Инквизитор и его сестра: Чужак

— Очередной парад, очередные клятые переговоры… — ворчал Каллен себе под нос. Его конь определённо был солидарен с хозяином и взирал на ряды солдат с такой мордой, точно прикидывал, кого бы сожрать вместо пучка травы на обед. — Всем улыбаться, — шикнула Жозефина, улыбаясь и махая знакомым дворянам, наблюдавшим за прибытием Инквизитора и его свиты с балконов Зимнего дворца. Её белая кобыла была полностью с ней согласна и степенно ступала рядом с конём Каллена, что только усиливало контраст между ними. — Нам важно хорошо себя преподнести. — А разве случались дни, когда было иначе? — коротко оглянулась на них Эвелин, которая вместе с братом ехала во главе процессии. — Почему меня никто о них не предупредил? — Мы высылали вам сообщения. Однако, похоже, вы случайно сожгли их вместе с массой писем от сватавшихся к вам лордов, — усмехнулась Лелиана. Как и всегда, оказавшись рядом с нарядными аристократами и роскошной красотой дворцов, из хладнокровной главы шпионов она превращалась в светскую леди. — О таких вещах следует уведомлять лично, — шутливо обиделась Эвелин и отвернулась от советников. Её брат даже бровью не повёл и с выражением полнейшего безразличия, смешавшегося с толикой снисхождения, взирал на маски орлесианских аристократов. — Зачем только Верховная жрица Виктория созвала Священный Совет? — продолжал причитать Каллен. — Последние два года Орлей её стараниями нас почти не донимал… — Да, ценой политических издержек, — ответила Жозефина. — Она делала, что могла, но дальше без Священного Совета нельзя. Орлей хочет контролировать нас. А на вашу персону, судя по количеству брачных предложений, у них особые планы. — Нам что, надо проехаться по всем знатным домам и показать им пальцы, чтобы они уже угомонились? — возвела глаза к ясному небу Эвелин. — Надеюсь, показывать ты им хочешь безымянный палец с обручальным кольцом, а не тот, которым так любит пользоваться Сэра? — поинтересовалась Лелиана. Каллен кашлянул, Жозефина хихикнула, Эвелин с важным видом пояснила: — Это уже решится на месте. И только Максвелл Тревельян оставался непрошибаемо спокоен, даже будто бы равнодушен к болтовне соратников. И у него на то было две причины. Первая заключалась в том, что он давно уже собирался распустить Инквизицию, но бесконечный поток дел, исполнение взятых обязательств, решение внезапно свалившихся на голову новых проблем — всё это вынуждало оттягивать неизбежное. Чего только стоили их с Эвелин приключения, внезапно случившиеся уже после победы над Корифеем. Сначала неугомонная сестра Инквизитора решила погрузиться в историю и отправилась в Морозную котловину, чтобы узнать побольше о первом Инквизиторе — Америдане. Это должна была быть самая обычная безопасная прогулка, и она себя полностью оправдала. Драконы, аввары, духи, эльфийские руины — девушка в этом странствии нашла всё, чего жаждала её душа. Правда, после возвращения в Скайхолд её радость и восторг очень быстро сменились печалью. Эвелин всё чаще стала работать в атриуме, где Солас на стенах запечатал историю их приключений. После ухода эльф оставил кое-какие исследования и наработки, однако среди бумаг не было ничего о том, куда он исчез и почему вообще так внезапно решил их покинуть. Разумеется, девушка скучала по Соласу, который так многому её научил, и не скрывала этого. Потом сам Максвелл, пока Эвелин охотилась на Гаккона и пыталась подружиться с авварами, спустился на Глубинные тропы искать источник землетрясения, из-за которого порушились некоторые тоннели. Не то чтобы ему в принципе было нечем заняться, просто захотелось размяться и отвлечься от рутинной волокиты. И Инквизитор тоже получил то, что хотел. Просто в довесок к хорошей драке прилетели тайны истории гномов и обнаружение самого настоящего титана. Эвелин, когда узнала о его приключениях, долго ещё причитала, что брат опять умудрился попасть в интересную заварушку без неё. В общем, из-за всех этих путешествий и бесконечного списка дел Максвелл постоянно откладывал приказ о роспуске Инквизиции. И вот — дооткладывался. — Больше всего беспокоит Ферелден, — продолжала рассуждать вслух Жозефина. — Там настаивают на том, чтобы нас распустить. Они почти не стесняются засматриваться на земли, которые могут получить после нашего ухода с политической арены. — Это только наша с тобой забота, Жози, — протянула Лелиана. — У нас с тобой есть вполне чёткие приказы милорда Инквизитора о том, что и кому должно достаться или не достаться. Так сделаем всё возможное, чтобы Инквизиция ушла красиво и с фурором. — С учётом того, что у нас никогда ничего не проходит по плану, больше всего я опасаюсь именно «фурора», — пробормотал Каллен. Хотя Максвелл с самого начала вполне прямо говорил всем и каждому, что Инквизиция будет распущена, и Жозефину, и Каллена грядущая «смерть» их детища печалила. Как и почти всех соратников. Потому Инквизитор был готов возвести в ранг святых Эвелин и Лелиану, открыто поддерживающих его позицию. — Уверена, всё самое худшее уже случилось, ведь Сэра со своей бандой Рыжей Дженни в Халамширале уже неделю страдает от скуки, — попыталась приободрить командора Эвелин. — Нам остаётся только порадоваться встрече с друзьями и получить удовольствие от происходящего. Как думаете, Варрик уже приехал? Я хочу видеть, как Кассандра в облачении Верховной жрицы будет клянчить у него новую книгу. — Скорее она отправит своего канцлера решать этот деликатный вопрос, — отметила Лелиана. — Насколько мне известно, с момента назначения на эту должность вашего брата не было ещё ни единого раза, чтобы какие-либо приказы Виктории не были исполнены в точности. — Уверена, Варрик воспринимает это как своего рода вызов, — рассмеялась Эвелин. Вдруг её левую руку дёрнуло от боли. Благо, ей удалось скрыть вскрик за кашлем, и советники решили, что девушка просто поперхнулась от собственного веселья. Бросив на сестру косой взгляд, Максвелл стиснул зубы — от рези в Якоре и чувства вины перед Эвелин. Это была вторая причина, почему накануне отправления в Орлей милорд Инквизитор ходил мрачнее обычного. Метка на руке, не тревожившая его с самой победы над Корифеем, снова дала о себе знать. Время от времени она вспыхивала и болела так, как бывало в самые первые дни после появления Бреши в небе. Из-за суеты, связанной с отправлением на Священный Совет, Максвелл не хотел пока посвящать друзей в эту проблему — им и без того хватало дел. Да и что они могли сделать с Якорем? Единственным человеком, точнее, эльфом, который хоть что-то знал о метке, был покинувший их Солас. Максвелл соврёт, если скажет, что не надеялся однажды утром увидеть его в Скайхолде. Однако шли дни, Солас не появлялся и не спешил хоть как-то помочь своему лидеру, а боль стала настолько сильной, что внезапно её отголоски начала чувствовать Эвелин. Она, конечно, отчитала брата за молчание, но быстро направила свою энергию в иное русло и за пару дней создала заклинание, которое унимало боль. И теперь они оба с нетерпением ждали, когда же закончится церемониальная часть их прибытия в Зимний дворец, потому как на глазах у всего орлейского дворянства колдовать над Якорем было точно плохой идеей.

***

— Значит, здесь и будет проходить Священный Совет? — влетев в просторный зал, Эвелин закружилась в центре, рассматривая статуи и висящие под потолком знамёна. — Красиво-то тут как! И сад видно… — Будет на что отвлечься во время Совета, — протянул Максвелл, тоже неторопливо шагая по залу. Его внимание сразу же привлёк кажущимся крохотным стол напротив высокой трибуны, за которой должны были восседать Верховная жрица и представители Орлея с Ферелденом. Стало как-то неприятно от того, что на него будут смотреть свысока. — Тебе Крис потом припомнит, если заметит, что ты витаешь в облаках. — Нам припомнит. Я не поверю, что ты высидишь все переговоры, хотя бы раз не задумавшись о чём-то своём. Смех близнецов оборвался сдавленным стоном. Сквозь перчатку на левой ладони Максвелла пробился яркий зелёный свет. Стиснув зубы от боли, он напряжённо сжал руку в кулак, а Эвелин, подскочив к брату, окружила Якорь магией. — Приступы будто стали чаще, — снимая боль, пробормотала она. — Ты точно не хочешь сказать остальным? — О чём? — раздражённо спросил брат. — Я не хочу вносить сейчас смуту, все и так на нервах. И уж тем более не планирую дарить им аргументы против роспуска Инквизиции. — А вдруг нам и правда рано расходиться? Максвелл удивлённо посмотрел на сестру. — Прежде ты была иного мнения. — Была и остаюсь, — она посмотрела ему в глаза, точно надеялась взглядом передать все те сомнения и мысли, которые роились в её голове. — Я всё ещё согласна с твоим решением распустить Инквизицию, но что, если активность Якоря — это предупреждение? Вдруг где-то появился разрыв, о котором мы не имеем ни малейшего понятия, и эта метка пытается предупредить тебя? Или Корифей нашёл способ изнутри прорвать Завесу? — Эвелин замолчала, потупившись. Её пальцы крепче сжали ладонь брата. — Мне страшно. Мы так долго сражались за наше долго и счастливо, но даже не успели вкусить его радостей, как пробудился Якорь. Я считаю, это глупо — делать вид, что в этом нет ничего особенного. Вздохнув, он правой рукой приобнял Эвелин за плечи. — Я понимаю тебя. Но проблема в том, что если мы оставим Инквизицию, то нам придётся подчиниться Орлею. Ты этого хочешь? Я — нет. Особенно с учётом того, как мы с тобой унизили Селину, Гаспара и Бриалу в прошлый визит сюда. — Сестра скривилась. Уж эта троица определённо устроит им «сладкую жизнь»… — Больше нет никакой угрозы, для борьбы с которой мы имели бы право требовать свободы действий. Оттого мы не можем и оставаться нейтральными, как это делают Серые Стражи. У нас просто нет иного пути. — Ты прав, — неохотно признала она. — Тогда пообещай мне, что после Совета ты расскажешь хотя бы советникам… Заслышав приближающиеся шаги, Эвелин замолчала и поспешила в входу в зал, оставляя за собой брата. Она как бы закрывала его собой от того, кто мог застать страдающего от болей Инквизитора. — Милорд Инквизитор, миледи Тревельян, — приветственно кивнула им появившаяся в дверях пожилая женщина в бело-красных одеждах жрицы. — Давно мы с вами не виделись. Надеюсь, годы пощадили вас. — Мать Жизель! — радостно воскликнула Эвелин, в то время как Максвелл лишь коротко кивнул, спрятав левую руку за спину. — Вам передают привет послушницы из Скайхода. Они по вам очень скучают. Как ваши дела? Вы не замёрзли в Эмприз-дю-Лионе? — Немного. Кровь Эльфов начинает оттаивать, Сарния почти восстановлена. Долы наконец оправляются от пережитого. — После победы над Корифеем вы, наверное, больше нашего земель объехали. — Это помогает мне избежать неприятностей, миледи. Кстати говоря, ваши войска из крепости Суледин очень нам помогли. Передайте мою благодарность барону Дежардану. — При первой же возможности, — пообещала Эвелин. Немного оправившись от приступа боли, Максвелл шагнул ближе, чтобы присоединиться к разговору. — Верховная жрица Виктория шлёт вам поклон, — с этими словами мать Жизель поклонилась ему. — Сама она сейчас принимает посла Ферелдена. — Можете в приватной беседе звать её Кассандрой, — усмехнулся Максвелл. Они с сестрой даже не пытались приучить себя называть её по церковному имени. Благо, статус позволял. Пока позволял. — Это вы можете. А я, с вашего позволения, лучше буду звать её по церковному имени. Предыдущая Верховная жрица однажды пошутила насчёт того, что я всё время звала её Джустинией. Мол, это я так успокаиваю её, напоминаю, что не совсем забыла, кто главный. — Как у неё идёт правление? — полюбопытствовала Эвелин. — Кассандра о делах нам никогда не пишет, а интересно ведь. — Затрудняюсь сказать, миледи, — отвела взгляд женщина. — При всём моём уважении, раньше вы бы не затруднились с ответом, мать Жизель, — пристально посмотрел на неё Максвелл. Вздохнув, она ответила: — Виктория говорит, что лучше бы подходит для поля боя, чем для Солнечного трона, но всё же она восстановила Церковь… И, что важнее, доверие к Церкви. — Хотелось бы чаще её видеть, но увы, — вздохнула Эвелин. — Каллену теперь приходится за них двоих гонять солдат. — С его энтузиазмом это не такая уж и проблема, — тихо пробормотал Максвелл. — Она тоже вспоминает о вас с теплотой, — тем временем сказала мать Жизель. Они немного помолчали, вспоминая время до назначения Кассандры Верховной жрицей, и женщина продолжила: — Вас от имени Орлея желает поприветствовать герцог Сирил. Сейчас он, как я полагаю, беседует с послом Тевинтера. — Не знаю, насколько сильно герцог желает приветствовать нас, а лично я хочу поскорее увидеть посла Тевинтера, — у Эвелин аж глаза загорелись от предвкушения встречи. Улыбнувшись ей, мать Жизель добавила: — Сюда уже прибыли многие ваши товарищи. Надеюсь, вы успеете перемолвиться с ними до начала Священного Совета. Обернувшись к окну, Эвелин прищурилась, глядя сквозь листву деревьев на солнце. — До завтра времени полно, мы всё успеем. Казалось, она совершенно не изменилась. Всё такая же непоседливая болтушка, которая может с одинаковым успехом очаровать дворян и испепелить их. Относительно мирная жизнь, без страха в лице Корифея исцелила многие оставленные войной шрамы. И всё же Максвелл слишком хорошо знал, что сейчас Эвелин надела эту старую маску только ради него. Как и во времена их первого визита в Зимний дворец, сестра должна была стать звездой, в ослепительном свете которой Инквизитор будет не так заметен. Только в этот раз они это представление устроили ещё и для своих друзей, которые в любой момент могли раскрыть их обман. — Последний вопрос, ваша милость, если можно. Касательно Священного Совета… — когда Эвелин уже зашагала к выходу, обратилась к Максвеллу мать Жизель. — Ферелден хочет распустить Инквизицию, а Орлей — сделать ещё одним пёрышком в плюмаже шевалье. А что вы собираетесь сделать с Инквизицией? Невесело усмехнувшись, он осторожно сжал и разжал ладонь. Эвелин остановилась в дверях и внимательно посмотрела на брата. — Я помню, вы рассказывали мне о первой Инквизиции, которая была восемьсот лет назад. О том, как солдаты Инквизиции, закончив войну, вложили мечи в ножны и разошлись по домам. Если наша война действительно закончена… — Их с сестрой взгляды встретились. — Пожалуй, пора и нам сделать то же самое. Мать Жизель смотрела на него с гордостью. Похоже, это именно тот ответ, который она хотела услышать.