Настоящая история

      Вернувшись в Харрикейн со старшим сыном, Уильям возвращается в свою работу, на этот раз мысли становились все запутанными и запутанными. Кажется, он окончательно запутался в себе. Глаза на секунду становились серыми. Хотелось в этот момент перегрызть себе глотку. Уильям комплексовал с самим собой в конкретном режиме. То хотелось чего-то большего — убийств, крови, то хотелось… за что? Почему? Почему Уильям нести такую тяжелую ношу за собой?! Отец с матерью даже не помогут. Уильям восстановился в спецназе, он уже несколько раз устраивал перестрелку, арестовывал преступников, но все безуспешно. Харрикейн — сплошной город грехов и бесконечных ошибок. Так думает и думал мистер Афтон. Каждый контроль — борьба со своими эмоциями, борьба за остатки рассудка. Уильям почти потерял рассудок. Уильям почти обезумел, сошел с ума. Уильям почти мертв изнутри. Осталось только… Нет! Остатки разума не допустят такой роковой ошибки. Кто бы мог понять? Никто… кроме старшего сына. Эдвард Афтон, настолько ли он прост, как кажется на первый взгляд? Отнюдь. Хоть и не связан с аниматрониками… но увы, уже падал во тьму когда-то. Дело оказалось в проклятом магическом артефакте, что захватил рассудок Эдварда, и тот чуть ли не сравнял с землей целый Бостон. Черный Ветер утихомирил его. В светлых волосах навсегда остались белые пряди, да бледный оттенок кожи — оттенок мертвеца. По сути Эдвард вкусил проклятие своей судьбы с головой. Лед и тьма, руны и смерть. Через это тоже проходил молодой человек. Потому как никто иной может понять отца, каково сейчас ему. Потому Эдвард сам взял на себя обязательства старшего брата в семье, и еще как хороший помощник для матери. — Мама, тебе помочь? — спросил Эдвард, хотя знал, что помощь нужна, но спросил из вежливости. — Эдди, отдыхай, я сама справ…       Эдвард не дал матери договорить, все взял сам и пошел чистить картошку. В хозяйских делах разбирается вполне неплохо. Занимался с детьми тоже он. Воспитывал среднего. — Майкл, ты бы хоть раз помог маме, — упрекает старший брат, как глава семейства.       В ответ юноша лишь хмыкает и уходит в свою комнату. Эдвард заводится от злости. Отцовский характер гордости… ни убавить, ни прибавить. «Вот…!» — мысленно выдал на древнем магическом Эдвард. — Майкл, я не шучу! Один, — считает по пальцам блондин. — Завали свою пасть…! — выдал ругательное слово Майкл Афтон, хлопнув дверь перед носом брата, но понял, что если досчитает до трех, ему кранты от ледяных атак, — Ах, чего хотел? — Шагом марш помогать матери! — скомандовал Эдвард. «Как же мне с ним тяжело».       Майкл, конечно, брата старшего любил больше всех на свете, но, его родительский характер — что-то с чем-то. Не должен же быть Эд чуть-чуть пофигистом? Он не слишком выглядит лет на двадцать семь, скорее за сорок. Не суть, подросток с неохотой поплелся к матушке помогать.       Старший из детей решил тем временем заглянуть в кабинет отца, где и застал того за книгой. Уильям что-то читал, глаза… ф-ух, хвала небесам, они синие, пока синие, а значит мозги еще на месте. Голова не плечах имеется. — Ты какой-то взвинченный, Эдди, — заметил отец, положив книгу на стол. — Майк такой сложный подросток, даже я таким не был, да и ты не был, — пробурчал блондин, сев напротив отца. — Это скорее всего моя вина, Эдди. Не дал ему такой любви, — взгрустнул мужчина, чьи мешки под глазами выдавали главу семейства с головой. — Плохо спал? — спросил встревоженно сын. — Эдди, скажу честно, мои мысли сейчас запутаны в такой узел, что распутать на вряд ли выйдет… — Понимаю, сам был в таком ужасе, — вздохнул понимающе Эдвард, — если бы ты знал, что было четыре года тому назад: ледяной клинок, руны, смерть и тьма, что застилала мои глаза. — Эдди, — встал с кресла мистер Афтон и подошел к сыну, обняв крепко-крепко, как только мог, — почему не рассказал еще тогда, когда были в Бостоне? — Не мог, струсил. Думал, что ты не поймешь, — вздохнул блондин, затем едва слышно промямлил, — не хотел тревожить тебя… — Сынок, я тебя хорошо понимаю, потому что сам борюсь против своих собственных принципов — это так трудно, это так нелегко, — честно признался отец, стараясь сохранить пыл синих глаз, но кое-где были не так заметно видны серые краски отчужденности. — Пап, может расскажешь маме и Майку? — упрашивал искренне Эдвард. — Я не хочу их тревожить, у них есть мой храбрый мальчик, мой смелый одуванчик, — улыбнулся заботливо отец, — ты и без меня прекрасно справляешься. При них у меня не хватает сил контролировать каждую толику эмоции, потому им нужен сильнейший защитник. — Хорошо, папа, — улыбнулся блондин, — и… береги себя.       Эдвард встал с кресла, обнял отца и покинул кабинет, направившись на кухню. Мать с укором посмотрела на старшего, затем с облегчением вздохнула, как увидела в глазах, что он говорил с отцом. — Эдди, что с ним творится, почему он заперся в своем кабинете? — спросила блондинка. — Я обещал ему тебе не рассказывать, — грустно улыбнулся Эдвард, садясь за накрытый стол. «Майку я расскажу, он должен знать».       Младшие рассказывали о делах в школе. Эдвард потрепал головку младшему братику, не жалуясь на головную боль. Весь в отца, старший сын всегда был скрытным, очень скрытным, всех пытается защитить, несет на себе огромную ношу — ношу наследника семьи.       Как только закончили ужинать, Эдвард подозвал Майкла в комнату для разговора, для серьезного разговора. Майклу всего шестнадцать лет, он должен понять. Потому старший брат решил все рассказать и раскрыть карты. И пускай отец рассердиться, но так будет лучше, Эдвард прекрасно понимал, ибо так продолжаться больше не может. Лед между отцом и средним братом должен расколоться. — Майк, тебе нужно знать кое-что, — один глаз Эдварда загорелся белым свечением, — проще показать, верно?       Майкл вопросительно посмотрел на брата, затем увидел как отец работал в полиции, был отменным капитаном в спецназе, но получил хорошую травму рук и ног, но что-то еще увидел средний-Афтон, он увидел фиолетовую дымку, что коснулась сморщенного от боли молодого Уильяма. Тогда случилось то, что случилось. Затем увидел Майкл, как отец боролся внутри себя, как бежал, как ругал… и как ненавидел. «Почему ты скрывал все от меня?» — подумал подросток, упав коленями на пол, видя, как отец проходит через ментальные страдания, как контролирует. А то, что спас Элизабет — было толчком рвения решительности, он не хотел делать зло семье, не хотел быть плохим, но это случилось. Майклу стало в миг стыдно — очень стыдно. Прям до холодных мурашек по всему телу. Он достаточно увидел, достаточно рассмотрел, а белый сияющий глаз Эдварда потух. — Ну? Что скажешь? Будешь презирать и дальше отца? М? — спросил брат. — Эд, я… пойду, — приподнялся подросток и пулей рванул в отцовский кабинет.       Майкл побежал в кабинет, резко остановился и обнаружил, как отец разговаривал с дедом по телефону, как жаловался на свои провалы в памяти и вообще на нелегкую его ношу. Неудивительно. Майкл ждал, пока отец закончит разговор, положив трубку на место. Уильям обернулся, в миг схватился за голову. Глаза наполнялись пурпурной тенью. «Когда же все закончиться», — едва ли силился мужчина, дабы не причинить вреда подростку. — Что ты здесь делаешь? — спросил дрожащим голосом отец. — Папа, я… — слезы начинали течь струйкой у Майкла, — прости меня, прости за то, что презирал тебя. Я — плохой сын. И всегда им был. Если ты меня ненавидишь, то я заслужил.       Мистер Афтон старался со всех сил сдерживаться, глаза становились то синими, то пурпурными. — Майки… тебе лучше уйти. И нет, я тебя сильно люблю, но ради твоей безопасности… лучше уйди, — нежный голос отца послышался в ушах среднего сына.       Это было лишь просьба, не приказ, просьба — простая просьба, чтобы защитить. Майкл все понял, но не хотел уходить, если отец потеряет контроль, пусть так будет, он уже смирился с участью. — Пап, я никуда не уйду, я буду рядом, — улыбнулся Майкл.       Слеза в правом глазу Уильяма незаметно прокатилась. А один уже стал фиолетовым, он терял контроль над собой. Но, Уильям старался, хотя бы пытался, и проиграл свой бой. «Прости, сынок… я не смогу», — с грустью подумала частичка нормального рассудка бедного Афтона. Фиолетовый туман наполнил глаза безумием и извратом. Все, здесь не было Уильяма, здесь не было синих любящих глаз, только пурпурная тень сумасшествия. Майкл все понял, он не шелохнулся, он станет терпеть. Но раздался крик Эдварда неподалеку. — Папа, ты сильнее, не смей поддаваться! — пытался достучаться до остатка рассудка старший.       В ответ мужчина схватил Эдварда за воротник, но мигом отпустил. Один глаз стал синим, все-таки Уильям отказывается сдаваться. — Эдди, бери Майка и уходите… оба, — скомандовал отец, — я больше не в силах сдерживать себя… простите. — Никуда я не уйду! — заявил Майкл, — Я останусь с тобой, потому что виноват! — Майки! — отец с братом вскрикнули, нахмурившись. Сразу видно. Эдвард сильно похож на отца чертами характера, такой же хмурый, мрачный и заботливый семьянин. Уильям не хотел причинять несоразмерную боль сыну… двум сыновьям. — Все равно! — стоял непреклонно подросток, подойдя к отцу и обняв крепко, — Я же вижу, часть тебя ненавидит меня, папа, тебе не стоит сдерживаться.       Эдвард понимал, что будет, потому что отец рассказывал о личности фиолетового маньяка, который хочет убить, да не только убить, а нечто худшее. Затем… может появиться желтый кролик — воплощение злобных помыслов. Упитанный — отчуждение. Тощий — полное безумие. М-да, Эдвард запомнил на зубок слова отца. — Папа… борись, я с вами тоже буду, — улыбнулся блондин. — Майкл, я предупреждаю, он все равно начнет свое дело, — устало говорил Уильям, а один глаза окончательно наполнился фиолетовым огоньком, — да неужели он заткнулся.       Светловолосый закрыл себя и среднего брата ледяными преградами, поскольку эта пурпурная тень разврата, чего уж точно не хочется Эдварду, в особенности ломать и без того шаткую психику отца. Мудро поступил, оградил хотя бы брата. Но магия не длиться вечно. Ледяная преграда раскололась, когда Эдвард трагически заснул. Майкл пытался изначально добудиться до брата, но понял, что тот крепко спит. «Что делать? Что делать? Теперь я остался наедине с монстром. Браво, ты везучий. Майк», — подумал подросток. — Да неужели я дождался своей очереди. Как долго вы продержались, — промурлыкал Уильям, — а я уже нашел нож. Выбирай одно из двух, что я сделаю с тобой? — Эд, прошу тебя, очнись. Только у тебя есть сила хоть как-то остановить, — тряс его за плечи Майкл, надеясь на лучшее. Отец не пробудиться, он слишком устал бороться, он остался один, двое защитников ушли от него.

***

      Прошло около двух часов. Синие глаза Уильяма раскрылись, заметив, что очнулся уже связанным в кресле. Хороший вариант, правда кто сумел связать? Майкл весь был… что?! Уильям посмотрел на свои руки. Пурпурная тень разврата прошлась по двум Афтонам. Какого лешего? Царапины от ножа вокруг бедного подростка, который умудрился связать отца, связать веревкой. Где нашел? У Уильяма раскалывалась голова, будто его ударили по голове. «Отлично, чуть ли не из… кхм, не думать об этом», — глаз у мужчины стал нервно дергаться. — П-прости, — заметил Майкл синие глаза отца, — у меня не было выбора, ты… то есть он или не знаю, но ты начал мне тут… тут. — А я тебя предупреждал, — устало проговорил Уильям, — ну хоть додумался свя… а что это с Эдди? — Спит крепко, потому что ты его вымотал, — вздохнул Майкл, — развязать? — Оставь так, я хотя бы посплю нормально, — слабо улыбнулся мужчина, — хорошо, что я не успел это сделать. — Ты только начал. Ну и выражение лица у тебя, словно хочешь кого-то прирезать, — издал смешок Майкл. — Так и есть, а теперь МАРШ в постель, пока пороть не начал! — скомандовал строго отец, послав сына в свою комнату, — И Эда забери, пусть проспиться!       Когда Майкл, взвалив на свои плечи брата, ушел. Уильям развязал себя и спустился в подвал, вколов себе дозу усыпительного, лег в свою постель и провалился в сон, думая о том, как он умудрился позволить этому стыду случиться. Пурпурная тень разврата только сейчас прошлась по нем. Грехи ползают по спине Уильяма Афтона. Разврат фиалки — самое ужасное, что происходило в жизни мистера Афтона.