошадь после па́хоты целины или дернового, крепкого от корней всех трав, луга. И отдувалась, отпыхивалась, не думая, что дешево по сравнению со всеми двадцатью шестью революционными бакинскими комиссарами отделалась! Их утопили сразу, всех! А меня с моим дитем будут постепенно подтапливать все последующие годы семейного обучения!… Но я тогда тоже ничего еще не знала об этом! Завуч школы, куда меня вместе с ребенком прикрепили после расширенного заседания при Министерстве образования Овской области, выдавала мне, как заправскому и опытному, то есть, пу́тному педагогу, планы, графики, поуро́чные механизмы с распечатками помину́тными и поча́совыми. Учебников для школьного образования, для третьего класса школы мне не давали. Библиотека была закрыта. Тогда я ещё не знала, что она будет закрыта для меня и моего ребенка все пять лет полноценного семейного обучения! - Это ещё очень хорошо, - говорила мне завуч, авторитетная и важная, - что никто пока не заставляет вас, вместе с ребенком, оплачивать экзамены и зачеты. Госдума только обсуждала, но закон такой, о платной сдаче всех зачётов на семейном образовании, для родителей, пока ещё не приняла! Мы принимаем у вас все контрольные и промежуточные испытания совсем бесплатно! А могли бы брать за них деньги! Я пожимала плечами. Мне тоже не платили за обучение моего ребёнка. И не обещали заплатить ни копейки! Никто, ни разу, не посмотрел на проблемы моего ребенка внимательно или затнтересованно. Разговор с завучем школы происходил восемнадцатого марта. Переводные контрольные испытания в четвертый класс должны были состояться в конце мая. Вся официальная педагогика настойчиво и ласково обступала плотно меня, окружала ненавязчиво педагогическими терминами, издавала неспешные циркуляры, просила отличать компетентность от компетенции! Официальная педагогика и школа не торопились! Всё верно! Это ведь не у них, на их одних только ласковых (или неласковых...) руках находился ребенок, который после постоянных индивидуальных занятий в школе и дома, после трех классов - школьных лет занятий, так и не научился читать, писать, считать. Пошла я со своим учеником - семейником к логопеду, взяла справку от специалиста. Поставил логопед нам диагноз: Дисграфика и дислексика. И стала думать, как мне дальше теперь выворачиваться... За мною, как за теми двадцатью восемью героями - панфиловцами, была не осажденная врагом Москва, а мой собственный ребенок - третьеклассник, о проблемах которого, проучивши его добросовестно, три года, школа, школьная администрация, все педагоги и все образование области, предпочитали даже не догадываться...