Машенька

30 лет спустя

      Тяжелый стук в дверь заставил вздрогнуть всех нас — меня, моего мужа Алексея и нашу доченьку Аню. Мигом догадавшись, кто это, Леша жестом показал нам спрятаться в кладовую рядом с кухней и, ссутулившись пошел к двери. В пыльной комнатке, где мы едва умещались было темно, но все, что происходило снаружи, мы слышали.       Раздался скрип открываемой двери и топот ног, за которым последовала грубая немецкая речь. Солдаты. Сейчас, в самый разгар войны, мы находились на оккупированной территории. Эти чертовы фашисты позволяли себя ходить по домам и силой отбирать еду и прочие полезные вещи. Иногда убивали, если люди сопротивлялись.... Или просто так. Именно поэтому мы с малюткой каждый раз прятались.       Я услышала, как мой муж, испуганным голосом говорит, что не знает немецкого. Раздается громкий, издевательский смех и один из солдат на практически идеальном русском отвечает: — Зато мы понимаем по-русски. Знаешь, не доверяю я мужику, который отсиживается дома, когда идет война... Мы сами обыщем дом.       Этот голос показался мне знакомым, но столь неуловимо, что как я не пыталась, не могла вспомнить, где я его слышала. Это несправедливое замечание солдата больно кольнуло, и я с трудом представляла, как Леша удерживается от того, чтобы ему не нагрубить. Не будь нас, боюсь, он бы так и сделал... Мой муж ученый. Он разрабатывал новое оружие для войны, пока наш город не заняли немцы. Они закрыли научный центр, многих убили, но Алексея эта участь миновала.       Стук тяжелых форменных сапог раздался совсем рядом, солдат обыскивал кухню. Мое сердце оборвалось, сейчас он найдет нас. Анюта тоже поняла это и посмотрела на меня большими испуганными глазами. Стараясь не показать ей своего страха, я лишь крепко обняла её и стала ждать. Шаги все приближались, перемежаясь со звуком открываемых ящичков. Дверь открылась, и на меня сначала немного оторопело, а затем злорадно уставился мужчина в форме немецкого бойца. Схватив меня за ворот, но позволяя удерживать дочь на руках, он вытолкал меня в коридор, где его дожидались двое товарищей. Слезы застилали глаза, но я даже не смотрела на них. Мой муж стоял на коленях чуть в стороне.       До моего слуха донесся удивленных вздох. — Маша. Даже, наверное, Мария.       Снова тот знакомый голос. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Откуда он меня знает? Медленно поднимая голову, я успела заметить удивленный взгляд мужа. Да и остальные фашисты выглядели не менее ошарашенными. Дочь, прижавшаяся к моей груди, заметно напряглась.       Мои глаза встретились с серыми глазами говорившего. Воспоминания нахлынули на меня, словно лавина. Маленькая избушка посреди леса, далеко-далеко отсюда (мы с Лешей переехали в западную часть страны,подальше от суровых уральских зим, как только появилась возможность), маленький мальчик, погибший там и жуткий её хозяин, который был не человеком, и чьи бездонно-серые глаза смотрели на меня с торжеством. Вилайн... Он совсем не изменился. Ни одной морщинки не появилось на его лице, я же из маленькой десятилетней девочки превратилась во взрослую женщину. А он узнал меня. И я снова не могла пошевелиться.       Повернувшись к солдатам, он что-то им приказал. Один из них двинулся ко мне и взял Аню на руки. Она цеплялась за меня, плакала, а я ничего не могла сделать. Леша, резко поднявшись с колен, бросился к нему, но другой немец ударил его прикладом по голове. Переступив через неподвижное тело, Вилайн подошел ко мне. Моя дочь начала плакать, но не кричала, даже не издавала ни одного звука. Он взял меня за подбородок, и я поняла, что он хочет сделать. Волна жаркого страха и ненависти сменилась на холодное безразличие. Но сначала он, наклонившись к моему уху, прошептал: — Видимо, это судьба. Я помню, я помню все, что происходило в моей долгой жизни. Я прожил больше тысячи лет, и помогли мне в этом жизненные силы людишек, как ты. И я отлично помню тебя. Тогда, в лесу, тебя спас случай. Но сейчас я свой шанс не упущу. Медленно приблизившись ко мне, он коснулся моих губ. Я почувствовала, как сила, наполнявшая мое тело, исчезает, все чувства, мысли, желания ускользали.       Мир вокруг померк.