* * *
Командир проснулся из-за настойчивого уведомления вибрирующего браслета. То был будильник, срабатывающий ежедневно в 7 утра по времени Ковчега. На браслете значилась дата – 22 апреля 2112 года. Он был приятно удивлен, что никому не понадобился по какому-нибудь очередному срочному делу. Это был редкий случай и невероятная удача. В другой ситуации он бы воспользовался затишьем и залег с любимой книгой, которую он снова начал читать, но постоянно отвлекался по рабочим делам. Однако пришлось отмести эту заманчивую мысль, поскольку командиру еще предстоял обход вверенной ему сегодня части Ковчега. Потянувшись изо всех сил и тяжело вздохнув, он встал и двинулся в сторону ванной комнаты, чтобы умыться и просто подготовиться к новому дню. Из зеркала ванной на него смотрел коротко стриженный, высокий, среднего телосложения мужчина 33 лет. Большие синяки под глазами, щетина, печальный взгляд. Среднестатистический человек, коих на корабле, вполне вероятно, половина персонала. Норман Мур мало чем отличался от остальных обитателей Ковчега, разве что должностью на корабле и любовью к атрибутике начала прошлого столетия. И комплексом человека, которому до одури хочется многое делать спустя рукава, но не позволяет совесть. Поэтому пора собираться и двигаться на обход. Как раз в это время начинаются уроки в местной школе. Да, дети на корабле тоже имеются. К счастью, не младше школьного возраста. Хотя бы тут Администрация не совершила глупостей, за что Норман уже был благодарен. Одевшись, он покинул каюту. Дверь за его спиной автоматически закрылась, о чем сообщила мелодия в электронном замке. Командир направился в отсек корабля, в котором расположилась школа. По дороге Норман встретил только суетящийся персонал, да техников, устраняющих поломку света на пересечении коридоров. До учебного отсека идти было минуты две легким прогулочным шагом. Попутно командир заглядывал в некоторые помещения повышенной важности, вроде медотсека или пункта охраны, удостоверяясь, что все в порядке и никаких жалоб нет. Так он и дошел до отсека-школы, где уже вовсю шел процесс обучения. Где-то был слышен смех детей, которых учитель пытался успокоить, дабы продолжить урок. А где-то была почти идеальная тишина, прерывающаяся только короткими диалогами между учителем и учениками. Дверь в один из кабинетов была открыта, из-за чего Норман не удержался и остановился, чтобы подслушать. – Итак, дети. Тема сегодняшнего урока — Точка Прыжка. Что такое Точка Прыжка? Обратимся к Википедии, – учительница направила пульт в руке в сторону доски, нажала кнопку и вызвала изображение со статьей, – Точка Прыжка, или же Точка Выхода — это участок космоса на краю Солнечной системы, откуда, согласно сделанным расчетам, совершить прыжок проще и безопаснее всего. Объясняется это тем, что в данной области солнечный ветер сталкивается с межзвездной средой и происходит его торможение, а затем и смешение с ней. Граница, вдоль которой уравновешивается давление солнечно ветра и межзвездной среды, носит название гелиопаузы. Согласно имеющимся данным, менее 19% пространства гелиопаузы пригодны для совершения прыжка. Автором термина «Точка Прыжка» считается Даниэлиус Сальге… Норман улыбнулся. Википедия была в числе его любимых вещей, которые дожили до нынешних времен с начала прошлого столетия. Информационный источник, который на протяжении сотни лет пополнялся людьми, стал официальной обучающей платформой по инициативе Единства. Он взглянул на детей в кабинете и понял, что им это не особо-то и интересно. Для многих из них Ковчег стал приключением, каких в истории человечества еще не бывало, а тут, оказывается, тоже нужно учиться в школе. Да и для самого Нормана это было приключением, просто он об этом не говорил и старался относиться серьезно, чтобы не упустить ничего важного и подать другим пример. В конце концов, он был одним из ответственных за весь проект. Он еще раз улыбнулся и продолжил свой обход. Командиру предстояло явиться на мостик, получить отчет от помощников и заместителей, по внутренней связи проверить, как дела у инженеров, ответственных за полет и много чего еще. День обещал быть длинным и тяжелым. Путь до мостика в привычном для Нормана темпе занимал порядка 15 минут. На его пути встречались знакомые, которые с улыбкой ему кивали. Пусть он и был в звании командира корабля, должностная инструкция не обязывала экипаж каждый раз выкрикивать военные приветствия или заниматься прочей подобной чушью. Да и сам Норман этого не любил. Увлеченный мыслями, командир не заметил на пути колесного робота-доставщика и, запнувшись, выругался. Благодаря этому он вспомнил, что есть еще одна вещь, которую командир не любил. Вещь, без которой такой огромный корабль функционировать не мог. Дроны, роботы и прочие машины, что обслуживают Ковчег. Летающие, гусеничные, рельсовые, те же колесные – какие угодно. Всех их Норман терпеть не мог. Все механизмы, действующие, как правило, по устроенной программе без контроля человека. Это бездушные машины, не способные на анализ ситуации с точки зрения человечности и морали. Они способны на строгое выполнение приказа, несмотря ни на что и не отвлекаясь ни на какие угрызения совести. Свое первое применение они нашли еще так в любимом Норманом пересечении 20-21 веков. Назначение у них было, в основном, мирное – съемка с высоты птичьего полета, работа в неподходящих для человека условиях, исследование других планет Солнечной системы и так далее, и в основном ими управлял сам человек. Но в период Третьей мировой войны, предшествующей объединению стран, дроны обрели новое назначение и стали массовым явлением. Изначально война велась, как и ранее – людьми. Затем, с течением лет, технологии адаптировались людьми и началась автоматизация военного дела. Под конец войны половина битв велась исключительно дронами и роботами обеими сторонами конфликта. Люди умирали настолько быстро, что их почти перестали бросать в бой, опасаясь потери всего состава армий. Люди в армии стали считаться крайней мерой, последней линией обороны. Машины выполняли единственный набор команд – попасть на поле боя и уничтожать. В лучшем случае они возвращались обратно в пункт сбора, где автоматизированные заводы и другие машины проводили ремонт, заправку и пополняли боеприпасы. Благо, война кончилась раньше, чем человечество погибло, оставив после себя только бездушные машины, созданные, чтобы уничтожать. Погруженный в эти мысли, Норман сам не заметил, как оказался у отсека, где располагался мостик. Дверь при его приближении автоматически открылась и его почти оглушило громким гулом персонала, который координировал работу всех систем и сотрудников Ковчега. Командир вошел на мостик, все сразу это заметили и стали вести себя чуть тише. Норман проследовал к своему месту, морально готовясь к долгой и тяжелой для него работе. Четыре часа бесконечных отчетов, докладов и сеансов связи подошли к концу. Ковчег работал, как и должен был. Согласно отчетам инженеров, в течение нескольких часов Ковчег достигнет предполагаемой точки, из которой так называемый прыжок совершить проще всего. Конечно, инженеры ничего не объясняют и от всех вопросов уклоняются. Командиру доступ ко всей технологической информации относительно корабля дается только в случае экстренной ситуации и исключительно с одобрения двух третей инженерного состава, активного на момент происшествия. Активного равно живого в данном случае. Да, даже возможные потери среди персонала принимались во внимание, поскольку никто не знал, чем закончится попытка прыжка в выбранную в качестве цели звездную систему. Пока Норман был погружен в размышления, к нему подошла журналистка – одна из пяти, отобранных для сопровождения проекта Ковчег. Командир заметил ее слишком поздно и понял, что бежать уже некуда. Он бегал от этой женщины уже полторы недели, потому что не желал давать никаких интервью, как командир корабля. Вообще в его обязанности входило участие в интервью, но Норман старательно от этой обязанности увиливал. Вести себя перед камерой он совершенно не умел и боялся ляпнуть такого, за что его выбросят за борт. Нет, он не боялся выдать какую-то тайну относительно проекта Ковчег. Он боялся понести репутационные потери, которые, как командир, не мог себе позволить. – Норман Мур, самый неуловимый человек на всем Ковчеге. Наконец я вас поймала. Из-за вашей неуловимости, Администрация скоро меня уволит, вас это не беспокоит? – грозным тоном и нахмуренным видом женщина только усиливала эффект недовольства. – Честно сказать, не сильно беспокоит. В конце концов, что с вами будет в случае увольнения? Вас выкинут на улицу? Так вроде с корабля и так никуда не деться, домой вас не отправят, – пожал плечами Норман и обернулся, услышав смех диспетчера за спиной. – Норман, домой-то, быть может, и не отправят, а вот разжаловать до уборщицы вполне могут. А мне это не по душе. Мне ближе к сердцу работа с камерой и людьми. Так что будьте добры присоединиться ко мне через пять минут в «студии», – женщина улыбнулась, затем скорчила недовольную гримасу и двинулась прочь. Норман вздохнул и сполз по креслу, осознавая неизбежность интервью. Пришлось смириться. «Студией» был специально оборудованный участок мостика, где можно было взять удачный кадр с кипящей на фоне работой диспетчеров и прочего персонала. Пока Норман медленно и неохотно подходил к этой самой студии, в голове пытался сложиться возможный диалог, к которому он хотел заранее подобрать грамотные ответы. Он постоянно, каждую свободную от работы или других дел минуту прокручивал в голове ситуации, представлял возможные для этих ситуаций диалоги и придумывал ответы на возможные вопросы. Он настолько сильно увлекся своими мыслями, что чуть не сбил с ног представителя от религиозной части ОНЗ, которого на Ковчеге все просто называли Отцом. Но отнюдь не из уважения, просто это было коротко и удобно. Отец едва удержался на ногах и резко обернулся к Норману, готовясь высказать ему все, что он думает. Осознав же, кто перед ним, он резко остыл и смерил того злобным, презрительным взглядом. – Командир, хочу вас попросить глядеть перед собой, дабы никого не покалечить. Особенно меня. Ведь я здесь, дабы исполнить священную миссию, данную мне Церковью. Я обязан направить людей на этом тяжелом пути. Но как я буду направлять их, если даже самые высокопоставленные члены команды меня не уважают и врезаются?! – перешел Отец с шипения на высокий тон. Половина мостика обернулась, другая половина просто тихо засмеялась, перешептываясь. Отец был для многих присутствующих скорее раздражающим клоуном, нежели духовным наставником. На Земле такая организация, как Церковь, не имела большого влияния в политике или просто контроле курса, которым развивалось человечество. Церковь, по сути, была одним из министерств в Администрации, которое сохранили и держали исключительно как дань традициям. К тому же, среди представителей Церкви были действительно мудрые и разумные люди, с которыми было полезно посоветоваться при принятии важных для Земли решений. Но по какой-то причине, Администрация отправила с Ковчегом, пожалуй, самого неприятного и надменного представителя. К тому же, всего одного. Ведь наверху знали из личных дел экипажа, что религиозных людей, которым требуется совет духовника, на борту очень мало, поэтому одного будет вполне достаточно. Да и, по большей части, это был просто символ. Но Отец своим назначением страшно гордился и вечно задирал нос, упрекая всех, надоедая и откровенно пытаясь насадить религию всему экипажу. – Прошу прощения, Отец, – демонстративно поклонился Норман, – я действительно задумался и вас не заметил. Мне очень жаль. То ли Отец не понял сарказма, то ли просто удивился тому, что командир не стал конфликтовать и моментально попросил прощения, но просто закрыл глаза, вздохнул и, попрощавшись, ушел прочь с мостика. Несколько членов экипажа похлопали командиру. Сам же Норман лишь усмехнулся, радуясь, что легко отделался.* * *
Норман сидел, как на иголках. Ассистенты заканчивали настраивать свет и камеры, журналистка уже сидела напротив и была готова начинать интервью. Она улыбалась, потому что наконец сможет закрыть долги перед начальством. Все интервью, отснятые на Ковчеге, как и прочие документальные материалы, отправляются и с небольшой задержкой попадают на Землю, где уже Администрация решает, что будет отредактировано и пойдет в эфир, а за что журналиста можно будет разжаловать до уборщика или работника отсека по переработке мусора и прочих отходов. Интервью с командиром Ковчега должно стать хитом и задать нужное настроение среди людей на Земле. Это поможет как спокойно продолжить устранение послевоенных последствий, что ощущались и по сей день, так и просто усилить сплоченность разных наций, относительно недавно объединенных под одним флагом. Вражда между людьми всегда остается, как и всегда остаются причины принижать соседа за его национальность, традиции или язык. С этим Администрация и старалась бороться в том числе документальными фильмами, интервью и всем остальным, что производили журналисты на борту корабля. Один из ассистентов подошел к журналистке, сообщил о готовности оборудования и ушел куда-то за спину Нормана. Журналистка выдохнула, поправила на себе одежду и повернулась к командиру. – Ну что, командир. Пора начинать. Не нервничайте так. Отвечать на мои вопросы будет гораздо проще, нежели руководить Ковчегом, – она хлопнула в ладоши, взяла из рук ассистента планшет и открыла нужный файл с заготовленным материалом. Оператор отсчитал три секунды и дал знак, что съемка началась, – приветствую, дорогие земляне. С вами я, Майя Сикора. Как и в выпуске до этого, я все еще нахожусь на борту Ковчега. Сегодня мы побеседуем с командиром Ковчега, Норманом Муром, ответственным за весь проект. Здравствуйте, Норман. – Приветствую, Майя. – произнес Норман. Он заметил, что раньше даже не знал ее имени, так старательно он избегал этого интервью. Краем глаза он заметил, как один из ассистентов запускает дрона и тот отправляется снимать виды мостика с кипящей работой. – Расскажите нам, как вам сама идея Ковчега? И как вы оцените ее исполнение? – Сама идея мне кажется правильной. Человечество справилось с внутренними распрями, объединилось ради помощи друг-другу и, я считаю, в Администрации правильно сделали, что выбрали в качестве общей цели колонизацию другой планеты. Про исполнение я могу лишь рассказать со своего места, как человека, отвечающего за экипаж, за передачу данных на Землю, за соблюдение порядка и так далее. Грубо говоря, я отвечаю за организационные и дисциплинарные моменты. Про исполнение технической же части я подробностей рассказать не могу, поскольку я получаю лишь сухие отчеты от инженерного отдела. Почти вся информация засекречена и даже мне, командиру корабля, ничего не объясняют и… – Засекреченная информация? Но какой смысл? Ведь все человечество работает сообща, врагов у нас нет, от кого секреты? – Этого я сказать не могу, потому что сам не знаю, – покачал Норман головой, – я лишь выполняю свою работу. – Хорошо, я поняла вас, – Майя кивнула и провела пальцем по экрану планшета, пролистывая на следующий вопрос, – чем вы занимаетесь помимо основных обязанностей? Я имею в виду хобби, спорт и так далее. – Спорт, конечно же, входит в мою ежедневную рутину, поскольку я должен держать себя в форме. Еще я читаю книги, слушаю музыку в свободное время. Я достаточно скучный в этом плане. Вселенную не спасаю по выходным, к сожалению, – со смешком ответил Норман. Майя улыбнулась, но никак не прокомментировала. – Тогда следующий вопрос. Какая сейчас задача стоит перед проектом? Куда мы движемся, как будем добираться до выбранной планеты и что будет, если она окажется непригодной для человека? – Ну, задача такова: добраться до примерной границы Солнечной системы, где мы должны – простите, – инженеры должны начать процесс подготовки «прыжка». Как работает этот прыжок мне неведомо. Этим занимается инженерный состав, у них свое начальство и все прошли строгий отбор. Что касается возможной непригодности, то «Корра В89С» была обнаружена в 2044 и за все время исследований был сделан вывод, что она безусловно подходит для колонизации. Так что, опираясь на выводы ученых, могу сказать, что вариант непригодности планеты исключен, – ответил на все вопросы Норман и удивился тому, что справляется, на удивление, неплохо. – Но ходит слух, что с планеты Корра В89С периодически регистрируется исходящий сигнал, который, по предварительной оценке, имеет искусственное происхождение. Вам что-нибудь об этом известно? – Ну, – Норман замялся, потому что слышал эти слухи. Даже получал подобную информацию от доверенных людей в Администрации, но не знал, может ли он об этом говорить всерьез, как официальное лицо, – Я слышал об этом, но никакой уверенности у меня нет. В конце концов, никаких официальных заявлений не звучало, следовательно, об этом нет смысла беспокоиться, я считаю. – Я вас услышала. Следующий вопрос... Далее последовала еще череда вопросов о подчиненных командира, детях на борту, устройстве ферм, за счет которых кормился весь Ковчег и еще много о чем. Примерно через час Норман начал понимать, что теперь он не справляется и сильно устает. Он не привык давать столько ответов на вопросы в устном виде под прицелом камер и хитрых глаз Майи Сикоры. Обычно все развернутые ответы отправляются начальству в письменном виде, с редкими сеансами видеосвязи. Очень редкими. Однако ему повезло. Майя заметила, что Норман вымотался отвечать на ее вопросы и объявила перерыв на час. Командир выдохнул и поблагодарил ее, получив в ответ лишь улыбку журналистки. Норман пошел к столику, на котором стояло несколько бутылок воды. Взяв одну и отпив из нее, командир шумно вздохнул. Ему пришла мысль, что теперь, когда он сдался для одного интервью, от следующих отвертеться у него уже вряд ли выйдет. За этими мыслями он не сразу обратил внимание, что на мостике стало шумно. Все присутствующие забегали, начали повышать голос, создавая ощущение паники. Но, быстро оценив ситуацию, Норман понял, что это была не паника. Просто от инженерного отдела поступил сигнал. Сигналом была информация о том, что, по их расчетам, Ковчег достиг нужной точки, из которой должен быть совершен прыжок. Сейчас данные сверялись с мостиком, из-за чего и началась суета. Один из заместителей окликнул командира, прося подойти. Норман обернулся к Майе и развел руками, стараясь не выдать своей радости, ведь если повезет, сверка данных затянется и сегодня он отвертится от продолжения интервью. Майя вздохнула, махнула рукой и дала команду к отправке отснятого материала на Землю. Ассистенты сразу сели за компьютеры, собирая весь материал в один архив. Норман едва ли не бегом двинулся к своему месту на мостике. Торопился он не только от радости, но и от чувства ответственности, потому что приближался самый важный на данном этапе момент, за который он в ответе. Ему предстояло успешно скоординировать действия всего экипажа, чтобы прыжок прошел по плану. Проблема была лишь в том, что он не знал, как это делается. Тренировок никаких не было, испытания тоже не проводились, потому не ясно, как вообще будет проходить процесс прыжка. Инженеры, условно, запустят движки и скорректируют курс. А дальше-то что? Не ясно. Оставалось только молиться звездам. Следующие два часа прошли в бесконечных сверках данных с инженерным отсеком. Командир в этом процессе вовсе не участвовал, поскольку все проходило достаточно гладко. Обычно в любой современной технике все данные уже выводятся на экраны, расположенные на мостике, где экипаж уже и анализирует всю информацию. Но, опять же, в виду секретности, данные передавались самими инженерами по внутренней корабельной связи. Из-за этого процесс затягивался и весь задействованный состав нервничал, уставал и откровенно злился. Ближе к концу всей процедуры сверки данных, по инструкции последовал приказ от командира об отключении гипердвигателей на корме, за счет которых ковчег и добирался до края системы. За этим следовало перераспределение ресурсов для включения передних движков, чтобы обеспечить максимальное снижение скорости, а в идеале и полную остановку – инструкция допускала оба варианта. Параллельно с этим объявлялась подготовка к прыжку для экипажа, что означало следующее – каждый член экипажа, вне зависимости от его занятости, кроме некоторых исключений, должен был бросить все дела и найти панель для вызова «поручней», как их называл экипаж. Поручни были оснащены, сидениями, ремнями, подушками, кислородными масками, кнопкой вызова помощи и еще несколькими функциями, необходимыми для разных категорий экипажа. Это было мерой предосторожности, поскольку не было ясно, как поведет себя человеческое тело во время прыжка. Полной остановки достичь не удалось и, совместно с инженерным отсеком, было принято решение запустить процедуру запуска прыжка, не дожидаясь остановки. Дождавшись, пока скорость Ковчега снизится до максимально безопасного значения, Норман начал готовиться к инициации прыжка. – Инженерный отсек, говорит командир Норман Мур. Мы готовы дать разрешение на прыжок, – передал он по внутренней связи через наушник. – Командир, на связи главный инженер Айке Бах, все системы готовы. Ждем вашего приказа, – ответил на том конце полный волнения голос. – Вас понял, даю приказ об инициации прыжка. На подготовку экипажа пятнадцать минут. – Есть, командир, – коротко ответили Норману и связь отключилась. Норман развернулся на своем кресле так, чтобы взглядом охватить побольше экипажа на мостике. Комбинацией нажатий на браслете включил громкую связь, транслируемую на весь Ковчег и произнес в наушник предупреждение. – Экипаж, дорогие коллеги. Через пятнадцать минут ожидается прыжок. Просьба всех не пристегнувшихся поторопиться. Задерживать прыжок инструкция запрещает, – строго произнес Норман, хотя в голове крутилась шуточная фраза: «кто не пристегнется – больше в космос не полетит». Командир развернулся к мониторам и носовому обзорному иллюминатору. На одних мониторах выводились данные с разных систем, к которым мостик имел доступ, а на других выводилось изображение с камер, расположенных на корпусе корабля так, чтобы не оставалось слепых зон. Теперь инструкция указывала закрыть все обзорные иллюминаторы на корабле, поскольку еще не было изучено, какое влияние на них может оказать прыжок. Когда на иллюминаторы был опущен железный занавес, а от диспетчеров на мостике начали поступать приказы о готовности каждого из отсеков Ковчега, по спине Нормана пробежал холодок и он начал нервничать. Чем дольше шла подготовка, тем больше неприятных мыслей посещали голову командира. Весь проект Ковчег был экспериментом, но с большим количеством задействованного персонала. Это все живые люди. И их просто бросили в неизвестность, не имея абсолютной уверенности, что все сработает. Тут же в голову командира попала мысль, что не обязательно все так, как говорит Администрация. Возможно, в каких-то личных целях, руководство утаивает, что все было изучено и протестировано. Эта мысль сильно успокоила Нормана, хоть и не имела подтверждения. В любом случае он решил для себя, что лучше будет разбираться с последствиями, нежели станет трястись и не находить себе места из-за возможных проблем, которые, быть может и вовсе не появятся. В конце концов не обязательно все должно пойти не по плану. По крайней мере он так старался себя успокаивать. Тут в наушнике раздался сигнал и Норман ответил на вызов. – Командир, это Айке Бах. Мы готовы. – Хорошо, начинайте, – приказал Норман и через панель управления кресла включил безопасный режим. Кресло опустилось ближе к полу и зафиксировалось дополнительными скобами. На главном экране, что образовался на месте закрытого обзорного носового иллюминатора, появились переворачивающиеся песочные часы. Спустя несколько секунд начался отсчет. До прыжка осталось меньше минуты. И тут позади Нормана раздался звук открывающихся дверей. Сперва он выпучил глаза, а затем ему пришлось выворачивать себе шею, чтобы обернуться и понять, кто стал причиной этого звука. Это был Отец. Он смотрел на командира испуганными глазами. – Командир, я обежал почти весь корабль, но не нашел свободных поручней… Норман не заметил, как у него непроизвольно отвисла челюсть и брови поползли вверх. Он повернул голову обратно на таймер и увидел, что осталось пять секунд. Так он и замер в ожидании неизбежного. В повисшей тишине раздался крик Отца и погас свет.***
Когда свет снова включился и крик Отца стих, Норман едва заставил себя повернуть голову к источнику крика. У командира снова отвисла челюсть, когда он увидел Отца, стоявшего как ни в чем не бывало, только согнувшегося и закрывшего голову руками. Норман окликнул Отца. Тот дернулся, убрал руки и поднял голову. Как-то по-актерски ощупал себя сверху-донизу, после чего отошел назад к стене и сполз по ней на пол. Он снова закрыл голову руками. Норман же почему-то вдруг осмелел и, не задумываясь, отстегнул ремни безопасности, после чего поднялся на ноги под немые взгляды экипажа мостика. Поняв, что вселенная не собирается размазать его по стене, у которой почти лежал священник, командир вздохнул и пошел к пострадавшему. Члены экипажа постепенно начали отстегиваться, следуя примеру командира. Однако же некоторые не смогли пересилить себя и остались сидеть на своих местах, не отстегивая ремней. Многие начали возвращаться к своим обязанностям, выходя на связь с остальными членами экипажа и проверяя получаемые данные корабля. Поняв, что Отец хотя бы с виду в порядке, он поднял удачливого слугу Божьего и стал ему опорой. Командир решил, что лучше будет дотащить бедолагу до медпункта и оставить его там на попечительство медиков. Двери автоматически распахнулись, и они медленными шагами двинулись по коридорам. Периодически они натыкались на ряды поручней с пристегнутым экипажем. В первую такую встречу Норман сообразил, что не сообщил по громкой связи о завершении прыжка и не позволил всем отстегнуться. Поэтому ему пришлось каждому пристегнутому говорить, что опасность миновала и можно вернуться к своим обязанностям. Норман прошел мимо своей каюты и поймал себя на мысли, что не отказался бы сейчас запереться там с книжкой. Тяжело вздохнув и проводив дверь в каюту взглядом, он потащил Отца дальше по коридору, где уже виднелась вывеска медпункта. В этой части коридора персонал отстегнулся самостоятельно. Видимо, им уже передали, что опасности в этом нет. Дверь в медпункт открылась и на Нормана с Отцом, что до сих пор был в полуобморочном состоянии, уставились две пары изумленных глаз, прикованных к поручням. – Командир, я все понимаю, Отец не самый приятный и самый проблемный человек на корабле, – прервал молчание главврач Генри Рукс, – но все-таки не стоило так с ним поступать… – Очень смешно, Генри. Я рад, что твое чувство юмора пережило прыжок, но лучше отстегнись и помоги, будь другом. – Мы уже закончили прыжок? – с удивлением спросил Генри, отстегиваясь от поручней. – Как-то мы быстро. Расчетное время путешествия ведь 28 минут. Генри подхватил Отца и помог Норману уложить того на кушетку. Второй медик начал суетиться около новоиспеченного больного. – Нет, еще не закончили, – выдохнул Норман и упал на стул от усталости, поскольку Отец оказался гораздо тяжелее, чем казался. – Как не закончили? А почему тогда Отец и вы отстегнулись? Это же не безопасно… – Проблема в том, что наш дорогой Отец и не пристегивался вовсе. Он не смог найти свободные поручни на всем корабле. Он забежал на мостик перед самым прыжком и едва не свел меня с ума. А когда он понял, что цел, то без сил упал и мне пришлось тащить его сюда, – поведал Норман и вспомнил, что должен сообщить всему экипажу о том, что можно уже отстегнуться от поручней. – Говорит командир Норман Мур. Опытным путем установлено, что отстегиваться во время прыжка безопасно. Так что даю разрешение на возвращение к своим обязанностям. Конец связи. Главврач рассмеялся и даже прослезился от восторга. – Потрясающе. Вот уж действительно самый проблемный человек, – сквозь смех едва произнес Генри, после чего резко успокоился и замолк. – Погоди, в каком смысле не смог найти свободные поручни? Я же помню инструктаж, где говорилось, что количества поручней на корабле достаточно для всех членов экипажа. – Я тоже помню, что поручней должно хватать на всех, но Отца этот инструктаж не касался, судя по всему. Ладно, неважно. Главное, что все живы. А теперь я пойду, на мостике запрошу информацию по задействованным перед прыжком поручням. До встречи. И не забудь сообщить, что с Отцом и как скоро он встанет на ноги. Я не думаю, что он кому-то понадобится, но хотелось бы быть спокойным за него. Генри махнул командиру на прощание и тот вышел из медпункта. Норман двинулся в сторону мостика и прокручивал в голове варианты, объясняющие, как отец умудрился не найти свободные поручни. Большинство поручней вообще закреплены за конкретными людьми вблизи их рабочих мест и путаницы возникнуть не могло. По крайней мере в теории. Погруженный в эти мысли он не заметил, как пришел к дверям на мостик. Механизм распахнул железные пластины, и он вошел внутрь. Внутри все было почти, как и ранее. Разве что число тех, кто побоялся отстегнуться, уменьшилось. Норман подошел к своему креслу и приземлился в него, после чего вывел из безопасного режима. Кресло избавилось от дополнительных скоб и поднялось на привычную высоту. Командир махнул рукой одному из заместителей, подзывая к себе. Он попросил своего зама найти информацию о задействованных поручнях, чтобы все проверить и успокоиться. На почве нехватки поручней у него начала развиваться паранойя. Эта паранойя привела его к двум выводам. Первый вывод звучал следующим образом: на Ковчеге лишний пассажир, не учтенный в составе экипажа. Именно он занял поручень, потенциально предназначавшийся для Отца. Второй же вывод звучал чуть лучше, но все равно создавал напряжение в голове: поручней меньше, чем людей на корабле, и одного не хватило. Кстати, не факт, что одного. То, что на мостик перед прыжком забежал только Отец, не значит, что нет еще нескольких пострадавших от нехватки поручней. Этот вариант был предпочтительнее для Нормана, но тогда он создавал новые поводы для беспокойства. А достаточно ли ответственно подошла Администрация к постройке Ковчега? Чего еще может не хватать? Что не доделали? Что сделали для вида? Теперь нужно отправлять техников в срочном порядке перепроверять весь корабль на предмет халтурно проделанной работы? Ведь перед отправкой корабль проверял не сам экипаж, а ответственная за это команда. Техники получили на руки отчет и все. Водоворот из тревожных мыслей начал затягивать командира. Вынырнуть из водоворота Норману помог заместитель, что закончил сбор информации и передал ему планшет. Из него командир узнал, что были задействованы и заняты абсолютно все поручни. При этом число активированных поручней соответствует числу заявленных членов экипажа. Он пришел к единственно верному выводу: на корабле «заяц». Лишний пассажир. Только пока не ясно, как его вычислить. Да и если получится, то что с ним делать? Не высадить же его на ближайшей планете, верно? Норман же вернулся к тяжелым мыслям, закрыв лицо ладонями и начал медленно массировать веки пальцами. Так проще думалось. По крайней мере он так считал. После долгих раздумий командир все-таки решился. Он через своего заместителя передал приказ группе охранников, чтобы те начали проверку членов экипажа. Всех до единого. Чтобы каждого проверили по утвержденному списку и нашли лишнего пассажира. Заместитель кивнул, забрал планшет и ушел. Только вот тяжело было понять, сколько времени займет поиск нежеланного гостя. Доступ в некоторые отсеки нужно согласовывать с отвечающими за них сотрудниками. А это займет еще больше времени. И нет никаких гарантий, что «заяц» не спрячется где-то в глубинах Ковчега. С другой стороны, это лучше, чем ничего не делать и смиренно ждать. Норман вернулся к своим обязанностям и занялся заполнением отчетов, которые потом нужно будет отправить домой. Если это у них получится, конечно же. Потому что неизвестно, как будет добивать до Земли связь из системы, куда они скоро прибудут. Параллельно с заполнением отчетов Норман получал доклады от членов экипажа. Из них он узнал, что больше пострадавших на корабле нет. Командир почувствовал облегчение. Его обрадовал тот факт, что масштаб существующих проблем не изменился и их количество не увеличилось. Норман получил входящий сигнал и принял его. – Командир, говорит Айке. До выхода из прыжка минута, – доложил он и продолжил, – Мы сделали вывод, что раз прыжок не влияет на положение человека в пространстве, то и по его завершении пристегиваться тоже не нужно. Поэтому не стали предупреждать вас заранее. – Хорошо, Айке. Спасибо. Как выйдем из прыжка, будь так добр сообщить, не развалился ли корабль. – Конечно. До связи. Норман вздохнул. Ему уже хотелось поскорее разобраться с лишним пассажиром и понять, в чем все-таки дело. Он все еще хотел верить в то, что просто произошла какая-то ошибка. Что к ним на борт не пробрался преступник или террорист. Что дело действительно не в Ковчеге. Что он не был построен спустя рукава. Хотел верить. Но у него это не очень хорошо получалось. Командир заметил, что он слышит малозаметный гул лишь тогда, когда сам звук начал меняться. Видимо, это был гул от прыжка. А его изменение, решил Норман, означает лишь то, что они скоро окажутся в пункте назначения. И вдруг гул резко стих. Вместе с ним стих и привычный шум кипящей работы на мостике. Почти весь экипаж мостика обернулся на Нормана. Спустя несколько секунд командир снова получил входящий сигнал. – Командир, это снова Айке Бах. Мы прибыли в систему назначения. Корабль в общем цел, но пока железный занавес поднимать не рекомендуем. Все еще проверяем целостность иллюминаторов и корпуса. – Спасибо, Айке. До связи. Командир обвел взглядом десятки уставившихся на него глаз, улыбнулся и включил громкую связь Ковчега. – Дорогие друзья, поздравляю всех нас. Мы прибыли в систему Корра. Мостик разразился аплодисментами и радостными криками. А после того, как экипаж на мостике успокоился, началась раздача команд, направленных на повторную оценку целостности корпуса и работоспособность движков. Одновременно с этим началась проверка положения Ковчега в звездной системе Корра и корректировка курса корабля, чтобы прибыть к нужной планете. Путешествие должно было занять от трех до четырех недель. Норман же невольно улыбнулся, когда понял, что теперь отчеты нужно будет составлять гораздо реже, а сеансы видеосвязи с Землей и вовсе прекращены. Работы стало гораздо меньше. Работу командир любил, но не любил сопутствующие монотонные и повторяющиеся из раза в раз процессы, вроде тех же отчетов. Теперь он сможет выдохнуть и расслабиться. А может и книжку теперь почитает, кто знает. Убедившись, что его работа на сегодня окончена, Норман покинул мостик и двинулся в направлении своей каюты.