Стежок времени

Алису разбудил надтреснутый пронзительный звон, будто рядом сидел какой-то исполинский комар. Некоторое время она не могла сообразить, что происходит – лишь через несколько секунд, окончательно проснувшись, она поняла, что это звук будильника двадцатого века, а она сама спала на раскладушке в квартире Шурочки Олонцовой. – Как чувствуете себя, Алиса Игоревна? – участливо спросила Шурочка, поспешно одеваясь. – Ещё болит, но меньше, чем вчера, – присев и прислушавшись к ощущениям, сказала Алиса. – Я сейчас в больницу, потом у меня лекция... Молоко и сыр в холодильнике, котлеты тоже, хлеб на столе. – Спасибо, – смутилась Алиса. Шурочкины слова напомнили ей ещё об одном важном моменте: о деньгах. Это дома еда бесплатная, а здесь, в 1976 году, Шурочке, пока она не поступит в медицинский, и так приходится нелегко – и тут к ней ещё Алиса нагрянула. Но что делать? Взять денег в долг – хорошая идея, но как потом отдавать? Временщики тоже создают старинные деньги не из воздуха – их нужно либо тщательно готовить, чтобы даже самый подозрительный эксперт не заподозрил фальшивки, либо ещё более тщательно забирать из прошлого. И тут, пока она сама одевалась, ей пришла в голову идея. Накануне Шурочка разрешила ей носить кое-что из своей одежды (сидело не очень хорошо, потому что Алиса была выше), а вот с обувью они определиться не успели. У раскладушки по-прежнему стояли Алисины луноступы – матово-серебристые походные модели, огнеупорные, водонепроницаемые... – Александра Васильевна! – воскликнула Алиса, едва ли не схватив Шурочку за локоть, когда та была уже на пороге. – Отнесите, пожалуйста, мои лу… кроссовки в комиссионный магазин – скажите, швейцарские... они и правда швейцарские... а на выручку как раз можно будет покупать для меня еду, пока я тут живу. – Ой! Да что вы, они же такие шикарные – как же вы-то без них? – Всё в порядке: временщики, когда найдут меня, с лёгкостью заменят их обувью 1976 года. В магазине и не узнают о подмене. – Да ладно, живите у меня так... зачем уж... будто я капиталистка какая... – Если я чем-то больна, – заметила Алиса, – мне надо хорошо питаться. У вас много работы, тоже голодать нельзя – а вдвоём, на одни только ваши деньги, мы будем именно что перебиваться с трудом. В семье Юльки, насколько она помнила, решение взять «подругу и даже родственницу» домой мало отразилось на финансах – но у Юльки работали и мать, и отец, получала как ветеран войны и ударник труда отличную пенсию Мария Михайловна, да и Алиса пробыла у них после побега из больницы всего ничего. А здесь… неизвестно, сколько времени пройдёт, прежде чем она сможет съехать, особенно если неведомый Олег Иванович обнаружит у неё какую-нибудь хитрую болезнь. К тому же это Алиса пока только предполагала, что саморец тоже где-то в Москве – вчера ей было не до подсчёта центробежной силы «вертушки» или там скорости её разлетавшихся обломков, похитителя могло отшвырнуть куда угодно, от Можайска до того же Ниуэ. Даже если он замёрз в полярных льдах, утонул в океане или разбился, врезавшись в какую-нибудь стену (а не хотелось бы – Алиса никому не желала казни без суда и следствия), его тело необходимо было разыскать и вывезти из прошлого. – Н-ну ладно, – с сомнением сказала Шурочка. – Возьмите тогда вон те мои ботинки – они старые, мама прислала ещё в первый год училища, просто других на весну у меня нет, кроме тех, что на мне… – Ничего! Старые – даже лучше; я меньше буду выделяться из толпы. Положив луноступы в авоську, Шурочка убежала. Алиса оказалась предоставлена сама себе. До осмотра у Олега Ивановича выходить на улицу в одиночку она не хотела – мало ли, боли скрутят так, что она на ногах не устоит, – но и перспектива бездельничать весь день была не слишком радужной, так что она осторожно, боясь повредить непривычно желтоватые страницы, открыла одну из лежавших на подоконнике книг. Это оказалась «Биохимия» Альберта Ленинджера – даже у неё в университете она была среди рекомендованного чтения, а уж в двадцатом веке, им рассказывали, это была прямо настольная книга для всех студентов, которые имели хоть какое-то отношение к теме. Текст был вроде и понятный, но непривычный – всё описано только применительно к земным условиям. В знакомых Алисе переизданиях комментаторы всегда делали сноски о том, как те или иные положения работают для инопланетчиков. «Жаль, я выбросила планшет и передатчик... – подумала она. – Можно было бы сфотографировать для нашей базы – первокурсники учиться по такому изданию, конечно, уже не станут, но какой клад был бы для истории биологии!» Она улыбнулась, вспомнив, что как раз у её друзей отношение к истории науки было почти у всех прохладное. Пашка любил историю, но в основном батальные её эпизоды, Джавад изучение прошлого не жаловал в принципе, а Наташа и самой-то наукой не сильно занималась, что уж говорить об истории. Что же до Аркаши и Маши, у них даже бывали на этой почве споры: Маша горой стояла за тезис «всё новое – это хорошо забытое старое», Аркаша считал его пустой софистикой и рвался двигать прогресс. «Надо будет как-нибудь собраться всем вместе, давно уже как не виделись...» Но для того, чтобы так собраться, нужно было сперва помириться с Пашкой. Со времён той ссоры двухлетней давности она с ним до сих пор не разговаривала, и это бросало тень и на общение с остальными друзьями по биостанции. О том, что романтические отношения с ним не сложились, Алиса не жалела, но она чем дальше, тем чётче понимала, что разрыв мог бы произойти и деликатнее, без дурацкой вспышки ревности с её стороны. А дальнейшая ссора усугублялась ещё и их с Пашкой упрямством – это вежливый и тихий Рррр нашёл в себе силы с ней поговорить, а Пашка, как и сама Алиса (и она это отлично осознавала), ни за что не желал спокойно сесть и сказать: «Мы вели себя как дураки». Впрочем, в последние несколько месяцев задушевная беседа с Пашкой была невозможна и по более простой причине: он улетел в межгалактическую экспедицию и давно уже покинул те регионы, где работала более-менее регулярная связь. Алиса пристыженно вспомнила, что и у Крыса в первые месяцы после их свадьбы она то и дело пыталась исподтишка разузнать, нет ли у него подружек в Серой туманности. В конце концов, разгадав её манёвры, Крыс тогда высказался: – Если бы были, Алисочка, я с ними бы и остался. Странно: ты мне всякий раз верила, когда я собирался бросить пиратство, а тут вдруг взялась подозревать в том, что для меня большую часть жизни вообще было на десятом месте. «Наверное, избаловали меня с младенчества всеобщим восхищением – вот мне и обидно, когда внимание обращено не на меня», – подумалось ей. После того, как Алиса вышла замуж, она в целом заметила, что стала больше присматриваться к себе самой. Чтобы отвлечься от снова накатившей от всех этих размышлений тоски по дому, она вернулась к «Биохимии». Но и тут ей то и дело приходили мысли насчёт её последнего исследования – масштабной работы по млекопитающим Анкудины, – и опять она с грустью понимала, что ни в одной из Шурочкиных книжек она не найдёт об этой планете ровно ничего. Ближе к вечеру в какой-то из соседней квартир опять включили не то телевизор, не то радио, и тут Алиса навострила уши: прозвучала знакомая фамилия. – ...премия досталась ленте «Партизанскими тропами» режиссёра Валентина Ниткина. Ниткин! Тот самый режиссёр, у которого снимался Крыс – и именно сейчас он работает над своим фильмом про войну 1812 года! Режиссёр по просьбе журналиста сначала долго рассказывал о «Партизанских тропах», о том, как специально ездил по белорусским деревням и военным местам (Алиса ему посочувствовала: без машины времени, без флаера, да ещё и с качеством дорог двадцатого века это была та ещё задача), но потом наконец-то последовал вопрос о планах Ниткина на будущее. – Мой новый фильм посвящён войне с Наполеоном, – бойко сообщил режиссёр. – Я уже приступил к съёмкам. Но, к жесточайшему Алисиному разочарованию, больше он ничего толком не сказал – а она-то надеялась узнать, где будут проходить съёмки, чтобы проще было потом найти Крыса! Да, это в родном времени ещё на самых ранних этапах подготовки никто не делал секрета, где планируется снимать тот или иной фильм – всё равно надёжные силовые барьеры и близко не подпускали зевак и репортёров. «Ладно, буду ориентироваться на заколоченнный дом... Где он-то находится, я более-менее помню». А вообще Алиса уже дождаться не могла, когда «специалист по женской части» Олег Иванович наконец появится на работе. Во-первых, ей надоела всё ещё вспыхивавшая время от времени боль, во-вторых и в-главных, она до полусмерти устала сидеть в четырёх стенах. Двенадцать лет назад... то есть сейчас... в общем, её одиннадцатилетнюю хоть в больничный сад выпускали погулять.