Стежок времени

Станция скоростного метро «Московский вокзал», несмотря на отсутствие скоростного метро, выглядела знакомо – само здание-то за минувший век никто не перестраивал. Ну разве что не было скрупулёзного просвечивания на входе (а Крыс, со своими бластером и парализатором, уже по привычке изготовился проскочить в чужом облике) да по мелочи отличался интерьер – в частности, билеты надо было покупать исключительно у кассиров. На привычной Земле Крыс видел живых кассиров только на космодромах – в кассах в стиле разных веков, построенных ради местного колорита. Это сильно затрудняло ему задачу – ведь Ричард не смог настроить «вертушку» прямо на прибытие поезда «Аврора» накануне вечером в Ленинград, чтобы Крыс мог сразу встретить Алисочку: что-то там не сходилось в «наложениях частот временного потока»; полагаться придётся на помощь свидетелей, а живые кассиры, в отличие от роботов и камер слежения, работают вовсе не круглосуточно. Ну что ж, с чего-то надо было начать. Крыс подошёл к ближайшей из касс. – Простите, вчера на «Авроре» из Москвы не приезжала женщина с такими густыми ярко-рыжими волосами, в платке и в длинном сером пальто? – из-за того, что он тогда на Алисочку едва смотрел, даже просвечивание его мозга не дало бы точной её фотографии в том наряде. – Не знаю, – буркнула кассирша. – Я билеты продаю, а не на пассажиров глазею. В прежние времена Крыс бы за такой тон всыпал любому, но сейчас пришлось проглотить раздражение – тем более что он бы всё равно ничего не добился, кассирша вряд ли врала. – Вчера вроде рыжеволосых не было, – раздался более дружелюбный голос из другой кассы. – Но я могу ошибиться... А что, это знакомая ваша? – Жена, – сказал Крыс. – Я приехал из, гм, Мурманска, но задержался, а она должна была вчера вечером вернуться из Москвы – но не вернулась. – Ой, ну вот! – расстроилась приветливая кассирша. – А позвонить ей никак? – Так она не в Москве живёт, – расплывчато ответил Крыс. – Она там тоже только проездом была. – Может, она на самолёте собирается прилететь? Вы её тут ждёте, а она, может, звонит вам из Пулково, чтобы встретили её. – Нет, – покачал головой Крыс, – исключено, она до обморока боится высоты, – присочинил он, просто чтобы закрыть тему сразу. К разговору уже прислушивались любопытные. Когда сидишь и маешься от скуки, конечно, поневоле хватаешься за любое развлечение. – А ваша жена не могла приехать на «Арктике»? – спросил какой-то старик. Крыс не знал, что такое «Арктика», но благоразумно решил не спрашивать – такие вопросы, как он понимал ещё в прошлом своём путешествии, сразу вызывают подозрения: – Точно нет. – Вы уверены? Раз вы же из Мурманска, может, ей «Арктика» больше нравится. Ага, дело проясняется: наверное, это поезд, останавливающийся в Мурманске и в Москве. Пользы, правда, от этих сведений было чуть. – Нет, мы не из Мурманска, это я туда ездил. Алиса там вообще не бывала. – Простите, – подала голос полная женщина с подвядшим букетом цветов, – говорите, у вашей жены рыжие волосы? – Ярко-рыжие и очень пышные, – кивнул Крыс. – Совершенно расчёске не поддаются. – Тогда точно – не было её вчера, – сочувственно сказала женщина. – У меня просто у доченьки похожие волосы, и тоже она вчера вечером должна была из Москвы приехать. Я до последнего высматривала её по всему вокзалу, на любую рыжую голову обращала внимание – но рыжих в последнем поезде было только двое мужчин. Оказалось, дочкин поезд из Липецка ещё задержали из-за какой-то аварии на путях, утром пришла телеграмма... – А, ну тогда всё понятно! – заставив себя улыбнуться, воскликнул Крыс. – Алиса тоже должна была ехать из Липецка и на том же поезде. Спасибо! – Ну вот и замечательно! Только моя-то дочка, она на самолёте до Москвы долетит, а вам, получается, ждать придётся... – Ничего, главное, теперь я знаю, в чём дело. Поеду домой, посмотрю, может, и у меня от Алисочки телеграмма есть. Крыс вышел с вокзала в подавленном настроении. По-настоящему, разумеется, он не просто не «знал теперь, в чём дело»: наоборот, всё ещё больше запуталось. Если Алисочка не приехала в Ленинград, это могло значить всё что угодно. Может, Эфуль Перенн каким-то образом поймал её именно в поезде. Может, она вышла на какой-то более ранней станции. Она могла, конечно, снять парик, но ведь вряд ли она бы стала это делать во время поездки – проводники бы сильно удивились, ведь наверняка у той пассажирки, что села в Москве, они запомнили именно рыжие лохмы. Так, проводники... Вот они могут помочь. Если Алиса сошла на какой-то станции, возможно, они смогут вспомнить, на какой. Но где гарантия, что на сегодняшнем скоростном поезде из Ленинграда будет тот же экипаж, что и накануне на поезде из Москвы? Кто их знает, как они тут чередуются... Попытаться как-то узнать, где живут проводники со вчерашней «Авроры»? Если не грабить со взломом дирекцию железных дорог – или где там хранятся данные по их сотрудникам, – на это уйдёт уйма времени, даже когда можно будет подключить к делу временщиков. А временщики – Ричард предупредил – смогут прибыть только завтра или послезавтра; да Крыс, надеявшийся за сутки-двое найти Алисочку и выйти на след саморца, раньше и не думал, что они ему за это время понадобятся. Гораздо лучшим выходом было самому добраться до всех станций. Раз поезд скоростной, их должно быть немного. Слегка поменяв облик, Крыс снова зашёл на вокзал и спросил в кассе у приветливой кассирши, где останавливается «Аврора». Повезло: оказалось, что только в Бологом и в каком-то Калинине. Ещё полчаса пришлось потратить на то, чтобы найти поблизости безлюдный подъезд, в котором можно было бы снова превратиться в экфира – поменять незаметно лицо относительно легко, а вот превращения в птицу окружающие не оставят без внимания. Зато потом уже Крыс безбоязненно взлетел над городом и направился к железнодорожным путям. Там тоже всё было далеко не просто. Этих путей было невероятно много, и они то и дело пересекались, разветвлялись и снова сливались. Названия маленьких станций Крысу не говорили ровным счётом ничего, и он пролетел тридцать с лишним километров не в том направлении, прежде чем заподозрил неладное – после платформы, без затей называвшейся «29 километр», дорога повернула к северу, и, поднявшись повыше, Крыс убедился, что она ведёт совсем не в сторону Москвы. Со второго раза удалось найти правильный путь. Но и над ним приходилось лететь гораздо медленнее, чем он мог бы в облике экфира: он спускался на каждую станцию и удостоверялся, не Калинин ли это. В лесу за станцией Гряды пришлось отвлечься: им заинтересовалась какая-то пёстрая хищная птица, и Крысу пришлось, уйдя в гущу деревьев и опустившись почти до земли, принять свой крокрысский облик. Крылья, прилагавшиеся к этому облику, держали его в воздухе плохо (а чего вы хотите после стольких поколений, живших в подземельях?), но земному хищнику этого хватило. Увидев угрожающе поднятое жало и распахнутые хелицеры, птица кувырнулась в сторону, истерически заклекотала и была такова. В Бологом, вернувшись в облик гуманоида, Крыс расспросил на вокзале о рыжей женщине в платке и пальто. Один из кассиров припомнил, что примерно такая пассажирка действительно была среди тех, кто вчера сошёл с московского поезда, и Крыс потратил весь оставшийся день, разыскивая её по всему городу (пришлось даже пару раз превратиться в милиционера). Лишь к вечеру выяснилось, что кассир имел в виду шестнадцатилетнюю местную студентку с золотисто-рыжими волосами, накинувшую на голову шаль из-за холода. От всех потраченных зря часов в Бологом, впрочем, кое в чём была польза: на вокзале Крыс услышал, как какая-то древняя старуха покупала билет до Твери, а в кассе её поправили: «До Калинина». Вот в чём дело, оказывается! Он тоже хорош: мог бы найти где-нибудь карту и просто-напросто посмотреть, вместо того чтобы устраивать этот дурацкий перелёт с платформы на платформу... но он даже не подумал, что в двадцатом веке не только Петербург щеголял другим названием. Заночевал Крыс в лесу, превратившись в зеркального броненосца, чтобы хищники не беспокоили. Зато утром, едва проснувшись (правда, судя по высоко стоявшему солнцу, проспал он дольше, чем следовало бы), он в облике экфира пулей взлетел на несколько сотен метров вверх и понёсся над железной дорогой, с облегчением пролетая белевшие внизу небольшие станции. На вокзале Твери его сперва поджидала неудача: носильщики позавчера не работали и соответственно помнить пассажиров из Москвы не могли. Но вот продавщица в вокзальном буфете (чтобы разговорить её, пришлось купить стакан отдающего бумагой жидкого чая и действительно вкусный горячий пончик), подумав, сказала: – Да, была позавчера такая из Москвы. Только, может, не ваша это жена: у этой рыжие волосы париком были, лохматым таким, жуть. – Это наверняка она и есть! – воскликнул Крыс. – Вы уверены, что у неё был парик? – Ещё как уверена. Она у меня спрашивала, где одежды купить, а потом во второй раз пришла, уже без парика и без своего жуткого пальто, в курточке такой синей с капюшоном. Милая девушка оказалась, светленькая, голубоглазая. А ещё она у меня последний пирожок с вишней взяла, так я её и запомнила. – Точно Алиса, – улыбнулся Крыс. – Не пройдёт мимо вишнёвого варенья... Подождите, то есть она возвращалась на вокзал? – Да она обратно в Москву уехала, на той же «Авроре». Я удивилась ещё: стоило кататься из города в город, только чтобы куртку купить? Неужели в Москве приличных магазинов нет? Оставив буфетчицу размышлять над этим вопросом, Крыс поскорее вышел из вокзала и, зайдя в тень деревьев – искать подъезд или подвал уже не хотелось, – превратился в экфира и стремглав полетел к Москве. Если кто и заметил, спишут на галлюцинации. Алисочка вернулась в Москву! Значит, скорее всего, у неё там есть где остановиться – если бы она бродяжничала, то не всё ли равно, где слоняться по улицам? Потом: раз она может себе позволить угоститься вишнёвым пирожком, деньги у неё не на исходе. Любопытно, откуда она их взяла? Продала что-нибудь из одежды или приборов? Наверное – чтобы довести Алису до воровства, нужно что-то более серьёзное, чем один свихнувшийся саморец или перелёт в прошлое. До Москвы Крыс долетел на нормальной экфирьей скорости, за каких-нибудь сорок минут. Заходя на посадку в знакомых по предыдущему путешествию в двадцатый век Хамовниках, он уже прикидывал, где Алисочка может быть, раз она так уверенно возвратилась – да ещё поздно вечером.