Стежок времени

В поисках подходящей скамьи пришлось пройти несколько дворов. В первом две скамейки были заняты бойкими старушками, оживлённо что-то обсуждавшими, но при этом и стрелявшими глазами по сторонам – они вполне могли бы обратить внимание и на их с Шурочкой разговор. Во втором дворе сидели пятеро флегматичных пьяниц, и там оставаться Алиса не рискнула: ну, положим, начни пьяницы приставать, она бы отбилась, даже от пятерых, но жители домов, увидев драку, могли бы вызвать милицию, а у милиционеров закономерно бы возник вопрос, как это гражданка Ниуэ, раз она так хорошо борется, не смогла одолеть грабителей. В третьем дворе пилили больные деревья, и только с четвёртого раза наконец нашлось тихое место, где можно было бы относительно безопасно поговорить. Во дворе в песочнице копались двое малышей лет трёх, а за ними следила мать – сосредоточенная на детях, она вряд ли заметила бы, даже если толпа секретных агентов обсуждала бы рядом государственные тайны. Всё же Алиса и Шурочка на всякий случай присели на самую дальнюю от песочницы скамейку. – Ну вот, сейчас я всё вам объясню по порядку, – смущённо сказала Алиса. – Дело в том, что ваша новая пациентка – не какая-то моя родственница, это я сама и есть. Я, когда мне было одиннадцать. Зовут меня Алиса Игоревна Селезнёва, но в больнице маленькая я назову вам только своё имя и скажу, что потеряла память. – Но... как.... – пролепетала Шурочка. Лихорадочно припомнив, что делалось в больнице вскоре после её попадания туда, Алиса сказала: – Когда меня привели в чувство и привезли в палату к Юльке, у неё как раз гостила её мать Наташа. Она обернулась, чтобы посмотреть, кого привезли, случайно смахнула с тумбочки стопку журналов и потом помогала вам их собирать. Юлька сказала, что хорошо, что упали журналы, а не графин с водой. Шурочка так и застыла, уставившись на Алису округлившимися глазами. – Но... как... – повторила наконец она. – Вы... вы откуда? Из прошлого или будущего? И где нынешняя вы? – Я из будущего, живу в конце двадцать первого века, – пояснила Алиса. – Когда мне было одиннадцать, у меня украли один очень ценный прибор, но у похитителей его отобрал один мальчик, который по... хм... недосмотру... прилетел из вашего времени. А потом ему пришлось срочно мчаться обратно, вот и я следом за ним оказалась в двадцатом веке. – То есть... и в наши дни есть машины времени? – ахнула Шурочка. – Есть, но они привезены сюда из будущего... моего настоящего. А мне к ним не пойти, потому что теперь меня похитили на машине совсем другой модели, и вернуться я тоже могу только на ней или в специальной спасательной кабинке. Шурочка уронила голову на руки: – Подождите. Я уже совсем ничего не понимаю. Кто и что похитил сейчас? – Сейчас похитил меня, – терпеливо разъяснила Алиса, – какой-то тип, но кто он и зачем меня сюда притащил – ума не приложу. Машина, на которой он меня вёз, сломалась и разлетелась на части, поэтому он тоже где-то в городе, но где именно – этого я тоже не знаю. – Так надо милиции сообщить! – встрепенулась Шурочка. – Сходим обратно в отделение... – И что скажем? Что в городе преступник из будущего? – грустно усмехнулась Алиса. – Он ведь неизвестно, натворил ли что-то здесь. Нет, тут мне надо будет как-то самой разбираться, что с ним делать... Александра Васильевна, послушайте, пожалуйста. Я не буду как-то тихо отсиживаться, а начну ловить инопланетного похитителя и пытаться дать о себе знать в моё родное время. Если вы не хотите идти на все эти риски и помогать мне, я вас совершенно не виню – я смогу добыть деньги и еду сама. – Ой, да что вы! – у Шурочки прямо глаза загорелись. – Конечно, я вам помогу! Я в средней школе два года спортивным фехтованием занималась. «Два года спортивного фехтования неизвестно, помогут ли против этого саморца в случае чего...» – подумала Алиса, уже начиная жалеть, что впутала в такую историю наивную Шурочку. Но к кому она ещё могла обратиться? К Юлькиным матери и бабушке? Это, скорее всего, приведёт к тому, что они не пустят Алису-младшую даже на порог, чтобы не подвергать опасности Юльку – и всё снова скатится в хронокатастрофу. А без хоть какого-то союзника в прошлом не обойтись – иначе деньги, еду и одежду придётся только воровать. – Фехтовать от вас не потребуется, – сказала Алиса. – Я сделаю всё, чтобы тот субъект, что меня похитил, о вас даже не узнал. Мне только еда нужна – совсем чуточку, я выносливая, – одежда, самая даже завалящая, и где заночевать. И ещё... может быть, у вас получится выяснить... у меня после того, как я очутилась здесь, страшно болит всё тело и особенно живот – не могу понять, почему. – Аппендицит, может? – встревожилась Шурочка. – Пойдёмте скорее! Может, неотложку вызовем? – Нет, не надо! Я же не знаю ещё – вдруг это похититель меня отравил каким-то инопланетным ядом; а я не хочу посвящать чужих врачей в тайну. В метро Алисе стало хуже. Она едва не падала в обморок, и даже пара сердобольных пассажиров спрашивали, не нужен ли ей нитроглицерин. Но глотать древние лекарства сильнее аспирина, не выяснив, отчего у неё такие боли, она точно не собиралась: вдруг действительно саморец незаметно вколол ей какое-нибудь соединение, которое от нитроглицерина сделается ещё более опасным? К счастью, на автобусе надо было проехать всего пару остановок. Девятиэтажка, где жила Шурочка, мало чем отличалась от домов в том переулке, куда выбросило Алису после крушения «вертушки» – возникало странное ощущение, что на метро и автобусе они только нарезали круги и никуда не уехали. Кажется, об этом есть старинный фильм-комедия, как раз снимали примерно в девятьсот семидесятых... Но Алисе сейчас такое сходство было только на руку: если саморец тоже привык к городам, где даже вездесущие коралловые дома не похожи один на другой, с непривычки он может легко заблудиться в Москве. Шурочка, как только они поднялись в её квартиру, сказала: – Мойте руки, Алиса Игоревна, и давайте я вас сразу осмотрю. Если это аппендицит, то вы как хотите, я вас повезу в больницу. Аппендицит, как и большинство болезней, в родном времени Алисы был давно побеждён, но она не стала спорить. К тому же после всего, что случилось сегодня, она уже ни в чём не была уверена: кто знает, может, она и болезнь двадцатого века как-то подцепила. Когда удалось наконец прилечь, да на настоящую кровать вместо скамейки, Алиса с облегчением выдохнула: боль приутихла. Шурочка, надев перчатки и тщательно осмотрев её живот, улыбнулась: – Нет, не аппендицит у вас, точно. – А что, как думаете? Отравление? – спросила Алиса. – Н-не могу сказать... Алиса Игоревна, знаете, может, мне Алику Борисовичу позвонить? – Но он же педиатр, разве нет? – Ой, он такой учёный, он и у взрослого всё определит запросто, – заверила её Шурочка, мечтательно возведя глаза к небу. Ну что ж, с незнакомыми врачами Алиса всё ещё не хотела связываться, а для того, чтобы хоть что-то сделать с саморцем, ей надо было скорее встать на ноги. Если уж Алик Борисович не поможет, тогда придётся искать кого-то ещё... Ладно, выбора особого не было. Без мединститута Шурочка пока, видимо, мало что умеет. – Хорошо, давайте, – кивнула Алиса, удивилась, когда Шурочка куда-то ушла, и снова запоздало вспомнила об отсутствии наручных передатчиков. Впрочем, судя по воркующему тону фраз, доносившихся с кухни, Шурочка бы в любом случае не захотела, чтобы рядом был кто-то чужой. Подслушивать Алиса не хотела, но в однушке с тонкими стенами это было неизбежно. К счастью, ворковала Шурочка недолго – надо отдать ей должное, она быстро перешла к делу и рассказала Алику Борисовичу о пациентке, которая не может («Сашенька, не по телефону, я тебе на месте объясню») приехать на приём сама или вызвать скорую. – ...Нет, не мерили, но на ощупь жара нет... Да, когда мы пришли... Вроде бы не было... Я не спрашивала... Спасибо, милый, тогда ждём! Войдя в комнату, Шурочка, сияя, сказала: – Всё хорошо, он как раз скоро сменится с дежурства и приедет. Спрашивал, что вы сегодня ели. – С утра – яичницу, но это ещё дома, в двадцать первом веке, там и речи не может быть об отравлении... А потом только бутерброд с сыром, угостили в отделении – но боли у меня начались ещё раньше. – Ой! – воскликнула Шурочка. – У меня же бульон куриный в холодильнике и котлетки... Разогреть вам? – Спасибо… Давайте бульон только, пожалуйста – безопаснее как-то, мало ли что там у меня за болезнь. – А у вас такие тоже варят? – поинтересовалась Шурочка, уже доставая кастрюлю из холодильника. – Ещё как, – сказала Алиса. – И котлеты тоже есть: можно готовые заказать в пищедоставке, а можно и самим жарить – моя бабушка Лукреция, например, принципиально почти никогда не ест готового. – А то я что-то слышала, что таблетки скоро вместо еды будут… Всё думала: как же это сделают, чтобы в таблетках усваивалось всё и сразу? – Да нет, это невозможно, конечно. Таблетки у нас только сухим пайком берут на борт корабля или там в поход – не более. – Да... – Шурочка поставила кастрюлю на стол и чуть потрясла головой. – У меня по-прежнему в голове не укладывается. Вы из будущего! И в больнице тоже вы! И ещё какие-то похищения! И разные машины времени! Может быть, это сон? – Хорошо бы, – грустно улыбнулась Алиса. – Вы бы проснулись, а я бы оказалась дома. У меня муж, родители, близкие... и к друзьям я как раз, когда меня похитили, собиралась лететь на помощь. Но время шло, Шурочка зажгла плиту и поставила бульон греться, из соседней квартиры, похоже, по радио или телевизору, сипловато звучали торжественные речи о покорении космоса (сначала Алиса подумала, что ей послышалось, но потом, припомнив точные даты своего путешествия за миелофоном, сообразила, что сегодня День космонавтики) – однако никаких признаков Шурочкиного пробуждения не было.